Учитель из моих кошмаров

Глава 33

— Зая, а ты уверена, что Горецкий сейчас именно тут, а не дома или где-нибудь еще, — поинтересовался Алекс, вылезая из такси и окидывая взглядом светящуюся вывеску «Эгоиста».

Откинув голову к небу, я глубоко вдохнула. Еще никогда ночной воздух не был таким свежим и насыщенным. Я как будто очнулась от комы и начала остро ощущать мир вокруг.

— Поверь, он здесь. И ждет меня, — эхом ответила я, подходя к входной двери.

Удивленно хмыкнув, Алекс встал за моей спиной.

— Ну что ж, тогда вперед, малышка, — наклонившись, прошептал он мне в волосы. — Устроим Горецкому веселую ночку.

Я на секунду задержала дыхание, а потом решительно толкнула дверь.

Пришла пора выпустить своих демонов.

И Горецкий будет первым, кто увидит меня настоящую. Потому что он сделал всё, чтобы я окончательно переродилась в монстра.

Охранники на входе сразу узнали меня.

— Виталина, шеф ждет вас на главной сцене, — пробасил главный из них, вытягиваясь в струнку.

Мы с Алексом удивленно переглянулись.

Горецкий явно что-то задумал.

— Может, он хочет, как в американских фильмах, на глазах у всех признаться тебе в любви? — тихо предположил Алекс.

Я зло усмехнулась.

Скорее он хочет, чтобы я поднялась на сцену и станцевала для него вокруг шеста.

Но так даже интереснее.

Хочу посмотреть на лицо своего преподавателя, когда он дико обломается.

— Шеф ждет вас одну. Парню придется подождать, — преградил путь Алексу один из охранников.

Я резко остановилась.

Та-а-а-ак…

— Руслан знает, что мы вдвоем. Он нас ждет, — решила схитрить я.

Но громила молча покачал головой, продолжая ненавязчиво удерживать Алекса за плечо.

Черт, может, оно и к лучшему.

— Я поговорю с Русланом и вернусь, — шепнула я Алексу и быстрым шагом, пока не передумала, направилась к основному залу.

Меня знобило и слегка потряхивало от странного предвкушения.

Мне не терпелось сорвать с себя маску и бросить ее к ногам Горецкого.

Я, как наяву, представляла ужас и отвращение на красивом мужском лице, и это стало бы для меня точкой невозврата.

После этого тема Горецкого будет закрыта навсегда. Он просто перестанет для меня существовать. А я… А я стану той, кого он, возможно, захочет убить.

И это будет идеально.

— Ты опоздала, — тихий голос из темноты заставил меня испуганно вздрогнуть.

Передернувшись от колких мурашек, я подняла глаза и… ни черта не увидела. Впервые я поняла, что означает выражение «темно, хоть глаз выколи».

В просторном зале, где подразумевались сцена и куча столиков, не горело ни одной самой крохотной лампочки, и о размерах помещения я догадывалась лишь по гулкому эху от мужского голоса.

— Так и знала, что ты хреновый хозяин, — едко усмехнулась я, делая шаг вперед. — Электричество отключили за неуплату?

Не дождавшись от Горецкого ответа, я двинулась вперед. Во мне проснулась какая-то кошачья интуиция, и я с легкостью огибала стулья и грациозно перешагивала через порожки.

Постепенно зрение привыкало к темноте, и я уже начала различать очертания круглой сцены посередине с металлическим шестом, взмывающем к потолку.

Уверена, где-то здесь и восседал наш Мистер Ледяной Взгляд.

Остановившись возле сцены, я медленно опустила голову. В помещение было так тихо, что я слышала стук собственного сердца.

— Я разогнал всех посетителей и ждал тебя, — Горецкий оказался совсем рядом, в полуметре за моей спиной.

Волоски на теле встали дыбом.

С трудом переведя дыхание, я подняла голову.

— А зачем выключил свет?

От тепла мужского тела и запаха разгоряченной кожи голова шла кругом.

— Темнота обостряет наши чувства, — прошептал Горецкий, едва касаясь напряженным телом моего. — Ты ведь это тоже ощущаешь?..

Его низкий голос был похож на бархат, в который завернули сияющий острый нож.

Меня прошиб озноб и жар одновременно.

— И что дальше? — до крови впившись ногтями в свои ладони, горько усмехнулась я. — К чему всё это, Руслан?..

Он снова пытался соблазнить меня?

Если да, то это было даже забавно…

Горецкий улыбнулся. Я почувствовала его надменную улыбку всей кожей.

— Я хочу посмотреть на настоящую тебя, — коснулся он жесткими губами основания шеи — там, где толстовка предательски сползла с моего плеча.

Я замерла, как мраморное изваяние.

— Ты сам не знаешь, о чем просишь, — выдохнула я, медленно погибая от неспешных едва ощутимых касаний.

Горецкий осторожно потянул рукав моей кофты, заставляя ее полностью соскользнуть с моих плеч.

— Поверь, я догадываюсь, — пробормотал он, покрывая мягкими поцелуями открывшиеся участки кожи.

До боли прикусив губу, я откинула голову, даже не делая попыток стянуть со своих запястий застрявшие рукава. Я была полностью во власти Горецкого, и это сводило с ума.

Я столько раз играла в садо-мазо, но даже не догадывалась, что это может быть так… волнительно.

— Ты ведь с самого начала знал, кто мой отец, — тихо проговорила я, покрываясь мурашками от прерывистого мужского дыхания на своем теле.

Горецкий на мгновение замер.

— Да, — жестко ответил он, поднимая голову и прижимаясь щекой к моей щеке.

Я сглотнула.

— И ты подослал Аслана к Алексу, чтобы он соблазнил его.

Губы Горецкого дрогнули.

— Парни понравились друг другу, так что можно сказать, я сыграл роль доброй феечки.

Кровь прилила к голове.

— Какая же ты гнида! — с ненавистью выплюнула я, отшвыривая мешающуюся кофту на пол и резко разворачиваясь к Горецкому лицом.

Перед глазами стояли потухшие глаза Алекса.

Никогда не прощу этого Горецкому.

Впившись в мое лицо прищуренным взглядом, Руслан медленно наклонил голову.

Кажется, его разозлила моя вспышка.

Но мне уже было все равно.

Я больше не боялась.

Я давно перешагнула красную черту, и теперь могла схлестнуться с Горецким на равных.

И от осознания этого факта по коже пробежало электричество.

— Не забывайся, Аронова, — в низком голосе Горецкого не осталось ничего, кроме угрозы. Опустив руки вдоль тела, мужчина исподлобья смотрел на меня. Его глаза горели в темноте, как у хищника. — В отличие от твоего отца я смогу научить тебя хорошим манерам. Вот только после этого ты вряд ли сможешь ходить.

Я не сдержала хриплого смеха.

Даже жалко, что Горецкий не видел, что я сделала с его другом…

— Ты думаешь, я тебя боюсь? — задрала я подбородок.

Недобро усмехнувшись, Руслан плавно провел пальцами по моей щеке.

— Нет, раз пришла сюда.

Я резко отдернула голову.

— Тебя ведь ко мне тянет, — наклонившись, улыбнулся Горецкий. — Когда ты уже перестанешь отрицать это.

Сердце заныло. Этот мерзавец попал в самое яблочко.

— Я пришла, чтобы поставить точку, Рус, — медленно подняла я глаза.

Горецкий сверкнул белозубой ухмылкой. Он мне не поверил.

— Мне больше нравится многоточие, — лениво протянул он, кладя руки мне на талию. — Оно более многообещающее.

Я опустила ресницы, чтобы не видеть склоненное надо мной мужское лицо. В темноте оно было еще прекраснее.

— Тебе нужна не я, а статус моего отца, — с горечью усмехнулась я.

Мужские руки на моем теле потяжелели.

— Малыш, не хочу тебя расстраивать, но папаши-мэра будет маловато для того, чтобы я по-настоящему захотел девушку, — прильнув к моему уху, прошептал Руслан.

Его руки скользнули вверх по моей спине, вызывая тысячи мурашек.

Господи, я должна остановить это.

И я точно знала как.

— Даже если этот папаша подкладывает свою дочь под богатых мужиков и снимает всю ту дичь, что они с ней творят, на камеру, чтобы потом шантажировать их?

С каждым словом внутри меня расползалась гнетущая всепоглощающая пустота.

Я чувствовала себя лишь пародией на человека.

— Разве тебя это не возбуждает? — приподняла я бровь, испытывая болезненное наслаждение от того, как стремительно темнеют глаза Руслана.

— А тебя? Возбуждает? — по-звериному раздул ноздри Горецкого.

Его пальцы с силой впились в мои плечи, причиняя дикую боль. Но не настолько сильную, как в наших глазах.

— Они все хотели, чтобы мэр стал их тестем, поэтому были весьма изобретательны, — прикусив губу, чтобы не застонать от боли, прошипела я.

Я рушила всё.

Я знала, как побольнее ужалить Горецкого, и пользовалась этим по максимуму.

Я была сукой.

Я была любимой дочуркой своего отца.

И меня тошнило от самой себя.

Но это было частью меня, как бы я ни пыталась убедить себя в обратном. И Горецкий должен узнать об этом.

Узнать и перестать так пронзительно смотреть на меня, как он делал это прямо сейчас.

Узнать и возненавидеть настолько, чтобы кирпичная стена между нами стала звуконепроницаемой.

— Видимо, не так уж и изобретательны, если ты сейчас здесь, — со злостью выдохнул Руслан, подхватывая меня под попу руками и в несколько длинных шагов достигая сцены.

Ахнув, я схватилась за напряженную мужскую шею и вздрогнула всем телом, когда меня грубо усадили на помост.

Вклинившись между разведенными ногами, Руслан положил ладонь мне на поясницу и резко придвинул к себе, демонстрируя, насколько сильно его распалил наш диалог.

— Знаешь, по началу я даже повелся на твой образ бедной овечки, — обжег мои губы прерывистым дыханием Руслан. — И не верил, когда мне говорили, что дочка мэра — больная на всю голову ненасытная сука.

Я закрыла глаза, чтобы не дай бог Горецкий не увидел моих слез.

— У меня в голове не укладывалось, как такая зашуганная бледная моль, как ты, способна крутить мужиками и рушить их судьбы, — кривя губы, мужчина резко дернул мою майку вниз.

Услышав треск ткани, я вздрогнула всем телом.

— И сам не понял, как влип по уши, — с досадой пробормотал Руслан, останавливая взгляд на моей полуобнаженной груди.

Почувствовав, как от прохладного воздуха соски встают дыбом, я судорожно вскинула руки, чтобы прикрыться. Но Горецкий грубо схватил мои запястья и завел их назад, пригвождая к деревянному полу.

— Даже и не скажешь, что этим пользовались уже много раз… — играя желваками, процедил Руслан, окидывая меня всю голодным взглядом.

Я резко вдохнула, чувствуя, как острое лезвие внутри меня рассекает легкие.

— Хочешь стать следующим? — усмехнулась я, проводя языком по сухим губам и удивляясь тому, что на них нет крови. — Неужто у тебя встанет на бледную зашуганную моль?

Горецкий опалил меня ненавидящим взглядом.

— Ты сама ко мне пришла, — хмуро отчеканил он. — Так что пощады не жди. Я буду трахать тебя во всех возможных позах много раз, пока не почувствую, что утолил свой голод. А после этого я навсегда выкину тебя из своей головы. Тебе с твоим папашей не удастся пробраться мне под кожу.

Я замерла, до боли вглядываясь в ледяные серые глаза.

Горецкий не шутил.

Он презирал меня всем сердцем.

И хотел до дрожи в пальцах.

Блять.

Мне хотелось орать от безысходности.

— В холле меня ждет Алекс, — кусая губы, бросила я.

Горецкий, тяжело дыша, посмотрел мне в глаза.

— Позвони ему и скажи, чтобы шел домой, — отрывисто приказал он. — Ты здесь надолго.

Я лихорадочно дернулась, но Горецкий еще сильнее прижал меня к сцене.

— Я все равно возьму тебя, Аронова, — угрожающе тихо прошептал Руслан, касаясь губами моей скулы. — Иначе не смогу избавиться от наваждения и каждый раз, видя тебя в университете, буду представлять, как ты выгибаешься и стонешь, кончая подо мной.

Низ живота свело от сладкой судороги.

— Не боитесь влюбиться, Руслан Александрович? — дерзко усмехнулась я, откидывая голову, чтобы слезы не потекли по моему лицу. — Советую остановиться сейчас, пока не стало слишком поздно.

Я не хотела, чтобы Горецкий узнал, что я всё еще девственница. И до жути боялась, что он почувствует, как сильно я одержима им…

— Я не влюбляюсь в шлюх, — ослепительно улыбнулся Руслан и, навалившись всем телом, накрыл мои губы жестким подавляющим поцелуем.

По сердцу будто жахнули теркой.

Задыхаясь от боли, я позволила Горецкому углубить поцелуй. Мне было так больно и упоительно одновременно, что на какое-то время я выпала из реальности, теряясь в горячих умелых ласках.

Руслан был нетерпеливым и напористым. Он хотел меня до одури и не скрывал этого.

И мое тело отзывалось на грубые ласки, как ненормальное.

Но когда Горецкий начал стягивать с меня штаны, оставляя болезненные засосы на груди, я сделала это.

— Я убила Марка.

Мои губы шевелились, но я не слышала собственного голоса.

Только шум крови в ушах и дикая боль, стремительно расползающаяся внутри.

Блять, как же больно…

— Что?.. — ошалевший взгляд Горецкого был словно сигарета, которую потушили о самое сердце.

— Я убила Марка, — повторила я, глядя прямо в серые бездонные глаза.

И то, что я увидела в них, вывернуло меня наизнанку.

Я добилась своего.

Горецкий хотел стереть меня с лица земли.