Ушедший Род. Книга 1: Чужак

Глава 10

Утро начинается с прекрасного настроения. И главная его причина ушла еще ранним утром тихо и пытаясь меня не разбудить. Есть и вторая причина хорошего самочувствия.

За последнюю ночь и плотность и скорость внутренней энергии вырастают почти в два раза, по примерным наблюдениям. Конечно, самый сильный прирост всегда в начале пути, но такого прогресса я совсем не ожидаю. В своем прошлом, чтобы выйти на похожие показатели, мне, кажется, потребовался год, не меньше. При этом контур прекрасно держит энергию, и не наблюдается таких прорывов, как сегодня ночью.

Это конечно очень важное событие для меня, но мысли все равно сползают на девушку. Чертовы гормоны. Совершенно невозможно сосредоточиться.

Удивительно, но для нее, как и для меня нынешнего, все случившееся было первым опытом. И хорошо, что у меня есть опыт прошлого, я не спешил и старался почувствовать девушку. Первые, наверное, полчаса я старался развеять опасения Люды, что она не так выглядит, не так пахнет, не то делает, и вот только после того, как она смогла это вот все отпустить, мы практически растворились друг в друге. И я ни секунды не пожалел о том первом, нужном времени для нее.

— Кхе, кхе, — я совершенно пропускаю тот факт, что в палате уже сидит «Кощей». За своими мыслями я даже не замечаю, как он появляется в комнате. Непорядок. — Ничего, отрок, дело молодое, понимаю. Людочка тут была, да? — тихо смеется. — У тебя не было ни единого шанса, Максим.

Я пытаюсь сесть.

— В каком смысле? — не очень понимаю.

— Лежи, лежи, — машет рукой. — Ну как же, раненый герой спасает прекрасную принцессу из башни, — смеется старик. — А еще у девчонок есть поверье, что если проведешь свою первую ночь с Одаренным, то либо родишь Одаренного в будущем, либо можешь сама стать таковой. Они верят.

— И как герр Шмидт отбивается? — улыбаюсь внезапно пришедшей мысли.

— А у него три жены, — хмыкает Коштев, — ему хватает. А вот ты, если в больнице узнают, что тот, кто к тебе приходил — имперский вербовщик, живым уйдешь с трудом.

— И что, под этим поверьем есть основания? — снова улыбаюсь.

— Не то чтобы, больше слухи, — раздумывает старик, — но все-таки, для просто слухов, поверье больно устойчивое. Кое-какие основания у девушек есть. Да и в последние лет десять Одаренных заметно больше рождается. Правда Империя сразу же на учет их ставит, так что может кто и статистику ведет. Но я здесь не за этим.

Я все же сажусь на кровати и готовлюсь внимательно слушать.

— Правильно, — с одобрением кивает Кощей. — Значит так. Давай поговорим о нашем договоре. К сожалению, разорвать я его не только не хочу, но и не могу. Я не маг, и можно ли изменить условия контракта — я не знаю. Это первое, и возвращаться к этому не будем.

— Понимаю, — киваю головой. Ну а что? Действительно понимаю, что у старика свои цели, это нормально.

— Хорошо, — соглашается со мной Коштев, — хоть и неожиданно от тебя. Теперь далее. Сегодня я открою на тебя счет в имперском банке. Положу на него двадцать пять золотых, полученных за нахождение неучтенного Одаренного. Это пока все, что я могу для тебя сделать.

— Это много? — спрашиваю я.

— А, да, конечно, — вздыхает старик. — Я всё время забываю, что ты разум себе вернул не так давно. Всё-таки ты общаешься как взрослый муж, отрок.

Ну смотри, двадцать пять золотых рублей — это довольно большая сумма. В среднем, столько может заработать за месяц хороший специалист, но не очень сильный маг, вроде нашего Отто Людвиговича.

— А герр Шмидт не сильный маг? — удивляюсь.

— Хе-хе, — смеется Коштев, — у нас совсем маленький городок, да и больница небольшая. Так что откуда ж у нас здесь появиться сильному магу? Так что да, он не очень силен, но при этом болеет за свое дело, да и специалист хороший. Он даже не боится что-то новое пробовать.

В общем, запомни, четверть сотни золотых — это хорошие деньги. При этом у неодарённых доход в среднем значительно меньше. А так, вообще, на них можно прожить год, если не тратить их направо и налево.

Когда в первый раз посетишь имперский банк, мне придет весточка, и я найду способ передать тебе в твое отделение переговорник, что бы если что, ты мог бы со мной связаться. Так что без надобности не покупай говорилку, я пришлю.

— Неожиданно, — с удивлением говорю старику. — Благодарю.

— Ничего, сейчас ты моя самая выигрышная ставка, хе-хе, — смеется Коштев. — Но если серьезно, я действительно почти уверен, что у тебя получится.

Думаю, гимназистов должны обеспечивать жильем, одеждой, может даже какие-нибудь деньги сможешь получить при обучении, но не увлекайся. Все, что тебе будет предоставлено гимназией, совершенно точно запишут в твой долг перед Империей. Ты понимаешь, отрок?

— Да, герр Коштев, — киваю. — Чем больше долг, тем меньше вероятность, что мне пойдут навстречу.

— Именно. Ты молодец, парень, — с удовольствием кивает старик. — Так, еще. В Империи всего две гражданских Академии было. В Великом Новгороде одна, и еще одна, где-то в Сибири. Тебе подходит только та, что в столице.

— Почему?

— С сибирской непонятная какая-то история. Может позже я что-нибудь про нее найду, но пока единственное, что мне про нее сказали, что она как бы в Империи, а как бы и нет. А вот с новгородской все понятно. И законы писались под Императорскую Академию. Но это пока совершенно неважно. Главное, постарайся найти способ снять с себя лишние обязательства. Находишь — сразу же даешь знать мне, я нахожу нужные средства. Это понятно?

— Конечно, — слегка пожимаю плечами. — Не переживайте, герр Коштев, я понимаю, чем рискую.

— Извини, отрок. Жаль, что так получилось с контрактом, — чуть смущаясь говорит «Кощей», — ты и так настрадался.

Пожимаю плечами.

— Не вижу пока причины переживать. Прошлое я не помню, а будущее… Время есть, решение найдем.

— Хорошо, если так, — Коштев встает. — Напоследок еще одно, в больнице о ночном нападении не знают. С главврачом и городовым я переговорил. Буду тебе благодарен, если ты тоже не будешь поднимать шума.

Я киваю.

— У меня небольшой вопрос, герр Коштев.

— Давай, — кивает старик.

— Что вы мне и Люде вчера дали? — с интересом смотрю на Кощея.

— А, не не бери в голову, тебе и ей было нужно, а их цена тебя пусть не волнует, — не правильно понимает меня Коштев.

— Нет, я, скорее, интересуюсь, что это такое было? — еще раз уточняю. — Я не понимаю, что со мной произошло.

— Хм, ну, в общем, это зелья бодрости — это тебе, и спокойствия — это девочке. Их алхимик наш делает. Дорогие составы, конечно, но иногда бывают необходимы, как вчера, например.

— Их только местный алхимик варит?

— Нет, в центральной Империи и цены поменьше, и выбор побольше, там Измененных много, ингредиенты проще купить или найти.

— Герр Коштев, а кто такие Измененные?

— Животные и растения измененные магией. Их много, но об этом тебе в гимназии расскажут. Здесь, у нас, таковых нет, так что я об этом ничего и не знаю, — старик делает шаг к двери. — Ой, ладно, Максим, заговорился я с тобой, вон, уже солнце совсем на небо влезло, а у меня режим. Не скучай.

Кощей довольно быстро выходит из палаты.

Хм. А про дом я узнать не успел. Но ничего. еще день есть. Зайду к Кощею потом.

Выкидываю из головы Коштева с его проблемами. Они, конечно, и мои тоже, но пока что не самые важные. Благо его появление меня возвращает на землю и немного выбивает из розовых мечтаний. Важнее сейчас, все-таки, неожиданный рост моих возможностей. И именно этим нужно как можно полнее воспользоваться. Чувствую я, что столько времени как сейчас, у меня еще долго не будет.

Зову Люду по переговорнику. Но вместо милого мне создания, заходит крепкая дама в возрасте.

— А где Людмила? — несколько удивленно уточняю.

— Сегодня я буду за нее, — спокойно отвечает медсестра.

«Вот вряд ли» — приходит непрошенная мысль, но я ее тут же отгоняю, совсем не ко времени.

— Можно вас попросить проследить, чтобы меня не беспокоили до вечера?

— Попросить ты, парень, конечно можешь, — хмыкает медсестра. — И я даже прослежу, раз меня сюда на сегодня посадили, но вот результат зависит исключительно от господина Шмидта. Скажет, что тебе срочно нужно поставить клизму — не обессудь, я поставлю, даже если ты будешь очень занят. Ха-ха-ха, — довольная своей шуткой дама подмигивает, кивает, и закрывает дверь. Вот хороший работник, ни тебе вопросов — зачем? почему? Можно на нее положиться.

Сегодня нужно обязательно поставить «скрыт» на постоянку. Разум нужно спрятать от внешнего наблюдателя. Я помню, что вроде есть специальные техники для этого… или глифы? Но у меня их нет, поэтому пользоваться буду тем, что есть. Идея, так то простая — переплести контур с постоянным ощущением «скрыта», чтобы бессознательное постоянно поддерживало этот режим. Пси теперь хватает, не хватает уровня контура для такой тонкой работы. Морщусь. Не очень-то хочется опять в ту боль. Но другого времени может и не быть.

В прошлом мне такое было не нужно, и я каждое утро технику создавал заново. Вот только сейчас, боюсь, мне нужно разум прятать за вязким туманом постоянно.

Устраиваюсь поудобнее. Ну, понеслась.

Глубоко вдыхаю и с выдохом проваливаюсь глубоко в себя. И перестаю следить за внешними событиями на несколько часов. Разве что, почти механически отмечаю появления медсестры пару раз. Она неодобрительно качает головой, но не делает попытки меня растормошить, что от нее и требуется. А вопросы… ну что вопросы? Я с утра исчезну из жизни больницы, и вряд ли Отто Людвигович будет меня чем-то донимать, ему есть чем занятся и без меня. Плевать, в общем-то. Контур сейчас важнее.

Так что снова погружаюсь в еще не прошедшую боль и начинаю чертить новые штрихи. Время тянется ну очень неторопливо. Слишком уж мне нехорошо.

Выдыхаю, и открываю глаза. За окном уже вечер, и, кажется, довольно поздний. Желудок довольно громко решает напомнить, что сегодня он почти не работал. Пару минут прислушиваюсь к изменениям внутри себя. Разгибаюсь, потягиваюсь, и обнаруживаю довольно приличный сверток вещей рядом с дверью. Кроме него, рядом стоит небольшой больничный столик на колесиках, с чем-то накрытым. Хмыкаю. Надо же. Дама-охранительница позаботилась и об ужине, и как вовремя-то.

Набрасываюсь на еду. Особо даже не смотрю, что составляет меню — еда уходит как в топку. Похоже, каркас основы начинает работать, пусть и слабо. Но эффект ожидаемый, так что даже не удивляюсь.

Вообще, можно подбить небольшой итог с использованием глифов. Пока получается, что те символы, которые направлены на себя и используют внутреннюю энергию, то есть те, которые я, получается, контролирую полностью — те символы работают именно так, как ожидается. А вот с теми, которые направлены во внешний мир, похоже, нужно быть осторожнее. Их эффекты нужно еще проверять и проверять. Очевидно, что дело как раз в магии. Так что эту тему придется отложить до гимназии. Думаю там смогу найти какие-никакие ответы.

Покончив со всем съестным, и даже очистив тарелку с помощью кусочка хлеба, особенного чувства сытости я не получаю. Что ж. И не ожидал.

Быстро просматриваю горку вещей и приятно удивляюсь. Вместе с неплохой одеждой мне достаются сменные комплекты белья, высокие кожаные ботинки с жесткими носами, перчатки, почему-то без пальцев, но в общем, удобные, фляга, какая-то железная мелочевка, охотничий нож, интересного вида баул и самое важное — три золотых монеты..

Здорово, но благодарность решаю отложить на утро — Коштев все равно будет на смене, вот как раз перед приездом вербовщика его и посещу. А сейчас слышу некоторую суету пересменки на этаже. Значит, уже наступает ночь, и мне, пожалуй, нужно поработать и с разумом. Сил на это у меня сейчас достаточно.

Небольшая досада, разве что, немного подтачивает настроение. За весь день Люда так и не появилась. С другой стороны, она мне ничего и не обещала.

Отвожу тележку-столик к ординаторской, сажусь напротив обзорного окна и прикрываю глаза. Суета врачей меня даже не отвлекает, да и я им тут точно не мешаю. На какое-то время почти отключаюсь от внешних раздражителей и приступаю к перебору воспоминаний и их сортировке. На те, что смогут увидеть менталисты, и на те, что точно нужно спрятать за «скрытом». Его-то я пропишу в контуре сразу, как только стихнет боль. Морщусь.

Вдох-выдох. Поехали. Почти перестаю следить за временем.

Выполняю что хотел, и даже немного больше, как мою медитацию прекращают прохладные ладошки на моих глазах, и тихий, немного хриплый шепот на ухо: «угадай, кто?»

День назад. Где-то совсем в другом месте.

В очень богато обставленном кабинете, может даже с претензией на крайнюю роскошь, находятся два совершенно разных человека.

За огромным столом из черного дерева с мраморной блестящей черной же столешницей сидит очень толстый человек. На столе множество бумаг, тяжелые, очевидно, золотые предметы набора для письма, тяжеленное пресс папье, золотой же органайзер для отработанных документов, какие-то пирамидки. На столе стоит позолоченная клетка, в которой по колесу бегает хомяк. В метре над столом застыл светло желтый, будто бы живой шар света. Кабинет, благодаря такому освещению, выглядит даже уютно.

Рядом, ссутулившись и сильно наклонив голову, стоит плотный, подтянутый мужик лет сорока, одетый во что-то военное. В обычное время этот человек совершенно точно очень опасен, даже сейчас в его фигуре остается что-то хищное, но здесь он, очевидно, не хозяин положения.

Толстый человек молча открывает золотую коробочку. Достает небольшую морковную палочку и кидает в клетку к хомяку. Потом также неторопливо открывает деревянную шкатулку с затейливой надписью и достает оттуда огромную сигару.

— Хранилище не открылось. Знаешь, что это значит для тебя? — очень толстый человек говорит совершенно без эмоций. Щелкает небольшая гильотинка.

— Правильно. Знаешь, — толстый прикуривает от пальца монструозную сигару. — Новинка, — показывает сигару в руке стоящему, — из колоний повезли. Хочешь?

Стоящий несмело отрицательно качает головой.

— Тоже правильно. Помирать нужно здоровым и без лишних привычек. Чтобы не было мучительно больно за прое**нные возможности, — качает головой толстяк. — Но это не твой случай, конечно. Больно тебе всё равно будет. В общем, ты облажался. Вы нашли не того, или не так. Хранилище не открылось, покров не пал, и это возвращает нас к тому, что наследник прямой крови всё ещё жив. И у тебя теперь ровно две возможности. Найти его до нашей новой попытки прорыва, это первая. Или постараться успеть сдохнуть до того, как я о тебе вспомню — это вторая. Множество других вариантов, которые можно придумать между этими двумя, тебе совершенно не понравятся. Вопросы?

— Его кремировали, я видел отчет, — тихо говорит стоящий. — Городовой показал.

— Ну, значит, не его, или не там, или не кремировали. Я вообще не хочу вникать в эти тонкости. У тебя месяц. И это только потому, что я хорошо к тебе отношусь. Ты ведь знаешь это?

— Да, — тихо говорит плотный. По виску у него катится одинокая капля пота, но стереть ее он себе не позволяет.

— Хорошо. Но это всё, что я могу тебе пообещать.

Плотный глубоко и неестественно кланяется, и сразу же выходит из кабинета.

*золотой — на наши деньги что-то около двадцати пяти — тридцати тысяч рублей получается, если применить аналогию конечно.

**реальный факт социологии/подростковой психологии: то, что окружает подростка в начале пубертата, в 11–14 лет, это то, что он подсознательно во всей своей дальнейшей жизни, будет считать настоящей Родиной. Даже не столько в территориальном смысле, а сколько в эмоциональном. Так что, как можно представить — у Максима довольно перекособоченый внутренний мир. Он, правда, его таковым не считает.

Кстати, забавное следствие из этого факта. Идея разных чиновников\бизнесменов давать западное (настоящее английское, например) образование подросткам поэтому так радует наших эээ… западных «партнеров»(оппонентов). Они-то про этот феномен уже лет пятьдесят — с семидесятых, знают наверняка, а используют уже столетия (закрытые школы, братства и т.д.). Отсюда возникают множество вопросов, которые задавать не принято.