Убежать от дракона

18

Маша, конечно, отправилась вслед за указывавшей путь служанкой, но как же она кипела от негодования. Этот грубиян… Как он посмел так с ней разговаривать? Это что за средневековое отношение к женщине? Она не предмет интерьера, чтобы так с ней обращаться!

В общем, если бы Маша умела дышать огнём, от парка остались бы одни головешки. Так она была зла.

В этот момент девушка как раз проходила мимо развалин, заросших буйной зеленью. Она подошла ближе, увлечённая мрачной атмосферой этого места.

– Лукерья, – вспомнила, как Радэн называл служанку. – Что это?

– Старый господский дом.

– А почему он… – Маша повела рукой, подыскивая подходящее слово, – в таком состоянии?

– Так сгорел дотла. Тому уж… – женщина задумалась. – Да лет шестнадцать-то будет.

Они уставились на руины. Мария с ужасом, представляя тот мрак, что здесь творился. Лукерья, вспоминая огонь, хаос и омертвевший взгляд хозяина.

– Что произошло? – чёрные, обугленные балки, торчавшие из-под ярко-зелёной травы выглядели слишком жутко, чтобы вот так просто находиться здесь, среди солнечного дня.

– Когда старый господин узнал о побеге госпожи, он впал в ярость и оборотился, сжигая всё вокруг. Молодой господин сумел остановить его, но дом к тому времени уже пылал. Деревья-то, что рядом, восстановились за эти годы, а дом так и…

Она замолчала, и Маша подумала, что у духов, наверное, тоже есть чувства. И, подталкиваемая внезапно возникшей близостью, спросила.

– Лукерья, скажите, вы ведь не человек? – прозвучало как-то глупо, по-детски, и Мария добавила. – Я всё думала, как вас называть, но так и не придумала.

Она улыбнулась своему косноязычию, вызванному смущением. Лукерья, казалось, поняла и улыбнулась ей в ответ.

– Вилы мы, – сообщила служанка. И заметив непонимание девушки, пояснила. – Мы бессмертные духи. Истинные уже много столетий ведут на нас охоту. Ведь если украсть одежду вилы, она становится слугой вора.

– Какой ужас! – возмутилась Маша. – Так это Радэн забрал вашу одежду?

– Нет, его батюшка.

– А где он сейчас?

Лукерья сделала вид, что не заметила вопроса, и слегка ускорилась, вырываясь вперёд.

Они миновали развалины, и Маша почувствовала, словно что-то тёмное осталось позади, уж больно гнетущая атмосфера была у этого места. Даже вопросы о нём больше задавать не хотелось. Хотелось, напротив, скорее забыть.

Банька оказалась небольшим домиком, сложенным из брёвен и облицованным снаружи диким камнем. Крыша была покрыта камышовой соломой, что придавало строению несколько лохматый и шкодливый вид. Дверь располагалась довольно высоко, и к ней вела деревянная лестница с гладкими, обработанными чем-то бесцветным перилами.

Внутри было сумрачно. Лукерья тут же зажгла свечу, освещая ею просторное помещение с широкими деревянными лавками. Вторая дверь вела, видимо, в купальню. В чём Маша и убедилась, потянув за металлическую ручку. Здесь стояли такие же лавки, а на них расположились жестяные тазы разных размеров, по бревенчатым стенам были развешаны медные ковши. В углу примостилась большая печь с каменкой, почерневшей от копоти. Значит, пользовались банькой довольно часто. По крайней мере, тогда, шестнадцать лет назад.

Одно из брёвен показалось ей странным, словно состоящим из трёх частей. Маша провела по нему рукой и осторожно нажала на центральную часть, которая так и осталась в руке девушки.

За бревном оказался тайник!

Мария, стараясь не думать о пауках, которые наверняка облюбовали подобное место, сунула руку внутрь тайника. И едва не вскрикнула, когда пальцы ощутили пергаментную сухость страниц.

Маша потянула на себя бумаги и, обернувшись на запертую дверь в предбанник, отнесла их поближе к окну. На пожелтевших от древности листах были нанесены непонятные фразы на неизвестном девушке языке, чем-то похожем на узор, который она видела на камзоле отца.

Жаль, что невозможно прочесть написанное на этих листах. Маша сунула их обратно в тайник, постаравшись приладить крышку тайника на место. Вроде бы теперь встало ровно.

Мария вернулась в предбанник. Лукерья достала какое-то рукоделие и с увлечённым видом разбирала нити. Девушка вышла на крыльцо. Обернулась. Служанка не обращала на неё никакого внимания. Тогда Маша потихоньку, на цыпочках, преодолела ступеньки и спустилась к реке. В такой солнечный день совсем не хотелось сидеть запертой в полутёмном помещении, где отдаёт затхлостью и унынием.

Речка была неширокой с плавным течением. Мария обнаружила в зарослях высокой травы скамейку и опустилась на неё, любуясь бескрайним ярко-голубым небом, по которому лишь изредка кое-где проплывали белые клочки облаков.

Девушка думала о доме, о своей маме, которая наверняка очень переживает и ищет её. Как бы сообщить ей, что Маша вернулась в их родной мир? Если б мама была здесь, всё стало бы намного проще. Ведь так важно, когда рядом близкий человек, у которого можно спросить совета, поделиться переживаниями, да и просто обнять, вдохнуть знакомый с детства запах.

Мария сама не заметила, как поднялась со скамейки и пошла вдоль реки по старой, запущенной аллее. Эта часть парка разительно отличалась о той, что располагалась ближе к дому. Здесь было больше тени, влаги, и деревья не росли двурядными аллеями. Скорее, это был лес, в котором проложили тропинки, стараясь максимально сохранить естественную красоту.

Дорожка то спускалась, то поднималась, а затем начала забирать влево, и Маша почувствовала, что она опять идёт в гору. Здесь, вообще, была очень интересная холмистая местность. Сама усадьба располагалась на холме, состоящем словно бы из трёх холмов. Просто мечта ландшафтного дизайнера!

Запущенная часть парка завершилась густыми зарослями орешника, и Мария оказалась на широкой аллее, по которой, наверное, могли бы проехать два автомобиля. Маше показалось, что она ведёт в сторону баньки. Поэтому девушка решила идти дальше, огибая парк по периметру.

Здесь было очень хорошо. Аромат цветущих деревьев и цветов наполнял воздух изысканным благоуханием летнего дня. Мария совершенно расслабилась, забыв о своих переживаниях, об обиде на Радэна, о доме…

Аллея закончилась внезапно. Девушка, задумчиво, прошла ещё несколько метров, оказавшись на открытом пространстве. Сначала до её уха донеслись голоса. А затем она заметила двух мужчин, направлявшихся к воротам. Один из них был Радэн, а второй, наверное, его неожиданный гость, из-за которого Марию и сослали в баньку. Маша начала пятиться назад, чтобы укрыться от чужих глаз в тени деревьев.

У выхода мужчины остановились и отвесили друг другу церемонный поклон. Второй уже собирался было выйти за ворота, как вдруг его взгляд заметил движение и уловил колыхание синей материи платья, тут же исчезнувшего за стволом старой липы.

Радэн проследил за взглядом Вилэна, но уже ничего не заметил. Он попрощался с гостем и закрыл за ним ворота усадьбы.