Укус Милосердия

Глава 16 Туризм и обучение

Без малейшего стыда могу признаться, что являюсь очень любопытным разумным. Конечно, после трех сотен лет жизни (да еще какой) немногое может удивить, но некоторые вещи, теории и состояния — ого-го! Даже больше скажу, всё, что вызывает чувства — начинает цениться куда сильнее. Например, в гоблине, одетом в джинсовый комбинезон, хмуро нас оглядевшем, записавшим в учетную книгу, узнавшему желаемые координаты и настроившему портал — нет совершенно ничего удивительно.

…а вот в реакции свежеобращенной вампирессы на Нижний мир…

Для беспалевного перемещения по планете Нижнего мира, мы давным-давно придумали использовать подвальные и полуподвальные помещения. Местные люди и сами любят зарыться поглубже, так что заныкать портал за безымянной железной дверью, которая может в любой момент раскрыться на минуту, выпустив или впустив неизвестного — милое дело. Если же само помещение вызовет у кого-нибудь настойчивого вопросы, то он, вскрыв дверь, просто обнаружит склад барахла. Дешево, сердито, надежно.

— Уффф… — Тарасова сидела на корточках, обняв себя за коленки, и её била крупная дрожь, — Кон-ра-рад! Ч-то этооо?!.

— Отходняк, — буркнул я, сунув руки в карманы, — Крепись, сейчас еще и тошнить будет минут десять.

— От перехо-да?

— Нет, переход не ощущается. Это тебя приветствует Нижний мир.

Конечно, она не обучена ничему совершенно, мелькает мимолетная мысль, пока я рассматриваю колбасящуюся в темноте девчонку. Но это ладно, так и должно быть. Научим, покажем, заставим, поможем. Но потом. Сначала она должна понять, что жить в Низшем мире не сможет ни-ког-да. Понять и принять.

— Буэ!!

— Э! Не сметь тут блевать! Держи в себе! Крепись! Скоро пройдет!

— Б… бу-эээ!

— Держи в себе, я сказал! Я не буду это прямым контролем останавливать!

— Б…

— Тарасова, имей совесть!

Ну вот, она наблевала прямо в коробку с вещами для прикрытия. Устаренные пальто, плащи, рабочие робы. И смотри как работает, мерзавка, аж подпрыгивает, пуская струю.

Нет в жизни счастья.

— Почему мне так… плохо?

— Потому что ты в Низшем мире, милая. Сейчас твой организм, неплохо так промариновавшийся в очень бедной, но всё же магической среде, с болью и слезами отдает окружающему пространству те крохи магии, которые в нем были. Не то чтобы они нам, вампирам, нужны были для существования… но, представь, что магия — это совершенно безвредный, даже полезный стимулятор, которого ты внезапно лишилась. Вставай давай, это еще цветочки.

Ягодки были впереди, но до них пришлось слегка напрячь мозги. Несмотря на то, что Тарасова уделала шмотки для прикрытия, они нам не особо были и нужны, я в плаще и шляпе, а на девушке куртка с большим капюшоном. Другое дело — её внешность. В отличие от меня накладывать облик Алиса не умела, зато это за неё мог сделать мистер Арвестер, «подключившись» к ученице напрямую. Только для этого ей нужно было прекратить стонать и содрогаться в уже сухих рвотных спазмах

Ладно, первую беду кое-как решили, но в отместку за недержание я сочинил Алисе Батьковне лицо детское и не очень умное, благо, что зеркал рядом не было. А затем, наказав называть меня папой (ну куда её еще, раз такая мелкая уродилась?), открыл подвал, выведя бурчащую желудком деточку на волю.

На воле была поздняя весна Санкт-Петербурга во всей своей непритязательной вечерней красе. То есть множестве пьяного и полупьяного народу, выбравшегося из зимних берлог и не желающего залезать назад. На меня окружающие поглядывали с пониманием — батя в старомодном бежевом плаще и шляпе ведет домой пьяную дочь-подростка, болтающуюся за ним неуверенным хвостиком. Вполне обычное зрелище для этого города и этого времени.

— Давай уже приходи в себя! — потеребил я волочащуюся за мной девицу, — Мы тут долго гулять будем? Я такси хочу вызвать.

— Аа?!. — умирающей лебедью проквакала мученица, — Мне дурно и тошно. Вокруг всё нечеткое, как будто…

— Ненастоящее, да? — хмыкнул я, — Пустота, головокружение, сосущее ощущение в желудке, по женской части тоже, наверное, ноет.

— Когда мне станет… легче?

— С минуты на минуту.

Другим куда хуже, нужно проходить долгие курсы адаптации, практиковать различные методики, тренироваться. Но Алиса этому миру родная, её организму перестроиться удастся куда быстрее. Уже очухивается, как посмотрю.

— За что мне всё это… — пожаловалась Тарасова мусорной урне, куда только что сплюнула как хороший верблюд.

— Потому что нельзя быть красивой такой, — нагло соврал я, не собираясь рассказывать, как она сейчас выглядит для посторонних, — Идём «кока-колы» бахнем. И пожрём чего.

Эти слова оказали волшебное впечатление на тут же приободрившуюся девушку. Через пять минут, взяв себе в ларьке по два чебурека и по холодной литрушке американской отравы мы с извращенным удовольствием сожрали эту мерзость на лавочке в чем-то, напоминающем парк. Мимо нас шли люди, большей частью питерские и пьяные. Женщины с любопытством косились на меня, несмотря на то что я старательно прятал рожу под шляпу. Человечки очень любят высоких и худощавых.

— Уфф… — выдала моя спутница, стремительно скучнея после еды.

— Что такое?

— Не отпускает, — пожаловалась она, — Стало легче, но по-прежнему ощущение, как будто цыгане холодными медузами мне в душу блюют!

— А не, это уже нормальное состояние, — покивал я, — Смесь Петербурга и Низшего мира. Лучше уже не будет.

— Конраааад…

— Пойдем ловить такси. Пора к папочке.

— Конраа…

— Цыц. В машине не болтай.

Поймать «бомбилу» было проще, чем чихнуть. Тут охотников на пешеходов было полным-полно, правда, цены они пытались заряжать какие-то совсем безбожные. У меня даже сложилось впечатление, что согласись человек на первое предложение таксиста, то тот сразу увезет его в дурку. Предполагался торг, но даже так цену за провоз в область можно было сбить лишь до лишь немного не дотягивающей до «охренели!». Показав алчной морде извозчика деньги, я погрузил молча горюющее чадо на заднее сиденье, а сам сел спереди, тут же мстительно выключив таксисту говорилку пожеланием тишины.

Тот жутко обиделся, от чего и давил на газ со всей дури. Слабую и дохлую Алису мотало по всему широкому сиденью видавшей виды «волги», в салоне пахло табаком и немытыми людьми, а за окном стоял Питер. Я почти чувствовал страдания бедного «птенца». Это и требуется. Чем хуже она себя будет чувствовать — тем ниже шанс, что когда-нибудь попробует вернуться.

Это невозможно, но очевидно невозможно лишь для нас, вампиров. Изредка находятся отступники, желающие жить в Нижнем мире, но они тут быстро сходят с ума. Организм, привыкший к магии и мане, не терпит местной пустоты. Мстит за нее.

Домчав нас до задрипанного поселка, водила развернулся с пробуксовкой и рванул назад в город. Оглядевшись, я потянулся, взял грустную Тарасову за ручку, и повел горемыку в нужном направлении. Не давать же таксёру было точный адрес, куда нас доставить? Сейчас пройдемся с десяток километров и будем в гостях у Тарасова-старшего. Разумеется, моей спутнице такие новости не понравились, и она начала готовиться к Долгому Прочувствованному Монологу. Топая по дороге, я чутко следил краем глаза за жертвой, ожидая, когда она наберется смелости.

— Кон…

— Алиса, — тут же твердо перебил я, — Я бы сказал, что ты мне как дочь, но не думаю, что имею на это право. Во-первых, такие слова могут показаться пустышкой, мы знакомы всего три месяца. Во-вторых, я не отношусь к тебе как к дочери. Даю слишком много свободы, не ограничиваю, не читаю лекций. Да, это неправильно. Да, в наших отношениях есть такой момент как воля Магнум Мундуса и твоя работа, в результатах которой нуждаются все Срединные миры. Однако, всё впереди. Вечность! Но для того, чтобы у нас всё срослось, чтобы мы зажили долго и счастливо, тебе, Алиса Тарасова, нужно всего лишь НЕ делать одну маленькую, но очень и очень вредную вещь. Знаешь, какую?

— Какую? — спустя десять секунд откликнулась девушка.

— Не сомневайся во мне. Пусть ты у меня и первая, но я прекрасно знаю, как надо учить таких как ты.

— Таких…

— Вампиров, Тарасова. Ты вампир. Не человек. И очень скоро получишь очередной урок, один из самых важных в твоей будущей жизни.

Вот, девочка. Перебирай ножками, молчи и думай, как шел и думал я в свое время. Мы — не зубастые человеки, мы уже нечто иное. В первую очередь своей системой ценностей, морали, определения добра и зла. Она у каждого из нас индивидуальна, но общие моменты присутствуют, всё-таки, за спиной нет тысяч лет существования расы или нации, что могла бы передать нам своё наследие. Зато мы столько можем прожить в одну каску, если не сдохнем по глупости, от скуки или из-за Апатии.

Начало смеркаться, когда мы приблизились к имению товарища Тарасова, того, кто никому не товарищ. Обустроился могучий питерский мафиози хорошо и привольно, но до тошноты похоже на то, как показывают американские фильмы — колониальный особнячок с колоннами смотрелся весьма абсурдно… в лесу. Плюс трехметровый забор с колючей проволокой, но тут хотя бы плюс — деревья скрадывают эту защитную линию. Зато есть будка охранника за закрытыми воротами.

Как я это всё успел разглядеть, если лес? О, рецепт элементарный. Подходим к забору, берем Тарасову, одна штука, подбрасываем над забором, прыгаем, в полете ловим на ручки, при-зем-ля-ем-со. Готово. Можно подкрадываться дальше.

Игорь Владимирович имел деньги и обустроился очень хорошо, но, всё-таки, не настолько хорошо, чтобы иметь собственную службу безопасности и кучу камер по всему лесу на подзащитной территории. Там гением криминального мира был поставлен только забор, поэтому подойти, вальсируя, к широкой двухэтажной хате было очень легко. Особенно если не обращать внимания на подёргивания спутницы у себя подмышкой. К чести хакерши надо сказать, что дрожала она молча.

Хм, видимо, камеры тут где-то были. Надо будет взять у Гантрема Джоггера свежих методичек.

— Так, ну что же… — пробубнил я, глядя, как из-за угла к нам выруливают пара молодцев с крайне удивленными рожами, — Начнём урок.

Интерлюдия

Начавшийся кошмар для Алисы проходил фоном, причем с самого момента их переноса на Землю, в Нижний мир. Комедийно серьезный гоблин в комбинезоне, бумажки, что сноровисто заполнил Конрад, даже волшебное голубое окно, открывшееся посреди круглой площадки — всё это частично прошло мимо сознания девушки, как и многое-многое другое. Перенос, тошнота, рваные диалоги, как она сблевнула, как он тащил её по питерским улицам, как мимо шли самые обыкновенные люди, от которых она уже слегка отвыкла. Шли, не обращая на них внимания. Даже смазливая человеческая «личина» Арвистера не привлекла её внимания.

В сознании девушки в тот момент обосновалась тварь. Бесконечно мерзкое, бесконечно чуждое, смертельно опасное существо, с которым они столкнулись в комнате ожидания. Всё внутри у Алисы до сих пор дрожало и кричало, что это — не может быть разумным и живым существом!

Вампир. Сильвестр Ваккуш.

Она сама не понимала, откуда взялась стопроцентная уверенность в том, что убить для этого жилистого и костистого чудовища… ничего не стоит. Вообще. Как высморкаться, даже еще проще. Она знала и помнила людей своего отца, которым он поручал… разное, но они по сравнению с Ваккушем были просто серьезными младенцами. Чудище, вежливо общавшееся с ней, было на совершенно ином уровне. «Забойщики» Тарасова-старшего могли убить за деньги или по желанию босса, а Ваккуш, как она чувствовала, способен убить человека просто ради того, чтобы на пару секунд быстрее преодолеть узкое место, в котором ему помешал другой.

Именно это её напугало до чертиков. Не внешний вид как у мертвеца, ни его слова, ни вежливый тон, а излучаемая вампиром легкость убийства.

Жуткая жуть.

Кола и чебуреки чуть-чуть привели её в порядок, но ненадолго. Вонища в «волге» таксиста, раскачивание машины и болтанка быстро вернули состояние ударенной пыльным мешком по голове. Затем еще и этот Конрад…

Она не хотела всего этого, она была хорошей девочкой! Работала над проектом, достигла первых результатов, уже планировали с Анникой пойти в Управление, получить её зарплату и часть прогулять, как внезапно этот Арвистер потащил её сюда! В это ужасное, серое, блевотно-мертвецкое, унылое и почему-то слегка размытое место! Она тут жила⁈ Правда⁈ В этом мире?!!

А что затем⁈ Только она собралась рассказать всё, что наболело, этому несносному гаду, как он сделал такое заявление, что она все слова растеряла! Как это она больше не человек? Она человек, просто теперь живет вечно, ну и крови немножко пьет, она не этот… Ваккуш! Она никогда не будет такой!

Так, стой! Зачем ты меня подбросил?!! Зачем так высоко?!! ААА!!

Вот, поймал. Ну хоть на этом спасибо.

Теперь несет. Буду молчать. Мало ли что. Тут уже опасно.

…что он задумал?

Ясно, что ничего хорошего Алису не ждёт, но она не понимает, почему совершенно безоружный Конрад с ней наперевес так смело топает в дом её отца! Это же не игрушки, это даже не та проклятая Граильня! Люди отца в основном бывшие военные, они умеют обращаться с оружием! Да и она… её же убьют! Кто её опознает в этом маленьком теле⁈

Вот они! Вот из-за угла вышли! Конрааааад!

— Ну что же… — пробурчал этот невыносимый тип, — Начнем урок.

Мир в глазах Алисы внезапно превратился в размытое пятно, её что-то сильно и с хрустом дёрнуло, а затем она почувствовала, как стремительно летит! И удар. Сильный удар о что-то мягкое, прервавший этот полёт!

Ч… что?

Её… только что… бросили… в… людей? Да?

Да?

Да?!!

— Страйк, — слышно расслабленное бурчание Конрада, а затем какой-то странный и неприятный хруст, дважды, — А че, удобно. Только это…

Алиса чувствует зарождающуюся внутри дрожь. Только это уже не страх, не тошнота, не болезненное восприятие серости кругом, а нечто совсем-совсем другое!

— А ну-ка, девочка, иди домой! — она лишь чуть-чуть не успевает среагировать, вновь устремляясь в полёт!

— Арвис…!!! — пытается крикнуть она.

БУМ! Звон стекла, хруст дерева, вид знакомой люстры.

Опять в мягкое, но гораздо сильнее.

А сначала что было? Звон? Потолок⁈ Он что…

…забросил её внутрь через стекло?!!

Лежа у стены на обломках дивана и чувствуя, как внутри неё что-то шевелится и хрустит, Алиса отчетливо как никогда вспомнила недавний жуткий поход по Граильне. Тревожное отсутствие запахов, тысячи проклятых ворон, уродливые летающие штуки, выросшие из крови Конрада, а также её. Безумно красивую, крылатую, рогатую и хвостатую, спускающуюся с неба на их проклятую крышу.

Полный дикой первобытной ярости крик Эммы Старри.

«Арвистер!!!»

КАК ОНА ЕЁ СЕЙЧАС ПОНИМАЛА!

— Уххх… — проворчала Тарасова, соскребая себя с пола среди обломков вычурной софы, — Ы-ыых… Грррр…

Сейчас она встанет, отряхнется, а потом устроит этому смазливому козлу ад на земле! За всё, что он сегодня с ней сделал! За перенос! За ту жуткую тварь! За чебуреки! За тошноту! За таксиста! За то, что он кинул её в людей!

— Чо такое⁈ — именно с этими словами дверь, ведущая в зал, куда запустили вампирессу, распахивается, а на пороге возникает худой парень с дурными выпуклыми глазами и… «ттшником» в грязной руке, — Чо?!!

Гриша. Гришка Вернадский, сын бабы Нади, уборщицы. Дурачок тот еще, приперся к её отцу три года назад, вопреки уговорам матери. Захотел в «бандиты». Когда он в ногах у отца валялся (сам упал!), все, кто рядом был, ржали так, что даже она из комнаты выглянула, выяснить, что происходит. Приняли этого дурачка, оставили на подай-принеси, так он счастлив до без памяти был. А баба Надя плакала потом в подсобке…

— А ты чо⁈ — с тем же дурным видом и не менее дурным воплем, полоумный Гришка, выставив вперед ствол, выстрелил в Алису!

Мимо!

— Чо ты⁈ А чо! Чо! — каждый дебильный вопль сопровождался выстрелом, пока в грудь встающую девушку что-то не толкнуло так, что она с размаху шлепнулась на задницу.

Попал⁈

— А чо⁈ — еще один кретинский крик.

И щелчок опустевшего оружия.

В голове у девушки тоже что-то щелкнуло, наверное, воспоминание о словах Конрада Арвистера о том, что пуля, при попадании в голову, может взболтать мозги. Понимание, что она чуть было не оказалась убита полным дебилом, вызвало еще один щелчок.

Это был звук упавшего забрала.

Издав пронзительный вой, вампиресса, перед взглядом которой всё окрасилось в багровое, прыгнула вперед, растопырив руки, из кончиков пальцев которых вырвались длинные черные острые когти!

Она не понимала, что происходит, все перед глазами крутилось, из груди несся то вой, то рев, то визг. Любое движение перед глазами вызывало вспышку бешеной ярости, тряску, верх менялся с низом, чьи-то крики сменялись стонами, а во рту возник необыкновенно противный вкус. Из-за него она злилась еще сильнее, чувствуя, как сквозь всё её тело протянулись раскаленные и вибрирующие струны, помогающие… что?

Не понятно.

Красное, черное, двигающееся и не двигающееся, все смешалось у неё перед глазами, а затем… наступила тьма. Как будто кто-то выключил монитор.

Пробуждение было настолько ужасным, что всё, что Алиса перенесла за этот кошмарный день, можно было утрамбовать приблизительно в три секунды новых мук. Она обнаружила себя лежащей на полу в кабинете отца, с большим, красным и пульсирующим камнем на груди. Голова кружилась, болело всё, что можно и нельзя, во рту как будто насрали особые цыганские кошки, но…

Пошевелиться вполне вышло. Даже моргалось безболезненно. Потолок немного плавал, руки по чему-то скользили, но она чувствовала себя всё лучше и лучше. Стремительное, прямо, улучшение!

— Ты там жива, болезная? — ехидный, гадкий, поганый… нет, у неё нет сил. Совсем.

— Жива… — жутко прохрипела Алиса, сама испугавшись, а затем поперхнулась, закашлялась и выплюнула изо рта кусок… чего-то.

— А, — обрадованным голосом сообщил ей мерзкий Конрад Арвистер, — Вот почему у того мужика уха не было!

Страшная догадка пронзила её с головы до ног, заставив моментально вскочить на ноги!

Лучше бы она этого не делала. Весь кабинет был разгромлен, стол отца сломан, да всё сломано, порезано, разбито и порвано. Книги, которые он собирал годами, лежали разорванными на полу, устилая его как ковром. Хозяин кабинета — тоже.

Игорь Владимирович Тарасов, мужчина пятидесяти шести полных лет, крепкий, кряжистый и основательный, лежал на полу собственного кабинета совершенно мертвым. У него отсутствовала правая рука по локоть, на горле и груди виднелись глубокие порезы, а обе ноги были капитально переломаны в нескольких местах. На лбу этого покойного предпринимателя и бандита (особо крупного калибра) лежала большая серебристая медаль (или монета).

— Ауф… — слабым голосом выдохнула Тарасова, испытывая нестерпимое желание… почистить зубы.

— Камушек-то отдай, растратчица, — ворчливым голосом потребовал кошмарный тип Конрад Арвистер, забирая медаль со лба покойника, — Почти весь высушила. Ну что ты будешь делать.

— Бырх, — извинилась она, протягивая ему Камень. И ужаснулась, увидев, что вся рука, кстати, голая, без следов одежды, в засохшей кровище, — Арх⁈

— Абырвалг, — поддержал её вампир, выглядящий безупречно чистым, несмотря на всё, что он сделал с кабинетом, — Идём, тебе в душ надо. И какая-нибудь одежда.

Как вскоре выяснилось, проклятый гад не только весь кабинет отца вместе с хозяином ушатал. Он и по всему дому прошёлся, отметившись вообще везде. Бредя в собственную (бывшую) ванную, сильно отупевшая от всего произошедшего девушка ощутила легкое недоумение — зачем Конраду понадобилось всё громить?

Душ принес желанное облегчение, чистоту, а также ужас, потому что она вся оказалась угваздана сгустками крови! И из одежды на ней оставалось лишь половина майки, порванные везде штаны и оборвавшиеся под ними трусы! Какое счастье, что за её вещами никто не следил и их никто не выкинул, так что кое-что старое из любимых детских шмоток она найти сумела! Как заново родилась!

— На, выпей, — как только одетая девушка высунула нос из своих бывших хором, ей тут же была под него сунута полная чашка крови. Знакомое дело.

Только вот вкус оказался отвратительным! Знакомым, но ужасным и противным!

— Что это за мерзкая ссанина?!! — выбросила она чашку, грустно задребезжавшую по паркету.

— Самая обычная кровь человека из Нижнего мира, — пояснил ей Конрад сочувственным голосом, — Свежая. Все с ней в порядке. Но для вампиров не годится. Совсем. Понимаешь?

— Нет! — хотя это была частично ложь.

— Я тебя привел в Нижний мир, — со вздохом объяснил вампир, — Чтобы дать выпить крови местных. Показать, что ты теперь никогда не сможешь здесь жить. Не сможешь вернуться.

Нижний мир бесполезен. Обитателям Срединных миров ничего от него не надо. Ни ценностей, ни жертв, ничего, кроме того, что они могут тайно купить или скопировать. Он — обрыдлая и вредная, пустая и мерзкая яма, наполненная гигантским количеством смертельно опасных человеков, выдумывающие много-много интересных и опасных штук. Теперь, вместе с оставшимся во рту мерзким привкусом, Алиса Игоревна Тарасова приняла эту новую реальность. Ей показали её наглядно.

— А… что ты снял со лба папы? — почему-то вспомнила она медаль на лбу мертвеца.

— Это? — Арвистер извлек из кармана крупную монету-медаль, прищелкнул пальцами, и он закрутилась на кончике его когтя, — Это меня Валера попросил. Душа большого грешника, одна штука. Твоего батю всё равно ждёт очень глубокий котёл, так что чего добру пропадать? Отправим его туда официально, с церемонией. Ангелу запишут в личное дело. Чертовы божественные сущности…

Она ничего не поняла, но вроде бы все было в порядке. Навалилась апатия, тошнота, головокружение. Вцепившись руками в полу плаща Конрада, Алиса… попросилась домой.

— Конечно пойдем. Прямо сейчас и пойдем, — обрадовал её вампир, — Всё уже позади. Я только бригаду зачистки вызову, они тут всё ограбят и сожгут.

— Ура… — вяло отреагировала вампиресса, еще сильнее зарываясь лицом в плащ вампира, практически повисая на нём. Её взяли на руки, от чего Тарасова тут же попыталась потерять сознание. Правда, недостаточно быстро.

— Ума, правда, не приложу, зачем тебе понадобилось рвать тут всех на ленточки, дорогая, но спрашивать не буду, — тем же спокойным тоном продолжил Блюститель, спуская по лестнице со своей ношей, — Надо — значит надо. Что сделано, то сделано. Фарш назад не провернуть. Такие дела. Се ля ви. Но это же надо, никого не пощадила, даже бабку с тряпкой…

В который раз за этот очень длинный день, проклятый не только богами, но и всеми демонами Иерихона, у «птенца» вампира Конрада Арвистера спёрло в зобу, а глаза наполнились ужасом. Она внезапно, очень остро и глубоко поняла, что Конрад Арвистер не убил ни единого человека в поместье.

Все сделала она сама, поддавшись той всепоглощающей ярости.

Своими руками поставив на прошлом жирную точку.