Стоя перед высоким зеркалом, я внимательно разглядывала утонченную девушку в белом шелковом платье с собранными наверх волосами и не могла избавиться от ощущения, что нахожусь в альтернативной реальности.
В ней Виталина Аронова была светской львицей, красавицей, любимицей мамы и папы. Каждая минута ее жизни была расписана и приносила исключительно добро и удовольствие.
Благотворительные вечера, встречи с подругами, лекции по литературе, театральные премьеры, гольф по выходным и завидный жених — друг отца, которого я постепенно полюбила бы и которому подарила бы свою невинность в первую брачную ночь…
Эта реальность была такой близкой и такой комфортной. Всего-то и надо было — чтобы мама осталась живой.
— Жалко, что мама не видит, в какую красавицу ты превратилась, — раздался за спиной тихий голос отца.
Дрожь ненависти пробежала по телу.
— Пошел ты на хуй, — прошипела я, отворачиваясь от зеркала и в одну секунду превращаясь в озлобленную версию себя.
В ту самую, у которой не было будущего. И которая так отчаянно нуждалась в любви отца. Отца, а не сутенера, превратившего ее жизнь в ад.
— Владимир не любит грубых девушек, — покачал головой незнакомец с лицом любимого папочки. — Поэтому впредь постарайся сдерживать себя, Лина. Иначе тебя ждет наказание.
От смеха у меня заложило уши.
— Вряд ли твой Вовочка переплюнет тебя в изощренности наказаний, папуля, — с издевкой протянула я, проходясь пальцами по струящемуся подолу платья. — Поэтому идите вы нахуй оба!
Я специально накручивала себя, лишь бы не разреветься на глазах у того, кого я ненавидела всем сердцем.
Он никогда не узнает, что сломал меня.
И никогда не узнает, как часто мне снились сны, в которых мы были обычной любящей семьей.
Назло ему и Горецкому я создам свою собственную семью. И этот брак будет прекрасен. Как ядовитый цветок, который пленит своей красотой и уникальностью до тех пор, пока ты помнишь о его смертельной опасности.
Мой макияж был идеален. Я не проронила ни слезинки — ни в доме отца, ни в роскошном белом лимузине. Я была похожа на невесту из мультика Бёртона. Такая же мертвая и такая же надломленная.
Вот только не было на горизонте трогательного любящего парня, способного расколдовать меня. Горецкий на эту роль явно не тянул. Циничный могильщик, выкопавший мой труп, — вот его максимум. И пора уже было с этим смириться.
От вида двухэтажного здания, напоминавшего нарядную белую пироженку, меня затошнило. Боже, надеюсь, мы обойдемся без фотосессии и запуска обосранных голубей в небо.
Я вышла из машины, как королева. Отец суетился рядом, пытаясь сделать вид, что пиздец как волнуется за меня. И я даже не стала искать глазами журналистов, фиксирующих слияние двух счастливых ячеек общества.
Уверена, уже завтра мое умело подкрашенное лицо украсит все таблоиды. А заголовки я запросто смогу использовать в качестве рвотного средства. Ну так, когда захочется хорошенько проблеваться…
Я увидела Владимира издалека. И, надо признать, он был хорош. Как цельная нерушимая скала, в тени которой хочется укрыться от навязчиво палящего солнца.
— Выглядишь роскошно, — усмехнулся он, приобнимая меня за талию и легонько целуя в висок. — Тебе идет белый цвет.
Меня слегка передернуло.
Мы так и будем делать вид, что не происходит ничего из ряда вон выходящего?!
Владимир, казалось, считал мои мысли.
— Расслабься, Виталина, — тихо рассмеялся он, прожигая ладонью тонкую ткань моего платья. — Иначе все подумают, что тебя заставили стать моей женой.
Я горько усмехнулась.
— Неловко выйдет, если все узнают правду.
Серо-голубые глаза блеснули под темными бровями.
— Ты такая маленькая и наивная, — снисходительно протянул мужчина, целуя меня в открытое плечо. — До сих пор веришь в правду. А это понятие настолько устарело, что его давно пора искоренить из русского языка. И сразу всем станет легче жить.
Во рту стало горько и противно.
— Уж не ты ли собрался его искоренять? — попыталась я отстраниться от своего жениха. Но это было бесполезно. Он крепко держал меня в своих объятиях и контролировал каждое движение.
— Мы вместе сделаем это, — широко улыбнулся Владимир, не сводя с меня невероятного парализующего взгляда. — Человечество давно нуждается в том, чтобы кто-нибудь сильный сдвинул рамки и избавил всех от глупых моральных устоев. Это и есть настоящая свобода, о которой так любят кричать на каждом углу!
Я с головы до ног покрылась ледяными мурашками.
Боже, этот чувак был еще более отбитым и ненормальным, чем мой папаша.
— Мне нужно в туалет! — дернулась я в сторону.
Я была такой идиоткой, если думала, что смогу справиться с этим мужчиной. Да ему место в психушке рядом с Наполеоном!
— Потерпишь, — тяжелая ладонь легла мне на плечо, придавливая к земле. — Нас уже ждут.
Сердце рухнуло в желудок.
Я как будто оказалась в своем самом страшном сонном параличе. И отстраненно наблюдала со стороны, как меня берут под руку и медленно ведут в ЗАГС.
В голове билась только одна мысль — бежать отсюда к чертовой бабушке! Сука, бежать!! Но тело совершенно не слушалось меня. Может, мне что-то подмешали в воду?..
Я чувствовала себя агнецом, которого вели на заклание.
Мой взгляд панически цеплялся за каждую деталь — тяжелая украшенная золотом дверь, мраморный пол, незнакомые лица гостей, дородная женщина, тонкие губы которой извергали какие-то слова о вечной любви и верности…
Твою мать.
Мне просто надо проснуться.
Просто встряхнуться и остановить это безумие.
Но во сне свои правила.
И я покорно стояла возле жуткого мужчины в безукоризненном костюме и пропускала сквозь себя происходящее.
«Согласны ли вы, Владимир, вступить в брак…»
«Да».
«Согласны ли вы, Виталина…»
От лихорадочного удара сердца меня согнуло пополам.
Я все еще жива. И все еще в ответе за свою жизнь.
«Нет»…
Я так и не поняла, произнесла ли я это вслух или только подумала.
Но потом я остро почувствовала присутствие того, кому было под силу перезагрузить мою реальность.
И меня отпустило.
Развернувшись всем телом, я уставилась в неистово горящие серые глаза и разревелась, как маленькая девочка.
Он пришел.
Он успел.
Любимый…
Чувство, затопившее сердце, было такой силы, что мое тело не выдержало. Ноги подломились, и, путаясь в длинном узком платье, я рухнула на колени.
Слезы, не переставая, текли по моему лицу, шее, рукам. Но счастливее меня в этот момент не было никого.
Не сводя сияющего взгляда со стремительно приближавшегося Руслана, я попыталась подняться на ноги. Я так спешила обнять своего мужчину, что совершенно забыла про Владимира, который стоял рядом.
И только расширившиеся глаза Горецкого и последовавший далее звериный рёв подсказали мне, что что-то не так.
Не переставая улыбаться, я как в замедленной съемке перевела взгляд вниз и увидела ярко-красное пятно, расползающееся на белом платье.
Это было завораживающе красиво.
И совсем не больно.