Убийца среди нас

Глава 15

Очередное заседание Общества защиты исторических памятников Бамфорда состоялось, как всегда, на квартире у Хоуп Маппл. То было первое официальное заседание после ужасных событий в Спрингвуд-Холле, которые все прекрасно помнили. Тем более что утром, незадолго до заседания, члены общества присутствовали в суде. Факт насильственной смерти был установлен неопровержимо, но вынесение вердикта было отложено вплоть до завершения следственно-розыскных мероприятий. Смерть нависала над выжившими членами общества как дамоклов меч.

Они беспокойно ерзали на своих местах, не глядя друг на друга. И особенно старательно избегали смотреть на кресло в углу, где любила сидеть Эллен Брайант. О покойной никто не говорил. Хозяйка накрыла пустующее кресло линялым синтетическим синим покрывалом; благодаря широким подлокотникам и гнутым ножкам кресло напоминало королевский трон. Всем было неловко смотреть на незанятое кресло, как раньше неловко было сталкиваться с насмешливым взглядом Эллен. Члены общества то и дело косились на пустующий трон и тут же отводили взгляд.

Сегодня хозяйка нарядилась в длинную, до пола, тунику изумрудно-зеленого цвета, перехваченную поясом, с вышивкой по вороту. На груди туника была расшита блестками. Тяжело ступая, Хоуп подошла к журнальному столику, стоящему посреди комнаты, и поставила на него поднос с чашками. Длинный подол волочился по полу. Когда Хоуп склонилась над подносом, закачались ее длинные серьги. Сейчас она больше всего напоминала громадную рождественскую елку. Собратьям по обществу было не по себе; все отлично помнили демонстрацию протеста их председательницы, когда она бежала по лужайке в чем мать родила.

— Чай! — провозгласила Хоуп, разливая по чашкам жидкость бежевого цвета. — Угощайтесь, вот печенье.

Печенья Зои не хотелось; из вежливости она положила себе на блюдечко заварного крема. Увидев, что на поверхности чая плавает собачья шерсть, Робин Хардинг проворчал:

— Нет, спасибо!

Скрестив руки на груди, он окинул собравшихся угрюмым взглядом. Зои поняла, что молодому человеку не по себе, и робко улыбнулась ему. Он сразу просиял и, едва заметно кивнув, показал глазами на Хоуп. Зои покраснела.

Чарлз Гримсби громко сказал:

— Я намерен изложить свою точку зрения!

— Погодите, Чарлз, так нельзя! — возразила Хоуп. — Я еще не объявила заседание открытым. Потом, как полагается, Зои огласит протокол предыдущего заседания, и только после этого мы перейдем к прениям. — Она плюхнулась на диван, испугав трех пекинесов, и сложила руки на груди. — Итак, объявляю заседание открытым. Секретарь, прошу вас!

Зои достала из сумки дешевую тетрадку, в которой вела протокол заседаний.

— На прошлом заседании присутствовали Хоуп Маппл, Зои Фостер, Эллен Брайант…

Она замолчала.

— Мы помним, кто там присутствовал, — мрачно заявил Чарлз. — По-моему, все это можно опустить. Я хочу кое-что сообщить — можете включить мое сообщение в раздел «Прения», раз уж вы такие педанты.

— Ох, Чарлз, прекратите, ради всего святого! Начинайте!

— Хорошо! — Чарлз Гримсби выпрямился и смерил пекинесов суровым взглядом. — Предлагаю снять Хоуп Маппл с должности председателя!

Зои громко ахнула.

— Замолчите, Гримсби! — буркнул Робин Хардинг. — Только свары нам сейчас не хватало!

Но Чарлз сурово продолжал:

— По моему мнению, ее поведение в Спрингвуд-Холле нанесло непоправимый ущерб репутации нашего общества.

Лицо Хоуп приобрело свекольный оттенок; она вызывающе тряхнула своей непокорной черной гривой, отчего длинные серьги заплясали в мочках ушей, едва не завязавшись узлом.

— По крайней мере, я попыталась привлечь к нашему обществу всеобщее внимание!

— Да уж, привлекли, нечего сказать! — парировал Гримсби. — Но мы как-нибудь обошлись бы без внимания такого сорта! Торговая палата…

— Да пошла она, ваша торговая палата! — грубо перебила его Хоуп.

Гримсби побагровел; теперь его лицо могло поспорить цветом с лицом самой Хоуп.

— Разумеется, вам до этого нет никакого дела! Вас и без того считают умственно неполноценной!

— Что такое?! — гневно вопросила Хоуп и, царственно взмахнув рукой, потребовала: — Я требую объяснений!

— Вы ведь даете уроки рисования несчастным обитателям психиатрического отделения больницы? И вот что я вам скажу, Хоуп. Мне кажется, вы многому у них научились!

— За такие слова, — рявкнула Хоуп, — можно и в суд подать!

— Кстати, раз уж мы заговорили о суде… Не уверен, что не подам на вас встречный иск за ущерб моей деловой репутации, причиненный вашими выходками!

— Погодите, погодите! — перебил его Робин. — Гримсби, вы не имеете права ни на какие иски! Уже поздно. Надо было высказать все свои соображения на прошлом заседании. Хоуп недвусмысленно объяснила нам, что именно она намеревалась сделать!

— А я и высказывал свои соображения… Я был против! Кстати, все записано в протоколе. Давайте спросим у нашего секретаря. На прошлом заседании я настоятельно требовал, чтобы мои слова занесли в протокол!

Гримсби устремил на Зои стальной взгляд.

Зои принялась судорожно листать тетрадные страницы.

— Да-да, у меня все записано. Вот: «Мистер Гримсби попросил, чтобы его возражения были занесены в протокол».

— Ну вот и все! — торжествующе заявил Гримсби.

— Нет, не все! — гневно возразил Робин. — После ваших возражений Хоуп объявила, что все равно намерена поступить, как собиралась. А если вы были так сильно против, почему не вышли из общества?

— Речь идет не о том, чтобы из общества вышел я или кто-либо из вас! — закричал Гримсби. — Хоуп придется подчиниться требованию большинства! Кстати, на прошлом заседании никто не поддержал ее затею. Мы говорили ей, что считаем ее план никуда не годным, но она все равно поступила по-своему. Вот почему она сама должна сейчас подать в отставку!

— Ничего подобного! — звонко возразила мисс Маппл, вставая. Туника громко зашелестела; заплясали бисерные серьги.

— Вам не на кого опереться! — проворчал Гримсби.

Зои неосторожно хихикнула.

— Вам смешно? — Разъяренный Чарлз повернулся к ней. — Что ж, смейтесь. Но знайте: есть люди, для которых правила приличия — не пустой звук! Наше общество всегда было почтенным и уважаемым! Вы, мисс Фостер, вступили в него совсем недавно, а мы с Хоуп стали его основателями. К сожалению, Хоуп, видимо, забыла о том, какие высокие цели мы ставили перед собой вначале. Зато я ничего не забыл. Мы призваны сохранять красоту… впрочем, вряд ли вы меня поймете, вы ведь привыкли к убогой обстановке вашего так называемого приюта…

Робин Хардинг тут же кинулся на защиту Зои.

— А ну, оставьте в покое приют! Иначе вам придется иметь дело со мной! Мы живем не в Средние века; подумаешь, увидели небольшой стриптиз!

Поняв, что он в меньшинстве, Гримсби повернулся к молодому человеку и мерзко улыбнулся.

— Погодите, сначала подумайте. Если бы Хоуп не устроила цирк, Эллен, скорее всего, сегодня была бы жива и сидела вон в том кресле!

Чарлз взметнул руку и показал на угловое кресло, в которое успел вскарабкаться пекинес.

Все затихли и лишь время от времени поглядывали на кресло, в котором раньше сидела Эллен. Пекинес задрал мордочку и угрожающе зарычал — наверное, решил, что его собираются прогнать.

Мощная грудь Хоуп заходила ходуном.

— Полная чушь! — отрезала она, задыхаясь.

— Нет, не чушь! Бедняга Эллен не хотела смотреть на вашу убогую демонстрацию протеста. Вот почему она ушла в… пошла навстречу своей гибели!

— Гримсби, вы не в своем уме! — сердито заявил Робин. — Мы понятия не имеем, зачем Эллен понесло в винный погреб.

— Мы-то, может, и не имеем, — с мерзкой улыбочкой ответил Гримсби. — Зато вы…

Все воззрились на Робина. Молчание было настолько невыносимым, что Зои показалось, если никто не подаст голос, она сейчас закричит. Ей пришлось нарушить тишину самой:

— Чарлз, о чем вы?!

— А вы его спросите! — Гримсби ткнул пальцем в смертельно побледневшего Робина. — Он поддерживал с усопшей тесные отношения… Весьма, весьма тесные!

— Ложь! — хрипло воскликнул Робин. — Зои, не слушайте его!

— Они часто вместе обедали. Я их видел, причем не один раз!

Глаза Гримсби торжествующе блеснули.

— Ну и что такого? Да, я действительно обедал с Эллен… пару раз, не больше! Только все было совсем не так, как вы тут пытаетесь изобразить. Я не приглашал ее на свидания! Если бы я хотел устроить романтическое свидание, неужели я повел бы свою избранницу в кафе быстрого обслуживания, в котором вы, должно быть, и видели нас с Эллен?

— Тогда что вы с ней там делали? — не сдавался Гримсби.

— Насколько я понимаю, вы меня в чем-то подозреваете!

Робин вскочил с места и придвинулся к Гримсби почти вплотную.

Чарлз невольно отпрянул, испугавшись злобного блеска в глазах молодого человека.

— Наши обеды проходили совершенно невинно. И более того, мне было скучно! Я не обязан ни перед кем из вас отчитываться, но объяснюсь, потому что, если я ничего не скажу, вы все будете ухмыляться и думать, что мне есть что скрывать! А мне скрывать нечего! — Хардинг набрал в грудь побольше воздуха и продолжал: — Эллен обедала вне дома по пятницам, после того как сдавала выручку в банк. В другие дни она, наверное, обедала у себя наверху, в квартире над магазином, по крайней мере, она мне так говорила. Меня она к себе не приглашала! — заявил Робин, предупреждая вопрос Гримсби. — Ну а мне чаще всего приходится брать обеды с собой на работу. Сами понимаете, бутербродами и яблоками сыт не будешь. Поэтому я зашел в самое дешевое кафе. Там я случайно увидел Эллен. Поскольку мы с ней были знакомы и оба были одни, то сели за один столик. Через несколько недель я понял, что обеды в кафе мне не по карману, и снова начал брать с собой на работу бутерброды и термос. Как поступала Эллен, я не знаю. Ей трудно было есть не дома, потому что она была вегетарианкой. Чаще всего приходилось заказывать сырный салат или тост с яичницей, а уж тост она, по ее словам, могла бы приготовить и дома, причем вышло бы гораздо дешевле и вкуснее. Наверное, она тоже решила, что лучше обедать дома. Не знаю!

Последние слова Робин прокричал.

На губах Гримсби заплясала злорадная улыбка.

— А мне показалось, что вы с ней болтали вполне по-дружески!

— Их разговоры, — с важным видом возразила Хоуп, — не имеют никакого отношения к нашему обществу. Теперь вы нанесли личное оскорбление не только мне, но и Робину… Итак, заседание продолжается! Учтите, я не собираюсь подавать в отставку. И потом, насколько я понимаю, вы в меньшинстве. Никто, кроме вас, не собирается смещать меня с поста председателя, и потому я остаюсь. Все согласны?

Воцарилось неловкое молчание. Робин и Гримсби с мрачным видом разошлись по своим углам. Зои смущенно грызла кончик карандаша.

— Хорошо! Запишите это в протокол! — распорядилась Хоуп.

Зои трудолюбиво начала черкать в тетрадке, а Хоуп продолжала:

— Давайте вернемся к делу… Что еще мы можем предпринять в знак протеста против захвата Шумахером Спрингвуд-Холла? Вот вы, Чарлз, что можете предложить? Ради разнообразия хотя бы один раз внесли бы конструктивное предложение!

— У меня нет предложений, — отрывисто заявил Гримсби. — Мы проиграли битву. Гнусный Шумахер победил.

— Вообще-то он не гнусный, — робко возразила Зои и густо покраснела. — Не хочу показаться вам предательницей, но я наконец-то познакомилась с ним лично. Увидела его вблизи первый раз. Он, конечно, очень высокомерен, любит приказывать и распоряжаться, и он очень грубо обошелся с Робином, но ты, Роб, сам виноват. Нечего было бросаться на него с вилами! Я ужасно перепугалась! Да, он не отказался от своих планов выселить наш приют, убрать его с того места, где он находится сейчас. Но, когда я все ему показала позавчера, он как будто проявил интерес и сочувствие к моей работе…

— Его сочувствие, — возразил Робин, — не помешает ему выгнать и вас, и ваших подопечных! Вы слишком доверчивы, Зои. Не позволяйте ему вас обмануть!

— Я не хочу сказать, что он передумает. — Зои вздохнула. — Мистер Шумахер разъяснил мне свою точку зрения, и должна сказать, с ним трудно не согласиться. Наши постройки действительно портят вид. Да и запах, наверное… Хотя я ничего не имею против и даже не замечаю никакого запаха. Наши подопечные не красавцы и довольно злобные. Пони чуть не укусил его. Да, я все прекрасно понимаю. Будь у меня деньги, я бы что-нибудь придумала. — Она помолчала. — Но вообще-то мне грех жаловаться. Про нас написали в газетах после того, как Эллен… ну, вы понимаете, после случившегося… и еще раз написали после того, как малышка Эмма Данби увела Мод и убежала в лес… С тех пор нас буквально завалили пожертвованиями! Мне присылают деньги совершенно незнакомые люди со всех концов страны. Понимаю, скоро поток денег иссякнет. Почти все деньги приходится тратить на корма. Я сильно задолжала кузнецу, а долги надо возвращать, хотя он и не требует… По-хорошему, надо оплачивать и визиты ветеринара, Финлея Росса, но он отказывается взять у меня хотя бы грош. Мне очень повезло, меня окружают добрые люди!

— Шумахер не добрый, — сухо возразил Робин. — От него вы не получите ни гроша.

Зои покраснела.

— Я не собиралась просить у него деньги!

— Он вас умасливает, потому что о нем плохо написали в газетах, мол, он выгоняет ваших старых кляч на улицу. Жестокость по отношению к животным британцы не прощают. Шумахер беспокоится о своем имидже и хочет, чтобы вы замолвили за него словечко. Именно так вы и поступаете. Вы защищаете его! Вы играете по его правилам, Зои! Не надо!

— От меня он добрых слов не дождется, и я не намерена прекращать борьбу! — решительно заявила Хоуп. — Если нужно, я привяжу себя к воротам поместья. Помните, как делали участницы организации «Женщины за мир» на военной базе ВВС в Гринэм-коммон, где размещались американские крылатые ракеты!

Гримсби со стоном покачал головой.

— Шумахер дружит со здешними копами, — напомнил Хоуп Робин. — Вас просто уберут оттуда, и все.

— Отлично! Пусть только попробуют! Я буду сопротивляться! Я лягу поперек дороги!

— Если Хоуп снова попадет на экраны телевизоров, если покажут, как ее увозят в полицейском фургоне… — хрипло начал Гримсби.

Представив, как ее увозят в полицейском фургоне, Хоуп просияла, а Робин быстро сказал:

— Хоуп, даже не думайте! Никуда вас не увезут, а Шумахер пришлет вам тарелку с объедками из ресторана, наймет фотографа и устроит себе хорошую рекламу. Он хитрый малый и способен воспользоваться любым нашим просчетом. И все-таки я согласен с Хоуп. Я тоже не готов признать себя побежденным.

— Только напрасно тратите время, — проворчал Гримсби.

— Вас он не толкал лицом в грязь! У меня с ним личные счеты! — объяснил ему Робин.

Хардинг, как обычно, подвез Зои к приюту на заднем сиденье своего мотоцикла. Разговаривать во время поездки было невозможно, но, когда они сидели в вагончике и пили растворимый кофе, они по-прежнему хранили молчание. Наконец, Робин решительно поставил кружку на стол.

— То, на что намекал Гримсби про меня и Эллен, — неправда.

— Не важно… — прошептала Зои.

— Нет, важно, черт побери! — Робин все больше загорался. — Да, пару раз я с ней действительно пообедал. Мне было ужасно скучно. Она всю дорогу проповедовала, как вредно есть мясо, и восхваляла орехи и семечки.

— Ничего страшного, Робин. Это никак не повлияет на нашу дружбу, — не сдавалась Зои. — Я тут ни при чем. Вы имеете право обедать с кем хотите. И Чарлза Гримсби ваши дела тоже не касаются, так что забудьте.

Робин воспринял ее ответ совсем не радостно. Через пару секунд он, запинаясь, проговорил:

— Вообще-то, Зои, старик Гримсби кое-что действительно угадал. Нет-нет, — поспешно добавил он, — я вовсе не приглашал Эллен на свидания! Но она, возможно… словом, она, может быть, что-нибудь такое вбила себе в голову. В последний раз, когда мы вместе ели, она делала какие-то двусмысленные намеки. Я рассказываю вам об этом и чувствую себя полным идиотом… наверное, выдавать ее не совсем по-джентльменски, но она ведь умерла, бедняжка.

— Да, вы отзываетесь о ней не слишком вежливо, — заметила изумленная Зои.

— Мне было просто смешно… Все ее призывы есть хлеб грубого помола и отказаться от мяса… А уж когда она начала строить глазки, мне стало просто противно. Словом, я перестал с ней обедать не только потому, что брать еду из дому дешевле. Меня оттолкнуло ее поведение. Когда мы с ней потом встречались на заседаниях, мне всегда казалось, что она как-то странно на меня поглядывает. Честно говоря, было неприятно. Ну вот… я решил, что вы должны это знать.

— Почему? — простодушно спросила Зои.

Робин покраснел.

— Почему? Потому что я хочу, чтобы вы знали правду и доверяли мне. Я не собираюсь ничего от вас скрывать… Черт побери, Зои, вы ведь знаете, как я к вам отношусь!

— Как вы ко мне относитесь? — Она изумленно воззрилась на него. — Нет, я не знаю.

— Так уж и не знаете?! — воскликнул Робин, но вовремя осекся. — Извините, — пробормотал он, вставая и беря свой шлем. — Я не собирался сейчас заводить серьезный разговор… Мне пора. Спокойной ночи!

Зои слушала, как стихает вдали рев мотоцикла.

— О боже! — сказала она вслух. — Только этого не хватало!

Потом она вздохнула, запахнулась в старый дождевик, доставшийся ей в наследство от мисс Батт, и пошла взглянуть на своих подопечных.

— Стаканчик сидра для дамы! — распорядился Маркби, получив свое пиво. — И побыстрее!

Официантка кивнула, и он протиснулся на старое дубовое сиденье. Утро выдалось утомительным. Сначала они присутствовали в суде. Вердикт по делу об убийстве Эллен был отложен до окончания следствия. Гибель неизвестного бродяги была объявлена несчастным случаем.

Хорошо, что сейчас посетителей в пабе было немного. В зале царила относительная тишина. Сегодняшний день выдался довольно прохладным; приятно было, что в камине разожгли огонь. Поленья шипели и трещали, и языки пламени отражались в полированных подковах, прибитых над дверью.

— Люблю смотреть на огонь, — заявила толстуха за стойкой, когда Мередит похвалила ее. — Заодно и погреемся.

— Спасибо, — сказала Мередит, отпивая глоток сидра. — Чудесно!

Она поставила стакан на стойку.

— Должна тебе признаться, я со страхом ждала сегодняшнего заседания коронерского суда. Я боялась, что присяжные обвинят Эмму в смерти бродяги!

— По словам врача, производившего вскрытие, девочка никак не могла нанести такие сильные удары. И потом, у него на черепе вмятина, которая соответствует по форме очертаниям ослиного копыта.

Мередит передернуло.

— Эмма держится очень стойко… Если бы не бледность, я бы и не подумала, что она перенесла такие тяжкие испытания. Она совсем не похожа на ту испуганную малышку, которую я нашла в лесу.

— Дети на удивление быстро восстанавливаются, — ответил Маркби, рассматривая на просвет янтарную жидкость в своей кружке. — Хотя ей сейчас совсем нелегко. Она не говорит о том, что с ней произошло. Это плохо. Она должна выговориться, а не замыкаться в себе. Я больше чем уверен, что она постоянно вспоминает о страшном происшествии. Я, конечно, не имею права критиковать Лору и Пола и вовсе не считаю их плохими родителями. Но иногда они, как мне кажется, подходят к воспитанию детей слишком легкомысленно. Конечно, сейчас они задумаются, но я боюсь, что они впадут в другую крайность. Раньше они давали Эмме чересчур много свободы. Поощряли ее самостоятельность. Плохо, если после происшествия в лесу они вообще не будут выпускать ее из поля зрения. Конечно, они многое поняли. Когда подрастет Вики, ей уже не позволят одной гулять в лесу или одной ходить по шоссе. Внимание и забота — это хорошо, но, по-моему, любая крайность вредна. И Полу, и Лоре трудно привыкать к переменам. Они обвиняют во всем себя и друг друга. Мол, они должны были заметить, что Эммы нет в спальне… Да и продукты, которые пропадали из кладовки целую неделю… Надо было проявить к девочке больше внимания и такта: она очень боялась, что ее подопечную Мод усыпят.

— Все умные мысли приходят потом, задним числом, верно? Твои сестра и зять не могли представить, что их дочь сбежит из дома и уведет из приюта ослицу.

— Да, но попробуй их в чем-нибудь убедить! Эмма по-прежнему волнуется за Мод. К счастью, сейчас и речи не может быть о том, чтобы животное усыпили. Ее жизнь висела на волоске, но Мод пробудила к себе сочувствие публики. Обыватели и без того обожают животных, а ослица вдобавок поступила как настоящая героиня! Она спасла ребенка.

— Я первая бы выступила в ее защиту! Мод привела меня к Эмме! Ее, конечно, трудно назвать милым созданием, но она совсем не злобная, о чем говорили и Зои, и тот симпатичный ветеринар-шотландец… И потом, местные жители обычно и не взаимодействуют с ней, за ней ухаживает только Зои.

— Кроме того, — Маркби вытянул ноги к огню, — шалаш был очень тесный и там было темно. Видимо, в первый раз ослица лягнула нападавшего наугад и сбила его с ног. Вот почему все удары пришлись по голове.

— Ну и ладно. Мне его нисколько не жаль! — пылко воскликнула Мередит.

— Тебя когда-нибудь назначали присяжным заседателем?

— Нет.

— Помяни мои слова: если когда-нибудь попадешь в состав жюри, адвокат наверняка даст тебе отвод! Тот человек был больной. Он несколько раз лечился в психиатрической клинике. Позор обществу, которое допускает, чтобы люди, подобные ему, бродили по округе. И потом, не забывай: мы ведь не знаем наверняка, что он собирался сделать с Эммой! Он не успел причинить ей вред. Я, конечно, рассуждаю, так сказать, теоретически, как представитель закона. Но как дядя Эммы, я вполне разделяю твои чувства. Лучше уж он, чем Эмма.

Мередит оживилась.

— Во всем произошедшем есть один положительный момент, — мечтательно произнесла она. — Эрик съездил в приют, познакомился с Зои лично и, если хочешь знать мое мнение, воспылал к ней нежными чувствами!

— Не может быть! — недоверчиво возразил Маркби. — Не представляю, чтобы Эрик влюбился в девушку, от которой нежно пахнет навозом!

— Говорю тебе, он влюбился! Он назвал ее образцовым предпринимателем!

— Очень романтично!

— Ты бы слышал, как он говорил — и глаза сделались такие мечтательные, и в голосе благоговение…

— Ты преувеличиваешь! — заявил Маркби.

— Если и преувеличиваю, то только чуть-чуть.

Они помолчали. Старший инспектор обдумывал услышанное.

— Он, наверное, мой ровесник, — сказал наконец Маркби.

— Ну и что? При чем здесь его возраст?

— Ни при чем. — Маркби пожал плечами. — Но позавчера я очень обрадовался, услышав, как Зои назвала сорокапятилетнего Гримсби «вовсе не старым». Она поспорила с молодым Хардингом, который назвал Гримсби «противным старым брюзгой». Кстати, если твои подозрения справедливы, я предвижу новый конфликт, что мне совсем не нравится. Разумеется, Эрик имеет право флиртовать с кем хочет. Но в Зои по уши влюблен молодой Хардинг, а он ни за что не согласится добровольно отойти на второй план. Он знаком с мисс Фостер гораздо дольше Эрика. Кроме того, Хардинг регулярно доказывает свою преданность даме сердца, вычищая конюшни и убирая навоз. Представляю, что будет, если он узнает, что у него появился соперник, да еще какой — заклятый враг Общества защиты исторических памятников Бамфорда и приюта для старых кляч! — Маркби отхлебнул пива. — Конечно, то, что обоим джентльменам нравится одна и та же девушка, еще не означает, что она испытывает сходные чувства к одному из них. По-моему, она вообще мало о чем думает, кроме своих лошадей и ослов.

— Эрик очень привлекательный мужчина, — уверенно возразила Мередит. — Красивый, хорошо сложенный, богатый, умный, успешный… У него едва заметный иностранный акцент. Кроме того, он привык получать то, чего хочет.

— Ты сама, случаем, не влюбилась в него? — поинтересовался встревоженный Маркби.

— Разумеется, нет! Давай попробуем взглянуть на дело с точки зрения Зои. Мне кажется, у веснушчатого юнца с мотоциклом нет никаких шансов! Против него говорит и давняя дружба, и уборка конюшен. Их отношения слишком затянулись. Скорее всего, Зои считает его всего лишь другом.

— Кстати, а наши с тобой отношения не слишком ли затянулись? — ровным тоном спросил Маркби.

Мередит покраснела.

— Мы с тобой — совсем другое дело.

— Учти, мне не улыбается играть роль Хардинга. Если на твоем горизонте появится какой-нибудь Эрик, ты уж дай мне знать заранее, чтобы я успел с достоинством удалиться.

— Не принимай все на свой счет! — рассердилась Мередит. — Сейчас я говорю о Зои, Эрике и Робине. Налицо классический любовный треугольник, вот и все. — Увидев, что Маркби по-прежнему хмурится, она насмешливо добавила: — Я нигде не прячу никакого Эрика!

— Ну, тогда ладно.

В камине весело потрескивал огонь; в паб вошли еще несколько посетителей, и зал сразу огласили их громкие голоса.

— А может… — нерешительно начал Маркби, — ты съездишь в приют и поговоришь с Зои? Ей там скучно, и она всегда рада гостям, особенно если ты пожертвуешь пятерку на ее кляч. Возможно, она… м-м-м… охотнее раскроет душу перед тобой, поскольку ты тоже женщина.

— С чего ты взял, что женщины обожают раскрывать друг другу душу?

— Ну да. — Маркби кивнул с мрачным видом. — В дамском туалете, пудря носик, женщины признаются в таких вещах, в которых мужчины не признаются даже в гораздо более спокойной обстановке!

— Твои слова свидетельствуют о косности и сексизме. И откуда тебе известно, чем занимаются дамы, пока, как ты выразился, пудрят носик? Надеюсь, ты не подслушиваешь под дверями женских туалетов? Нет? Слава богу! Так вот, ты говоришь глупости! Ладно, я съезжу в приют для старых лошадей и поговорю с Зои. Посмотрим, что получится. — Мередит помолчала, а потом продолжила: — Если честно, я с тобой согласна и тоже считаю, что Зои совсем не во вкусе Эрика. Я бы скорее решила, что он влюбится в женщину типа… ну да, типа Эллен Брайант.

— Такая мысль и мне приходила в голову, — признался Маркби.

— Алан, я позвонила тебе позавчера, когда пропала Эмма…

— Ах да! — Маркби поставил кружку на стол. — Зачем ты звонила мне в такую рань? Извини, но из-за Эммы и всего остального я забыл тебя спросить.

— Я хотела рассказать о Денисе Фултоне. С ним творится что-то странное. Я не знала, говорить тебе или нет, а потом подумала: ведь ты можешь встретить Виктора Мерля, он все равно проболтается, так что… нет, погоди, я начну сначала! — торопливо добавила она, видя, как насупился ее собеседник. — Я ужинала у Фултонов в Лондоне. Они меня пригласили.

— Очень мило. Но их показания у меня уже есть. Ты хочешь что-то добавить?

— За ужином произошла безобразная сцена. Денис обвинил Виктора в том, что тот тайком встречается с его женой. Я не сомневаюсь в том, что этого не может быть. И Виктор, и Ли все отрицали, но Денис ничего не желал слушать. Наверное, встал не с той ноги. Кроме того, за ужином он слишком много выпил.

— Ну и что? При чем здесь его дурное настроение? Оно как-то связано со здешними событиями? Наверное, да, иначе ты бы не стала мне рассказывать.

— Денис схватил кинжал — там есть коллекция оружия — и бросился на Виктора. Правда, действовал он не слишком умело, но, если бы случайно задел Виктора, он мог бы серьезно его ранить. Я схватила офицерскую тросточку, которая тоже была в коллекции, и выбила кинжал у него из руки.

— Ясно, — задумчиво проговорил Маркби.

— Потом мы с Мерлем вместе вышли из дома, и он вдруг сказал: странно, что Денис в припадке ярости схватился за нож. Не случалось ли с ним такого и раньше? Я передаю тебе его слова вовсе не потому, что считаю Дениса способным на убийство. В тот вечер он попросту перепил. Но потом я вспомнила, как погибла Эллен, и решила тебе рассказать… Если ты услышишь о происшествии от Виктора, у тебя может сложиться неверное впечатление. Странный он тип, этот Мерль. Странный и не очень приятный. И еще, по-моему, он довольно злобный. Когда мы в ту ночь прощались у дома Фултонов, он выглядел нелепо и вместе с тем зловеще. На нем был широкий черный плащ… Ты бы назвал его внешность «театральной» и был бы прав. Кстати, и происшествие с кинжалом тоже попахивало какой-то театральщиной. По-моему, в обычном состоянии Денис и мухи не обидит. И я не верю, что у Ли Фултон роман с Мерлем. Но даже самый кроткий человек, подвыпив, способен на отвратительные поступки. Наверное, когда он протрезвел, ему стало стыдно.

— Ты умница, что рассказала мне. Я запомню… и постараюсь не придавать тому случаю слишком большого значения. Скорее всего, речь идет действительно о пьяной выходке, которая больше не повторится. Но все-таки нож есть нож.

Мередит поняла, что ее друг не намерен дальше обсуждать происшествие, и сменила тему:

— Кстати, ты хочешь, чтобы я побеседовала только с Зои Фостер? Может, мне удастся и Эрика вызвать на откровенность?

— Ну уж нет! — решительно возразил Маркби. — С ним я поговорю сам!