Умеющая искать (СИ)

Глава 9

Следующую неделю я провела в постели. Когда ночью за мной пришла сестра Морея, я уже замёрзла настолько, что зуб на зуб не попадал. Монахиня тяжело вздохнула, берясь за ручки моей коляски.

- Сейчас я нагрею тебе горячей воды, - негромко сказала она. – А сестре Винавии я скажу, что выпустила тебя утром.

Значит, моё наказание было рассчитано на всю ночь.

Жестокость сестры Винавии потрясла меня. Не думаю, что я была первой, кого заперли в карцере. Интересно было бы посмотреть статистику смертности детей в этом гостеприимном доме.

Я не могла заснуть до утра. После лечебных процедур сестры Мореи моя простуда обострилась: из носа текло, глаза слезились. Эх, сейчас бы таблетку аспирина и капли в нос! Я так дрожала и стучала зубами, что проснулся Беан. Увидев меня в комнате, мальчик обрадовался и кинулся ко мне. Вернулся, захватив своё одеяло и укутал меня им поверх своего.

- Нне ннадо, ззамёрзнёшь, - пыталась протестовать я, но брат только шмыгнул носом и забрался ко мне в кровать.

От неожиданности я перестала стучать зубами, а потом обняла мальчика. Беан быстро уснул, уткнувшись мне в плечо. Нужно не забыть отправить его назад утром, а не то сестра Винавия точно обнаружит какой-нибудь криминал в том, что восьмилетний мальчик спит в одной кровати со своей старшей сестрой.

Когда за окном начало светать, я разбудила брата и отправила на его тюфячок вместе с одеялом. А через полчаса в комнату заглянула сестра Морея.

- Сестра Винавия требует тебя к себе, но я сказала, что ты больна, - она увидела мои красные глаза и натёртый нос и вздохнула. – Сейчас принесу отвар и что-нибудь поесть.

Так потянулись мои дни. Беану не разрешили остаться, чтобы ухаживать за мной, и он по-прежнему уходил к храму, а я оставалась одна. Хорошо, что сестра Морея меня не забывала, выносила горшок, заплетала, кормила.

В первый день, когда мы остались одни, она сказала, хмурясь:

- Ты бы попросила прощения у сестры Винавии, глядишь, душа у неё и сдобрится.

- Я не считаю себя виноватой, - ответила я. – И, кажется, наказание я уже понесла. Хватит этого.

Монахиня вздохнула и хотела уйти, но я остановила её:

- Сестра Морея, я хочу поговорить с вами.

Когда женщина села в ногах моей лавки-кровати, я сказала:

- Я уже взрослая, и могу стерпеть многое. Но я не хочу, чтобы когда-нибудь карцером наказали моего брата.

- Мы стараемся воздействовать на малышей поучением, - поспешила вставить монахиня.

- Вчера его оставили без ужина, хотя он ни в чём не был виноват. Для вечно голодного мальчика это уже суровое наказание, - я остановила готовую возразить сестру Морею жестом. – Дослушайте меня, прошу. Через год я стану совершеннолетней. Отдадут ли мне Беана, чтобы я могла заботиться о нём?

- Ты не сможешь забрать его, пока сама не выйдешь замуж, - покачала головой монахиня. – И только когда твой муж представит попечительскому совету доказательства того, что он обладает достатком, способным покрыть расходы на ребёнка, Беана можно будет забрать.

Грустная улыбка монахини лучше всяких слов показала, что шансов у меня нет. Девочки из приюта редко выходят замуж за обеспеченных мужчин.

- За это время может случиться многое, - сказала я. – Я не хочу оставлять здесь брата одного даже на день. Сестра Морея, я вижу, что у вас доброе сердце. Если бы не вы, я и вовсе могла не выйти из карцера, вы помогаете мне и сейчас. Помогите мне в главном.

Она молча смотрела на меня, ожидая продолжения.

- Помогите нам бежать.

Сестра Морея ахнула:

- Да куда же ты пойдёшь, милая? Не лучше иметь крышу над головой, чем ночевать под открытым небом и жить на то же подаяние?

- Я сумею найти работу, - твёрдо сказала я. – А ещё…я немного могу ходить, и хочу, чтобы вы помогли мне окончательно встать на ноги.

- Но чем же я могу помочь? – удивилась монахиня.

- Не могли бы вы немного поддерживать меня, когда я буду ходить по комнате? Пока ноги бездействуют, мышцы не будут развиваться.

Сестра Морея думала недолго.

- Давай попробуем, - согласилась она. – Если ты можешь ходить, грех сидеть в коляске.

Так начались наши тренировки. Всю эту неделю сестра Морея почти не выходила от меня. Поначалу во время наших прогулок по комнате она большей частью таскала меня за собой, но постепенно у меня стало получаться всё лучше и лучше.

Вечером приходил Беан. Мы вместе ужинали, и брат рассказывал мне, как прошёл день. Я слушала, массируя свои ноги или собирая новую картину из камней. Без меня брат продал уже две. И пусть мы выручили за них всего пятьдесят юртов, зато это были наши деньги, и они хоть немного приблизили нас к мечте обрести самостоятельность.

Денег по-прежнему было мало. Если учесть, что нам нужна была одежда на смену, хватит их только на несколько месяцев. И за эти месяцы я должна найти работу.

Хотя и выматывалась физически, а мои ноги и болели после принудительного хождения, я чувствовала удивительный подъём. Силы мои прибывали, и я твёрдо поверила в то, что смогу уйти их приюта своими ногами. А общение с сестрой Мореей дало толчок к некоторым гениальным практическим озарениям.

Например, я научилась делать вполне приличную туалетную бумагу из вымоченных листьев чейваза – растения, в изобилии растущего во дворе приюта. Его широкие листья были волокнистыми и пористыми, а по форме напоминали мне небольшие листья лопуха. В сыром виде листья не годились для того деликатного дела, к которому мы их приспособили, однако сестра Морея однажды рассказала мне, что ставит на лист чейваза кружку с кипятком, чтобы на столе не оставалось пятен и заметила, что лист светлеет и становится мягким.

Ей не хватало одного шага, чтобы совершить открытие, к которому я была готова благодаря знаниям из прошлого мира. В тот же вечер я попросила Беана сгонять за кипятком и устроила экспериментальное замачивание.

Листья действительно стали мягкими и сильно посветлели. Сушить их в сыром помещении было затруднительно, поэтому с утра я отправила брата во двор, наказав разложить листья на солнце и придавить мелкими камушками, чтобы не улетели.

Вечером, вернувшись от храма, Беан занёс мне с улицы мягкие разлохмаченные листья приятного мятного цвета. Я держала их в руках, не веря собственному счастью. То, что эксперимент удался, было видно и на глаз, и на ощупь. Чтобы убедиться в гигроскопичности листьев, я капнула на них воду. Та впиталась без следа. То, что надо! Я всё же опасалась, не повредят ли вещества, содержащиеся в чейвазе, коже, и только потому не привлекла к эксперименту Беана, решив обезопасить брата от неприятных возможных последствий, хотя он с интересом наблюдал за мной, не понимая, зачем мне столько вымоченной травы.

Как любой отважный первоиспытатель, я немного трусила, но эксперимент прошёл более чем успешно, подарив мне ощущение комфорта, по которому я так истосковалась.

Этому открытию я радовалась, как ребёнок. Я не могла не понимать, что и практическое значение моего открытия было велико. Даже в таком неразвитом обществе люди способны оценить преимущества нового средства гигиены.

А если я ещё найду способ обеззаразить поверхность листьев! Они, правда, и без того вымачивались в кипятке, но после сушились на улице. Нужно поспрашивать, какие травы используют здесь от воспалений и при ранах. Ведь если пропитать верхний слой отваром такой травы и прошить несколько слоёв, это ж будет незаменимо при здешнем уровне женских средств гигиены! Меня дамы на руках носить будут! Только бы скорее встать на ноги!

Радостное возбуждение давало мне силы для новых тренировок.

Как любой приличный коммерсант, хоть и будущий, я решила пока держать в секрете и немудрёный рецепт изготовления туалетной бумаги и мои грандиозные планы, связанные с ним. Пришлось даже Беану пока оставаться в неведении, чтобы нечаянно не проболтался другим детям. Я понемногу копила и складывала в узелок сушёные листы, готовясь к зиме.

Я много думала, как лучше совершить побег. Не было смысла прятаться в городе – он был слишком маленьким, а риск однажды попасться на глаза той же сестре Винавии очень велик. Оставалось надеяться, что денег, вырученных на аукционе и наших собственных сбережений хватит на то, чтобы уплыть на корабле подальше отсюда, и на то, чтобы снять крохотный номер в самой скромной гостинице. А дальше…дальше придётся положиться на волю судьбы.

Я бы, может быть, и дальше предавалась мечтам и не спеша восстанавливала силы, но однажды вечером случилось страшное – Беан не пришёл домой. В тот вечер я ждала его как никогда, даже двери приоткрыла – может быть, чувствовала неладное. Услышала, как по коридору прошла Лиро и заговорила с подругой. Я добралась до порога и окликнула её.

- Лиро, где Беан?

Девочка странно взглянула на меня – косо и немного испуганно, и торопливо удалилась, ничего не ответив. Я подумала, что она впервые увидела меня на своих ногах и удивилась, но, как оказалось, дело было не в этом.

Ещё целый час я ждала, то и дело выглядывая в коридор, и уже хотела отправиться к Лиро сама, но в это время в комнату вошла сестра Морея. Она была мрачна и решительна. Следом за ней шла зарёванная Дарис и хмурый Тимто.

- Собирай свои вещи, Ники, - сказала монахиня, не глядя на меня. – Мы уходим.

- Куда? – уже по-настоящему испугалась я. – Ты знаешь, где Беан?

- Он сюда не вернётся. Мы поговорим на улице, - отрезала монахиня. – Или мы сейчас уходим, или не уйдём уже никогда. Собирайся, я выйду на минутку. Нужно, чтобы сестра Винавия ничего не заподозрила.

Стуча зубами от страха за брата, я бестолково схватила узелок с листьями чейваза, всхлипнула и бросила его, отыскивая глазами жалкие тряпки, что носили мы с Беаном.

- Тим, - тихо сказала Дарис. – Помоги собраться Николь. Проследи, чтобы она ничего-ничего не оставила. Это важно!

Тимто усадил меня на коляску, сунул в руки злосчастный узелок, принёс рубашку Беана и моё выстиранное платье с верёвки во дворе. А больше у нас ничего и не было.

Когда в комнату вновь заглянула сестра Морея, я была готова выезжать.

В карету, подкатившую к приюту, монахиня закинула меня как мяч в баскетбольную корзину. Мягкий узел полетел следом. Я нервничала всё больше, а когда сестра Морея сказала вышедшему провожать Тиму:

- Отвезёшь коляску в комнату Николь. Придумай что-нибудь, чтобы её не сразу хватились.

- Я сделаю куклу, - пообещал Тимто. – Со спины никто и не поймёт, кто сидит в коляске!

- А как же…? – начала я и осеклась, встретив взгляд монахини.

- Коляска принадлежит приюту. Если мы возьмём её, нас быстро найдут.

Тимто кивнул и показал на метку на спинке. Я по наивности своей думала, что так нумеруют инвентарь.

Я махнула рукой Тиму. Он махнул в ответ и расстроенно отвернулся, покатив коляску к входу.

- Когда-нибудь, - тихонько пообещала я ему вслед. – Вы только дождитесь!

Лошадь торопливо шагала вниз по дороге. Мы ехали быстро, но видно было, что сестра Морея готова была выйти и пойти пешком, если бы это ускорило движение.

- Мы едем за Беаном? – спросила я, умоляюще посмотрев на монахиню. – Пожалуйста, расскажите мне, что случилось!

Женщина вздохнула, и её грубое лицо исказилось.

- Ты девочка, и тебе лучше не знать подробностей, - твёрдо сказала она.

Ну нет! Сейчас я готова была вытрясти из неё правду любым способом, хотя от предчувствий у меня холодели руки.

- Сестра Морея, - видно, в голосе моём прозвучало то, что я чувствовала, потому что монахиня посмотрела на меня. – Я имею право знать! Он у меня единственный родной человек. Я похожа на истеричку? Уверяю, я не упаду в обморок и не задержу нас ни на минуту. Пожалуйста, расскажите мне! Я взрослая!

- Взрослая! – невесело усмехнулась она. – Ну что ж, слушай. Ты знаешь, кто хозяин приюта?

- Сестра Винавия? – предположила я.

- Вовсе нет, - возразила монахиня. – Сестра Винавия только управляет делами, а настоящая хозяйка – Ардина Беньез.

- Мамаша Беньез, - вырвалось у меня. Я вдруг вспомнила, как названная сестрица грозилась, что в приюте мамаши Беньез мне отрежут ноги.

- Вспомнила? – понимающе кивнула сестра Морея. – Да, город знает её как мамашу Беньез. Она держит публичный дом в пригороде, а чтобы меньше платить налоги за своих девочек, решила заняться благотворительностью и открыла приют.

Я сидела, ошарашенная известием. Неплохо тут отмывают деньги! Как мерзко – прикрываться несчастными сиротами! Я-то прекрасно знала, как они живут и чем питаются. А потом я подумала о Беане, и мне стало по-настоящему плохо.

- Сестра Морея, не тяните! – взмолилась я. – При чём тут Беан?

- Сегодня мамаша Беньез была в церкви. Беан красивый мальчик, и он ей приглянулся.

- Что значит приглянулся? – спросила я, холодея.

- Ты обещала обойтись без истерик, - напомнила монахиня.

Я кивнула, стиснув зубы.

- Она увезла его в свой загородный дом. Узнала, что он из её приюта, и сказала, что для него есть местечко получше. Успокойся! – прикрикнула на меня сестра Морея, увидев, как я побледнела. – С Беаном всё нормально. Я сразу связалась с фрамом Геманиром, он ведь благоволит вам. Фрам забрал твоего брата.

Уфф…Выдохнув, я откинулась на спинку кареты. Сердце, едва не остановившееся от того, что я узнала, понемногу снова училось стучать.

- С ним…ничего не сделали? – преодолев себя, спросила я.

- Фрам успел вовремя. Беана уже начали поить хилигом, будь готова к тому, что твой брат скорее всего сейчас ничего не соображает.

Я сжала кулаки.

- Я разнесу дом этой гадины! – пообещала я.

Сестра Морея сочувствующе покосилась на меня.

- Ты туда не попадёшь. Фрам Геманир ждёт нас в порту. Вы должны уехать.

- Сбежать, чтобы мамаша Беньез продолжала развращать несчастных детей? Я пойду в полицию!

- Тебя никто не послушает, ты несовершеннолетняя, - мягко сказала монахиня. – Фрам Геманир обещал заняться всем сам. А пока вы с Беаном должны исчезнуть, чтобы избежать мести этой страшной женщины.

Сжав зубы, я глядела в окно кареты ничего не видящим взглядом. Беспомощная ярость клокотала во мне, но ещё сильнее была вина. Я слишком расслабилась, перестала следить за Беаном, отпуская его одного, и едва не поплатилась за это.

В порту сестра Морея приказала мне сидеть в карете, а сама вышла и скоро вернулась с фрамом Геманиром.

Он хмурился, но, бросив на меня внимательный взгляд, чуть смягчился.

- Где Беан? – спросила я.

- Он уже в каюте, и сейчас спит, - ответил мужчина. – Мальчик не пострадал, не волнуйся. Я привёз ваши деньги.

- Как вам удалось получить их, ведь вклад оформлен на меня?

- Это…не совсем те деньги, - признался Геманир.

- Простите, но я не могу их взять.

- Давайте вы сейчас просто напишете мне магическую доверенность, по которой я смогу получить деньги с вашего вклада. Решайтесь, Николь, вы не можете уехать в незнакомое место без биза в кармане.

- Хорошо, - согласилась я. – Но как я смогу её написать без пера и бумаги?

- Очень просто, - улыбнулся мужчина, и одним движением пальцев сотворил плотный лист бумаги. – И писать необязательно, можно просто наговорить текст, и он проявится. Если вы затрудняетесь, повторяйте за мной.

На составление доверенности ушло несколько минут. Потом я приложила к листу руку, чтобы он считал метку и наконец позволила себе взять деньги Геманира.

- Вам пора, - сказал фрам Геманир. – Я рад, что сестра Морея едет с вами. Удачи, Николь!

Я поблагодарила фрама, и мы расстались.