Убийца среди нас

Глава 5

Суперинтендент Маквей похлопал по столу широкими ладонями с лопатообразными пальцами и громко фыркнул — как будто паровоз выпустил пар.

— Положение щекотливое. С одной стороны, я обязан немедленно отстранить вас от данного дела. Вы попали в самую гущу. Но с другой стороны, народу на званом вечере было великое множество, и все постоянно перемещались туда-сюда. Кроме того, никто лучше вас не допросит местных жителей. — Маквей смерил Маркби многозначительным взглядом. — Вам известна расстановка сил. Вполне может статься, что настроения бамфордцев очень важны. Убитая женщина принадлежала к группе протестующих. Далее, вы знакомы со многими знаменитостями, которые понаехали на торжественное открытие. Вы знаете Шумахера, владельца Спрингвуд-Холла. Кстати, в том-то и может состоять главное препятствие. Насколько хорошо вы его знаете? — Маквей не сводил с Маркби серых проницательных глаз.

— Я почти не знаю его! — тут же ответил Маркби. — Мы с ним познакомились несколько лет назад, но виделись нечасто. Потом несколько лет не виделись вообще, а встретились позавчера. Когда мы с Шумахером познакомились, я был еще женат. Рейчел любила выходить в свет и развлекаться. Кроме того, она коллекционировала знакомых. Шумахер в то время владел небольшим ресторанчиком у реки; его заведение вошло в моду, и Рейчел вбила себе в голову, что обожает там бывать. Тогда все мы были моложе. Возможно, Шумахер, как и Рейчел, коллекционировал полезных знакомых. Раньше он был хоккеистом, играл в Штатах или в Канаде, точно не помню где. Он до сих пор старается поддерживать форму. Но голова у него трезвая. После того как он ушел из большого спорта, он посвятил себя целиком и полностью бизнесу.

Маквей проворчал:

— Кажется, он заработал много денег. — Толстые пальцы снова забарабанили по столешнице. — Ни в каких противозаконных махинациях Шумахер не замечен. Может, в прежние времена, о которых вы рассказываете, с его именем был связан какой-нибудь скандал?

— Нет, ничего такого не помню. Но, повторяю, я с ним почти незнаком. Рейчел, несомненно, узнала бы, если бы о нем рассказывали пикантные истории, но она никогда не упоминала при мне ни о чем подобном. Она обязательно поделилась бы со мной! Если честно, я вообще не ожидал, что он меня вспомнит, — упрямо продолжал Маркби. — Я случайно столкнулся с ним на улице, он ужасно обрадовался и пригласил меня на прием по случаю открытия нового отеля. Об отеле я много слышал потому, что местные жители протестовали против его строительства. Что же касается его характера, насколько я помню, даже в молодости он был человеком довольно суровым. Сильный, молчаливый, очень деловитый. Не хочу сказать, что он человек неприятный. Он всегда очень вежлив и держится вполне профессионально. Но не исключаю того, что некоторых задевает его холодность.

Маквей задумчиво спросил:

— Как по-вашему, охотнее он будет говорить с вами, чем со следователем, с которым он лично незнаком?

— Откровенно говоря, да, — ответил Маркби.

— А другие гости, приглашенные знаменитости — Мерль, Фултоны и остальные?

— Возможно.

— Еще более кстати, — угрюмо продолжал Маквей, — то, что в настоящий момент у нас нет ни одного свободного человека — тем более такого подходящего, как вы. Один сотрудник в отпуске. Купил автоприцеп и путешествует по Европе. С ним даже не свяжешься! Двое больны. Еще двое поехали на север, расследуют кражи из грузовиков. Они вот-вот раскроют дело, и я не могу отзывать их. Еще несколько человек занимаются ограблением почты. А посторонних я приглашать не хочу, потому что мне кажется, что в данном случае главное — знание обстановки. — Маквей помолчал и посмотрел в окно. — А что маньяк-педофил? Его еще где-нибудь видели?

— Нет, больше его никто не видел. Возможно, он куда-нибудь уехал или залег на дно. Им занимается Гаррис.

— Отлично! Значит, вы сейчас относительно свободны. Официально руковожу ходом расследования я. Но у меня самого дел выше крыши, поэтому я не могу лично опрашивать свидетелей и так далее. Придется вам пока заняться делом, Алан. Держите меня в курсе и ничего не предпринимайте без моего разрешения, хорошо?

Маркби мрачно кивнул. Просто здорово! Ему достается вся черная работа, а поступать по собственному усмотрению он не имеет права.

— Конечно, если вы поймете, что наши взгляды сильно не совпадают…

— Нет, ничего. Я справлюсь. Кстати, как насчет пленки, которую отсняли телевизионщики?

— Они прислали ее нам. Эксперты увеличили каждый кадр, но до сих пор ничего интересного не обнаружили. Можете до ухода забежать к ним и взглянуть. Сначала телевизионщики даже не были уверены в том, что открытие нового отеля вставят в программу. Уж больно неинтересное это событие, с их точки зрения, если не считать нескольких известных персон, которые там присутствуют. Они решили поснимать на всякий случай, если у них вдруг нечем будет заполнить программу. Но как только стало известно про труп, они, естественно, тут же стали снимать все подряд. Поэтому сначала вы увидите только виды Спрингвуд-Холла в разных ракурсах и гостей на лужайке. Но потом эта Маппл побежала голышом в знак протеста… Она тоже попала в кадр; мы не исключаем возможности, что увидим что-то интересное на заднем плане. Но особенно ни на что не рассчитывайте.

Маквей убрал все бумаги в картонную коробку, из которой они выпали.

— Посмотрим, что получится. В крайнем случае передадим дело Мортону, если он вернется из Йоркшира раньше срока.

— Некоторые, — негромко заметил Маркби, — могут расценить подобную передачу дел в разгар следствия как выражение недоверия к моим способностям.

Кустистые брови суперинтендента тревожно взлетели вверх.

— Чушь! Вам известно, что мы все вам всемерно доверяем! Вот почему все считают, что вам давно пора двигаться по служебной лестнице!

— О моем продвижении давайте поговорим в другой раз, — отрывисто заявил Маркби. — Теперь о деле. Если я соглашусь его вести, я должен быть уверен, что у меня его не заберут. Кроме того, если я почувствую хоть малейшее давление сверху, я немедленно подам прошение об отстранении меня от дела. Конечно, официально всем руководите вы. Обещаю постоянно держать вас в курсе. Я не стану предпринимать никаких шагов не посоветовавшись с вами. Но в целом я должен иметь возможность поступать по своему усмотрению.

В кабинете воцарилось молчание. Маквей не привык, когда другие устанавливают правила игры, но на сей раз, в виде исключения, изящно признал себя побежденным.

— Хорошо! — заявил он. — Но помните: формально расследование возглавляю я, и, если все закончится благополучно, успех будет связан с моим именем!

— Очень не хочется, — пробурчал Финлей Росс, — но похоже, придется донести, что вы эксплуатируете детский труд! — Он насупил кустистые брови и кивком указал на обветшалые строения, в которых разместился приют Элис Батт.

— А, вы про Эмму! — воскликнула Зои, оглянувшись и проследив за взглядом ветеринара.

Эмма Данби энергично чистила старую ослицу. Ее подопечная была крупной, по ослиным меркам; чтобы дотянуться до крупа, Эмме пришлось взгромоздиться на перевернутое ведро — довольно шаткую опору. Коленные суставы ослицы были сильно деформированы. Длинные уши на большой костлявой голове хлопали на ветру. Трудно было назвать такое животное милым. Кроме того, ясно было, что, сколько ее ни чисти и ни скреби, побитая молью шкура лучше не станет. Но Эмма трудилась ревностно и пылко — настоящий маленький вихрь активности в джинсах и резиновых сапогах.

— Жаль, что я совсем не могу платить бедной девочке! Я не могу даже выдавать ей деньги на карманные расходы. Она трудится только из любви к животным. Она бы дорабатывалась до полного истощения, если бы я ее не останавливала. Иногда приходится оттаскивать ее буквально физически. Имейте в виду, она в самом деле очень мне помогает, а наши питомцы в ее присутствии ведут себя превосходно. Я давно заметила: лошади и дети как будто настроены на одну волну. Кстати, когда Эмма проводит у меня целый день, я кормлю ее обедом. Кроме того, ее мать — адвокат. Она не позволила бы мне эксплуатировать свою дочь, даже если бы я захотела.

— А ее дядя, насколько мне известно, заправляет в местной полиции.

— Да, ее дядя — старший инспектор Маркби.

В воздухе повисло неловкое молчание. Прошло сорок восемь часов после убийства, но напряжение, владевшее всеми местными жителями, не ослабевало.

— Кажется, именно он расследует убийство вашей соратницы по историческому кружку? — Финлей Росс решил усмирить злых духов, бестрепетно назвав их по имени.

— Да, бедная Эллен! Даже думать о ней не могу. Ужас какой! Словами не опишешь. Это было как-то… неприлично. Я не могу забыть, как она лежала в нише между стеной и стеллажом… а из шеи у нее торчал нож. Она свернулась, как зародыш в утробе…

— Я лечу зверей, а не людей, — проворчал Финлей. — Но очень советую вам сходить к врачу и попросить выписать что-нибудь от нервов. У вас, моя дорогая, очень подавленный вид.

— Нет. Спасибо, не люблю глотать таблетки. И потом, от стресса таблетки не помогут.

— Тогда глоток виски!

— Виски я тоже не люблю. Оно так противно воняет!

Финлей возмутился до глубины своей шотландской души:

— Дорогая моя девочка! Как может вода жизни противно вонять? Так можно договориться до чего угодно! Кстати, хочу вас предостеречь: не описывайте другим подробно, как выглядела убитая. Понимаю, я сам напросился, я не должен был заводить разговор о… том, что произошло. Полиция нас не похвалит. Одно неосторожное слово может вдохновить какого-нибудь психа или подскажет убийцам, как замести следы, да бог знает что еще. По крайней мере, так мне говорили. Ну а теперь давайте осмотрим больную!

Они вместе зашагали по двору. Эмма перестала с маниакальным упорством скрести ослицу и отошла в сторону, раскрасневшаяся, вспотевшая, растрепанная. Она вытерла грязной ладошкой лицо, оставив на веснушчатом лице грязный след.

— Здрасте, мистер Росс, — с опаской произнесла она.

— Здравствуй, Эмма! Ты такая красная, что вот-вот загоришься. Посиди, отдохни немного, пока я осмотрю старушку Мод.

Ослица повернула уродливую голову и злобно покосилась на ветеринара, задрав толстую верхнюю губу и обнажив стертые зубы.

— Да, Эмма, иди ко мне в вагончик и налей себе апельсинового сока, — предложила Зои.

— Я хочу знать, чем болеет Мод! — упрямо заявила Эмма.

— Ты обязательно все узнаешь. Я все тебе расскажу, как только ты дашь мистеру Россу возможность осмотреть Мод.

— Вы не собираетесь ее усыпить?

— Боже правый, нет, — бодро ответил ветеринар. — Ну, Эмма, катись отсюда!

Эмма неуверенно улыбнулась ветеринару и побрела к старому ржавому автоприцепу, служившему Зои домом. По пути она часто и недоверчиво оглядывалась через плечо.

— Иди сюда, старушка! — приказал Финлей.

Мод фыркнула и сделала крохотный шажок вперед.

Ветеринар ощупал ослицу опытными руками, осмотрел ее зубы, причем она позволила ему сделать это на удивление покладисто, ласково потянул ослицу за длинное, болтающееся ухо и вернулся к Зои, взволнованно ждущей его решения.

— А ну, проведите ее.

Зои взнуздала ослицу и потянула вперед. Мод шагала неуверенно, как будто ей было больно.

— Как она ест?

— Иногда у нее несварение, но в целом ест нормально.

— Трудно ей вставать из положения лежа?

— Да. Мне кажется, поэтому она старается вообще не ложиться. Я думаю, она все понимает. Кстати, она сама повредила себе переднюю ногу. Один раз она попыталась встать и задела ногой стену…

— Все может быть, все может быть. — Финлей похлопал Мод по шее. — Буду с вами откровенен. Ваша подопечная очень старая дама, по ослиным меркам. Не знаю, как она переживет предстоящую зиму. По крайней мере, — ветеринар обвел рукой обветшалые строения, — в таких условиях. Ей нужен нормальный теплый денник, который не продувался бы сквозняками.

— Мы даже в таких условиях вряд ли долго пробудем, не говоря уже о лучших! — мрачно ответила Зои. — Если Шумахер сдержит слово, совсем скоро нас всех — и животных, и меня — выгонят на улицу.

— Но если вы и на зиму останетесь здесь и ничего не изменится, я бы настоятельно рекомендовал избавить старушку от страданий.

— Она не страдает! — Зои смерила ветеринара пламенным взглядом.

— Да, дорогая моя, — ласково сказал Финлей, думая: до чего же Зои, которой уже больше двадцати, похожа на одиннадцатилетнюю Эмму. Обе одинаково преданы дряхлым и слабым созданиям. — Пока она не страдает, потому что сейчас ее сбитую холку согревает солнце. Но наступит сырая, дождливая погода, а ее ревматические колени… — Ветеринар покачал головой. — Она будет очень мучиться. Скорее всего, она сляжет и уже не встанет. А потом — пневмония. Если Мод не перевести в теплый и сухой денник, ей, милая моя девочка, придется очень плохо. И никакие ваши заботы не защитят ее от страданий. Вы меня знаете. Я никогда не стану усыплять животное, если можно его спасти. Но я решительно возражаю против того, чтобы Мод проводила зиму в вашей конюшне-развалюхе. Такое место совершенно не подходит для больных и ослабленных животных.

— Я что-нибудь для нас найду! Что-нибудь подвернется! — в отчаянии проговорила Зои.

— Надеюсь, надеюсь. Что ж, мне пора.

— Спасибо, Финлей. — Зои протянула ветеринару руку. — Вы наша надежная опора с тех пор, как я приняла дела у мисс Батт.

— Тьфу! Да я только рад… Хотелось бы мне вам чем-нибудь помочь. Я имею в виду — деньгами. Но к сожалению, я не в состоянии.

— Финлей, вы и так помогаете больше чем достаточно. Если бы не вы, мы бы вообще не смогли существовать.

Они вместе пошли по двору к машине ветеринара, которую тот оставил у ворот. Оба были настолько увлечены разговором, что не заметили, как Эмма выбралась из-за корыта, за которым пряталась и подслушивала. Не видели они и того, как девочка обняла тощую шею Мод обеими руками и зарылась лицом в жесткую гриву.

Мод задрала заднее копыто, и к всхлипам девочки прибавился долгий глубокий вздох — как будто ослица все понимала и с грустью принимала свою участь.

Позже Маркби сидел у себя в кабинете и размышлял. Он уже пожалел, что не отказался от дела. Как расценивать то, что следователь одновременно участник событий, станет это помощью следствию или же, наоборот, препятствием? Время покажет. Его личной жизни следствие уже помешало. Хотя… разве служба в полиции и личная жизнь не два противоположных полюса? Много лет назад, когда они с Рейчел так часто ссорились, он винил жену в отсутствии чуткости, во всяком случае, он это так воспринимал. Однако с течением времени он все больше и больше склонялся к ее точке зрения. Сколько приглашений на ужин пришлось отклонить — он-то считал поход в гости маловажным событием! Сколько раз ему приходилось работать в выходные! Сколько раз его вытаскивали из постели среди ночи! Конечно, его бывшая жена права, и такая жизнь — не жизнь. Они с Рейчел не подходили друг другу и все равно рано или поздно развелись бы. Но противоречия усугубились характером его работы.

Маркби взял со стола листок бумаги, подписанный «Мередит Митчелл». Ее показания. В воскресенье они с Мередит провели наедине всего несколько минут. Впрочем, не совсем наедине. Они сидели в участке и ждали, пока распечатают протокол. Мередит перечитала свои показания, расписалась, а потом ей, как и остальным свидетелям, сказали: «Спасибо, мы с вами свяжемся». Значит, сейчас ему пришлось поступиться отношениями с Мередит. Правда, Мередит все понимала. Хотя для Маркби это было слабым утешением, ведь она вернулась в Лондон, оставив лишь лист бумаги как эпитафию убитым выходным.

Убитым, как Эллен Брайант. Маркби взял другой документ — отчет о вскрытии. Поскольку он не увлекался ни шитьем, ни вязанием, он ни разу не заходил в «Иголочку» и не был знаком с Эллен Брайант. Он ничего не знал о ней до ее смерти и, несмотря на чудовищные подробности вскрытия, сейчас не узнал о ней практически ничего нового.

Ко времени смерти Эллен Брайант пребывала в добром здравии. Смерть наступила быстро. Либо убийца точно знал, куда бить, либо просто удачно нанес удар. Отклонись нож всего на несколько миллиметров, и жертва не умерла бы. Но удар пришелся прямо в яремную вену. Приятного мало. Одежда убитой насквозь пропиталась кровью; свидетели ничего не заметили из-за того, что на жертве был свитер алого цвета. Зубы у Эллен Брайант были хорошие, она ни разу не обращалась к бамфордским дантистам. Она была записана в местном медицинском центре, но ни разу не обращалась туда по поводу какого-либо недомогания. Покойная не была девственницей, что совсем неудивительно, учитывая возраст — сорок один год — и обручальное кольцо на пальце. Впрочем, никаких следов насилия также не обнаружено.

Еще одно затруднение — у Эллен Брайант не нашлось родственников, которым надлежало сообщить о ее смерти. У всех людей есть близкие. Но только не у Эллен. Пришлось ограничиться тем, что о гибели хозяйки магазина сообщили ее помощнице, продавщице Марджери Коллинс. Это сделала констебль Джонс. Джонс сообщила, что Марджери, услышав новость, залилась слезами и все повторяла: Бог покарает злодея.

Найти злодея и отдать его в руки правосудия предстояло ему, Маркби.

При допросе мисс Коллинс выяснилось: вечером в субботу Эллен решила взять выходной. Она не сообщила, куда пойдет. Обычно она не слишком откровенничала с Марджери, но доверяла ей запирать и открывать магазин. У Марджери был свой комплект ключей. Сама Эллен жила в том же доме, где располагалась «Иголочка», в квартире над магазином.

Пока у них имелась лишь одна неопровержимая улика: само орудие убийства. Им послужил нож, который убийца взял на кухне. Орудие убийства опознал шеф-повар Рихтер; он признал, что это его нож, но заявил, что ножи и другие вещи часто пропадали неизвестно куда. Слова шеф-повара подтвердил и Эрик Шумахер. Рихтер сам жаловался хозяину, что кто-то постоянно таскает у него ножи. Учитывая все обстоятельства, расположение кухни и вполне понятную суматоху в день открытия, Маркби сделал вывод: нож мог взять кто угодно.

Однако Рихтер показал, что именно этим ножом он пользовался утром в субботу. Должно быть, после того, как он им воспользовался, нож лежал где-то на кухне. Его мог взять любой, а учитывая, сколько народу побывало в кухне в ту субботу, в день торжественного открытия, список людей, теоретически способных взять нож, оказался бы довольно длинным. Ручка ножа оказалась чистой, на ней не нашли отпечатков пальцев. Либо на убийце были перчатки, либо он во что-нибудь обернул ручку, либо склонился над жертвой и тщательно вытер ее, не вынимая ножа из раны. В последнем случае можно говорить о том, что убийца крайне бессердечен и у него железные нервы.

— Пошли, Пирс! — сказал старший инспектор. — Взглянем на квартиру убитой.

Он взял связку ключей, найденную в сумочке Эллен. Убитая носила сумку на плече. Анализ содержимого позволял сделать вывод, что Эллен Брайант убили не с целью ограбления. Убийца не взял ни толстое золотое обручальное кольцо, ни дорогие часики; хотя сумочка была расстегнута, в ней остался кошелек с четырьмя пятифунтовыми купюрами. Возможно, сумочка расстегнулась случайно.

Помимо бумажника в сумочке нашли водительское удостоверение, компакт-пудру, помаду и список покупок, нацарапанный на клочке бумаги. На водительском удостоверении стояла дата рождения Эллен, позже подтвержденная Марджери Коллинс. Та вспомнила, что Эллен каждый год отмечала день своего рождения, принося в магазин два липких пирога, с которыми она и Марджери пили чай в одиннадцать утра. Тоже мне праздник, с грустью подумал Маркби. Ничто из содержимого сумочки не проливало свет на личную жизнь покойной. Даже после смерти Эллен отказывалась что-либо сообщить о себе.

— Наверное, — сказал старший инспектор, потрясая ключами, — один из них подходит к замку от магазина.

По понедельникам в Бамфорде было тихо. Только сейчас, мрачно подумал Маркби, когда они с Пирсом вылезли из машины, в дополнение к убийству в округе рыщет маньяк-педофил. Главная причина, почему ему даже думать было противно о передаче дела человеку постороннему, было его собственническое отношение к Бамфорду. Бамфорд был его родиной, его домом. Подобно тому как он старался ухаживать за своим садом и выпалывать все сорняки, он считал своим долгом оберегать Бамфорд от всяческого загрязнения и искоренять любое зло, пустившее здесь корни.

Двое сотрудников отдела уголовного розыска остановились перед тюдоровским домом и вгляделись внутрь через витринное окно. Они увидели стеллажи с мотками шерсти и куски полотна. На стеклянной двери висела вывеска: «Закрыто». Маркби начал подбирать ключи. Ему повезло со второй попытки. Они с Пирсом закрыли за собой дверь, прошли через магазин и поднялись по узкой лестнице в задней части торгового зала на второй этаж.

— Домик-то старинный, — заметил Пирс. — Наверное, она интересовалась историей, раз входила в это их общество.

— Придется снова допросить членов общества. Кажется, они были ее единственными друзьями, если у нее вообще были друзья. — С этими словами Маркби открыл дверь на верхней площадке.

К его радости, в квартире покойной царили чистота и порядок. В такой легче найти что-то нужное. Ящики конторки оказались запертыми, но к ним подошел ключ из связки. Они нашли гроссбухи и деловую переписку. Все документы были аккуратно подколоты или разложены по папкам. Ни личных писем, ни дневника они не нашли. О дневнике Маркби пожалел особо. В дневниках часто можно найти важные зацепки.

— Здесь фотография, — сказал Пирс, подходя к нему. — Только одна. Нигде никаких семейных снимков.

На фотографии Эллен стояла рядом со своим магазином «Иголочка». Маркби вынул снимок из рамки и перевернул — вдруг на обороте есть надпись? Из рамки выпала газетная вырезка. Однако вскоре им пришлось распрощаться и с этой надеждой. Вырезка оказалась статьей с сообщением об открытии «Иголочки», а фотография была переснята из «Бамфорд газетт». Единственной полезной информацией оказалось упоминание в статье о том, что Эллен была «новичком в Бамфорде». На статье не было даты, непонятно было, когда она вышла, но дату легко восстановить в редакции газеты.

— Жаль, что они не написали, откуда она приехала! — проворчал Маркби, возвращая Пирсу и фото, и рамку. Он снова подошел к столу и начал рыться в ящиках и на полочках. — Так… А это что такое? Ну наконец-то… хоть что-то!

Он вытащил книжечку, в которую был вложен сложенный пополам лист бумаги.

— Паспорт, к тому же австралийский! — Маркби развернул документ. — Эллен Мэри Новак, родилась шестого июня 1951 года в Мельбурне. А это что? — Он развернул сложенный пополам листок. — Похоже, свидетельство об окончании… «Школа классического и современного танца». Ну-ка, когда оно было выдано? Хм, тогда ей было всего шестнадцать лет. Значит, она хотела стать танцовщицей! Может быть, какое-то время действительно где-то танцевала. А свидетельство носила с собой в паспорте. Возможно, хотела попытать счастья за границей. — Маркби поднял голову. — Надо сделать запрос в австралийское посольство. В прошлом году они продлили ей срок действия паспорта; значит, у них имеются какие-то сведения о ней, хотя, скорее всего, ее фамилию просто занесли в компьютер… Бывшая танцовщица… Ничего удивительного, что она была в такой хорошей форме и отличалась отменным здоровьем.

Он закрыл паспорт и задумчиво побарабанил по нему пальцами.

— Может быть, она прибыла сюда в составе танцевальной труппы, а потом осталась? Кем она была? Балериной? Танцевала в кордебалете? Работала на телевидении? В ночных клубах? Попробуем навести справки в театральных агентствах и почитать публикации в прессе.

— А может, она не танцевала уже много лет, — мрачно возразил Пирс. — И вовсе не обязательно выступала в нашей стране. Она ведь уже прожила в Бамфорде некоторое время, а в нашем городке не очень-то большой спрос на танцовщиц! — При последней мысли он еще больше огорчился.

— Карьера профессиональной танцовщицы очень коротка. Скорее всего, она вышла в отставку заранее, пока еще не растеряла силы. Скопила деньжат и открыла магазин. У нее была деловая сметка. — Маркби указал на документацию, которая содержалась в идеальном порядке.

— Так кто же такая миссис Брайант? — спросил Пирс. — А может, она взяла вымышленную фамилию и называлась миссис просто для удобства? Она никогда не меняла паспорт.

— В наши дни многим женщинам удобнее и проще жить под девичьей фамилией. А может, ее брак был очень недолгим: выскочила замуж молоденькой и через полгода развелась. Если ее бывший муж остался в Австралии и женился вторично, то вероятность найти его ничтожно мала.

Несколько минут они молча продолжали поиски. Ни в корзине для бумаг, ни в кухонном мусорном ведре ничего интересного не оказалось.

— Знаете, что я вам скажу? — заявил вдруг Пирс, исследовав содержимое кухонных шкафчиков и холодильника. — Она была вегетарианкой! У нее здесь только сухие бобы да мука грубого помола. Ну и еще сухофрукты в миске.

Маркби насупился, пытаясь вспомнить, какие продукты наметила купить Эллен — список покупок они нашли у нее в сумочке. Похоже на детскую игру: кто что запомнит? Сыр. Сухие завтраки. Фрукты. Ни мяса, ни бекона, ни свиного сала. В последнем он был уверен.

— Молодец! — похвалил он Пирса. — Где у нас в Бамфорде отовариваются вегетарианцы?

— На Хай-стрит есть магазин здорового питания.

— Значит, когда мы закончим здесь, есть смысл заскочить туда и навести о ней справки. Может быть, она что-нибудь сболтнула, выбирая чечевицу.

Они вынули из пылесоса бумажный мешок и осторожно высыпали его содержимое на подстеленную газету. Пирс чихнул.

— Ничего!

Маркби вернулся в гостиную, сунул руки в карманы и вздохнул. Дело стопорилось на каждом шагу; мельчайшая крупица сведений доставалась с огромным трудом. Он еще раз огляделся по сторонам. Покойница любила музыку — вон стоит дорогой музыкальный центр. Правильно, ведь она была танцовщицей.

Старший инспектор подошел поближе и наклонился, чтобы получше рассмотреть музыкальный центр. Вдруг он нахмурился и опустился на четвереньки. На полу он увидел что-то белое. Он поднял клочок мятой белой бумаги и прошептал, осторожно разворачивая бумажный комочек:

— Эврика!

— Нашли что-нибудь, сэр? — осведомился Пирс, подходя и заглядывая ему через плечо.

— Да, кажется, нашел! — Маркби начал читать вслух:

Он перевернул мятый обрывок. — Обычная писчая бумага формата А5. Подписи нет. Напечатано на компьютере. Скорее всего, СХ обозначает «Спрингвуд-Холл». За работу, Пирс! Надо найти конверт!

Они еще раз обыскали конторку, корзинку для бумаг, мусорное ведро в кухне и мешок из пылесоса. Пирс спустился вниз; на заднем дворе он обнаружил мусорный контейнер. Перерыв горы оберточной бумаги и чайных пакетиков, он вернулся и сообщил, что ничего не нашел.

— Может, письмо передали лично? — предположил он, сам не веря своим словам.

— Вряд ли. Скорее всего, она уничтожила конверт. Но куда она его дела? В мусорном ведре ничего нет.

— Некоторые записывают на конвертах разные мелочи — знаете, номера телефонов или…

— Или список покупок! — перебил его Маркби. — Какие же мы дураки! Скорее всего, клочок конверта сейчас находится в полицейском участке, ведь его вынули из сумочки! Поехали…

Он осекся. Снизу послышался шорох. Потом кто-то испуганно ахнул.

— В магазине кто-то есть! — прошептал Пирс. — Но ведь входную дверь я запер! Как…

Маркби жестом приказал сержанту молчать. Скрипнула ступенька. Кто-то поднимался по лестнице в квартиру.