Ученица мага. Моя жизнь с Карлосом Кастанедой

глава 23 «ГОЛОВЫ ПОЛЕТЯТ!»

У нас всегда действовал так называемый «Театр магии». Он мыслился как некая разновидность театрализованных представлений шаманов, во время которых можно было, как говорили, сокрушив сокровенные верования зрителей, вызвать изменение их сознания. Представления складывались из крайне провокационных скетчей, придуманных в основном Карлосом и Гвидо, а иногда Тариной. В скетчи в случайном порядке вставлялись мелодекламации или демонстрация боевых искусств.

Иногда представления были у нас раз в месяц, иногда между ними могло пройти два года. Их в равной степени и ждали, и боялись — всегда была вероятность или стать звездой, или с треском провалиться. Провал не грозил разве что любимчикам Карлоса, и кто бы ни был на тот момент в фаворе, при совершении даже самых непростительных оплошностей, он мог избежать всех неприятностей. Ликуя, Карлос провозглашал: «Ох! Головы полетят! Полетят головы у всех после каждого представления!»

Я присутствовала на нескольких спектаклях, однако я никогда не принимала в них участия.

Однажды Клод попросила, чтобы я исполнила роль Патси Клайн, и это предложение породило ожесточенные споры среди нас. Судьбе было угодно, чтобы Флоринда одержала победу, высказавшись против этого представления. Она сказала мне, что была уверена — завистливая Клод попытается подвести меня под монастырь. Флоринда доказывала, что Клод в любом случае покажет мне «палец вниз», как в римском Колизее, а Карлос не станет мешать ей, и тогда Клод сможет наконец унизить меня при всех и окончательно изгнать.

Поначалу Карлос считал меня «энергетически непригодной» для участия в театре, хотя и говорил о такой возможности в том случае, если я смогу быстро, на протяжении нескольких недель, преобразиться. Впоследствии, когда я избежала бесславного выступления, Карлос сказал мне, что Клод «побывала во втором внимании и как-то раз принесла оттуда пищу магов». Еда на заказ из других измерений? Потом я слышала на вечеринке от одной гостьи, что Карлос однажды приготовил прозрачное желе и безвкусный бульон, содержащий галлюциногены, которые нужно было есть на пустой желудок. Одна смесь почти в точности соответствовала датуре, приготовление которой он описал в ранних книгах. Он велел женщине (той гостье, что рассказывала мне об этом) готовиться несколько недель, отказавшись от сахара и кофеина. На приглашении, которое она получила, был примитивный рисунок человека, собирающегося взлететь, с надписью «Летим с нами!»

На первой шаманской вечеринке, которую я посетила, была еда из кафе.

Однажды, пока мы не разошлись после вечерних занятий, нам было объявлено о приятном сюрпризе: Гвидо и Рамон собирались показать нам проект будущего представления. Подвох заключался в том, что Флоринда одобрила скетч не глядя.

Два мужика стали исполнять свой провокационный и глумливый номер: тенсегрити вперемешку со всеми видами боевых искусств и подражанием гомосексуальным ужимкам — и все это с легким налетом балаганной комедии. Хорошо знакомые нам пассы — «пассы магической привязанности» — представлялись в виде анального и орального секса и битья головой об стену. По ходу действия всей этой комедии пародировались известные магические телодвижения.

С каждой новой уничижительной карикатурой в духе черного юмора, да еще созданной талантом Гвидо, мы теряли всякое чувство приличия, и вскоре все вместе выли и сотрясались. от смеха. Хоть я и ненавидела клоунаду, но это была одна из самых смешных вещей, которую мне приходилось видеть.

В первые минуты аудитория оторопела и все стали поглядывать на Кастанеду, чтобы понять, что за фарс разворачивался перед ними.

Карлос смеялся.

После того как все увидели, что повелитель смеется, класс закатился в истерическом хохоте. Мы раскраснелись, наши подавленные эмоции взрывались волнами смеха, все громче и громче. Я слышала крики, бормотание, кашель, пронзительные повизгивания. Смеясь взахлеб, до боли в груди, я закашлялась.

Флоринда побледнела, она выглядела потрясенной, гримаса улыбки исказила ее лицо. Тайша сдержанно хихикала, Муни была немного поживее, а Карлос улыбался, фыркал и скалился.

Представление длилось невероятно долго, а его заряд все не истощался. Боже мой, изумлялась я, они, должно быть, часами репетировали сценографию, синхронизацию, детали — это было впечатляюще. Когда все закончилось, мы зааплодировали, устроив овацию, и не скоро успокоились.

Карлос весело объявил: «Это лучший скетч будущего спектакля! Мы на верном пути! Мы в деле!»

Раздался новый шквал аплодисментов.

Как только я добралась домой, я сразу позвонила Карлосу. Я всегда так делала после каждого занятия, если не случалось ничего неприятного. Жизнь в одиночестве придавала мне особую смелость. Никто не дергал меня за рукав, и по возвращении домой я неизменно звонила Карлосу.

Позже, когда наступили черные дни и звонки приносили только упреки, я не сразу уходила домой. Я заказывала пирожное, кофе или коктейль в ближайшем итальянском ресторанчике, надеясь просидеть достаточно долго, чтобы не отвечать на его звонки.

Но это было потом. А тогда был период относительно ровных отношений, и я сразу же набрала номер Карлоса. Никто не ответил, а я видела, что он пошел домой. Он еще потребовал от Астрид, которая вела машину, придерживаться ограничения скорости.

Я позвонила Гвидо:

— О, малыш, это было великолепно! Вы чудо! И Рамон! Я и не знала, что он может быть таким смешным! Как вы нашли время отрепетировать? Это было превосходно! Я надорвала живот от смеха!

— Тебе понравилось! — он только что вошел и запыхался.

— Понравилось? О Гвидито, это было потря…

— О, малыш, телефон! Давай поговорим позже! Спасибо тебе, милая! Я так рад, что тебе понравилось, — ты даже не представляешь, понимаешь? Перезвони мне, малыш!

Ликуя от гордости, я легкомысленно набрала номер нагваля, чтобы похвалить Гвидо. Карлос ответил своим «Мд-а-а-а?» По тому, что он запыхался, я решила, что он тоже только что вошел.

— Нагваль, правда, это было замечательно? Если это лишь скетч, то можно представить, каким блистательным будет спектакль! — Я восхищалась Карлосом, ведь он принял подшучивания над своим учением. Возможно, он и вправду был свободен от эго. Ведь то, что он не трясся над своей популярностью гуру, служило тому доказательством. Карлос вернул меня на землю:

— Ты действительно думаешь, что это было смешно, chica?

— Невероятно смешно! Я думала, что задохнусь, — так сильно смеялась! А ты что думаешь?

— Так ты действительно думаешь, что это было смешно? А?

— Ну конечно. Гвидо просто…

— …ГОВНЮК! Злобный говнюк, как и ты. Ты в точности как Гвидо Манфред. Ты — ГВИДО МАНФРЕД. Вы — два сапога пара, однояйцевые близнецы! ЗЛОБА! Они все злобные, но особенно вы оба — Уоллес и Манфред, злобные жиды! Почему бы вам не пожениться? Злитесь на нагваля! И что я такого вам сделал, кроме того, что разорвал ваши цепи? Дал вам ваш единственный шанс?! Тенсегрити священно, движения священны, а вы издеваетесь над ними из-за мелочного гнева на МЕНЯ! МЕНЯ — единственного, кто пытается помочь вам! Над ними нельзя смеяться никогда! Ты — кусок mierda, ты — Гвидо Манфред, точно, ты — его двойник! Тебе не хватает только волосатых бровей! — он швырнул трубку.

Я была спокойна. Ледяные иголочки покалывали в животе, и я заметила, что слегка задыхаюсь. Но я не чувствовала никаких закипающих слез… Разве я не видела его смех? Все смеялись! И Флоринда поддержала, одобрила… Так замечательно было смеяться всем вместе, видеть, что Карлос принимает шутку. Все были злобными двойниками Гвидо Манфреда или только я? И почему наше еврейство — часть нашего уродства?

Занятия были приостановлены на неопределенный срок. Мир магов напомнил мне еще раз начальную школу, где провинившемуся причиняли особенно сильную боль тем, что он чувствовал — его друзья страдают от его проступка. И конечно, все были наказаны за соучастие, потому что смеялись.

На следующий день Гвидо с решительным выражением лица вошел в «Клеаргрин». Я чмокнула его в шею, когда никто не видел. Он покраснел и пропел: «Эти ботинки, чтобы ходить…» Я улыбнулась и подтянула: «Эти мысли, чтоб говорить…» — «Эй, все — хорошо…» Он вяло улыбнулся.

Наказание длилось две недели. Когда занятия возобновились, о проступке больше не упоминалось и Гвидо был возвращен на почетный передний ряд. Мое постоянное место было теперь в самом дальнем углу, куда сослал меня Карлос. По крайней мере, я находилась недалеко от ванной, где я могла скрываться и плакать. Тем вечером Флоринда сказала мне: «Мужчины ревнивы, вот и все. Они хотят собственных движений».

И они получили их. Карлос отдельно обучал мужчин, а затем предложил классу «мужскую серию» упражнений. Повторяющиеся, напряженные движения были похожи на работу на ферме или фабрике с использованием примитивных инструментов. И в августе 1996 года на семинаре в Вествуде мужчины — Гвидо, Саймон, Ридли, Рамон и участник из Мексики — впервые выступили в качестве «элементов». Они были одеты в неописуемые широкие брюки и рубашки пастельных тонов. Я все время стояла на сцене недалеко от Гвидо, выполняя движения синхронно с ним. Впоследствии он сказал: «Ты не представляешь, как это было важно для меня, малыш, что ты была рядом со мной, что я мог видеть тебя, — это так много значит, больше, чем ты думаешь». Потом он добавил: «Надеть эту голубую синтетическую рубашку было самым трудным магическим заданием в моей жизни».