Убить Императора. Шаг 1

Глава 13

Вторник, 1 июля 2025 года

Чикаго, Иллинойс

Казармы рыцарей круга

Плечи его сотрясались. Глаза были закрыты столь плотно, что парню мерещились белые вспышки. Словно фейерверки, они возникали перед взором, затмевая прочие размышления. Руки дрожали и не слушались, как и мысли, что безустанно твердили одно и тоже. То, от чего он так долго бежал — настигло его, впиваясь в открытую шею клыками обстоятельств. Так невовремя. Так некстати.

Все, чего он достиг. Все, чего добивался так долго и упорно, теперь рухнуло из-за одной ловкой фразы, оброненной собеседником. Осколки быта впивались в разум, разрезая нежную плоть, и вместо крови проливались горькие слезы.

— Ты теперь не рыцарь, — вторил в памяти голос брата. — Ты теперь никто.

Досаднее всего было то, что Аластер прав. Был ли Эфингем когда-либо кем-либо? Был ли Эфингем самим собой, или всегда являлся лишь немым продолжением рода, не имеющим права на собственную речь и размышления.

Боль завладела его телом и разумом, не позволяя издать ни единого звука. Все человеческое в нём словно скончалось, уступая существование лишь животному. Осевшая на языке горечь от предательства почти растворилась, смешавшись с железным привкусом собственной крови.

Постепенно нарастая, боль превращала его тело в бесформенное облако, в неосязаемый никем сгусток чьей-то обиды и чьего-то неуслышанного крика. Мольба, застывшая на его губах, растаяла в нервным смешке.

Эфингем Цепеш. Чужое замысловатое имя, такое далекое и почти незнакомое. Его фамилию узнавали из сотен, но никто так и не запомнил, каким был он сам. Что скрывалось за вечно непонимающим взглядом голубых глаз? Что ютилось в груди юноши, что доверчиво внимал каждому, кто был к нему добр?

Оставленный всеми, даже самую незначительную крупицу заботы он подбирал, запирая её в сердце и лелея, как самое светлое и ценное, что у него было. Каждый знал, как просто купить его верность. Достаточно было лишь произнести пару теплых слов и признать его, как нечто стоящее.

Теперь его словно никогда не существовало. Кто видел в глаза того мальчишку, что наступил на лапу любимой собаки отца? Кто помнит того юнца, что, весь в траве и грязи, застыл посреди оживленного вокзала, провожая удаляющуюся фигуру брата? Видел ли кто-нибудь того Эфи, что смотрел на опустившуюся крышку гроба любимой матери? Неужели и впрямь есть тот, кто наверняка знает, что такой мальчик существовал взаправду? Найдите его.

Найдите и приведите очевидца сюда, прямо сейчас, чтобы он взглянул на раздавленного юношу, что схватился за сломанную руку и часто дышал, в отчаянной попытке восстановить силы. Пусть свидетель придёт, заглянет ему в лицо и решит — похож ли?

Эфи сидел на кровати, поджав ноги, когда Аластер зашел без стука.

— Разве простому гвардейцу полагаются собственные покои? — с ухмылкой протянул старший Цепеш, наблюдая за тем, как парень поднимает на него обиженный взгляд из-под бровей. — Ладно, ладно. Я пришел сюда не для того, чтобы ты глядел на меня, как побитый щенок. У меня для тебя есть пари, — улыбнулся Аластер, проходя внутрь комнаты и закрывая за собой дверь.

— Спасибо, — прошипел Эфингем. — Одно пари я уже заключил. Мне не шибко понравилось…

— То есть ты не хочешь урвать шанс заполучить назад… Вот это? — Аластер достал из кармана брюк значок, поднося его прямо к лицу младшего брата.

Старший лишь хрипло рассмеялся, когда Эфи попытался выцепить знак рыцарства из руки Цепеша, ловко уворачиваясь от примитивной атаки.

— Все не так просто, братец, — Аластер уселся на кровать, закидывая ногу на ногу. Он стал ловко перекатывать значок между пальцев, так, что Эфингем лишь изредка видел его мерцающее ребро. — Я дам тебе шанс. Очередное задание. Если сумеешь его выполнить — получишь вот это, — в подтверждение своих слов, Аластер подкинул значок, словно монетку, и резво поймал его в ладонь. — Проиграешь — отправишься домой в звании офицера и вернешься в столицу лишь получив образование юриста.

— Что за задание? — буркнул Эфи, чувствуя, что зря вступает в игры с братом. Наверняка он придумает что-то невообразимо сложное, невыполнимое даже для самого Аластера, но сейчас казалось, словно это действительно последний шанс, который глупо упускать.

— Очень просто. Доделать то, что ты не завершил. Помнишь парнишку, которого ты поймал? Рыцарство все ломало голову, зачем же этот полоумный в одиночку полез на графа. Но ведь у тебя есть другая информация, верно?

Эфингем сглотнул.

— Ты видел еще кого-то. Ты стрелял в них, но, очевидно, не попал. Чтобы не опозориться, и сделать вид, что дело завершено — ты утаил это ото всех.

— Как ты узнал?.. — прошептал Эфингем, вздергивая брови. Он выглядел так, словно его облили помоями, таким пристыженным и униженным он не чувствовал себя даже после боя.

— У меня свои источники, — горделиво усмехнулся Аластер. — И сегодня, так и быть, я поделюсь ими с тобой. Я сделал почти все за тебя. Есть точное место и время сбора. Тебе останется лишь грамотно организовать облаву и взять весь состав живым. Есть вероятность, что они замешены в похищении принцессы.

— Сколько ты выделишь мне человек? — невозмутимо уточнил Эфи, пытаясь унять жар, ударивший в щеки.

— Человек? Я думал, ты и один справишься… — заметив раздражение на лице брата, Аластер громко рассмеялся. — Я шучу! Двадцати тебе хватит.

Эфингем согласно кивнул и протянул мужчине здоровую руку. Выпустив смешок, Ал сжал ту с такой силой, что чуть не лишил брата здоровой конечности.

Старший Цепеш заботливо проводил мальчишку, что прихрамывал на левую ногу, к библиотеке, где на столе лежала папка с личным делом каждого повстанца, где было изложено все, что Короне стало известно о Последней Надежде. Усевшись на стул, и распахнув папку, Эфи стал бегло знакомиться с указанной информацией.

Имя: Карл (Фамилия неизвестна)

Возраст: 20+

Примечательные черты: отсутствуют

История: выходец мафиозной группировки «Безликие»

Кол-во убитых: 10+

Имя: Ленни (фамилия неизвестна)

Возраст: 25+

Примечательные черты: седые волосы, бледный шрам на левой щеке.

История: числился бесприютным сиротой, после смерти хозяйки приюта при неизвестных обстоятельствах сбежал

Кол-во убитых: 15+

Имя: Белоголовая всадница

Возраст: 20+

Примечательные черты: светлые волосы, голубые глаза, белый байк, синий комбинезон.

История: Неизвестно

Кол-во убитых: 20+

Дела двух прочих членов организации были и вовсе пусты. Какой-то старик и темноволосая женщина — вот и все, что было о них известно. Эфингем резонно предположил, что старший из известных членов группировки — их возможный лидер.

— Вот видишь, кого ты упустил? — склонившись над плечом брата, уточнил у него Цепеш, давя на совесть. — Позволь услышать твой план.

Перед ответом мальчик завис, склоняя голову над картой местности.

— Сначала фиктивным возгоранием я выкурю их из здания, — прошептал Эфи так медленно, словно ожидая, что Аластер в любой момент рассмеется и оборвет ход его мысли. — Потом, взяв в кольцо, не позволю отступить.

— Дерзай, — согласно кивнул Аластер и похлопал брата по плечу.

***

Среда, 2 июля 2025 года

Тринадцатая колония Британской Империи

Поместье двенадцатого графа Аддерли

Голос в голове звучал так ярко, словно наяву. Хотелось закрыть уши руками и не вслушиваться, делать вид, что все это не по-настоящему. И даже когда ему почудилось, даже когда он наконец расслабленно выдохнул. Это повторилось вновь:

— Я знаю где ваша сестра, — вторил в памяти голос женщины.

Он не поверил. Разумеется, нет. Долгие годы своей жизни он посвятил поиску хотя бы самой дальней родни, чтобы многократно убедиться: он — последний представитель некогда широкого рода. Как он мог не найти родную сестру?

А он искал? Нет. Ведь лично видел её смерть, а значит сомнений быть не могло. А теперь… В глубине его души родилась скромная, робкая надежда, которую он не мог задушить. Слишком невинной, слишком искренней она ему казалась.

Прямо как маленькая Лу, которая осталась там… Омываемая потоками грязных вод. Таких же грязных, как подошва тяжелого ботинка, упертая ему меж лопаток.

С днем кровавого четверга принято поздравлять, ведь культура Британии считала эту дату избавлением от той опасности, что нависала тяжелой тенью над Короной. Разумеется, Короне угрожали такие люди, как его отец.

Сайлас Кристалл Аддерли был человеком столь беззлобным, что с трудом отгонял назойливое насекомое. Он полагал, что у каждого в этом мире есть свое предназначение, и своим считал помощь обездоленным. Миллиардер, филантроп, гуманист — он подавал руку помощи, протягивая в ней щедрые суммы тем, от кого все отвернулись. Ему благодарен был каждый тринадцатый, которых он гордо называл американскими братьями.

За это его заподозрили в измене Короне. Прошлые правители полагали, что любое подозрение не может быть рождено беспочвенно, ведь дыма без огня возникнуть не может, за что и казнили Сайласа и всю его семью, оставив в живых лишь семилетнего сына, да скромную часть прислуги.

Малолетнего Ллойда отправили в рекрутский полк, где он изучил искусство боя и стратегии, после чего был освобожден и выучился юриспруденции. Все это время за фамильным поместьем Стратмор присматривали выжившие после кровавого четверга слуги.

Вернувшись домой почти через десять лет, он с трудом узнал поместье и его обитателей, а те долго дичились его. В доме больше не было старого дворецкого. Не было никого из родных. Он бы и вовсе не узнал отчий дом, если бы не знакомое выражение уставших глаз овдовевшей кухарки и огненно-рыжие пряди её дочери. Бертильда изменилась до неузнаваемости. Когда-то маленькая и озорная девчонка, превратилась в выдержанную леди с густыми волосами и горящим взглядом.

Жизнь потекла в новом русле, но в голове то и дело возникали разномастные воспоминания из счастливого детства, что было так неосторожно разрушено. Он хотел бы мстить виноватым, но, не теряя желание жить и жить достойно, он отыгрывался на других, даря то же горе, что сам переступил когда-то.

— Ты же понимаешь, что тебя дурят, Ллойд? — почти прошептала Берта, на немецкий манер коверкая слог. Она много лет не могла избавиться от акцента родного языка.

— Я еду, чтобы убедиться в этом, — упрямо выдохнул он, силясь сдержать смех, что всё ещё рвался из груди. Водитель обернулся, косясь на парочку сзади, но лишь тяжело вздохнув, продолжая двигаться по указанному маршруту.

Джина, та самая женщина, что встретилась ему на балу, назвала место встречи условно, давая шанс Ллойду удостовериться в правдивости её слов.

— Встретимся там, где все произошло, — прошептала она, удаляясь.

— Останови машину за углом того дома, — указал Ллойд водителю, наконец прекращая истерический смех.

Серые здания бледного города смотрели тускло, переглядываясь друг с другом в отражениях. Этот райончик, когда-то пышущий не роскошью, но добрым достатком, теперь достался обездомевшим и отчаявшимся — тем, кому некуда было идти.

Тем, кого никто не ждал.

Когда-то, далекие восемнадцать лет назад, он лишился тут целой жизни. Встав перед знакомым фасадом, он вздохнул, осматриваясь. Казалось, будто вся жизнь здесь застыла в той же нелепой позе, как в те далёкие годы тому. Лишь деревья слегка изменили витиеватый узор веток, вздымаясь теперь над зданием и кидая на него тяжелую тень. Те же птицы жадно клевали те же крошки. Лишь окна теперь глядели с оскалом, сверкая зубьями разбитых стекол.

Перекресток, где все свершилось, пустовал. Ллойд всматривался в пустоту. Там, вдалеке, ему мерещились призрачные силуэты, чьи тени скользили в их сторону.

— Зря только бензин потратили, — недовольно заворчала Баттори, оборачиваясь к машине. — Заводись, мы уезжаем, — указала она водителю, не дожидаясь команды самого графа.

Из темноты вдруг показались… Они. Двое мужчин с тяжелыми битами в руках, а за их широкими плечами… Беловолосая, синеглазая, такая невинная и родная… Лу.

Обернувшись, Берта почувствовала, как медленно открывается её рот в удивлении.

— Не может быть… — выдохнула она, часто хлопая глазами.

— Лу, — позвал Ллойд сестру, делая шаг навстречу.

Бугаи, ограждающие девушку, ступили ближе друг к другу, закрывая обзор на неё.

***

Роберт довольно наблюдал за происходящим из окна. Склонив голову, он любовно следил за названными детьми, которые с точностью до деталей отыгрывали тонкий план, сотканный им. Роберт любовался своими подчиненными.

Карл — крепко сложенный добряк со сложным нравом. Несмотря на вечное ворчание, всегда первый ринется помогать. Ленни — парень без второго дна, умеющий лишь смеяться над собственной глупостью и бескорыстно помогать другим. Лу — суровая, в меру неуравновешенная, как сам Роб выражался, личность.

Он любил их, хотя тщательно это скрывал. Они были семьей, хотя старательно это отрицали.

— Не переживай, — послышался мягкий голос из-за спины.

Роберт обернулся и позволил себе расслабленно выдохнуть, опуская плечи. Джина тихо подошла к мужчине, укладывая хрупкую руку ему на плечо.

— Самая сложная часть плана выполнена. Он уже клюнул. Осталось… Только подсечь, — усмехнулась Джина, заглядывая в карие глаза напротив.

— Я до сих пор не могу поверить, как разрешил тебе участвовать во всем этом… А если бы план не сработал? Если бы твои женские чары не подействовали так, как надо? А если бы он просто прошел мимо тебя, и ты зря подверглась опасности? — рассуждал Роб вслух, наконец позволяя себе выпустить тревожные мысли.

— Ты сомневаешься в моих женских чарах? — возмутилась Джина, и несильно толкнула мужчину в плечо, заставляя его рассмеяться. — Я не знаю ни одного мужчину, кто не купился на них.

— Значит, я единственный в своем роде?

— А кто сказал… Что я использовала их на тебе? — таинственно протянув это, Джина приблизилась к мужчине почти вплотную. Взгляд серых глаз скользнул ниже, к сухим губам командующего, и он невольно сглотнул, засматриваясь в привычные черты напротив.

Как долго они знакомы? Сколькое прошли?

Они узнали друг друга в отрочестве. Роберт, будучи по натуре своей редкостным негодяем, вечно подворовывал на рынке, где торговала мать женщины. Один раз Джина застукала его за этим и увязалась за воришкой следом, чтобы посмотреть, куда принесет парень сворованный хлеб, и вызвать на соответствующий адрес гвардейцев, дабы те разобрались с отступниками короны, но… Осеклась.

Там, в темной подворотне, без крова и ночлега, на протертой изжелкшейся подстилке лежал мальчик еще моложе, чем они оба. Тощий и бледный, под его глазами залегли глубокие тени, а кости торчали так, словно перед ней был скелет, обтянутый мраморной кожей.

— Ешь, Марк, — прошептал Роберт, протягивая парнишке кусок хлеба. — Сегодня совсем немного, но завтра я принесу больше. За мной просто увязалась девчонка… Еле оторвался.

— А на следующей день… Ты принесла нам с Марком еще свежего хлеба и молока. Бессовестно украла его у матери, — хмыкнул Роберт, рассматривая лицо женщины.

— С тех пор я регулярно тебя подкармливаю, — согласилась та. — Тебя и наших детей…

— Детей, — согласно отзывался он.

Их лица отчего-то приблизились друг к другу так, что каждый мог почувствовать дыхание другого. Не выдержав давления мыслей, Джина подалась вперед и соприкоснулась с губами мужчины.

Он разорвал поцелуй, хмурясь.

— Извини, я… — прошептала Джина.

Роберт молчал. Оборачиваясь в сторону странного треска, что остался замеченным лишь им, он заметил в воздухе осадок гари.

— Ложись! — крикнул он, закрывая Джину собственным телом.

Прогремел взрыв, выбивая оставшиеся хрупкие стекла. Стоящие на перекрестке охнули и обернулись.

— Босс! — выкрикнул Карл, тут же кидаясь к отелю.

Ленни ошарашенно смотрел за тем, как разлетается их уютный острог. Взрывная волна и так с силой откинула остальных, так ещё и большое количество осколочных камней разлетелись в разные стороны. Один из крупный обломков разбил лобовое стекло припаркованной кем-то неизвестным машины, ещё один заставил самого Ленни отскочить, едва не угодив тому в бедро. Зато Лу, стоя спиной к зданию, не успела среагировать, обмякая в руки графа. Её светлые волосы тут же покрылись слоем пыли и бордовыми побегами. А Ллойд, воспользовавшись отвлеченностью бугаев, схватил девушку на руки, утягивая с собою в автомобиль.

Кому не нравится фейерверки? Красочные искры складываются в разноразмерные фигуры, ознаменовывая торжество пришедшего дня и окрашивая ночное небо во все цвета радуги. Взрывы — это красиво. Но до чего опасна эта разрушительная красота…

Роберт не почувствовал боли. Джина успела лишь судорожно вздохнуть, прежде чем тяжелая бетонная колонна встретилась с их телами, вынося их на серый асфальт. Безжизненно рухнув ниц, они застыли, навечно обнявшись.

Машина графа устремилась в темноту. Эфингем чертыхнулся, вглядываясь ей вслед, и старательно повторяя про себя блеснувшие в свете фонаря номера.

Траур. Испепеляющая, изнемождающая тоска поселилась в их душах, разъедая ребра ядовитой болью. Сердце то билось так часто, что невозможно было поспеть за ним счетом, в попытке измерить пульс, то вовсе пропускало удары, почти останавливаясь.

Что такое скорбь? Тоска, направленная к высшему миру и сопровождающаяся чувством ничтожества, пустоты и тленности этого мира. Тоска, обращенная к трансцендентному, вместе с тем означающая неслиянность с трансцендентным, бездну между человеком и трансцендентным.

Лу стала той, кто подобно Джею не оставил после себя бренного тела. Роберта и Джину кремировали вместе. Нет, не из их крепкой дружбы следуя, покорствуясь лишь финансовому вопросу. Смешанный прах их развеяли на Площади Правосудия, пробравшись туда под видом случайных зевак…

Среда, 2 июля 2025 года 4:00 после полудня

Чикаго, Иллинойс

Графство Стратмор и Кингхорн

Ллойд принес её на руках, тяжело ступая по идеально чистому мрамору, что буквально только что был отполирован. Его туфли оставляли на влажном полу пепельные следы, дорожкой увязываясь прочь. Бертильда вздернула брови, изо всех сил держа себя на одном месте. В её дом притащили странную девку, дурно пахнущую, так ещё и явно, прости господи, тринадцатую. Дворецкая заметила алые потеки по лбу и глазам блондинки, но лишь поджала губы, всё равно считая, что это не повод тащить всякую дрянь в дом.

— Ллойд, — Берта схватила его за плечо, когда граф укладывал неизвестную в одну из постелей гостиной. — Это что за сюрприз? Зачем ты принес её в дом? Это была явно ловушка! Она не родня тебе.

— Нет, Берта, я же вижу! Это моя сестра, — тот выровнялся, упираясь рукой в поясницу, что громко хрустнула. — Прошу любить и жаловать.

Берта тяжело вздохнула, всплеснув руками. Она взглянула на перепачканное всем подряд лицо повстанки, потом на Аддерли, а затем снова на повстанку.

— У меня только самые неподобающие выражения. Тебе взрыв по башке ударил? Твоя сестра давно погибла, может не стоит спасать примерно похожих на неё террористов?!

Ллойд только отмахнулся, не желая заводить и без того пустой разговор. Что ему было сказать? «Я узнаю в этой террористке мою четырехлетнюю сестру?».

— Позови медсестру, пусть глянет, что с Лу.

— Чем ты её огрел? — Берта переклонилась через бессознательное тело, рассматривая окровавленные пряди.

— Ты всерьез считаешь, что я стал бы наносить моей драгоценной сестре увечья? Как будто ты сама не видела, что это был камень, — Аддерли выудил свой платок, вытирая руки от грязи, пепла и крови. — Переодень её, не хочу, чтобы ей приходилось лежать здесь в подобном виде.

— О, и не рассчитывай, — Бертильда стряхнула невидимую пыль с идеально белых перчаток. — И ни один слуга в этом доме не станет выполнять эту работу. Хочешь сходить с ума нянчась с террористкой? — делай это сам.

Девушка круто развернулась на каблуках и вышла, хлопнув дверью. Да, это было грубо, но справедливо. Едва ли кто-то кроме неё мог бы донести до графа правду. Они были почти ровесниками, но учитывая службу Ллойда, Берта гораздо дольше варилась во всей внутренней кухне. Не считая её матери, никто не жил этим поместьем и этой семье так, как она. И дай Баттори слабину — этот ещё мальчишка запросто приведет к ним в дом целую толпу нищих и бездомных, пока в другом крыле будут устраивать притон проститутки. На втором же баллу, что устроил здесь Ллойд вернувшись — пьяная аристократия избавила их от целой стены, уже тогда Бертильда поняла, что нужно надевать ежовые рукавицы.

Она не позволяла Ллойду заходить слишком далеко, была той самой, кто держал всё в своих руках, но… и ей приходится считаться с желаниями графа, пусть даже самыми глупыми. Берта позовет медсестру, но Ллойд сам должен помучаться с названной сестрой. Как и всегда, очень скоро он поймет, как ошибался, поймет, что Берта права, но дворецкая не станет облегчать ему эту участь.

***

Ллойд услышал странный звук и повернул голову. Девушка в постели зашевелилась и наконец открыла глаза.

— Какого черта?..

— Не сквернословь, — граф поднял чашку и отхлебнул. — Ты ведь девушка.

Лу сцепила зубы и медленно вертела головой, пытаясь понять, где вообще находится. Помещение было светлым и просторным. Она лежала в кровати, а за столом рядом сидел граф, перебирая какие-то бумажки. Попытавшись стянуть с себя одеяло, девушка снова громко охнула:

— Да какого же черта!..

Граф поднял вверх указательный палец, призывая замолчать.

— Да, я раздел тебя, — оправдывался он. — Но предварительно мне пришлось тебя мыть. Это твои вещи на первое время, — он кивнул на кровать, где лежало странное бежевое платье.

Конечно, о том, как он пихал её за ноги в ванну, поливая холодной водой, Ллойд промолчал. Он вздернул подбородок и встал, сцепляя руки в замок.

— Ты должна мне.

— Как-то не по-братски, — усмехнулась Лу, спуская ноги на пол и бегая по комнате в поиске вещей, которые она могла бы нацепить, прикрыв наготу

— Я узнал тебя, Белоголовая, — продолжал он. — Твои фото повсюду. Узнал, но не выдал. Так зачем ты решила играть со мной в свои игры?

Лу молчала, скользя глазами по графу.

— Хотя нет, — отмахнулся Аддерли. — Неплохо иметь в должниках террористку.

Поиграв желваками, девушка вздёрнула нос.

— Тогда ты знаешь, зачем я здесь, — прорычала Лючия.

— Безусловно, — без сомнений подтвердил граф и отошел в сторону, без страха поворачиваясь к блондинке спиной. — Но ты многое не учла. Видишь ли, убив меня, ты и сама погибнешь в течение нескольких минут. «Мне не жалко и жизни, чтобы перегрызть горло такому негодяю, как ты», верно? Тогда тебе будет любопытно узнать, что твои друзья ещё живы. Они непременно полезут мстить, и непременно погибнут, оставляя от вашей честной компании лишь слушок на ветру.

В ответ девушка лишь промолчала, отмечая, как боль горячими потоками струится по всему телу.

В комнату постучали.

Высунув нос, она наблюдала, как Ллойд поднялся и направился к двери. Невысокая женщина сообщала, что к нему пришли. «Тринадцатая», — по одному лишь говору поняла Лючия.

Вскоре, Ллойд прикрыл дверь, вернулся и присел на корточки около кокона Лу.

— Я уйду ненадолго. Постарайся не устроить здесь террор.

Обиженно насупившись, девушка только и ждала, как захлопнется дверь. Она подскочила, отбрасывая одеяло, и зарылась в те самые бумаги. Какие-то справки, личные дела и счета. Листы разлетались в разные стороны, орошая весь пол.

— Чёрт, да что же происходит?..

Первым делом, ей нужно было что-нибудь выведать, а затем подобраться к графу и прикончить его так тихо, чтобы успеть сбежать. К черту план, узнать бы, что там с остальными. Захватят власть они как-нибудь потом, а вон узнать все ли живы... Лу хотела немедленно.