Удельный князь

Глава 20

До вечерней братчины[i] успел одарить многочисленных родственников. Женской части достались парфюм, зеркала и бусы, а мужской — гравированные кортики и палаши. Князьям Ивану и Ярославу Александровичам латные доспехи, подогнанные аккурат под фигуру, с лета готовили. Удивил, не то слово. Сумма моего долга по цене, как одна такая броня будет, отчего братья то и дело бросали на меня озадаченные взгляды.

Детишкам всякой мелочи досталось изрядно, а уж когда Олежке начал диафильм про Добрыню показывать, плюнув на вместность к проектору сбежалась вся семья князя. Слухи о том, что Мстислав Сергеевич учудил на Переяславском торге, уже достигли Пронска и в торговом шатре даже князья побывали. Досталось семейной паре и новых подарков — ламп, хрусталя и окон, сделанных под размер проёмов терема. На круг за пять сотен расходы ушли. По продажной цене ес-сно. Если взять себестоимость, цифру смело нужно делить на десять.

Княжеская братчина это, можно сказать, своеобразный штаб. Здесь решают войны и мир, союзы и планирование военных походов, снабжение. Степенные бояре с окладистой бородой, сотники и воеводы срывая голос предлагали варианты прохода дружин к Переяславу. Ведь идти по Проне долго, впрочем, как и кружными лесными дорогами. По обычным же гостинцам опасно. Великий князь Рязанский не слепой и не глухой, оставляли и засеки, а сторожки усиливал малыми дружинами.

Вопрос быть или не быть походу даже не стоял, поэтому я молчал, больше налегая на вепря с брусникой, чем на вино, льющееся на пире рекой. А когда пришло время приватного разговора в узком кругу, я вспомнил, чем закончилась в реальности эта история. Их отца казнили зимой. Был ли поход сыновей или нет история умалчивает, но после смерти Узбека, Ярослав получил ярлык у нового хана и выгнал дядю взашей, после чего его, дядю, где-то в лесах прибили. «Неизвестно где, кем и как» так кажется в летописи было. Однако, было одно жирненькое «но». Тогда у Ярослава был ярлык на княжение, дружина московская и татарские, усилившие его войско. Сейчас же ситуация диаметрально противоположная. Тысяча ордынцев или около того при дворе дерюги и как-бы действующий ярлык. Бунт-с.

Иван и Ярослав мужики молодые, всего лет на пять меня старше, и горячие. Запросто могут дров нарубить. Во всяком случае, разумных доводов своих воевод они не слушали.

— Мстислав, ты с нами али нет?! Прямо говори, — не удержавшись начал Ярослав, едва мы расселись за столом в светлице.

— Али подарками богатыми откупить хочешь? — добавил Иван с хитрым прищуром.

— Ага, видать сызнова к себе на болото спешит. Не вместо князь чёрною работой промышлять и торг презренный вести! Наше дело честное, в бой с открытым забралом идти и ворогов побивать!

Подперши рукою бороду с разочарованием, помахал головой, смотря на князей. Ну что за нелепые провокации, детский сад какой-то:

— Подарки азм дарил вам без умысла. Мзды же готов вернуть хоть завтра. Ты, князь, — я обратился к Ярославу, — ежели ларь со златом и лалами червлёными пойдёшь откапывать, будет ли сие вместно? Али я тебе предъявлю, что ты лопату взял в руки и честь родовую порушил чёрной работой.

— Не, это другое, — стушевался князь. — Бояре нама донесли, будто ты самолично древо из болота тянул.

— И с нечистым якшался, — добавил Иван.

— Слышали звон ваши бояре, да не знают где он. Холопы мои, то древо тянули механикусами, сам же искал и лишь потому, как сие необычное древо, а черен дуб, что пять тысяч летов в болоте лежал и силу набрал велику! Не дастся он чернецу в руки и боярину тако же. Только тому, у кого в жилах кровь Рюрикова течёт.

— Иди ты?! — Ярослав наклонился ближе и ударил ладонями по коленям.

— Сам гляди, — я достал из-за голенища отполированную дощечку и предал Ярославу, а Ивану показал грамоту, выданную Переяславскими тиунами, потому как, строго говоря, это была не их земля.

— Супротив дяди вашего азм не желаю идти. Сами ведаете, отцы наши с ним в одну могилу в Сарае легли. Коли пожелал бы, мимо прошёл. Сестру жалко, останется одна с малым дитём.

— Отчегой ты нас раньше времени хоронишь то?

— Дык ума у вас нет. Воевод старых не слушаете и своё гнёте.

— Отца нашего полнил! Казну уворовал, честь родовую порушил, и чтоб мы ему сие с рук спустили? Не бывать тому! — рявкнули синхронно братья.

— Бывать али нет, но токмо без меня вы Переяслав не возьмёте, — я взял со стола яблоко и громко хрустнул. — Нету у вас пороков. Ни больших, ни малых. А дружины не хватит на всё. Не сегодня, завтра подойдут к Переяславу дружины из Перевицка, Шумани, Михайлова и уйдёте вы от стен городских не солоно хлебавши. Азм же не дурак, понимаю, зачем меня охаживаете. Донесли верно, как я Белёв взял.

— Не пойдешь значится? — мрачно вопросил Иван.

— Отчего не пойду, пойду. Узнал я, что отца вашего Корткопол мучает люто и до рождества умертвить хочет, а сие злодейство велико. Оттого и приехал помочь. Добра рода вашего не забываю.

— Тать! — братья вскочили и схватились за мечи. — Гореть ему в аду за такие злодейства! Мстислав, богом прошу, помоги! Серебра дадим, дружину. Поможем на стол Глуховский сесть.

— С дядей я и без вас разберусь. Вам же помогу, лишь когда на кресте поклянётесь, что всё по-моему будет. Поймите! За Иван Ивановичем ныне вся Орда стоит. Коли его живота лишить Узбек по Рязанской земле огнём и мечом пойдет да одни головёшки оставит. И мне ещё на орехи достанется.

— Согласные мы! Помоги дядю полонить и стены Переяслава порушить и дадим тебе целование крестное, что обета не нарушим. Что хочешь? Говори.

— Ничего особого. Коли выйдет князя полонить, живота его не лишайте. Договариваетесь полюбовно. В Орду же за ярлыком покуда не езжайте. Тайну велику открою. Царь Озбек недужит сильно. Не этим, так следующим летом умрёт. А вы к тому времени гривн накопите и у нового хана ярлык на Переяслав вымучайте.

— Пусть так, — согласился Иван. — Выбора у нас всё одно нет. Одного не разумею, какой в сей твой умысел?

— А вот об сим, княже, поговорим позже.

Во время короткого путешествия до Пронска, сложив плюсы и минусы, решил поддержать братьев. Не потому, что Короткопол за время своего княжения настроил против себя массу влиятельных и не очень людей. Не потому, что он лицемер и интриган, каких поискать, нет. Через пару лет Ярослав, а за ним Иван сядут на престол по ряду объективных причин и припомнят отказ отца выручить. Тем более их отец покровительствовал мне и при дворе держал, подкидывая на хлебушек с маслом. Не говоря о том, что мину с острожком могут сотворить, легко. А бабка почившая, по отцу, князю этому тётей двоюродной приходилась. У Рюриковичей куда не плюнь всюду в родственников попадешь. Семейка Ольговичей такая «дружная», слов нет.

Братьев сразу же осадил, продавил план собственного изготовления. Столица и при мне войсками насыщалась, а за прошедшее время их точно меньше не стало, да ещё этот дерюга… не пришей рукав.

Узбек ведь сквозь пальцы смотрел на грызню князей. Более того, сам её искусно раздувал. К несчастью для чингизидов, с упрямыми урусами у них не заладилось с самого начала нашествия. Сперва десятки лет непрерывных восстаний и партизанщины с огромным трудом подавленными такими деятелями, как Александр Невский, прозванный в народе «кровавым», и как результат перевод из статуса улуса, в статус данники. После, усиление князей и вынужденный уход баскаков. Слишком жирный кусок, который не лез в горло, который не давал денег, но зато давал кучу проблем. Узбек был вынужден держать на западной границе Орды пару отборных туменов, которые могли бы в корне переломить затяжной конфликт с Чабанидами. Отсюда и драконовские пошлины, политика увода опытных ремесленников. Вся структура торговли на Руси выстроена, чтобы исключить какую-либо связность земель бывшей Киевской Руси, плюс прогрессивные налоги на товары с высокой добавленной стоимостью… Что-то мне это сильно напоминает, ага времена Борьки-алкаша.

В общем это я так, пугал больше. Ничего им не будет, даже если они дядюшку укоротят на голову, главное, на престол без разрешения Узбека не садиться и дерюгу с нойонами не трогать. От этого и плясал. Лицо того мужика до сих пор перед глазами стоит, а попустить новый набег из-за непродуманных действий хотел меньше всего на свете.

По-хорошему, год-другой интенсивного развития и орду смогу в тонкий блин раскатать в генеральном сражении, но что это изменит? Сколько раз Тохтамыша Тимур разбивал в пух и прах, а Орда словно птица-феникс возрождалась, хотя была куда слабей, чем ныне.

Кто защитит десятки мелких городов, тысячи весей и погостов от набегов мелких ханов и эмиров? Возводить циклопические валы, как при Алексее Михайловиче? Пупок развяжется. Нет, с наскока Орду мне не взять. Надо медленно и упорно развивать систему управления, выращивать войско, строить дороги и изменять саму суть жизненного уклада русичей, а это такая морока…

Князья отобрали лучших. Четыре сотни кованой рати с заводными лошадьми, пошли малыми дорожками через Лужки и Киселево, а я своих спрятал у погоста Шевердино близ Переяслава и вернулся обратно водным путём, по Проне.

Встретились с братьями под стенами столицы княжества. Их высота доходила до десяти метров, и сбиты он покрепче Новосильских или Коломенских. Эдакой Белёв, но раза в два «толще». Переяслав был основан в XI веке, на высоком естественном холме при слиянии двух рек — Трубежа и Лыбеди. Сердцем города ялялся Кремль с деревянными стенами и двенадцатью башнями, под защитою которых располагался белый город — великокняжеский двор и дома наиболее состоятельных горожан. К кремлю примыкал острог — внешнее укреплённое кольцо из частокола и сторожевых башен. Здесь располагались многочисленные постоялые дворы, трактиры, торг и деревянные церкви.

И обе линии городской обороны кишмя кишели воями Ивана Ивановича и его бояр. Великий князь рассчитывал, что Пронские приведут под стены не меньше тысячи кованой рати и поэтому большую часть войска разместил на берегу Трубежа и внешнем кольце стен. Мы же зашли с другой стороны.

Мои водоходы десять дней уж как покинули город, прежде, сделав всё, что наказал дядюшка «Прохор». Двести килограмм динамита контрабандой перетащили, сбили штурмовые лестницы, ежи и кучу прочих мелочей, что не использовал при штурме Белёва. В этот раз никаких манипуляций со стенами, арендовали клети и аккуратно заложили между вековых стволов шашки. Надеюсь, стена сложится куда аккуратней.

Всего под рукою князей собралось до пяти сотен, плюс мой полтинник против двух тысяч Короткопола и пяти-семи сотен нойонов дерюги или его наместника (поди разбери это хитросплетение), выполняющем при городе функции то ли посла, то ли надсмотрщика.

Развели костров, раза в три больше своих сил и городовые дружины сразу ушли под защиту стен. А зачем им открытый бой, даже если они сильней. Время такое, каждый дружинник на счету был, ибо дорогой был неимоверно. Иван и Ярослав, приняв мой план и придя сюда малыми дружинами, здорово рисковали, но с моими доводами согласились. Участок для штурма был выбран чтобы кратчайшим путём выйти к Глебовой башни, а водные преграды не пересекать. Башня — это самое защищённое место Переяславского Кремля и её штурм, в лоб, пронские воеводы посчитали безумием. На этом и сыграю, не они одни так думают.

В предрассветный час собрались с князьями у стен.

— На тебя вся надёжа, Мстислав, не подведи.

— Ты сотни свои попридержи покуда, — напутствовал я Ивана Александровича в который раз. — Како увидишь зеленый огонь в небе, значит взяли башню.

— Понял ужо. Какой раз толкуешь, аки дитю неразумному.

— Ярослав, ты ведаешь, что делать.

— Помню, помню. Пешцев твоих прикрывать надобно.

— Тогда с богом! — вложив заряд, запустил красную ракету. — Рты отройте, — бросил я братьям.

— Невместо нам.

— Как хотите, не пеняйте опосля.

Раздавшийся взрыв был не такой мощный, как в Белёве, но куда более жидкую стену острожка вынес намного эффектней. Ударная волна вырвала вековые дубы из клетей играючи, вместе со всею массой земли. Бах! И огромный язык из земли и щепок «плюнул» в сторону рва целиком заполнив его. Внутренняя же часть стен взлетела эффектным земляным фейерверком, припорошив посад целым градом каменьев и щепок.

Клубы пыли не успели рассеяться. Князья и дружиники всё ещё стояли в оцепенении, не веря своим глазам, а первая рота бомбардиров уже устремились в разлом. По приставным лестницам «топорщики» ловко взлетели на уцелевшие участки стен, начав теснить ещё не пришедших в себя противников. Остальные с натугой покатили в проём каркас из бруса в два десятка метров, а на другой стороне их встречали, зацепили щит цепью и лебёдкой затягивали. Пока крепили да анкерили, поверх уложили щиты-колесопроводы, сделав добротный путь для конницы.

По нему сотни Ярослава и начали просачиваться в посад, а мои тыловики уже выставляли заграждения. Всданики князя сбрасывали им кольца егозы, связки палок для ежей и мешки полные «чеснока». Город вои хорошо знали и каждый нёс груз в строго оговоренное место, обычно на пересечение улиц, именуемых на Руси концами. Пригодных для прохода конников мест в набитом домами посаде не много и «кишку» огородили довольно оперативно, и получаса не прошло.

Гораздо больше времени заняла борьба с занявшимися от головешек пожарами, но и с ними справились с помощью противопожарных гранаток, оставляющих после взрывов густые облака белой взвеси.

Ежи, обильно рассыпанный чеснок, спирали Бруно не оставили коннице противника шансов на прорыв. Сотни Ярослава частью остались на периметре страховать моих ребят, а часть устремились к Кремлю. Однако к этому времени шок прошёл и воеводы смекнули — Пронские, прорвались в посад и рвутся в Белый город, и сразу выдвинули к Глебову мосту лучшие силы.

Ну вот куда Ярослав полез, куда?! Говорил же, не торопись, возьмём ворота. Нет, решил с наскока брать да удаль показать. На мосту разразилась жёсткая сеча. Ржание коней, лязг мечей, маты и красный плащ князя Ярослава в самой гуще. Из Глебовых ворот валили всё новые и новые гридни, оттесняя сотни князя. Многие ближние князя полегли, а сам Ярослав с обвисшей плетнём рукой с трудом обивался от троих насевших мечников. Мои два десятка резерва на одоспешенных меринах (лучших отбирал), набрав разбег, врезались во фланг переяславцев. Успели мы в последний момент и, пройдя их как нож масло, рассеяли, спасая тем самым обескровленную дружину Ярослава. А ведь не хотел своих в эту мясорубку бросать…

— Гудим! — истошно закричал я. — Торопись!

Подтянувшиеся перебежками десятки топорщиков выстроились в линию и начали теснить конников к мосту со стороны Лыбяди. Тыкали алебардами, крюками, стягивали зазевавшихся всадников, умелыми ударами подсекали сухожилия лошадей. Не сплоховали, вспомнили мужики, чему их учили, и совместными усилия мы оттеснили противника к началу моста.

За рядами пешцев ставили ежи, а за ними мортирки на станках усиленные по пять стволов в «кассете». Заряды были наготове, и как только выстроили «артиллерию», протрубил отход. Приём сей отрабатывали не раз и не два, но в этот раз с нами были чужие всадники. Возникла кутерьма, заминка, лошади не шли меж рогаток. Впрочем, она ни на что не повлияла. Через ежи и алебарды всё одно никто не прорвался.

Три коротких свистка и десятки Гудима как один, плюхаются на мост. Прямо над головами, в сгрудившихся толпою всадников со свистом и скрежетом полетела картечь. Бух-Бух-Бух! Первые кассеты выстрелили синхронно. Станочек на арбе не струг, одновременный залп пятнадцати стволов её запросто опрокинет, а кроме противооткатных башмаков и раздвижных лап нет никаких средств гашения отдачи, поэтому кассеты стреляют по очереди. Порох хоть и малодымный, а всё одно, мост заволокло марью. Ни видать не зги. Глазом моргнуть не успел, последовал второй залп, за ним третий.

— Зарядить кассеты!

Мужики доставали шаблоны из фанерных трубок и на стволы их одевали. Всё же артиллеристов гоняли жёстче прочих огневиков. За ручку взялись и поршнями туда-сюда несколько раз прошлись, заряды трамбовали. Пока один порох в шаблон набивает, второй картечь отмеряет. Кассеты «пробили», короткие фитили вставили и к ним шнур зарядный через хитрые петли протянули. Шнур то не обычный, с добавкой пентаэритрита поэтому горит шустро, а поджигают его с двух сторон, что вкупе с траекторией петель обеспечивает синхронные выстрелы. Мортирщики с перепугу от творящегося трэша норматив переплюнули. За минуту перезарядились и выдали в стену дыма второй залп, а когда дым рассеялся стало понятно, третий нам уже не понадобится.

Глебовский мост до самых ворот был завален какой-то шевелящейся массой. Вои, сперва не поняли, что это такое, а когда рассмотрели, сделались бледней покойников. Одни схватились за обереги, другие неистово крестились, повторяя без перерыва свят-свят-свят.

Два пуда картечин, выпущенных в упор, превратили сотню Великого Князя Рязанского в кровавое месиво из людей и лошадей. Жалостливое ржание умирающих лошадей, стоны придавленных людей крупами, разорванные в лоскуты кольчуги и кровь… очень много крови.

Ох, Серёжа, проклянут тебя за такое и от церкви отлучат. Точно отлучат. Но из всех присутствующих я один не терял головы. И не такое в Будапеште видал. «Флориан Гайлер»[ii] тогда в прорыв пошёл, а наши соколы эсесовцев ПТАБАми накрыли. Тысячи полторы, дай бог памяти… вот там месиво, так месиво, а это так, детский утренник.

— Пошли! Пошли! Пошли!

Прохожусь, жестко пошлепывая алдебардиство по спине и выводя их из оцепенения, кому-то и поджопник отвесил, а после и сам бросился на мост, увлекая за собою десятки:

— Скидывай усех в ров! Конникам чистим гостинец! Быстрей! Быстрей!

Простите ребята, сейчас не до раненых. Успеть бы пока врата не закрыли. Не успели, самую малость не успели. Всё же много трупов набралось, а за это время гридни в башне очухались и закрыли ворота, оставив около десятка неудачников, что мои топорщики в капусту порубили, буквально.

Начала прилетать ответка, с башни. Очень серьёзное сооружение. Три яруса, нависающие галереи, внутренние и внешние ворота с простреливаемым со всех сторон двориком. Да и со стен перца добавили.

— Отход! — дублирую приказ свистками, а разгоряченные боем мужики, сформировав черепаху, неохотно отступают назад, прикрывшись щитами.

В начале моста нас встречает всклокоченный Ярослав, в бинтах. Вырвался-таки из рук лекарей! Схватившись руками за лицо, князь горестно машет головою:

— Не успели! Усё напрасно!

— Не ссы, — успокоил я его, — считай дело в шляпе.

— В какой шляпе то?! — отчаянно вскричал князь.

— Сейчас увидишь. Вячко, — кликнул я парня, помогающего в организации связи, уж больно ловок шельма, — план «Ы».

— Ы?

— Угу.

— Понял, я мигом!

Разворачивающиеся действо больше всего напоминало орка, несущегося с бомбой к стене Хельмовой Пади, вот только «Лёхи», чтобы завалить «шахида» у князя не нашлось. Везла наша телега три пуда динамита в чугунном корпусе, больше всего напоминающем гоблинскую ядерную бомбу из известной игрушки. На крыше, защищающей от обстрела ещё и дымарь подожгли, отчего мост и округу заволокло сизым, вонючим дымом. Заряд дымовой коптил словно паровоз ИС-20, и мужики, толкающие это чудо-юдо, как один были одеты в противогазы. То ещё зрелище.

Подкатили «подарок» к воротам, закрутили меж плахами сваи малые и бегом обратно, разматывая за собою шнур с катушки. Всё это заняло какое-то время и когда огонёк добежал до заряда, дым полностью расселся, а озорное осеннее солнышко подсветило происходящее зрителям.

На этот раз к привычному бабах добавился металлический звон, что неприятно резанул уши. Импровизированная чугунная линза в три центнера с лихом, вырвав сваи и захватив в «полёт» телегу, низенько прошла над мостом и ушла куда-то сторону посада.

Э-э-эх! Не вышел каменный цветок, то бишь направленный взрыв. Или нет? Взрывной волны, что отразилась от откосов ворот и «фокусирующей линзы» всё же хватило, чтобы вырвать с корнем главные ворота. Они в свою очередь выбили внутренние, словно пробку шампанского и, собрав по пути неудачников, тяжело врезались в стены стоящей за башней темницы, частью обрушив фасад.

— Ничего себя… шляпа, — только и успел промолвить Ярослав, переведя дух.

— Погоди малость, — придержал я руку князя, он уже хотел вести за собою дружину, — Опосля удаль покажешь. Башню азм возьму, опосля и берите Бел-город. Выстрелив зелёною ракетой, подал сигнал сотням Ивана, просочившимся в посад и заполонивших Волосову слободу. В башню же, вновь пошли десятки Гудима строем, чеканным шагом и это не осталось незамеченным.

— Справны пешцы, — только и промолвил он, глядя на марширующие по мосту десятки.

Следом за ними шли штурмовки под рукою Вадима. Всего десяток, но зато какой! Набрал в «элиту» не черни, а сынов боярских и дружину младшую. Служба в пешцах была невместной и согласились последние с огромным трудом. Ито не за резаны, а за право в прочих делах военных ездить верхами. А ну и пусть, мне то какая разница? Других всё равно негде брать. Ведь для штурма и сечи требуется дух и умелые рубаки, такие как Олесь или Тихоня. Одел их не в байданы, как топорщиков, а в кирасы миланского типа и латные юбки. Ох уж эти юбки, сколько мне за них выговорили прежде, чем я продавил этот элемент! Бургиньот типовой дополнили нижней полусферой, сделав полностью закрытым. Обновленный доспех обошёлся втрое дороже, но он того стоил.

Закованные в чернёную броню с золотой птичкой на кирасе «рыцари» с палашами и короткими бердышами легко опрокидывали оглушенных защитников башни, а сзади десяток топорщиков подпирал, сменивший алебарды на бомбарды. Лестницы приставляли, гранатами двери сносили, а картечью — стойкие группы противника. Десять минут и башня, а также примыкающие участки стены, были зачищены.

Ушла желтая ракета и конные сотни князей бурным потоком ворвались в Переяславский Кремль, рубя вся и всех на своём пути.

Свою часть сделки я отработал и участвовать в мясорубке более не желал. Единственное, отправил два десятка конных и мушкетеров Данилы присмотреть за Иваном Ивановичем, чтобы князюшку не пришибли, по ходу «пьесы».

Не успел выдохнуть как снова этот прохвост, Вячко, явился:

— Беда, княже! У Плотницкого конца татары!

— И что с того то?

— Тьма! Спешились и давят наших. Без края и без счёта татар! Усе концы окружные заполонили.

Вячко в трусости замечен не был ни разу, а сейчас в его глазах паники было как фантиков у дурака. Не шутки. Сорвался и велел резервы в то место стягивать, а когда я прискакал туда, мне реально поплохело, потому как, ни о какой тысяче речи не шла и близко. Все улицы вокруг пресловутого Плотницкого конца до «горизонта» были заполнены татарами в остроконечных шапках. Спешившиеся степняки заняли первый ряд рогаток и под непрерывными обстрелом с руганью, с матом, погоняемые кнутами своих десятников лезли на второй, густо замотанный «егозой». Многие через крыши спрыгивали нам тыл, отчего то и дело вспыхивали короткие схватки со всадниками пронских князей, оставшимися поддерживать наш фронт.

Откуда тут эта орда? И вдруг, словно нить в голове лопнула. Вспомнил! Ведь Иван Иванович, когда захватил брата, возвращался из Орды. А на эту зиму Узбек планировал большой поход, чтобы наказать Смоленск, переметнувшийся на сторону Литвы и отказавшийся платить выход. Хан послал свои тумены, приказав присоединиться к походу всем войскам данников, прежде северо-восточной Руси, самыми сильными из которых и были Иваны, Калита и Короткопол. Понятно, войска Орды прибывали на Русь разными путями и целого тумена в Переяславе быть не может, но нам половинки хватит, не говоря о том, что мои планы разом накроются медным тазом. Огромадным таким тазом.

Это жопа, полная, расплата за отсутствие разведки. Ясно как дважды два, Короткопол дружины собирал вовсе не для разборок с родственниками. Он к походу на Смоленск готовился! Ох и балда, ох балда! Знал же, помнил, да с чертежами этим совсем из головы вылетело.

Боржоми пить поздно. Думать надо. Удержать проходы долго мы не сможем, пороху не хватит. Я ведь не рассчитывал на ТАКОЕ. Ноги бы унести. Что же делать? Бросать своих и князей на растерзание? Что мои резервы то, копейки, надолго не хватит!

Дал команду стягивать всё, что можно к прорыву, залез на крышу и нервничаю. Ногти грызу и то дело в трубу зыркаю.

О-о-о! Среди «моря» степняков медленно ползла внушительная делегация из тяжелой монгольской конницы в богатых, крепких доспехах. А по центру вона какой павлин, в шелках и золоте. По ходу какая-то важная шишка, может сам дерюга! Решение пришло мгновенно. Опробую один фокус, а не выйдет, хоть передышка в пару часов будет.

Поначалу бомбардиры, накрученные не бить татар, старались бить жёлтыми, светозвуковыми и травматическими коричневыми, но они быстро закончились и уже вовсю лупили картечью и осколочными. А за то, что нас ещё не смяли стоит поблагодарить гранаты и бомбомёты, последних всего пять, но суммарная масса их залпа переплёвывает остальной огнестрел вместе взятый. Да бомбарды с мортирками не остывали, в упор дробью лупили. У ежей и егозы завалы целые трупов образовались, а подоспевшие мушкетеры Данилы аккуратно выбивали травматическими дисками богато одетых нукеров, командиров. Свинец в резиновой оболочке не убьёт, но ребра или руки-ноги поломает точно, а это минус боец и неразбериха, что нам только на руку.

— Зелёные доставай, — крикнул я Малу, отвечающему за артиллерию.

Зелёные снаряды у нас химические, 10-хлор-5,10-дигидрофенарсазин, он же адамсмит, что синтезировали конденсацией хлористого мышьяка с дифениламином. Противника он не убьёт, всего то на несколько часов сделает овощем. Подходи, вяжи такого голыми руками обоссавшегося, проблевавшегося, катающегося по земле и визжащего словно свинья. У них и через десятилетия от слабейшего запашка арсинов будет приключаться истерика. Детям будут рассказывать, как вдыхали дьявольский огонь. А вместо пороха серанит, смесь аммиачной селитры и серы дающая при сгорании серный ангдрид. Клубы этого соединия с едким запахом вызывали жжение в дыхательной системе. В совокупоности с адамситом адская смесь, буквально выворачивающая наизнанку. Прекрасно понимаю, чем это мне аукнется, но выбора нет. Если устрою нойонам бойню, с рук мне это не спустят.

— Угол сорок семь! Огонь!

Бомбочка с начинкой под два пуда вместе с ВВ при взрыве образовывал мелкую взвесь, которая накрывала около ста квадратов.

Взлетевшие пузатые бочонки с хвостиками медленно плюхнулись куда-то в гущу степняков и вскоре дали о себе знать ядовито-зленым дымом. Пять залпов, потом ещё пять и ещё, да бомбардами обработали тех, кто у колючки кучковался и подождали малость.

Через пять минут начался первый «приход». Большинство получит лёгкое отравление — боль в горле, чихание, жжение в носу и носоглотке и обильное слезотечение. Часа на два они не противники, а там, где прилетело побольше, всё куда хуже. Целыми кучками накрыло, рвота спазмы, удушья.

Старались подарки отправить к делегации поближе, но по концам ветерок здорово гуляет, и всю дрянь довольно быстро растащило. Даже до нас дошло, благо своих сразу подальше оправил, оставив лишь три десятка в противогазах.

Первыми повязали тех, кто был у рогаток, после принялись вытаскивать на свежий воздух всех подряд, заодно и зону поражения перекрыли. Газ вскоре рассеялся, так что обычная повязка с активированным углём и очки защищали нормально. Народу прибавилось и хапали зараз многих, а прежде, чем нам стали оказывать хоть какое сопротивление девять сотен нукеров и большая часть пожаловавшей на смотр «делегации» оказались в плену. Нукеров передавали по «цепи» оттаскивали к лагерю, устроенному на Трубеже, под защиту ежей и вагенбургов. Брали тех, кто поближе и самых тяжелых, чтобы минимизировать летальный исход. Едва живым давали подышать противодымной смесью[iii], тем кому было «полегче» промывали глаза и лицо, сорвали одежды, заодно и местным помогали, что попали под раздачу. Пока мы занимались реанимацией, окончательно запутав противника, Рязанский Кремль был взят на копьё. И по контролируемому коридору в лагерь возвращалась очень странная процессия. Коробочка топорщиков, по бокам мои конники, а в центре, под руки тащили богато одетого мужчину в крайне некондиционном состоянии. Избит он был так что и врагу не пожелаешь.

— Ох ты же б….

Наперерез выскочил Никита. Он лихо соскочил с коня и, подбежав, приложил кулак в груди и коротко поклонился.

— Прости, княже. Едва успели Короткопола отбить! С князьями повздорили. Едва до рубки дело не дошло.

— Он хоть живой? — кивнул, показывая на висевшего плетнем на руках топорщиков, так их у нас прозвали, князя.

— Выберется, крепкий он.

А следом показались Иван с Ярославом, что тащили на руках своего отца и выглядел он куда хуже Короткопола.

— Понятно.

И в следующий час я играл роль пожарника, потому как братья дядю за такое непотребство были готовы разорвать, как тузик Британский флаг, и лишь непосредственная угроза применения силы в виде мортирок и топорщиков сдерживали их горячий норов. Отходя из города, мы плавно сворачивались, забирая имущество, и если татары ещё находились в нирване, то Переяславские воеводы вывели за стены все наличные силы. Ведь большая часть войска была сосредоточена в посаде и разгром дружин белого города их не коснулся, а у нас полно раненых и полона. Разделив князей и послав к обеим медиков, отправился на переговоры с воеводами, собиравшими ударный кулак, чтобы одним махом покончить с наглыми захватчиками.

Выехавшие мне навстречу на холеных конях тысячник и воеводы были одеты справно и вид имели решительный. Сразу видно, калачи тёртые. Лица в шрамах, седина на висках, держатся в седле уверенно, с ленцой.

— Князь Мстислав Сергеевич! — представился я, гарцуя на коне, которому передалось царившее напряжение.

— Да ужо знаем, кто ты таков, — заявил тот, кто постарше.

— Наслышаны, — ухмыльнулся второй, в отделанном златом колонтаре.

— Добро, коли так. Вижу на сечу нацелились? Отговаривать не буду. Однако, ежели погодите пару дней. Слово даю, князя Ивана отдам. А ежели не послушаете, вот что будет. Округ сторожи ежи и телеги сплошным кольцом, сих колючек, — показываю им «чеснок».

— Бесовская придумка! — не выдерживает тот, что постарше.

— Верно. И разбросано их с десяток пудов, а за ними трубы с огненным зельем. И не три аки у Глебовой башни, а десяток и вои с топорами, а нужно будет сызнова дымов пущу, да куда больше прежнего! Короткопола же немедля племянникам отдам, а что они с ним сделают сами ведаете. Ежели не жалко воев в сыру землю сотнями класть, идите!

После, развернулся и назад поскакал.

— Стой, — окрикнули меня. — Князя точно отпустишь?!

— На кресте коли надо поклянусь. И князя, и дерюгу отпущу, даже ежели Иван Иванович с братом не столкуется.

— Да ты не дерюгу то в полон взял. Дурак!

— А кого?!

— Ближника Узбекова, воеводу Товлубея! — оба воя посмотрели на меня с прищуром и рассмеялись.

— Два дня тебе даём, не боле! И не думай водою уйти, Трубеж ужо плотами перекрыли.

Вид на Глебов мост в 16 веке ( в 14 башня деревянная)

Типичная гордская усадьба

[i] Братчина — (братщина, братшина) — вид пирования на Руси, совершаемое в складчину в определённое время и на котором могли решаться внутренние вопросы сельского или городского общества, в данном случае княязей. Словом братчина назывались также сельская общинная, или городская ремесленная (цеховая) корпорация. У каждой такой общины или корпорации имелся свой покровитель ( языческий или христианский) и годовой праздник. Участники братчины назывались ссыпцами, вероятно, от того, что в старину каждый жертвовал на варение пива и браги зерном. Для разбирательства возможных ссор и драк, из числа участвовавших на пиру-братчине, избирались братчинники. В данном случае братчину собрали княжеско-боярскую, для обсуждения предстоящего похода.

[ii] Флориан Гайер 8-я кавалерийская дивизия СС, получила Флориана Гайера (1490—1525), руководителя армии времён Крестьянской войны, известного по песне https://www.youtube.com/watch?v=XGhdSeKr4TM Означенный Прохором факт был разгрома дивизии случился ночью 12 февраля 1945 года.

[iii] Противодымная смесь — в её состав входит эфир и хлороформ по 40 мл, спирт-ректификат 20 мл и 10 капель нашатырного спирта.