Учитель. Назад в СССР

Глава 6

Тишина. Благословенная тишина. Я не торопился исследовать своё новое жилище. Успеется. Я смотрел на гроб посреди комнаты и улыбался, как дурак. Ну а что? Степанида жива, я жив, молод и полон сил. Передо мной открываются новые горизонты. Прорвусь, не впервой. И не из таких передряг выбирался.

Я отлип от стены и осмотрелся. Похоже, домишко давненько не ремонтировали. Точно, кажется, Митрич сказал, что покойная хозяйка была одинокая. А если она ещё и в возрасте Степаниды, неудивительно, что дом такой запущенный. Ничего, это я поправлю. Свой дом в той, будущей жизни, я тоже брал не с евроремонтом. Руками работать люблю, практически всё умею делать сам. Так что к Новому году сделаю из развалины конфетку. Главное, инструменты раздобыть.

Я улыбнулся и познакомиться со своим хозяйством. Прошелся по комнате. Половицы скрипели, кое-где доски проседали. Похоже, под полом голые балки и никакой стяжки. Но покрытие отложу на летние каникулы. Так, а в этих краях лето, вообще, есть и насколько оно длинное?

Окна помою, занавески постираю. Чёрт, а ведь стирать придётся ручками, как в армии, стиральной машины-то нет, и не предвидится. Хорошо хоть электричество есть. Я щёлкнул выключателем, лампочка под потолком мигнула и озарила комнату тусклым светом. Где-то минут пять ей понадобилось на то, чтобы разгореться в полную силу.

Похоже, с проводкой беда, или напряжение скачет. Ещё одна мысленная пометочка. Работы предстоял вагон и маленькая тележка, но меня это не пугало. Скорее, радовало. В своём том доме, который остался в двадцать первом веке, я порядки навёл. За пару лет всё переделал под себя и свой комфорт. Последнее время возился по мелочи для поддержания порядка, да бездельничал. Короче, начал скучать потихоньку. А тут поле непаханое и есть где развернуться фантазии. Хотя скорее смекалку придётся подключать, что где достать, на что выменять, где покупать.

Село небольшое, судя по тому, что я успел увидеть, пока меня везли к дому покойной Таисии. Уверен, магазин тут один. Сельпо, в котором три отдела: бакалея, гастроном и хозяйственный в одном помещении. Думаю, в нём и под запись можно будет отовариться. Главное, на работу устроиться, чтобы зарплата была.

Так, мысленно беседуя сам на сам, я обходил свои неказистые владения. Радуясь тому, что весь домишко и двор в моём полном распоряжении. Одна беда — мебели совсем нет. Стул, на котором постельное бельё сложено. Стол кухонный, колченогий, на который тяжелее чашки без воды лучше ничего не ставить, чтоб не развалился. Трехногий стульчик возле него.

Что ещё? Печка, коробка с галетами неизвестного года, маленькая пачка чёрного чая, больше похожего на серую траву. Неплохая добыча. Сегодня перетопчусь, а завтра прогуляюсь в магазин. Живём, Саныч. Живот заурчал, недовольный моим «перетопчусь», откровенно намекая, что пора бы и честь знать, закинуться чем-нибудь, желательно едой. А вот с этим как раз таки проблема.

И всё-таки я поставил чайник на плитку, чтобы вскипятить воду. Голод не тётка, на безрыбье и кипяток станет итальянской аквакоттой. На пенсии чего только не придумаешь, чтобы разнообразить досуг. Вот я и увлёкся кулинарией. Суп из воды — изобретение итальянцев. Тут всё просто: варёная вода с солью, кусочек зачерствевшего хлеба и любая трава. В моём случае просто вода с солью и залежалыми галетами. Благо задубевшая соль нашлась в жестяной консервной банке.

Неказистую кастрюльку тоже отыскал на полке, прикрытой пыльной занавеской. Перелил воду из чайника в посудину, прикрыл крышкой и задумался. Галеты покрошу вместо хлеба в воду, посолю и готово.

Тут мне пришла в голову гениальная мысль: исследовать двор на предмет заброшенного огородика. Ну не может такого быть, чтобы у деревенской женщины, пусть и одинокой, не оказалось хотя бы пары грядок. Тот же укроп растёт, как сорная трава. Можно будет добавить для аромата. А уж если крапиву или одуванчики отыщу, так и вовсе супец получится что надо.

Я с сомнением посмотрел на самодельную электрическую плиту, но всё-таки прикрутил огонь под кастрюлей и вышел во двор. Смеркалось. Решил, что справлюсь без огня. Окинул взглядом территорию, прикинул, где может находиться огород. Довольно кивнул сам себе, обнаружив плетень, отгораживающий основной двор от заднего, и двинулся в ту сторону.

Мои догадки оказались верными. Когда-то за этим заборчиком покойная хозяйка что-то да сажала. Кусок давно перекопанной земли тянулся в сторону неопознанных в сумерках зарослей. Возле забора росли несколько деревьев, похоже, фруктовых. Я двинулся вправо, вглядываясь в заросли травы. Удача мне улыбнулась, и я наткнулся на зонтики укропа. Осторожно ободрал с бадылки ароматные веточки и пошёл дальше. Одуванчиков не обнаружил, а вот крапива сама кинулась под ноги. Точнее, обожгла щиколотку, за что и поплатилась. Надёргал пучок, матерясь на лёгкие ожоги, и отправился домой. Дальнейшие исследования проведу завтра при свете дня.

Пока бродил, вода закипела. Я быстренько сполоснул свою добычу и только тут сообразил, что самого главного в коробке с парой погнутых ложек и вилок с загнутыми зубчиками, не нашлось. Нож отсутствовал. Скривился, но делать было нечего, пришлось рвать крапиву на кусочки руками, матерясь и чертыхаясь.

Справившись с задачей, закинул зелень в воду, посолил, предварительно расколотив окаменевшую соль. Супчик запах укропом, резко захотелось раков. Интересно, есть тут поблизости речка? Если да, будут мне и раки, будет и рыбёшка на жарёху.

Завтра нужно прогуляться по деревне, познакомиться с окрестностями и с местными жителями. Разузнать про магазин и про натуральный продукт: парное молоко — это ж кладезь витаминов для молодого растущего организма.

Аквакотта по-русски закипела. Я убавил огонь, разодрал упаковку на древних галетах, достал одно печенье, осмотрел его со всех стороны, понюхал. Пахло старым маслом. Ухмыльнулся: итальянский суп из чёрствого хлеба и варёной воды с солью медленно превращался в аналог французского блюда из кипячёной воды. Хотя да, там же кроме оливкового масла и корочки хлеба ещё желток яйца добавляется.

«А не завести ли мне курочек?» — мелькнула мысль, но я тут же прихлопнул ее, как надоедливую муху. Собаку точно заведу, овчарку, или охотничью, как осмотрюсь и пойму, чего от меня ожидают, и как жить дальше в далёком прошлом, которое теперь моё настоящее. Эх, красота. Никаких командировок, адреналина, секретки. Захочу — женюсь. Но лучше сперва всё-таки собаку. А что, буду на охоту зимой ходить, на лыжах. Красота, тишина и для здоровья полезно.

Вода в кастрюльке закипела в очередной раз. Желудок взвыл с утроенной силой. Последние пять минут живот ныл, не переставая, реагируя на укропный аромат и надеясь на вкусную раковую похлёбку. Наивный.

Снял пустую похлёбку с плиты, натянув рукава рубашки на пальцы, чтобы не обжечься. Отнёс на подоконник. Сидеть за столом, на котором стояла плита, не рискнул. Вернулся на кухню, поставил чайник на огонь, прихватил ложку, подумал, плеснул в ковшик воды, вышел на крыльцо, сполоснул столовое орудие. Вытирать не стал, всё равно сейчас водой закусывать буду.

Аквакотта вышла на славу. В том смысле, что жрать захотелось ещё сильнее. Но кипяток всё-таки сделал своё дело и ненадолго заставил желудок заткнуться. А тут и чайник подоспел. Я завис, сообразил, что ни одной кружки на кухне не обнаружил. Чертыхнулся, хотел было плюнуть на чай, но русские, как известно, не сдаются ни в какой ситуации. Сыпанул заварки в чайник, и снова выругался. Кружки-то по-прежнему не было, а пить чай из горлышка горячей посудины — такое себе удовольствие.

На глаза попалась банка с солью, идея родилась сама собой. Переложил окаменевшую специю в коробку к исковерканным столовым приборам, плеснул в жестянку коричневого кипятка, тщательно прополоскал, отнёс на порог и вылил в траву возле дома. Провёл пальцем по стенкам, лизнул, скривился от солёного привкуса.

М-да, у меня сегодня прям вечер экспериментов и рецептов кухонь мира. Калмыцкий солёный чай я пробовал и даже умел его заваривать. Вкус у него на любителя, конечно, да и готовить его нужно правильно. Но для джомбы необходимо молоко, масло и специи. Этого у меня как раз таки и нету. Значит, будет у меня калмыцкий чай по-русски с лёгким привкусом соли.

Я вернулся в дом, плеснул чай в банку, снова вышел на крыльцо, уселся, поставил жестянку рядом и глубоко вдохнул густой вкусный деревенский воздух, насыщенный ароматом трав, терпким запахом свежескошенного сена, лёгкой сладостью цветущих лугов. Эх, хо-ро-шо-то, как!

Я подхватил жестянку, сделал глоток и прислушался. Где-то вдалеке тарахтел трактор, глухо гудели комбайны: уборочная страда в самом разгаре. За двором послышался девичий смех, похоже, стайка девчонок спешит на танцы. Время словно остановилось. Никогда ещё не чувствовал себя так хорошо, так легко. Так как будто я наконец дома.

Где-то громко ахнула выхлопная труба, задребезжал мотороллер. Звук невольно напомнил о товарищах, который не дожили до пенсии, отдали жизнь за нашу великую страну. Серёга Колыванов рядом был из деревни. Редкими свободными вечерами травил нам весёлые истории из деревенской жизни, делился, как сейчас говорят, лайфхаками… Тьфу ты, ёлы-палы, вот кому приходит в голову тащить в наш русский язык непонятные иностранные слова? Свои, что ли, закончились? На трезвую-то не выговоришь.

Делился Серёга этими самыми факами, в смысле полезностями, как из палок и говна организовать в походных условиях бытовые условия уровня «люкс».

Многое умел Колыванов. Думаю, и плитку-самопалку покойной хозяйке мастрячил вот такой же деревенский парнишка, похожий на весёлого и добродушного великана Серёгу. Погиб Колыванов, прикрывая отход отряда.

Я покрутил жестянку в руках, шепнул в ночь: «За вас, пацаны», — глотнул солоноватого чая. Много их прошло через меня, деревенских и городских, балагуров и молчунов. Но каждый, каждый любил страну, в которой родился. Тем обидней было наблюдать, как год за годом сливали в унитаз все ценности, все принципы, всё то доброе, светлое и хорошее, чему нас учили с яслей.

Дефективные менеджеры-оптимизаторы захватили мир. Куда там рептилоидам с телевизионного канала, знаменитого своими побасёнками. Инопланетные ящеры до сих пор нашу планету не захватили и не захватят, потому что не умеют эффективно переобуваться в полёте. Я хмыкнул, одним глотком допил остывший чай, поднялся с крыльца, потянулся от души и широко, с наслаждением зевнул.

Так, Саныч, заканчивай из пустого в порожнее. Сколько раз думано-передумано, сказано-пересказано. Пару раз даже морды приходилось бить за чушь несусветную.

Хорошо-то как, но надо подумать о ночлеге. Да и чемодан Егора Зверева не мешает перетряхнуть. Узнать, наконец, что у меня за педагогическая специальность, есть ли наличка и сколько, что с одеждой. Элементарно глянуть запасные носки. А то как бы завтра ароматный конфуз не вышел. Считай, целый день в дороге, да и сейчас не разулся, так и хожу в сандалиях и носках.

С утра первым делом надо выяснить, есть ли во дворе душ или колодец. Надеюсь, хотя бы обливание себе сумею устроить. Мыльно-рыльное, по моим прикидкам, молодой идеалист привёз с собой, как и сменную одежду. Хотя… Я с сомнением посмотрел на раздутый портплед, который так и стоял в сенях, где я его оставил. С комсомольца станется приволочь с собой вместо нужных вещей стопку не очень нужных книг.

Поставил жестянку на стол, отключил плиту, подхватил сумку и двинул в единственную комнату, в которой отныне мне предстояло спать, жить, работать и принимать гостей, а может, и подруг. Рановато раздухарился ты, Саныч, почуяв тело молодое. Накостыляют тебе деревенские за своих девах и будут в своём праве.

Я хмыкнул: где наша не пропадала, поборемся за звание первого парня на деревне. Столичный интеллигент-учитель, чем не завидный жених? «Эх, заживу, — я мечтательно прикрыл глаза. — Это ж сколько драк намечается. Надо тренировки возобновить. Тело у меня теперь молодое, но, похоже, студентик малость подзапустил физическую форму. Ничего, Егорка, не дрейфь, наверстаем. Будешь у меня лучше прежнего!»

В комнате за время моего отсутствия ничего не изменилось. В том смысле, что по центру всё так же стоял гроб, на полу валялся завявший букет полевых цветов, возле стены стоя стул с постельным бельём, на подоконнике — ковшик, про который я совсем забыл. И всё. Ни кровати, ни дивана не прибавилось. И на чём спать?

М-да, дела. Поставил чемодан возле стула, перетащил простыню, пододеяльник и наволочку в домовину, уселся на стул и принялся изучать содержимое портпледа.

Внутри оказалось много полезно-бесполезного. Старые фотографии, на которых рядом с Егором Зверевым всегда стояла блондинка с пухлыми губами, внушительным бюстом, кудрями до плеч, с холодным взглядом. Красивые губы кривила презрительная усмешка. Пару раз замечал на фото взгляд, которым девушка смотрела на друзей Егора. Да и на него самого на фотографиях с дембеля.

Парни и девчата веселились, играли в мяч, резались в бадминтон. Невеста Егора всё время словно находилась вместе со всеми, но отдельно ото всех. За студенческим весельем наблюдала с лёгкой долей высокомерия. прочем, как и за армейскими друзьями Егора. На одиночных фотках красиво позировала на камеру, изящно выгнув талию, сжимая рукоятку ракетки, локоть Зверева или походную кружку с интеллигентно отставленным мизинчиком.

Егор мне понравился. Похоже, открытый, весёлый, жизнерадостный пацан. Был. Интересно, что с ним стало в момент нашего переселения? Думать об этом не хотелось, понять — не пойму, а мысли такого рода до добра не доведут. Дали второй шанс — буду жить. Надеюсь, парнишку тоже определили в хорошие условия.

Надо же, пижама, в полосочку! Ну, прям как в старом советском кино. Я держал в руках совершенно новый комплект, ещё с биркой. Штаны пригодятся, а вот куртка для сна мне без надобности. Дома я предпочитал спать в одних семейниках. Легко, свободно и нигде не давит. Здесь, как только обзаведусь кроватью и матрасом, продолжу славную традицию.

Штаны закинул в гроб, остальное перебрал и вернул на место. Всё равно негде развешивать два костюма на выход, спортивные треники с кофтой, несколько маек-алкоголичек, пару рубашек. Нашлись в саквояже и трусы с носками. На самом дне обнаружились войлочные тапки.

С удовольствием стянул с себя обувь с носками, размял пальцы и стопы, как учил детвору на физкультуре: вперёд-назад, вправо-влево. Довольно охнул и сунул ступни в тапки. Ходить босиком по относительно чистому полу не хотелось. Вот завтра, когда выдраю свой новый дом, тогда и пройдусь по чистым деревянным половицам босыми ногами. И обязательно по траве, мокрой от росы.

В потайном кармане обнаружил маленький блокнот, в котором Егор писал что-то вроде дневника. Читать не стал, всё-таки личное. Может, потом как-нибудь, попозже, чтобы лучше узнать того, чьё тело я теперь занимал. Почерк у парнишки был чётким, аккуратным, не то, что у меня. А вот интересно, как буду я писать? Как я или как Егор?

Усталость навалилась внезапно, глаза начали моргать через раз, я решил сворачивать раскопки портпледа. Никуда он от меня не денется. Главное я отыскал: штаны от пижамы и мыльно-рыльные принадлежности. Пора на боковую.

Поднялся, потянулся пару раз, наклонился, разминая затёкшую спину, стащил одежду, положил аккуратной стопкой на стул, потому как утюг тоже не обнаружил. Всё-таки любопытно, куда делось добро бывшей хозяйки после того, как она померла? Хозяйственные деревенские прибрали к рукам, что ли? Не могла же неизвестная мне Таисия жить с голыми стенами без мебели, посуды и умывальника?

Эх, хорошо бы сейчас в душ. Но водные процедуры решил отложить на утро. Мало ли, во дворе воды не окажется? Умыться, попить, зубы почистить. В ведре осталась половина, решил не рисковать. Натянул штаны, и только тут до меня окончательно дошло: спать-то мне негде. Не в гроб же ложится.

Я уставился на домовину. Она заманчиво сияла белым кружевным покрывалом и гостеприимно предлагала свои деревянные объятья. Я покачал головой, прикинул варианты. На кухонном столе, как и на местных стульях, спать не вариант, они просто-напросто развалятся подо мной. Можно, конечно, на полу на тонкой простынке, укрывшись пододеяльником, но тоже не хотелось.

— Собственно, что я теряю? — буркнул вслух и решительно шагнул к гробу.

Простыню и наволочку вернул на стул, сам же улёгся в домовину, устроил голову на жёсткой маленькой подушке, натянул пододеяльник до подбородка, пошевелил плечами, примеряясь к размерам, закрыл глаза и моментально отрубился.

— Убили! Люди добрыя-а-а-а! Убили! Учителя убили-и-и-и! — заорал кто-то заполошно, вырывая меня из сна.