Как выяснилось, абонентский ящик под номером 501 принадлежал женщине по имени Эллисон Дженнингс. Ящик был оформлен на ее имя в 1994 году. Она платила за него раз в год.
Управляющий, который сдал абонентский ящик в аренду Эллисон Дженнингс, прикрепил к документу об аренде ксерокопию ее водительских прав. Права были выданы в Массачусетсе. Фотография на копии была смазана, лица не разобрать.
Адрес в анкете указывает на трущобный район в центре города.
— Ты думаешь, она все еще живет там?
Паркер пожал плечами.
— Кто знает? Она заполняла эту анкету десять лет назад. Этот парнишка, Деймон, мог выкупить у нее ящик. Раз он им пользуется, значит, живет где-то неподалеку.
Паркер подъехал к полицейскому участку и сказал Руис:
— Первым делом отвези в лабораторию заявление Деймона о приеме на работу. Вдруг обнаружится сходство с отпечатками пальцев на орудии убийства. А потом позвони в Массачусетс. После этого проверь всех Эллисон Дженнингс в Лос-Анджелесе. И позвони в телефонную компанию, узнай, кто пользуется услугами курьерской службы «Скороход».
— Что еще прикажете, хозяин?
— Начни просматривать телефонные звонки. Может быть, у Деймона нет телефона, а может, и есть. И возьми распечатку телефонных звонков в офис Лоуэлла и к нему домой.
— А чем ты будешь заниматься, пока я буду все это делать?
— Я хочу поговорить с Эбби Лоуэлл. Узнаю, как ее имя попало в газету. Со мной она поговорит охотнее, чем с тобой.
— Почему ты так в этом уверен?
Он лишь усмехнулся:
— Потому что я — это я.
Отделавшись от Руис, Паркер поехал в офис Ленни Лоуэлла. Он хотел спокойно все осмотреть при дневном свете.
Район, в котором находился офис, и днем выглядел не лучше, чем в дождливый вечер. А может, даже хуже. При ясном свете дня обветшалые дома предстали во всей своей неприглядности. У более процветающих адвокатов офисы находились где-нибудь в Беверли-Хиллз, где мир вокруг всегда прекрасен. А здесь обретались только неудачники. Правда, Паркеру казалось, что дела у Ленни шли совсем неплохо.
«Кадиллак» Лоуэлла отогнали от офиса, чтобы проверить на наличие возможных улик. Машина была новой, но уже побитой. Лоуэлл жил в кооперативном доме в центре города. Довольно дорогостоящее жилище для адвоката, клиенты которого были такими мелкими сошками.
Паркер подумал: зачем убийце понадобилось бить окна машины, если единственной его целью было стащить деньги из сейфа? Может быть, мотивом убийства была месть, а деньги — это так, в придачу? А может, убийца пришел в офис за чем-то, что так и не смог найти? Что еще ценного могло быть у Ленни Лоуэлла, кроме денег?
Паркер отклеил ленту, огораживавшую место преступления, и с черного хода вошел в здание. Офис Ленни Лоуэлла был довольно просторным. Пол был засыпан порошком для снятия отпечатков пальцев, на ковре валялись бумаги. Все дверцы шкафов были открыты, ящики письменного стола выдвинуты.
— Вы портите картину места преступления, — произнес Паркер.
Эбби Лоуэлл, сидевшая за отцовским письменным столом, вздрогнула:
— О боже, как вы меня напугали!
— Позволю себе поинтересоваться, мисс Лоуэлл, что вы здесь делаете? — сказал Паркер, усаживаясь за стол напротив нее. Подлокотник кресла был забрызган кровью. — Мы ведь не просто так огораживаем место преступления.
— А похоронами вы занимаетесь? — спросила она с вызовом. — Вы знаете, где у отца хранилась страховка? А завещание? Вы можете мне помочь с этим, детектив Паркер?
Паркер покачал головой:
— Нет. Но если бы вы мне позвонили, я бы помог вам найти документы. Я бы знал, к чему вы прикасались и что передвигали. Я бы точно знал, что вы не взяли ничего, кроме страховки и завещания.
— Вы меня в чем-то подозреваете?
— Нет. Я просто хочу вам объяснить, как мы работаем. В ту же секунду, как ваш отец испустил последний вдох, я стал его защитником.
— Для отца было бы гораздо лучше, если бы вы стали защитником раньше и предотвратили убийство. Говоря «вы», я имею в виду полицию вообще.
— Нельзя предугадать, когда и где будет совершено преступление, — заметил Паркер. — Вы хорошо знали своего отца, знали его друзей, возможно, знали и его врагов. Может быть, вы знали также, что он занимался каким-то делом, из-за которого его могли убить.
— До чего же вы бесчувственный! — воскликнула она.
— Возможно, — ответил Паркер. Он снял шляпу и поудобнее расположился в кресле. — Вы вчера вечером тоже показались мне не такой уж чувствительной особой. Ваш отец лежит мертвый на полу, полицейские обрисовывают мелом контур его тела, а вас, кажется, больше расстроило, что ужин не состоялся.
— Просто я не истеричка и плачу, только когда меня никто не видит. Вы ничего не знаете о моих отношениях с отцом.
— Так расскажите, чтобы я знал.
Она вздохнула и отвернулась:
— Это были скорее дружеские отношения. Ленни был не таким уж примерным отцом. Он изменял моей матери. Слишком много пил. Когда я была маленькой, он таскал меня с собой на бега или в бары, где был тотализатор. А попав туда, сразу же забывал о моем существовании. Родители развелись, когда мне было девять лет.
— И вы простили его?
— Мы как бы заново нашли друг друга, когда я поступила в колледж. Я вдруг стала взрослой. Мы могли с ним о многом говорить. Я хотела стать адвокатом. Ему было со мной интересно.
Она по-прежнему смотрела куда-то в сторону, не желая выдавать своих чувств. Но она, несомненно, переживала. Да, вот это характер, подумал Паркер. Эта девушка умеет держать себя в руках. Наверное, научилась еще в детстве, когда папаша смотрел какой-нибудь шестой заезд на ипподроме в Санта-Аните. Или когда слышала родительские ссоры. Она всегда была готова обуздать свои эмоции, ее защитный панцирь казался непробиваемым.
— Вы были знакомы с друзьями отца? — тихо спросил Паркер. — С его врагами? Был ли он замешан в чем-то опасном?
— Мой отец всегда ходил по острию ножа. Может, в конце концов и сорвался. Мне он об этом ничего не рассказывал.
— А были у него еще какие-нибудь родственники? — поинтересовался детектив.
— У него есть брат, он живет где-то под Нью-Йорком. А еще — три бывших жены. И никто из них при жизни не подал бы ему руки, а уж сейчас…
— Получается так, что из всей семьи вы единственная, кто умеет прощать.
Она никак не отреагировала на его замечание. Встала и облокотилась о стол. У нее был очень красивый профиль. Лицо безупречное, как у фарфоровой куклы, длинные волосы темным водопадом ниспадали на плечи. В синем кашемировом свитере и облегающей юбке она выглядела шикарно.
— Вы разговаривали с кем-нибудь вчера, после того как ушли отсюда?
— Нет. Я сразу поехала домой.
— Вы даже не позвонили матери, чтобы сообщить ей, что ее бывший муж убит?
— Моя мать умерла пять лет назад от рака.
— Простите, — произнес Паркер. — Вы не звонили друзьям?
— Что вы пытаетесь выведать у меня, детектив? Если у вас есть какие-то вопросы, спрашивайте. Мне надо организовать похороны, а в одиннадцать у меня занятия.
— Вот даже как, занятия? — Паркер удивленно поднял брови. — И вы не можете посидеть дома, прийти в себя?
— Мой отец мертв. Его убили. До меня пока все это не доходит, — сказала она. — Может, для вас это дико, но я знаю только один способ, как со всем этим справиться: я продолжаю жить дальше.
— Сейчас справишься, а потом развалишься, — проворчал Паркер, поднимаясь со стула. — Я прослужил в полиции почти двадцать лет, мисс Лоуэлл. И знаю, что люди, потерявшие близких, справляются с этим каждый по-своему.
— Так почему же вы меня осуждаете?
— Я не осуждаю. Мне просто надо знать, почему происходит то или иное. Например, мне непременно надо знать, почему в газете утверждают, что это вы первой обнаружили тело отца.
Что-то изменилось в ее лице — или она просто удивилась?
— Это не так, — сказала она, как бы оправдываясь. — Когда мне позвонили, я была в ресторане. И журналистов у меня знакомых нет. — Она подхватила сумку. — Мне надо идти, — сказала она. — У меня назначена встреча с директором похоронного бюро.
— Вы, кажется, говорили, что у вас занятия.
— Занятия у меня в час, я перепутала. Если я вам понадоблюсь, вы знаете, как связаться со мной.
Паркер отпустил ее. Он вынужден был признать, что выдержка у нее что надо. Как у тех людей в цирке, в которых бросают ножи. И он задумался: а не кроется ли за этим что-то еще, помимо упорства девочки, которая пытается как-то защищаться?
Он оглядел стол. Она ушла с пустыми руками — не взяла ни страховку, ни завещание.
Он вышел на улицу, достал из машины фотоаппарат и вернулся с ним в офис. Сфотографировал стол, открытые ящики, пол вокруг стола. А потом вытащил из наполовину выдвинутого ящика стола черный пластиковый конверт. На нем золотыми буквами значилось: «Национальный банк». Конверт был пуст. В пластиковом кармашке остался отпечаток ключа. Банковский сейф.
В телефонной книге были зарегистрированы двенадцать человек с фамилией Лоуэлл. У троих из них имена начинались с буквы Э: Элис, Эрик и Э. Л. Лоуэлл. Эбби Лоуэлл была студенткой юридического факультета Университета Юго-Запада, расположенного километрах в шести от центра города. Если предположить, что дочь Ленни жила недалеко от университета, то Э. Л. Лоуэлл — это она, адрес подходит.
Джейс загрузил починенный велосипед в машину. Пришлось заплатить корейцу лишние двадцать долларов за срочность, но выбора не было. Велосипед ему необходим.
Голова у него раскалывалась, нога болела. Он заехал в магазин и купил хот-дог, буррито с сыром, бутылку воды и болеутоляющие таблетки.
Он ел в машине, стараясь не накрошить, и пытался представить, что будет делать, если Эбби Лоуэлл окажется дома. Просто войдет и скажет: «Привет, я тот парень, которого разыскивает полиция, потому что все думают, что я убил вашего отца»? Нет, разумеется. Но кем назваться? Репортером?
Такой вариант ему понравился. Если она не захлопнет перед ним дверь, у него будет возможность задать ей несколько вопросов и получить на них ответы. Но не исключено, что она посмотрит на него в глазок и позвонит в полицию. Он, конечно, выглядит очень подозрительно: все лицо в ссадинах. Разве нормальный человек пустит такого на порог?
Он нашел дом, где жила Эбби Лоуэлл. Оштукатуренное двухэтажное здание, на фасаде — испанские мотивы. Дом был построен в двадцатые или тридцатые годы, когда еще чувствовали стиль.
Судя по размеру дома и окнам, в здании должно быть четыре квартиры — две на втором этаже и две на первом.
Он поставил машину за углом, на другой стороне улицы. Оттуда удобно было наблюдать за входом в здание.
На улице было очень много деревьев, и в такой пасмурный день здесь оказалось сумрачно, как в лесу. Джейс вышел из машины и легко и уверенно, как бы прогуливаясь, направился к дому.
Фамилии жильцов были указаны на табличке рядом с домофоном. Кто-то, входя, не закрыл дверь как следует. Джейс сверился с номерами квартир и вошел.
Главная лестница вела на второй этаж — здесь, по обе стороны просторного коридора, было две квартиры. Джейс сначала подошел к двери соседей Эбби и прислушался, есть ли там кто-нибудь. Но услышал лишь пронзительный крик какой-то птицы. Джейс тихонько постучал в дверь. Никто не ответил. Он взялся за ручку двери, и, как ни странно, дверь легко подалась. Он оглянулся через плечо, а потом шагнул за порог.
Квартира выглядела как после землетрясения. Все, что лежало раньше на полках или в шкафах, валялось теперь на полу, стулья были перевернуты. Кто-то вспорол обивку на диване и креслах. Здесь явно что-то искали. Джейс подумал, что это «что-то», возможно, находится у него за поясом.
Он прошел по коридору мимо кухни. В ванной комнате кто-то написал на зеркале аптечного ящика красной помадой: «Ты следующая».
— Кошмар какой, — пробормотал он. — Как в фильме ужасов.
Удар по затылку был таким неожиданным, что он не сразу понял, что происходит. Он покачнулся и ударился головой о зеркало. Перед глазами поплыли разноцветные круги. Кто-то схватил его за волосы и ударил головой о железную аптечку. Джейс услышал, как разбилось зеркало — осколок впился ему в щеку. Когда нападавший отпустил его, он, падая, ударился подбородком о фаянсовую раковину, а потом осел на пол.
Джейс не знал точно, сколько он там пролежал, то ненадолго приходя в сознание, то снова забываясь.
«Ты должен встать, Джей Си. Надо как-то выбраться отсюда».
Тело не слушалось приказа. Но он все же медленно, с трудом встал на четвереньки и увидел кровь на полу — собственную кровь. Голова у него кружилась. Он схватился за край раковины и поднялся на ноги.
В зеркале он увидел страшное лицо.
Правая часть лица распухла от удара. Рана на щеке кровоточила, из носа тоже текла кровь, а еще у него треснул зуб.
В квартире было тихо. Джейс надеялся на то, что тот, кто напал на него, ушел. Все еще дрожа, он умылся и смыл кровь из раковины.
Дверь квартиры открылась и снова закрылась. Джейс прислушался. Кто-то выходит — или входит?
Он услышал, как кто-то медленно обходит все комнаты, как будто хочет понять, что тут произошло, или разыскивает что-то. Джейс притаился за дверью и стал ждать.
В разбитом зеркале появилось причудливо искаженное лицо женщины — здесь глаз, там нос, просто как на картинах Пикассо.
Джейс пинком захлопнул дверь и схватил Эбби Лоуэлл, зажав ей рот, чтобы заглушить ее крики. Она пыталась ударить его локтем, брыкалась. Но Джейс ее не выпускал и зажимал ей рот ладонью, хоть она и пыталась кусаться. Эбби оказалась сильной девушкой и не оставляла попыток вырваться. Джейс прижал ее к раковине.
— Не кричи, — тихо приказал он. — Я тебе ничего плохого не сделаю. Я хочу помочь. Я знал твоего отца. Он был хороший человек.
Она наблюдала за ним в зеркало, ее карие глаза округлились от страха, она ему не верила.
— Я пришел сюда, чтобы поговорить с тобой, — объяснил Джейс. — Кто-то до моего прихода разгромил твою квартиру. Он избил меня и скрылся.
Эбби Лоуэлл увидела надпись на зеркале: «Ты следующая».
— Это не я писал, — сказал Джейс.
Она перестала сопротивляться. Он ослабил хватку.
— Ты не будешь кричать? — спросил он. — Обещай мне, что не будешь кричать.
Она кивнула. Джейс отнял руку от ее рта.
— Кто ты? — спросила она, все еще глядя на него в зеркало.
— Я знал твоего отца. Я иногда работал на него.
— А что ты делал?
— Это не важно.
— Для меня важно, — сказала она. — А вдруг это ты убил его? А потом и тут пошуровал?
— И сам себя избил до полусмерти? — сказал Джейс.
— Может быть, это сделал Ленни, до того как ты убил его.
— И у меня до сих пор идет кровь? Значит, я страдаю гемофилией.
— Откуда я знаю, может, это ты его убил? — повторила она. — А теперь пришел, чтобы убить меня.
— С какой стати? Зачем тебя вообще убивать? Кому ты помешала?
— Понятия не имею. Вчера еще я жила нормальной жизнью, а теперь… Отец мертв, и мне приходится отвечать на вопросы полиции, думать о похоронах, а теперь еще и это, — сказала она, и голос ее дрогнул. Она прижала руку ко рту, изо всех сил удерживаясь, чтобы не разрыдаться.
— Я понимаю, как тебе тяжело, — тихо сказал Джейс. — Правда.
Она обернулась и посмотрела ему в глаза. Они стояли так близко — совсем как пара влюбленных, перешептывающихся в уголке.
— Я прочитал в газете, что его убили, — продолжал Джейс. — И что ты первой обнаружила тело.
— Это неправда. Когда я пришла в его офис, там уже было полно полицейских. А у тебя есть какие-то догадки насчет того, кто его убил?
Джейс отрицательно покачал головой.
— Нет. А у тебя?
— Мне сказали, что это было ограбление.
— А что ты скажешь о своей квартире? — спросил он. — Вор случайно убивает твоего отца, а затем грабит тебя и оставляет на зеркале записку? Слишком неправдоподобно. Мне кажется, здесь что-то искали. Ты не знаешь, что именно?
— Понятия не имею, — ответила она. Выражение лица у нее при этом было абсолютно непроницаемым.
— Из офиса Ленни что-нибудь пропало?
— Деньги. Я не знаю сколько. Он вчера вечером ждал посыльного. Полицейские думают, что это сделал он. Убил Ленни, забрал деньги и скрылся из города.
— А мне кажется, убийца где-то поблизости, — сказал Джейс.
— Может, это был просто вор.
— А как насчет послания? — спросил он. — Редкое совпадение, когда на следующий день после убийства твоего отца обычный маньяк почему-то выбирает своей очередной жертвой именно тебя.
Эбби Лоуэлл закрыла лицо руками:
— Мне надо сесть.
Она присела на край ванной.
— Если тебе известно что-то, что связано с убийством Ленни, — сказала она, — иди в полицию. Спроси детектива Паркера.
Джейс отвел взгляд:
— Я не пойду в полицию.
— Почему? — спросила она.
— У меня есть на то свои причины.
— Потому что ты что-то знаешь! — сказала она, вставая. — А значит, ты сам вовлечен в это дело.
— Вчера вечером меня пытались убить, — сказал Джейс, чувствуя, что начинает злиться. — Вот единственное, что я знаю. Я выполнял задание твоего отца, и кто-то пытался меня убить. И когда я возвращался в офис Ленни, чтобы спросить его, во что он меня впутал, тогда-то я и узнал, что его убили. Я думаю, что это дает мне право проявлять интерес к этому делу, как думаешь?
— Так значит, ты — тот самый посыльный?!
И тут же бросилась вон из ванной, захлопнув за собой дверь. Джейс побежал за ней. Она устремилась к входной двери, но споткнулась о кипу книг, лежавших на полу.
Джейс догнал ее, навалился на нее всем телом. Она стала кричать и звать на помощь, делая отчаянные попытки освободиться.
— Да не дерись ты! — сказал он. — Я тебе не враг.
— Что, черт побери, здесь происходит? — спросил мужской голос за дверью. В коридоре послышались шаги. — Мисс Лоуэлл! С вами все в порядке? — И мужчина прокричал кому-то еще: — Звони в полицию!
Джейс вскочил на ноги и кинулся к двери.
Пожилой мужчина с редкими седыми волосами и кустистыми бровями от неожиданности отпрыгнул в сторону. Джейс пронесся мимо него, в три прыжка одолел лестничный пролет и выскочил через заднюю дверь во двор.
Уютный дворик с клумбами, окруженный высокой стеной.
Он схватил деревянную скамью, подтащил ее к стене. Вскарабкался на нее — и спрыгнул вниз. Ногу пронзила адская боль, он невольно вскрикнул. А потом побежал к припаркованной за углом машине, нашаривая в кармане ключи. Рванул дверь и прыгнул в машину.
Где-то вдалеке послышался звук сирены, он тут же, прямо посреди улицы, начал разворачиваться. Какой-то мини-фургон задел бампер его машины, ее немного занесло в сторону. Но он ее выровнял и прибавил скорость.
Его трясло, он обливался потом, сердце гулко билось в груди.
Да, угораздило же его попасть в такую ситуацию. Хуже не придумаешь. И эта Эбби Лоуэлл, хоть и строит из себя саму невинность, наверняка кое-что знает. Иначе зачем бандит оставил на ее зеркале такую грозную записку? «Ты следующая». Следующая, как будто убийство Ленни было всего лишь предупреждением или значилось в списке под номером один.
Так что же делать?
Его разыскивают по обвинению в убийстве Ленни. А еще — за кражу денег из сейфа.
Хотелось бы знать, кто ему противостоит. Он хорошо запомнил бородатого мужчину в темном седане. Но когда он пытался вспомнить, кто напал на него в квартире Эбби Лоуэлл, память отказывала ему.
Что, черт возьми, происходит и почему он оказался втянутым во все это?
Просто так легли карты. Если бы он не припозднился тогда с чертежами, он бы уже уехал в тот вечер домой и Веда сообщила бы Лоуэллу, что они не могут выполнить его заказ. А смерть Лоуэлла стала бы для него очередным неприятным сообщением, затерявшимся среди газетных полос.
Джейс подумал: а что, если на негативе, который находится теперь у него за поясом, изображены известные личности? Может быть, это кто-то из знаменитостей с нетрадиционной сексуальной ориентацией, которого пытаются шантажировать? Подобные грязные делишки нередко случаются в Лос-Анджелесе — в «городе ангелов», в городе порока.
Ему очень хотелось домой. Хотелось заняться обычными делами. Он с удовольствием помог бы сейчас Тайлеру сделать уроки, посмотрел телевизор, приготовил бы поесть. Может, он еще сделает это. Пошлет Эбби по почте злополучный конверт, устроится на новую работу, начнет все заново, сделает вид, что ничего не произошло.
Его переговорное устройство на сиденье вдруг ожило, и раздался голос Веды: «Шестнадцатый, где ты, мой мальчик?»
Джейс потянулся к рации, дотронулся до кнопки ответа, но так и не нажал на нее.
— Где ты, Одинокий Ковбой? Возвращайся домой, мой хороший. Скорей. Деньги все еще у меня, я жду, когда ты за ними придешь. Ты меня слышишь?
— Я в зоне недосягаемости, Веда, — пробормотал Джейс.