Но Альбоину нравился привкус древних северных наречий – нравился не меньше, чем многое из того, что на них написано. Конечно, поднабрался он и исторической лингвистики – юноша обнаружил, что в грамматиках «неклассических» языков без нее не обойдешься. Он ничего против и не имел – фонетические изменения сделались его коньком еще в том возрас-
те, когда другие мальчишки копаются в автомобильных моторах. Но, хотя Альбоин получил некоторое представление о так называемых взаимосвя-
зях европейских языков, ему все время казалось, что грамматики чего-то не договаривают. Его любимые наречия обладали особым привкусом – до некоторой степени общим для них всех. Кроме того, Альбоину мнилось, что этот привкус как-то связан с атмосферой мифов и легенд, которые на этих языках рассказывались.
Однажды Альбоин, которому вот-вот должно было исполниться во-
семнадцать, сидел в кабинете у отца. Была осень, конец летних каникул, проведенных на вольном воздухе. Снова топили камины. Настало вре-
мя года, когда больше всего тянет к книгам (тех, кто вообще за них бе-
рется). Разговор шел «о языках». Эррол старался говорить с сыном обо всем, что его интересовало, хотя втайне начинал побаиваться, что север-
ные языки и легенды отнимают больше времени и сил, чем оправдывает их практическая ценность в нашем жестоком мире. «А все-таки лучше, чтобы я знал, что у него на уме, насколько это вообще доступно отцу, –04УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ
думал он. – Все равно он пойдет своим путем, если его тянет по-настояще-
му, – главное, чтобы в себя не ушел».
Альбоин пытался объяснить, что он имеет в виду, говоря об «атмосфере языка».
– Понимаешь, – растолковывал он, – все время слышатся какие-то от-
звуки, в отдельных странных словах – это могут быть самые обыденные слова, но с темной этимологией; и в целом в форме и звучании слов, так или иначе – словно что-то проглядывает из глубины.
– Я, конечно, не филолог, – заметил отец, – но доводы в пользу влияния субстрата на изменения языка никогда не казались мне особенно вескими.
Возможно, некие подспудные факторы действительно способны повлиять на конечный результат применительно к народам в целом – на националь-
ные способности, национальный характер и тому подобное, – вот только определить это влияние нелегко. Но ведь народ, культура и язык – разные вещи.
– Да, – отозвался Альбоин, – но они очень тесно связаны друг с другом, то, и другое, и третье. А потом, язык ведь тоже имеет непрерывную тра-
дицию и уходит далеко в прошлое, так же далеко, как народ и культура. Я
часто думал, что если посмотреть на лица чьих-то предков, можно было бы узнать много любопытного об этом человеке. Например, нос у него –совсем как у прадеда его матери, но что-то в этом носе, выражение, или форма – или как это называется? – гораздо древнее, скажем, как у прапра-
прадеда его отца, а то и прародителя еще более дальнего. И вообще мне нравится уходить в прошлое, к корням – не только народа, культуры или языка по отдельности, а всех трех вместе. Я хотел бы докопаться до корней того, что смешалось в нас – обыкновенных Эрролах, что живут теперь в ма-
леньком летнем домике в Корнуолле. Интересно, что бы я там обнаружил?
– Все зависит от того, как глубоко ты зароешься, – заметил старший Эррол. – Если ты перевалишь за ледниковый период, то, скорее всего, не найдешь там ничего; в лучшем случае звероподобный и уродливый народ, культуру клыка и когтя и омерзительный язык, в котором ты не услышишь никаких отзвуков, кроме разве чавканья.
– В самом деле? – хмыкнул Альбоин. – Не знаю, не знаю.
– В любом случае, – продолжал отец, – в прошлое ты вернуться не мо-
жешь, по крайней мере, дальше пределов, что положены нам, смертным.
Можно в некотором смысле вернуться в прошлое путем добросовестных научных занятий, долгого и кропотливого труда. Хорошо бы тебе, кроме филологии, заняться еще и археологией; они могли бы помочь друг другу, хотя их редко объединяют.
– А это мысль, – откликнулся Альбоин. – Только, помнишь, давным-дав-
но ты сказал, что во мне не «одни кости». Так вот, мне нужна еще и мифо-
логия. Мне нужны мифы, а не только кости и камни.
УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ 41
– Да пожалуйста! Сколько угодно! – рассмеялся отец. – Но пока что перед тобой стоит задача не столь грандиозная. Мне говорили, что к экза-
менам тебе стоит подтянуться по латыни. А стипендия – штука полезная, особенно таким любителям копаться в старине, как мы с тобой. Не забудь, этой зимой – твоя первая попытка.
– Если бы еще обращали меньше внимания на латинскую прозу! –вздохнул Альбоин. – Стихи мне даются куда лучше.
– Не вздумай только вставить на экзамене в стихи этот свой эрессей-
ский, или эльфийскую латынь, или как ее там. В размер она, может, и ляжет, однако ж ее не пропустят.
– Да что ты!
Юноша вспыхнул. Тема была слишком личной, даже для домашних шуток.
– Только, пожалуйста, не болтай про эрессейский за пределами брат-
ства, – взмолился он. – А то я пожалею, что сказал тебе.
– Так ведь ты и не говорил. Я бы, наверно, так ничего и не узнал, если бы ты не забыл свои блокноты у меня в кабинете. Да и то, не так уж много мне о нем известно. Но, мальчик мой, ведь я и не подумал бы болтать, даже если бы знал больше. Только, пожалуйста, не трать на эти свои языки слишком много времени. Сам понимаешь, я беспокоюсь о твоей стип[ендии], и не только из высоких побуждений. Жалованье-то у меня – не разгуляешься.
– Да я ими давно уже не занимался – ну, почти не занимался, – сказал Альбоин.
– Что, не двигается?
– В последнее время не очень. Наверно, слишком много других дел. Но пару дней назад я нашел несколько совсем новых слов: например, л значит «соловей»; а лл – наверняка «ночь» (но не «тьма»). Вот с глаголом пока не все ясно. Но…
Альбоин запнулся. Застенчивость (и нечистая совесть) боролись с при-
вычкой к тому, что он называл «братство с ’ом» [[[3], и так или иначе, ему все равно хотелось поделиться своей тайной.
– …Но настоящая трудность в том, что тут пробивается еще один язык.
Он, кажется, родственный, но совсем другой, гораздо более… более север-
ный. значит «дерево» (это слово я уже давно нашел), а в новом языке «дерево» будет , и еще . У Солнца и Луны, кажется, похожие назва-
ния: в одном языке и , в другом – и . Мне иногда больше нравится один, а иногда другой, от настроения зависит. Белериандский действительно очень привлекателен, но изрядно усложняет дело.
– Господи помилуй! – воскликнул отец. – Да это серьезно! Ладно, до-
бровольно раскрытую тайну я сохраню. Только, пожалуйста, докажи, что, кроме сердца и настроения, у тебя есть еще и совесть. Или пусть у тебя появится настроение заняться латынью и греческим!
– Уже появилось. У меня целую неделю было такое настроение, рр
да и сейчас еще не прошло: меня, по счастью, потянуло на латынь, 24УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ
особенно на Вергилия. Так что я пошел.
Альбоин встал.
– Пойду почитаю малость. Я еще загляну уложить тебя в кроватку.
И захлопнул дверь, проигнорировав отцовское хмыканье.
На самом деле Эрролу не слишком понравилась последняя фраза.
Альбоин сказал это с любовью, и у отца потеплело на душе – но вместе с тем накатила грусть. Он поздно женился, и теперь пора было уходить со скромного учительского жалованья на еще более скромную пенсию, как раз когда Альбоину предстояло поступать в университет. И еще – он устал.
Эррол давно почувствовал это и в последний год уже признавался само-
му себе. Он никогда не был сильным человеком. Хотелось бы поддержать Альбоина подольше – отец помоложе так и сделал бы; но Эррол чувство-
вал, что его хватит ненадолго. «Черт побери, – сказал он себе, – мальчику его возраста не следует беспокоиться о том, чтобы отец вовремя лег спать.
Куда я дел свою книгу?»
Альбоин сидел в своей бывшей детской – теперь это был его кабинет –и смотрел во тьму. Он не скоро взялся за книги. «И почему жизнь такая короткая? – думал он. – Языки требуют много времени – как и все, что хочется знать. А – он выглядит усталым. Он мне так нужен – нужен на долгие, долгие годы. Даже если бы он дожил до ста лет, и мне было бы столько же, сколько ему теперь, он бы все равно был мне нужен. А он не доживет. Вот если бы мы не старели! продолжал бы работать и напи-
сал бы эту свою книгу о Корнуолле, про которую все толковал прежде; и мы разговаривали бы и разговаривали. Он умеет поддержать, даже когда не согласен или не понимает. Пропади он пропадом, этот эрессейский. Зачем только про него вспомнил! Опять сегодня сон приснится, это точно.
Увлекательная штука эти сны! И вся латынь побоку. очень благородно к этому относится, хоть и думает, что я все сочиняю. Кабы я сочинял, я бы бросил, чтоб его не огорчать. Но ведь оно само приходит – я просто не могу этого упустить. А тут еще белериандский…»
В разрывах облаков на западе показалась луна. Море слабо мерцало во мраке, огромное, бесконечное, до края света.
– Отвяжитесь от меня, сны! – воскликнул Альбоин. – Дайте мне спокой-
но поработать, хотя бы до декабря. Если я получу стип[ендию], это здорово подбодрит ’а.
В половине одиннадцатого он зашел к отцу. Тот задремал в кресле. Они отправились спать одновременно. Альбоин лег в постель и проспал до самого утра безо всяких сновидений. После завтрака он с энтузиазмом взялся за латынь; тем более что погода встала на сторону добродетели: дождь лил как из ведра.
УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ 43
Глава
Альбоин и Аудоин
Альбоин потом долго вспоминал тот вечер: после него сны прекрати-
лись, внезапно – как отрезало. Ему дали стипендию (на следующий год), и это действительно «подбодрило ’’а». В университете он вел себя до-
вольно хорошо и отвлекался не слишком часто (по крайней мере, так ка-
залось ему самому); правда, настроение заниматься латынью и греческим продержалось не настолько долго, чтобы сдать «модерашки» без сучка без задоринки. Оно, конечно, вернулось, но уже после экзаменов. Вот так всег-
да. Но он все равно перешел на исторический, и снова «подбодрил ’ », получив первую степень отличия. в этом очень нуждался. Пенсия –это совсем не то, что каникулы: отец словно бы уходил – незаметно, шаг за шагом. Продержался лишь до тех пор, пока Альбоин не получил свою первую работу: стал помощником лектора в университетском колледже.
Внезапно вернулись Сны – к вящему его замешательству, как раз перед «Школами». И с особенной силой проявились в следующие каникулы – по-
следние, что Альбоин провел в Корнуолле вместе с отцом. Но тогда Сны на время приняли новый оборот.
Альбоину вспоминалась одна беседа со стариком – это был чуть ли не последний раз, когда им удалось потолковать по душам. Сейчас в памяти воскресло каждое слово.
– Ну, мальчик, как твоя эрессейская эльфийская латынь? – с улыбкой спросил отец. Он, очевидно, собирался пошутить – словно говорил о давно забытых мальчишеских шалостях.
– Как ни странно, – ответил Альбоин, – в последнее время она не дает о себе знать. Зато есть много всего другого. Кое-чего я пока не понимаю.
Кое-что смахивает на какой-то кельтский язык. Кое-что похоже на очень древнюю форму прагерманского – я готов съесть свою мантию вместе с шапочкой, если это не дорунический.
Старик улыбнулся – почти рассмеялся.
– Что ж, мальчик, для историка это более надежная почва. Но ты риску-
ешь нарваться на большие неприятности, если выложишь все это филоло-
гам, – разве что сможешь опереться на какие-нибудь авторитеты.
– На самом деле похоже, что смогу, – сказал Альбоин.
– Так расскажи что-нибудь, если сумеешь обойтись без своих блокно-
тов, – лукаво предложил отец.
– « , », – процитировал Альбоин – эти слова застряли у него в голове, хотя смысла он не по-
нимал. Перевод-то был вполне ясен: «На запад лежал прямой путь, теперь он искривлен». Он помнил, как проснулся с ощущением, 44УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ
что это почему-то очень важно.
– А вот прошлой ночью я поймал кусок на обычном англосаксонском, –продолжал Альбоин. Он решил, что англосаксонский отцу должен понра-
виться: это же настоящий язык из исторического прошлого, и старик его когда-то неплохо знал. К тому же Альбоин помнил этот фрагмент очень отчетливо: самый длинный и наиболее связный из всего, что приходило до тех пор. Не далее как нынче утром он проснулся поздно, со стихами на устах: всю ночь ему снились сны. Он тотчас записал эти строки – иначе они исчезли бы к завтраку (обычно так и случалось), несмотря на то, что язык был ему знаком. Теперь он и наяву отлично их помнил.
ж Ж н б :
ъ
, й ,
, й .
э ? б н
б н ? .
Услышав имя «Эльфвине», отец поднял глаза и улыбнулся. Альбоин перевел ему стихи – возможно, в этом не было необходимости, но старик успел позабыть многое из того, что когда-то знал гораздо лучше, чем англо-
саксонский:
– «Так сказал Эльфвине дальностранствовавший: “Много есть в Запад-
ных краях неведомого людям, чудес и странных созданий, земля светлая и прекрасная, дом эльфов, благодать богов. Немногие поймут тоску того, кому старость препятствует вернуться”».
Юноша внезапно пожалел, что перевел последние две строки. Отец посмотрел на него со странным выражением на лице.
– Старики поймут, – сказал он. – Но старость не мешает уйти – .
Нет нам [[[4]: вернуться мы не можем. Не нужно напоминать мне об этом. Но это – насчет Эльфвине-Альбоина – это хорошо. Тебе стоит сочи-
нять стихи.
Черт побери – можно подумать, он стал бы сочинять подобные стихи, специально, чтобы читать их старику, который одной ногой стоит в могиле.
Отец и в самом деле умер следующей зимой.
В целом Альбоин оказался удачливее своего отца; почти во всех отно-
шениях, кроме одного. Он достаточно рано сделался профессором исто-
рии; но он, как и его отец, потерял жену и в двадцать восемь лет остался с единственным сыном на руках.
Наверно, он был неплохим профессором, не хуже прочих. Пусть всего лишь в скромном университете на юге страны, где на продвижение наде-
яться не приходилось. Но, во всяком случае, работа ему не надоедала, и УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ 45
история – даже преподавание истории – казалась все такой же интересной (да и важной). По крайней мере, он выполнял свой долг – или надеялся, что выполняет. Границы его предмета выглядели несколько расплывчатыми.
Ведь он, конечно же, не бросил всего остального: легенд и языков – что немного странно для преподавателя истории. Однако что есть, то есть: он достаточно неплохо разбирался в этой книжной премудрости, хотя нема-
лая ее часть выходила за рамки профессиональных обязанностей.
И еще – Сны. Они приходили и уходили. А в последнее время они яв-
лялись все чаще, и … все больше подчиняли себе. Но при этом оставались дразняще лингвистическими. Никаких историй, никаких образов он не помнил – только чувствовал, что видел и слышал что-то, что ему очень хотелось увидеть, и он много бы дал, чтобы увидеть и услышать все это снова, – и еще обрывки слов, фраз, стихов. Эрессейский, как Альбоин на-
зывал его в юности – хотя он не помнил, почему был так уверен, что это название подходит, – постепенно обретал полноту. А еще он узнал много белериандских слов и уже начинал понимать систему этого языка и его связь с эрессейским. Еще у него накопилось довольно много отрывков на неизвестных языках. Зачастую он даже не знал, о чем они, – забывал вовремя записать, пока они еще свежи в памяти. И случайные отрывки на знакомых языках. Их-то, конечно, можно было объяснить. Но что с ними делать-то: их даже не опубликуешь. У него было странное ощущение, буд-
то эти отрывки – не главное: просто моменты забытья, которые обретали словесную форму благодаря некой особенности его собственного мышле-
ния. Подлинным было ощущение, которое все настойчивее и настойчивее рождали в нем Сны, – оно еще усиливалось благодаря некоей созвучности его обычным профессиональным занятиям. Окидывая взглядом послед-
ние тридцать лет, Альбоин чувствовал, что с детства им постоянно владело желание вернуться вспять (хотя оно часто заглушалось или подавлялось).
Быть может, идти во Времени, как по долгой дороге; или обозревать его, как мир – с горной вершины, или как оживающую карту земли под крылом самолета. Но, так или иначе, – видеть своими глазами, слышать своими ушами: различать очертания древних и даже забытых стран, заглядывать в лица людей былого, слышать, как они сами говорят на своих языках, во дни до начала дней, когда у берегов Атлантики в давно павших королевствах звучали наречия забытого происхождения.
Но и с этим стремлением тоже нечего было делать. Раньше, давным-дав-
но, Альбоин хотя бы мог изредка, полушутя, поговорить об этом с отцом.
А потом потолковать о таких вещах очень долго было не с кем. Но теперь у него был Аудоин. Он взрослел. Ему исполнилось шестнадцать.
64УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ
Он назвал сына Аудоином, поменяв местами отца и сына из истории лангобардов. Имя показалось ему подходящим. Во всяком случае, оно при-
надлежало к той же группе имен и хорошо сочеталось с его собственным. И
еще – это была дань памяти отца. Еще одна причина, почему он отказался и от англосаксонского «Эадвине», и от обыденного «Эдвина». Аудоин сде-
лался удивительно похож на Альбоина – насколько Альбоин помнил себя в детстве и понимал душу мальчика. Так или иначе, он, похоже, интересо-
вался примерно тем же и задавал те же самые вопросы; только его меньше тянуло ко всяким словам и именам – он предпочитал предметы и описания.
Он неплохо рисовал, в отличие от отца, а вот «стихи» ему не давались. Тем не менее, однажды он, разумеется, спросил, почему его назвали Аудоином.
Похоже, он остался доволен, что не Эдвином. Но вопрос о том, что зна-
чит это имя, оказался не из простых. Друг удачи? Друг судьбы? Счастья?
Богатства? Блаженства? Чего именно?
– Мне нравится -, если оно столько всего означает, – заявил юный Аудоин – ему тогда было лет тринадцать. – Хорошее начало для имени.
Интересно, как выглядели эти лангобарды. У них правда у всех были длин-
ные бороды?
Альбоин усеял детство и отрочество Аудоина преданиями и легенда-
ми – словно путь намечал, сам не зная, что это за путь и куда он ведет.
Аудоин жадно слушал, а потом и читал – не менее жадно. Альбоина пресле-
довало сильное искушение поделиться с мальчиком тайной своих языков.
Вдвоем они могли бы сделать из этого что-нибудь – хотя бы игру. Но время, время! Теперь он понимал своего отца – мальчикам столько нужно успеть…
Ладно, по крайней мере, завтра Аудоин приезжает из школы – приятная мысль! Письменные экзамены этого года для обоих почти закончились.
Решительно, доля экзаменатора куда тяжелее, с головой увязаешь (думал профессор), – ну да он уже почти выкарабкался. Еще несколько дней – и они на море.
Наступила ночь, и снова Альбоин лежал в комнате в доме у моря. Дом был другой, не тот маленький домик его детства, но море – все то же.
Ночь выдалась тихая, и морская гладь блестела, как отполированный скол огромного кремня, – окаменевшая в холодном лунном свете. Лунная до-
рожка уходила от берега за горизонт.
Заснуть никак не удавалось, хотя Альбоин пытался изо всех сил. Не ради отдыха – он не устал; ему просто хотелось досмотреть Сон прошлой ночи. Он надеялся завершить фрагмент, который так отчетливо явился ему нынче утром. Текст был под рукой, в блокноте у изголовья – хотя вряд ли он его забудет, раз записал.
УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ 47
…
и ? пришел ? … они-пали ?
… …
под-Тень … ? воевал с-В ластями …
… … л
Владыка-Запада мир разрушил … Илуватара … морей … …
хлынули в-Пропасть … Нуменор пал …
Дальше, похоже, большой пробел.
…
… путь прямой шел на-Запад все ныне пути
….. … -
искривлены ….. ? на-восток … Смертная тень тяготеет-на-нас … .
… далеко ныне ?
Там было два-три новых слова, значение которых Альбоину хоте-
лось выяснить, – утром оно улетучилось, прежде чем он успел записать.
Возможно, это были имена: – почти наверное имя короля, ведь элемент часто встречается в королевских именах. Удивительно, как часто в удержанных памятью обрывках возникает тема «прямого пути». А
что такое ? Похоже, что это значит «разрушение» или «падение», но оно еще и имя собственное…
Альбоину по-прежнему не спалось. Он встал с постели, подошел к окну – и долго стоял там, глядя на море. В это время с запада задул холод-
ный ветер. Над черной гранью, где сходятся небо и море, поднялись ги-
гантские главы туч. Тучи вздымались ввысь, простирая огромные крылья к югу и к северу.
– Они похожи на орлов Владыки Запада над Нуменором, – произнес Альбоин вслух и вздрогнул. Он не собирался ничего говорить. На миг ему почудилось, что грядет огромная, давно предвиденная катастрофа. В
памяти что-то всколыхнулось, но тут же и ускользнуло. Альбоин передер-
нул плечами. Он вернулся в постель, лег и стал размышлять. Внезапно его охватило прежнее желание. Оно уже давно исподволь нарастало вновь, но так остро, будто голод или жажду, Альбоин не ощущал его уже много лет – с тех пор, как сам был в возрасте Аудоина.
– Вот если бы «машина времени» существовала на самом деле, – про-
изнес Альбоин вслух. – Только Время нельзя покорить с помощью машин.
И я отправился бы в прошлое, а не в будущее – и, сдается мне, вернуться в прошлое более реально.
84УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ
Облака затянули небо, поднялся сильный ветер; засыпал Альбоин под шум бессчетных деревьев и рев длинных валов, что разбивались о берег.
– На Нуменор идет буря! – сказал он и оставил мир яви.
Он был в огромном темном пространстве, и услышал голос.
– Элендиль! – произнес голос. – Альбоин, куда идешь ты?
– Кто ты? – спросил он. – И где ты?
Явилась высокая фигура, что словно бы спускалась по незримой лест-
нице ему навстречу. На миг у Альбоина мелькнула мысль, что лицо – он видел его смутно – напоминает ему отца.
– Я с тобой. Я родом из Нуменора, отец многих отцов, бывших до тебя.
Я Элендиль, по-эрессейски это значит «Друг эльфов», и многих звали так после меня. Твое желание может исполниться.
– Какое желание?
– Давно скрываемое, полувысказанное: вернуться вспять.
– Но это невозможно, даже если я того и хочу. Это против закона.
– Это против правил. Законы повелевают волей, они нерушимы.
Правила – это условия; из правил могут быть исключения.
– Но бывают ли исключения?
– Правила могут быть жесткими, но все же это средства, а не цель управления. Исключения бывают – ибо есть то, что правит и что выше правил. Се, лишь сквозь трещины в стене пробивается свет – и люди ви-
дят свет, и так замечают стену и как она стоит. Ткань соткана, и каждая нить идет назначенным путем, создавая узор; но ткань не сплошная, а иначе узора не было бы видно; а если бы узора не было видно, не замеча-
ли бы мы и ткани, и все жили бы в темноте. Но это все старые притчи, и я пришел не затем, чтобы повторять такие вещи. Мир – не машина, что создает другие машины, подобно Саурону. Каждому, кто подвластен пра-
вилам, дана своя, единственная судьба, и он может не подчиняться тому, что является правилом для других. Я спрашиваю, хочешь ли ты, чтобы твое желание исполнилось?
– Хочу.
– Ты не спрашиваешь, как и на каких условиях.
– Наверно, я и не понял бы, как, – да это, кажется, и неважно. Обычно мы движемся вперед, но как – мы не знаем. А каковы условия?
– Твой путь и остановки предрешены. Ты не можешь вернуться по сво-
ей воле – ты вернешься (если вернешься) только так, как предуказано. Это УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ 49
не то же самое, что читать книгу или смотреть в зеркало – тебе придется подвергаться настоящей опасности. И ты будешь рисковать не только со-
бой.
– Так ты советуешь мне отказаться? Ты желаешь, чтобы я отступил – из страха?
– Я не убеждаю и не отговариваю. Я не советник. Я посланец. Мне до-
зволено лишь говорить. Желать и решать – твое дело.
– Но я не понимаю условий, по крайней мере, последнего. Мне нужно ясно представлять их все.
– Если ты решишь отправиться в прошлое, ты должен взять с собою Херендиля – иначе Аудоина, твоего сына; ибо ты – уши, а он – глаза. Но ты не имеешь права требовать, чтобы он был защищен от последствий твоего выбора, – единственной защитой ему станут твоя воля и отвага.
– Могу ли я спросить его, хочет ли он этого?
– Он ответит «да», ибо он отважен и любит тебя; но это не избавит тебя от выбора.
– А когда я… мы отправимся в прошлое?
– Когда ты сделаешь выбор.
Фигура поднялась по лестнице и удалилась. Раздался рев – словно мор-
ские валы обрушились в пропасть. Уже проснувшись и обводя взглядом комнату, освещенную тусклым утренним светом, Альбоин все еще слышал вдали шум волн. С запада налетел шторм. Окно было открыто, занавески промокли, и по комнате гулял ветер.
За завтраком Альбоин был неразговорчив. Он все поглядывал на сына, изучая выражение его лица. Интересно, а Аудоину снятся Сны? Судя по всему, если и снятся, то не запоминаются. Аудоин, видимо, был в хоро-
шем настроении, и некоторое время довольствовался своей собственной болтовней. Но в конце концов он заметил, что отец молчит, – чего за ним обычно не водилось, даже за завтраком.
– Мрачноват ты сегодня, пап, – обронил он. – Что-нибудь случилось?
– Да… д-да нет, ничего, на самом деле, – отвечал Альбоин. – Я, кажется, задумался. Вот день сегодня выдался мрачный такой – напоследок-то, ка-
никулы ведь заканчиваются. Что ты собираешься делать?
– Надо же! – удивился Аудоин. – А я-то думал, ты любишь ветер. Я вот люблю. Особенно добрый старый западный ветер. Я пойду прогуляюсь вдоль берега.
– А что такое?
– Да ничего – просто ветер сегодня.
05УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ
– Ну, и что тебе в этом чертовом ветре? – спросил Альбоин, злясь не-
понятно на что.
Юноша сник.
– Н-не знаю, – ответил он. – Просто я люблю быть на ветру, особенно у моря. Я думал, ты тоже.
Повисло молчание.
Немного погодя Аудоин начал снова, довольно робко:
– Помнишь, пару дней назад, на утесах у Преданнака, когда под вечер появились такие странные облака и поднялся ветер?..
– Да, – сухо ответил Альбоин.
– Ну вот, и когда мы вернулись домой, ты тогда сказал, что это тебе словно что-то напоминает, и ветер будто пролетает сквозь тебя, как… как легенда, которую никак не вспомнишь. И что потом дома, в тепле, у тебя та-
кое ощущение, словно ты услышал длинную историю, которая тебя очень взволновала, но не оставила совершенно никаких образов…
– Разве? – сказал Альбоин. – Я только помню, что было ужасно холодно, и я обрадовался огню.
Он тут же пожалел об этом, ему стало стыдно. Потому что Аудоин сразу замолчал – а ведь было ясно, что мальчик затеял этот разговор не просто так, он пытается рассказать что-то, что у него на душе. Но что поделать! Ну не может он сегодня говорить о таких вещах. Ему было холодно. Он хотел покоя, а не ветра.
Вскоре после завтрака Аудоин ушел, объявив, что намерен хорошенько поразмять ноги и вернется не раньше, чем к чаю. Альбоин остался дома.
Весь день его преследовало ночное видение. Оно не походило на обычные сны. И еще – было на удивление нелингвистическим (для Альбоина) – хотя через слово «Нуменор» напрямую соотносилось с его словесными снами.
Альбоин не мог сказать, на каком языке он говорил с Элендилем, на эрес-
сейском или на английском.
Он неприкаянно бродил по дому. Книги не читались, трубки не раску-
ривались. День ускользал меж пальцев, бесцельно убегал в пустоту. Сына он не видел – тот даже к чаю не вернулся, а ведь почти обещал. Стемнело, как показалось Альбоину, необычно рано.
Поздним вечером Альбоин сидел в своем кресле у камина.
«Я страшусь этого выбора», – сказал он себе. Он не сомневался, что вы-
бор – реален. Выбирать все равно придется, так или иначе, как бы он это ни представлял самому себе. Даже если отбросить Сон как «просто сон», это все равно будет выбор – это будет означать, что он отказался.
«Но я не могу заставить себя отказаться, – думал Альбоин. – Я полагаю – я почти уверен, – Аудоин согласился бы. И рано или поздно он узнает, УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ 51
что я выбрал. Скрывать от него свои мысли с каждым днем все труднее: мы слишком близки, и не только по крови, чтобы таиться друг от друга.
Хранить такой секрет окажется невмоготу. Мое желание усилится вдвое от осознания, что я мог бы, но не сделал, – и станет нестерпимым. А Аудоин, наверно, решит, что я обворовал его из трусости.
Но это же рискованно, это смертельно опасно – по крайней мере, меня так предупредили. Ладно я. Но Аудоин? Но разве эта опасность больше той, которую таит в себе отцовство? Приходить в мир смертельно опасно в любой точке Времени. И, однако, тень этой опасности кажется мне бо-
лее тяжкой. Почему? Потому что это исключение из правил? Или оттого, что приходится выбирать задним числом: заново переживать опасность отцовства? Дважды стать отцом одного и того же человека – тут поневоле задумаешься. Быть может, я уже возвращаюсь вспять. Не знаю. Не уверен…
Отцовство – это выбор, но оно не вполне в нашей воле. Быть может, эта опасность зависит от моего выбора – и тем не менее вне моей воли. Не знаю. Как темно… Как воет ветер… Буря над Нуменором».
Альбоин уснул в кресле.
Он взбирался по лестнице, все выше и выше, на высокую гору. Он чув-
ствовал – кажется, даже слышал, – что Аудоин идет за ним, тоже подни-
мается следом. Он остановился – он почему-то знал, что стоит на том же месте, что и прошлой ночью; хотя фигуры видно не было.
– Я сделал выбор, – сказал он. – Я отправлюсь в прошлое вместе с Херендилем.
Потом он прилег, словно хотел отдохнуть. Полуобернулся: – Спокойной ночи! – пробормотал он. – Спи, Херендиль! Мы двинемся в путь, как только нас призовут.
– Ты сделал выбор, – произнес голос над головой. – Призыв не заме-
длит.
Потом Альбоин словно провалился во тьму и в безмолвие, глубокое, аб-
солютное. Как будто он был вообще вне мира, где любое безмолвие готово смениться звуком, наполнено отголосками, где всякий покой – лишь отдых перед новым, еще более мощным порывом. Он оставил мир и очутился вовне. Он пребывал в тишине и покое: точка.
Он балансировал в неподвижности, но отчетливо знал, что стоит ему захотеть, и он отправится дальше.
– Куда? – Он почувствовал вопрос, но этот голос шел не извне и не из-
нутри него.
– Туда, куда предназначено. Где Херендиль?
– Ждет. Приказать должен ты.
– Идем!
25УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ
Аудоин шагал и шагал, стараясь по возможности не терять из виду море. Он пообедал в придорожной гостинице и снова отправился вперед.
Он забрел дальше, чем собирался. Он радовался ветру и дождю, но его томило непонятное беспокойство. Утром отец был какой-то странный.
«Вот ведь досада, – говорил он себе. – А я-то как раз хотел прогуляться с ним сегодня подольше. Беседовать на ходу лучше всего. Все-таки надо найти случай рассказать ему про Сны. С отцом про такое можно раз-
говаривать, когда мы оба в подходящем настроении. Вообще-то с ним всегда легко – он редко бывает такой, как сегодня. Он обычно принимает все так, как тебе хочется: в шутку так в шутку, всерьез так всерьез; и не путает одно с другим, и не смеется, когда не надо. Никогда не видел его таким ледяным».
Аудоин шагал дальше. «Сны, – думал он. – Но не обычные сны, совсем другие: очень живые; почти никогда не повторяются, однако все вместе складывается в историю. Но история какая-то призрачная, безо всяких объяснений. Ни звука, ни слова, одни образы. Корабли, плывущие к земле.
Башни на берегу. Битвы, мечи сверкают, – и тишина. И еще эта зловещая картина: огромный храм на горе, что дымится, как вулкан. И ужасающее зрелище: море разверзлось, и целый остров соскальзывает в пропасть, горы опрокидываются, черные корабли летят во тьму. Хотел бы я кому-ни-
будь рассказать о моих видениях и добраться до смысла. Отец помог бы: вместе из этого можно было бы сочинить славную байку. Если бы знать хотя бы название этого места, кошмар превратился бы в историю».
Темнеть начало задолго до того, как Аудоин вернулся домой. «Надеюсь, отец уже сыт по горло собственным обществом и вечером станет поразго-
ворчивее, – думал он. – У камина рассказывать сны почти так же здорово, как и на ходу». Когда он поднялся по дорожке и увидел свет в гостиной, была уже ночь.
Он нашел отца у камина. В комнате было безмолвно и тихо – и слиш-
ком жарко после того, как Аудоин целый день провел на свежем воздухе.
Альбоин сидел, положив голову на руку. Глаза его были закрыты. Он, ка-
залось, спал. Он не шевельнулся.
Аудоин на цыпочках направился к двери, ужасно разочарованный.
Ничего не оставалось, кроме как лечь спать пораньше и попытать удачи назавтра. Когда он был уже у дверей, ему послышалось, что кресло скрип-
нуло, а потом отец что-то пробормотал (его голос казался далеким и звучал довольно странно) – что-то вроде «херендиль».
Аудоин привык к необычным словам и именам, что порою срывались с уст УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ 53
отца. Иногда тот сплетал вокруг них длинные истории. Аудоин с надеждой обернулся.
– Доброй ночи! – промолвил Альбоин. – Спи, Херендиль! Мы двинемся в путь, как только нас призовут.
«Спит и видит сны, – подумал Аудоин. – Доброй ночи!»
Он открыл дверь – и внезапно шагнул во тьму.
Комментарии к главам и
Биография Альбоина, намеченная в этих главах, во многих отношениях списана с собственной жизни моего отца, хотя Альбоин не был круглым сиротой, а мой отец не был вдовцом. Даты, проставленные карандашом на обложке рукописи, лишний раз подчеркивают автобиографичность истории: Альбоин родился 4 фев-
раля (1891>) 1890 года, на два года раньше моего отца. Аудоин родился в сентябре 1918 года.
«Модерашки» (т.е. «Онор модерейшнз»), упомянутые в начале главы – пер-
вый из двух экзаменов, сдаваемых во время обучения на классическом факуль-
тете Оксфорда, после второго курса (см. Х. Карпентер, «Биография», стр. 102); «Школы», в следующем абзаце – название выпускных оксфордских экзаменов по всем предметам.
Имя отца Альбоина, Освин[ ] – «значимое»: у ‘бог’ и ‘друг’ (см. . 208, 212); отцом Элендиля был Валандиль (стр. 60). Следует предположить в качестве гипотезы, что имя «Эррол» должно было каким-то образом ассоциироваться с «Эриол» (так эльфы называли Эльфвине-морехода, . 206)*.
Лангобардская легенда.
Лангобарды («Длиннобородые»: латинское , древнеанглийское -
) были германским народом, славившимся своей свирепостью. Со своей древней родины в Скандинавии они двинулись на юг, но об их истории до се-
редины шестого века известно мало. В середине шестого века их королем был Аудоин – именно в этой форме его имя приводится в « » за авторством ученого Павла Диакона, умершего около 790 года. Форма «Аудоин»
[ ] в точности соответствует древнеанглийскому «Эадвине» [Й ]
у
(позд-
нее «Эдвин» [ ]), и с исторической точки зрения это одно и то же имя (древне-
английский дифтонг происходит от исходного дифтонга ). О значении см.
стр. 46; ср. также Й как древнеанглийское наименование нолдор ( . 212).
Сыном Аудоина был Альбоин, чье имя снова точно соответствует древнеан-
глийскому «Эльфвине» [Ж ] («Элвин» [ ]). История, которую Освин Эррол рассказывает своему сыну (стр. 37), известна из труда Павла Диакона [[[5].
Во время великой битвы между лангобардами и другим германским народом, гепидами, Альбоин сын Аудоина убил в поединке Турисмода, сына гепидско-
го короля Туризинда; когда лангобарды вернулись домой после победы, они * Стоит упомянуть, что, если Освин Эррол часто обращается к Альбоину «мальчик», это вовсе не предполагает надменного учительского тона. Мой отец нередко обращался так к своим сыновьям, и в его устах это звучало тепло и дружески.
45УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ
попросили, чтобы Аудоин усадил своего сына за стол рядом с собой, посколь-
ку именно благодаря его отваге им удалось одержать победу в тот день. Однако Аудоин не согласился на это, ибо, сказал он, «у нас существует обычай: сын короля может садиться за стол вместе с отцом не раньше, чем получит оружие от короля какой-нибудь другой нации» [[[6]. Когда Альбоин услышал это, он отправился с сорока лангобардскими юношами к королю Туризинду, чтобы просить его об этой чести. Туризинд приветствовал его, пригласил на пир и усадил его по правую руку от себя, где прежде сидел его убитый сын Турисмод.
Однако во время пира Туризинд стал думать о смерти своего сына и, видя на его месте Альбоина, его убийцу, выразил свою скорбь в таких словах: «Мило мне это место, – сказал он, – да слишком тяжело видеть человека, который сейчас сидит на нем» [[[7]. Побуждаемый этими словами, Кунимунд, второй сын короля, принялся поносить гостей-лангобардов; с обеих сторон зазвучали оскорбления, и воины схватились за мечи. Однако в последний момент Туризинд вскочил из-за стола и бросился между гепидами и лангобардами, угрожая покарать первого, кто затеет бой. Таким образом ссору удалось замять; взяв оружие своего убитого сына, Туризинд вручил его Альбоину и отпустил того целым и невредимым обратно в королевство его отца.
Все сходятся на том, что за этим латинским прозаическим повествованием Павла Диакона, как и за историей гибели Альбоина, стоит некая героическая песнь, один из древнейших образцов древней германской поэзии, которыми мы располагаем.
Аудоин умер примерно десять лет спустя после битвы, и в 565 году Альбоин стал королем лангобардов. Произошла вторая битва с гепидами, в которой Альбоин убил их короля Кунимунда и взял в плен его дочь, Розамунду. На Пасху 568 года Альбоин отправился завоевывать Италию, а в 572 году был убит. Согласно пове-
ствованию Павла Диакона, на пиршестве в Вероне Альбоин поднес своей королеве Розамунде вино в чаше, изготовленной из черепа короля Кунимунда, и предложил ей весело пить вместе со своим отцом («Пусть никому не покажется это невероят-
ным, – пишет Павел, – клянусь Христом, я говорю сущую правду: я сам однажды, в какой-то праздник, видел этот бокал в руках короля [Радгисла], когда он пока-
зывал его своим гостям» [[[8]).
На этом Освин Эррол закончил свое повествование и не рассказал сыну, как именно Розамунда осуществила свою месть. В результате ее интриг Альбоин был убит в собственной постели, и тело его погребли «под одной из лестниц, ведущих во дворец» [[[9], под плач и рыдания лангобардов. Его гробницу вскрыл во дни Павла Диакона Гисльберт « » [10], который забрал погребенный вместе с Альбоином меч и все находившиеся там украшения «и после, со свой-
ственным ему легкомыслием, хвастался перед необразованными людьми, будто он виделся с Альбоином» [11].
Слава этого грозного короля была так велика, что, по словам Павла, «даже и до сих пор его благородство и слава, его счастье и храбрость в бою вспоминаются в песнях у баваров, саксов и других народов, говорящих на том же языке» [12].
Удивительное свидетельство этому можно найти в древнеанглийской поэме «Вид-
сид», где имеются следующие строки:
УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ 55
ж Ж :
ж ж
,
,
, .
(Был я в Италии с Альбоином: из всех людей, о ком я слышал, его рука была наи-
более готовой к достославным деяниям, а сердце – наименее скупым на дарение колец и блестящих запястий, у сына Аудоина [13].)*
В письме моего отца от 1964 года (процитированном на стр. 7–8) говорится о том, что он намеревался найти одно из более ранних воплощений отца и сына в истории лангобардов: «История начиналась с отцовско-сыновней близости меж-
ду Эдвином и Элвином настоящего; и, как предполагалось, уходила в легендар-
ное прошлое через Эадвине и Эльфвине приблизительно 918 . ., и Аудоина и Альбоина лангобардской легенды…» [14]. Но нигде не предполагается, что на тот момент речь шла о чем-то большем, нежели просто мимолетная идея; см. далее стр. 77–78.
Двое англичан, носивших имя «Эльфвине» (стр. 38). Младшего сына короля Альфреда звали Этельвеард, и историк века Уильям Мальмсберийский упо-
минает о том, что оба сына Этельвеарда, Эльфвине и Этельвине, пали в битве при Брунанбурге в 937 году.
Много лет спустя мой отец восславил того Эльфвине, что погиб в битве при Мэлдоне, в «Возвращении Беорхтнота», где Торхтхельм и Тидвальд находят его труп среди павших: «Вот и Эльфвине: / борода чуть пробилась, а уж в битве пал он».
Упоминание Освина Эррола о «субстрате» (стр. 40). Вкратце в теории субстра-
та придается большое значение тому влиянию, которое оказывает на язык ситу-
ация, когда какой-то народ перестает говорить на родном языке и переходит на чужой, и этим объясняется большинство изменений в языке. Дело в том, что такой народ сохраняет свою привычную артикуляцию и переносит ее на новый язык, создавая таким образом основополагающий субстрат. Соответственно, различные субстраты, взаимодействующие с широко распространенным языком в разных регионах, рассматриваются как основная причина фонетических расхождений.
Древнеанглийские стихи об Эльфвине дальностранствовавшем (стр. 44). Эти же стихи, практически дословно, за исключением некоторых особенностей напи-
сания, были использованы на титульных страницах «Квенты Сильмариллион»
(стр. 203); см. также стр. 103.
* Щедрое сердце Альбоина, равно как и рука, готовая к достославным деяниям, произвели несколько иное впечатление на потрясенное население Италии шестого века. Папа Григорий Великий наблюдал со стен Рима, как «гнусные лангобарды» угоняют в рабство людей, свя-
занных вместе за шеи; а в одном из своих писем он приветствует начавшуюся эпидемию бубонной чумы, ибо «когда мы думаем о том, как умерли иные люди, мы находим утешение в том виде смерти, который грозит нам. Каких только увечий, каких только жестокостей, при-
чиненных людям, мы ни навидались – исцелением от них может служить одна лишь смерть, а жизнь посреди них – пытка!» [15].
65УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ
Имена и слова из эльфийских языков. Термин «эрессейский» повсюду является заменой термина «нуменорский». Возможно, стоит сравнить с , § 2: «Однако ж люди [нуменорцы] переняли речь эльфов Благословенного Королевства, как звучала она и звучит на Эрессеа». Термин «эльфийская латынь», который Альбоин употребляет по отношению к «эрессейскому» (стр. 41, 43), встречается в тексте «Ламмас» (стр. 172). Там этот термин относится к архаичной речи Первого Рода эльфов (линдар), которая «рано утвердилась <…> как язык высокой речи и пись-
ма и всеобщий язык эльфов. Все в Валиноре учили его и знали». Он назывался квенья, эльфийский язык, тарквеста – высокая речь, и пармаламбэ – книжный язык. Однако в «Утраченном пути» не объясняется, почему Альбоин называет «пробившийся» к нему язык этим термином.
Амон-эребб (стр. 38): в черновом наброске этого отрывка стоит название Амон Гварет, которое позднее не раз менялось и в конце концов превратилось в Амон Торос. Амон Эребб (Одинокий холм) встречается в «Анналах Белерианда» (стр. 143, запись о 340 годе) и в § 113.
«Берега Белерианда» (стр. 38): в черновике здесь «скалы Фалассэ». Форма Фалассэ встречается на карте к «Амбарканте» ( . 249).
« значит “дерево” (это слово я уже давно нашел)» (стр. 41). ‘дерево’
встречается в очень раннем «словаре» ( . 249), где содержится также и слово у л, которое Альбоин также упоминает здесь, со значениями ‘сумерки, мгла, темнота’
( . 275).
, и , (стр. 41): в § 75 имена Солнца и Луны, которые даны им богами, – Урин [Ъ ] и Исиль [ ], а эльфами – Анар [ ] и Рана [ ] (см.
комментарий к соответствующему отрывку).
Фрагмент на эрессейском, связанный с Падением Нуменора и Прямым Путем (стр. 47), в черновом тексте выглядит несколько иначе: … … б … .
… , .
у … .
И Саурон пришел в-Нуменор… пал под Тень… вел-войну с-Властями … ? ? разрушил. моря пали в-Бездну. Нуменор пал-вниз. путь прямой шел на запад, все ныне пути искривлены. ?
на-восток. Смертная-тень на-нас тяготеет».
Имя Тар-калион здесь отсутствует, но Саурон присутствует (см. стр. 9) и трактуется как имя собственное. Примечательнее всего, что в этой версии встречается слово (которое Альбоин истолковать не сумел), вместо «Владыка Запада» более позднего текста; об этом см. стр. 75.
Касательно имени Херендиль (= Аудоин, Эадвине) см. «Этимологии», основа .
УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ 57
( )
Нуменорские главы
В письме от 1964 года отец писал по этому поводу, что «в моем произведении нам предстояло прийти наконец к Амандилю и Элендилю, вождям партии верных в Нуменоре, когда остров подпал под власть Саурона». Тем не менее не приходит-
ся сомневаться, что эта концепция возникла уже после того, как была написана бульшая часть дошедшего до нас повествования, или даже после того, как пове-
ствование достигло той точки, где отец его оставил. Нуменорский фрагмент со всей очевидностью должен был следовать сразу после главы , судя по ее финалу; и нуменорские главы с самого начала имели сплошную нумерацию заодно с вво-
дными главами. С другой стороны, к ноябрю 1937 года, когда «Утраченный путь»
отправился в «Аллен энд Анвин», решение отложить Нуменор на потом и сделать его завершающим и кульминационным моментом книги было уже принято.
Поскольку нуменорский эпизод остался незавершенным, здесь стоит упомя-
нуть об интересной заметке, которую отец, по-видимому, написал в процессе ра-
боты над ним. Там говорится, что, когда первое «приключение» (т.е. нуменорский эпизод) завершается, «Альбоин, как и раньше, сидит в своем кресле, а Аудоин только закрывает за собой дверь».
Когда Нуменор был отложен на потом, номера глав поменялись, но это не принципиально, и потому я нумерую их и ; заглавий у них нет. В этом случае я счел более удобным снабдить текст нумерованными примечаниями.
Глава
Элендиль бродил по саду, но не для того, чтобы полюбоваться его кра-
сотой в вечернем свете. Он был встревожен и погружен в себя. Позади в лучах заката сиял его дом с белой башней и золотой крышей, но Элендиль не поднимал глаз от тропинки. Он спускался на берег, чтобы искупаться в голубых заводях бухточки за садом – как всегда в этот час. И еще он думал найти там Херендиля. Пришла пора поговорить с сыном.
Наконец он вышел к длинной изгороди лаваралды1, что ограждала сад с нижнего, западного конца. Привычный вид, хотя годы не смогли зат-
мить его красоты. Семижды двенадцать лет2, или даже больше, прошло с тех пор, как он сам посадил эту изгородь, размечая свой сад накану-
не свадьбы; тогда он благословлял судьбу. Ведь семена прибыли с даль-
него запада, с Эрессеа – уже в те дни корабли оттуда приходили редко, а теперь не приходят вовсе. Но дух той благословенной земли и ее див-
ного народа и поныне пребывает в деревьях, что выросли из семян: их длинные зеленые листья – золотистые с изнанки, и когда морской бриз 85УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ
играет ими, они шепчутся на разные голоса и вспыхивают, как солнечные блики на зыбких волнах. Цветы – бледные, с желтоватым оттенком – усы-
пали ветви, словно озаренный солнцем снег; и вся нижняя часть сада была напоена их ароматом, слабым, но отчетливым. Мореходы былых дней го-
ворили, что аромат лаваралды чувствуется в воздухе задолго до того, как покажутся берега Эрессеа, и вселяет в душу стремление к покою и великое умиротворение. День за днем видел он эти деревья в цвету – лаваралда цвела почти непрерывно. Но сейчас, когда Элендиль шел мимо, неодоли-
мое благоухание вдруг захлестнуло его – одновременно знакомое и в то же время совершенно чуждое. На миг почудилось, будто он вдыхает его впервые – оно коснулось встревоженной души, ошеломило и вместо при-
вычного довольства принесло лишь новый непокой.
– Эрессеа, Эрессеа! – воскликнул он. – Хотел бы я очутиться там. Зачем обречен я жить в Нуменоре3, на полпути меж двумя мирами? Да еще в это смутное время!
Он прошел под аркой сияющей листвы и сбежал по ступеням в скале к белому взморью. Элендиль огляделся – сына не видно. Перед его мыслен-
ным взором возник белокожий Херендиль, красивый, сильный юноша на пороге возмужания: отец живо представлял себе, как тот рассекает волны или лежит, раскинувшись, на песке, и влажная кожа блестит на солнце. Но Херендиля не было, и пляж казался непривычно пустым.
Элендиль остановился и еще раз оглядел бухту и ее скалистые стены.
Ненароком вскинул взор к собственному дому на утесах над морем: бе-
лый и золотой, он сиял в лучах заката, утопая в листве и цветах. Элендиль замер, не сводя с него глаз: внезапно дом показался ему чем-то реальным и вместе с тем иллюзорным, словно из иного времени, из другой исто-
рии – прекрасный, любимый, но незнакомый и притягательный, как если бы он был частью пока еще не раскрытой тайны. Элендиль не мог понять этого чувства.
Он вздохнул. «Наверно, это из-за того, что грозит война, все прекрасное так бередит мне душу, – подумал он. – Тень страха застит нам солнце, и все выглядит так, словно уже утрачено. И вместе с тем обретает странную красоту – именно поэтому! Не знаю. Быть может… ъ у л!! Я надеюсь, что деревья будут цвести на твоих холмах в грядущие годы, как и ныне; и башни твои будут сиять белизной под Луной и золотом под Солнцем.
Хотел бы я, чтобы это была не надежда, но уверенность – ведь мы были уве-
рены, пока не явилась Тень. Но где же Херендиль? Я должен встретиться и поговорить с ним, откровеннее, чем когда-либо прежде. Пока не поздно.
Время на исходе».
УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ 59
– Херендиль! – окликнул он. Его крик раскатился эхом по гулкому взмо-
рью, заглушив мягкий шорох набегающих волн. – Херендиль!
Элендиль вдруг услышал свой собственный голос как бы со стороны и заметил, какой он сильный и неожиданно певучий.
– Херендиль! – окликнул он снова.
Наконец послышался ответ: издалека донесся звонкий-звонкий юно-
шеский голос – словно колокол из глубины пещеры.
– - , , - ?
На миг Элендилю почудилось, что этот язык ему незнаком. « - , ?? Что, отец?» Потом это чувство исчезло.
– Где ты?
– Здесь!
– Я тебя не вижу!
– Я на стене, смотрю на тебя сверху.
Элендиль вскинул голову; потом быстро взбежал по другой каменной лестнице в северном конце бухты. Он вышел на плоскую площадку, кото-
рую нарочно выровняли на уступе скалы. Там можно было полежать на солнце или посидеть на широкой каменной скамье под утесом, с которого ниспадал водопад ползучих растений с гроздьями синих и серебристых цветов. На камне, подперев голову руками, растянулся юноша. Он смотрел на море и не обернулся, когда отец подошел и присел на скамью.
– О чем мечтаешь ты, Херендиль, что твои уши не слышат меня?
– Я не мечтаю, я думаю. Я более не дитя.
– Я это знаю, сын мой, – сказал Элендиль, – и потому желал отыскать тебя, дабы побеседовать с тобой. Ныне тебя нечасто застанешь дома – то и дело бродишь где-то.
Он окинул взглядом белокожего юношу: как он красив и как ему дорог!
Херендиль был обнажен, ибо прыгал в воду с уступа – он был отважным ныряльщиком и гордился своей ловкостью. Элендилю вдруг показалось, что сын вырос за одну ночь, а он и не заметил.
– Как ты быстро растешь! – произнес он. – Ты обещаешь стать могучим мужем, и обещание скоро сдержишь.
– Зачем ты смеешься надо мной? – воскликнул мальчик. – Ты ведь зна-
ешь, что я темноволос и не так высок, как большинство моих сверстников.
И это меня удручает. Я едва по плечо Алмариэли, у которой волосы сияют золотом, а она девушка, и мне ровесница. Мы считаем, что мы королевско-
го рода, но я тебе скажу, что сыновья твоих друзей смеются надо мной и зовут меня «Терендул»4 – «хрупкий и темный».
06УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ
Они говорят, что во мне эрессейская кровь, что я полунолдо. А в наши дни такое говорится не с любовью. От того, что тебя назовут полуномом, лишь шаг до того, чтобы тебя назвали приспешником Богов; а это ведь грозит бедой5.
Элендиль вздохнул.
– Значит, ныне опасно сделалось быть сыном человека, которого зовут – ведь отсюда недалеко и до Валандиля, Друга Богов, а так звали отца твоего отца6.
Воцарилось молчание. Наконец Херендиль заговорил снова.
– От кого, ты говоришь, ведет род король наш, Таркалион?
– От Эаренделя-морехода, сына Туора могучего, что пропал где-то в этих морях7.
– А почему тогда король не может сделать то же, что и предок его Эарен-
дель? Люди говорят, ему следует отправиться вслед за Эаренделем и завер-
шить его дело.
– Как ты думаешь, что они имеют в виду? Куда ему следует отправиться, какое дело исполнить?
– Ты же знаешь. Разве Эарендель не достиг заокраинного Запада и не ступил на землю, что запретна для нас? Он сделался бессмертен – по край-
ней мере, так поется в песнях.
– Что называешь ты Смертью? Он не вернулся. Прежде чем сойти на этот берег, он расстался со всеми, кого любил8. Он потерял своих родичей, чтобы спасти их.
– Боги разгневались на него?
– Кто ведает? Он ведь не вернулся. Но он отважился на этот подвиг не пото-
му, что служил Мелько, а затем, чтобы повергнуть его; чтобы избавить людей от Мелько, а не от Владык; чтобы завоевать для нас землю, а не край Владык.
И Владыки вняли его мольбе и восстали на Мелько. И вот земля наша.
– А теперь люди говорят, что это предание переделали эрессейцы, а они – рабы Владык; что на самом деле Эарендель был отважный путеше-
ственник и указал нам путь, а Владыки за это взяли его в плен; и оттого его дело поневоле осталось незавершенным. И потому наш король, сын Эаренделя, должен исполнить его. Люди хотят сделать то, что долго оста-
валось несделанным.
– Что же именно?
– Ты же знаешь: вступить на дальний Запад, и не отступать более. За-
воевать новые королевства для нашей расы, чтобы на этом многолюдном острове, где все дороги исхожены и все деревья и травинки наперечет, ды-
шалось вольготнее. Обрести свободу, стать хозяевами мира. Избежать тени бесконечного повторения одного и того же – и тени конца. Мы сделали бы нашего короля Владыкой Запада – ъ у 9. Здесь смерть при-
ходит нечасто и неспешно; но все же приходит. Эта страна – лишь клетка, позолоченная, чтобы казаться Раем.
УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ 61
– Да, я слышал такое от других, – отвечал Элендиль. – Но что знаешь ты о Рае? Вот, наши речи о том о сем сами собою привели к тому, о чем я хотел поговорить. Но горько мне, что ты так настроен, хотя я и опасался этого. Ведь ты – мой единственный сын, мое драгоценнейшее дитя, и мне хотелось бы, чтобы мы были заодно в любом нашем выборе. А выбирать придется – и мне, и тебе тоже, ибо с последнего твоего дня рождения ты числишься воином, и король может потребовать твоей службы. Нам должно выбирать между Сауроном и Владыками (или Тем, Кто выше их).
Тебе ведь, полагаю, известно, что не все в Нуменоре покорились душой Саурону?
– Да. Даже в Нуменоре есть глупцы, – отозвался Херендиль, понизив голос. – Но зачем же говорить о таких вещах здесь, на открытом месте? Ты что, хочешь на меня зло накликать?
– Я зла не накликаю, – отвечал Элендиль. – Зло навязано нам – выбор между двух зол: вот первые плоды войны. Но слушай же, Херендиль! Наш дом славится мудростью и хранимыми познаниями, нас издавна чтят за это. Я следовал своему отцу, по мере сил. Последуешь ли ты за мною? Что знаешь ты об истории мира, об истории Нуменора? Тебе лишь четырежды двенадцать лет10, ты был совсем еще дитя, когда явился Саурон. Ты не ве-
даешь, какой была жизнь до того. Ты не можешь сделать выбор, оставаясь в неведении.
– Но другие, старше и ученее меня, – да и тебя тоже, – свой выбор сде-
лали, – возразил Херендиль. – И они говорят, что история на их стороне и что Саурон пролил новый свет на историю. Саурон-то историю знает, с начала до конца.
– Воистину, Саурон знает; но он искажает знание. Саурон лжец! – на-
растающий гнев заставил Элендиля повысить голос. Его слова прогремели вызовом.
– Ты с ума сошел! – ахнул сын: он наконец повернулся на бок и теперь смотрел в лицо Элендилю с непритворным ужасом в глазах. – Не говори мне таких вещей! Они… они могут…
– Кто такие «они», и что они могут сделать? – спросил Элендиль, но леденящий страх в глазах сына передался и ему.
– Не спрашивай! И не говори так… так громко! – Херендиль отвернул-
ся и теперь лежал ничком, спрятав лицо в ладонях. – Ты ведь знаешь, это опасно – для всех нас опасно. Кем бы ни был Саурон, он могуществен, и у него повсюду есть уши. Я боюсь темниц. И я люблю тебя, я люблю тебя.
- б .
« - б » – «Отец мой, я люблю тебя» – эти слова звучали странно, но сладостно: у Элендиля сжалось сердце.
– - й , – и я тоже люблю тебя, сын мой, – сказал он, ощущая непривычность и яркость каждого слога. – Но пойдем в дом! Для купания уже поздно.
26УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ
Солнце почти село. Оно сияет на Западе, в садах Богов. Здесь же сгущают-
ся сумерки и тьма; а в этой земле тьма более не благодатна. Идем домой.
Сегодня вечером мне многое нужно сказать тебе и расспросить тебя о многом – может статься, за закрытыми дверьми ты будешь чувствовать себя уверенней.
Элендиль посмотрел на любимое им море – как хочется окунуться в него, хотя бы затем, чтобы смыть с себя усталость и заботы! Но близилась ночь.
Солнце коснулось воды и теперь быстро опускалось в море. Волны вдали вспыхнули пламенем, но почти тотчас потухли. С Запада внезапно налетел порыв холодного ветра, по золотистому мелководью побежала рябь. Над огненной гранью встали темные тучи; они раскинули огромные крылья к югу и к северу, словно угрожая земле.
Элендиля пробрала дрожь.
– Смотри, орлы Владыки Запада грозят Нуменору, – прошептал он.
– Что ты говоришь? – воскликнул Херендиль. – Разве не было указа, чтобы называть Владыкой Запада короля Нуменора?
– Король может издать указ, но истиной оно оттого не станет, – ответил Элендиль. – Но я не хотел высказывать вслух свои предчувствия. Идем!
Быстро темнело. Они шагали по дорожкам сада меж бледных цветов, светящихся в сумерках. Деревья испускали нежные ночные ароматы. Над прудом завел свои трели ломелиндэ.
Впереди возвышался дом. Его белые стены лучились, словно камень был пропитан лунным сиянием; но луна еще не встала, и все вокруг было освещено каким-то холодным, рассеянным светом без теней. В небе, про-
зрачном, как хрупкое стекло, горели колючие белые звездочки. Сверху, из окна, зазвенела песня, осыпаясь серебром в омут сумерек, по которому шли отец с сыном. Элендиль узнал голос – это была Фириэль – девуш-
ка, жившая у него в доме, дочь Оронтора. У него защемило сердце: ведь Фириэль живет в его доме оттого, что Оронтор уехал. Люди говорили, что он отправился в дальнее плавание. Поговаривали еще, что он бежал от ко-
ролевской немилости. Элендиль знал, что Оронтор взял на себя опасную миссию и может никогда не вернуться, или же вернуться слишком позд-
но11. А он любил Оронтора, Фириэль же была прекрасна.
Теперь она пела вечернюю песню. Песня была на эрессейском, но сложи-
ли ее люди, давным-давно. Соловей умолк. Элендиль остановился послу-
шать; странные, далекие слова достигали его ушей, словно некая печальная мелодия на древнем наречии, что пелась некогда в забытом сумраке, в на-
чале странствий человека по миру.
УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ 63
ъ б н
у : ъ …
«Отец сотворил Мир для эльфов и смертных и отдал его в руки Владык, что на Западе».
Так пела Фириэль в окне, пока наконец песня не завершилась горестным вопросом: « б б ъ , ъ , б н ?» – «Но что же даст мне Илуватар, о Илуватар, в тот день за преде-
лами конца, когда угаснет мое Солнце?»12
– б ?? В самом деле, что он даст? – проговорил Элендиль, во власти мрачных раздумий.
– Не следовало бы ей петь эту песню у окна, – нарушил молчание Хе-
рендиль. – Ее теперь по-другому поют. Говорят, Мелько возвращается, и король отдаст нам Солнце навеки.
– Знаю, что говорят, – ответил Элендиль. – Не повторяй этого своему отцу, в его доме.
Он вошел в темный дверной проем, и Херендиль, пожав плечами, по-
следовал за ним.
Глава
Херендиль, подпирая голову руками, растянулся на полу у ног отца, на ковре с узором из золотых птиц и вьющихся растений с синими цветами.
Отец сидел в своем резном кресле, его руки неподвижно покоились на под-
локотниках, глаза смотрели в огонь, ярко полыхавший в камине. Сегодня было не холодно, но огонь, называвшийся «сердце дома» ( - )13, горел в этой комнате постоянно. К тому же он служил защитой от ночи –люди уже начали ее бояться.
Но в окно вливался прохладный воздух, напоенный сладким ароматом цветов. За окном, за темными шпилями неподвижных деревьев, виднелся западный океан, серебряный в лунном свете, – Луна торопилась в сады богов вслед за Солнцем. В ночной тиши мягко звучали слова Элендиля.
Говоря, он прислушивался, словно кто-то другой рассказывал давно забы-
тую историю14.
– Есть15 Илуватар, Единый; и есть Власти, и старшим из них в думах Илуватара был Алкар Сияющий16; есть также Перворожденные на Земле, эльдар, что не гибнут, доколе стоит Мир; и есть также Рожденные После, смертные люди, и это дети Илуватара, но они подчиняются Владыкам. Илу-
ватар замыслил создать Мир и открыл свой замысел
46УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ
Властям; а иным из них назначил он быть валар, Владыками Мира и прави-
телями над всем, что в нем есть. Но Алкар, что, взыскуя свободы, скитался в одиночестве в Пустоте прежде создания Мира, возжелал сделать Мир своим собственным королевством. И потому сошел он в Мир подобно падающему огню; и объявил войну Владыкам, собратьям своим. Но они возвели себе чертоги на Западе, в Валиноре, и не пустили его туда; и бились с ним на Севере, и сковали его, и Мир обрел покой и сделался безмерно прекрасен.
Спустя много времени случилось так, что Алкар взмолился о поща-
де; и склонился он пред Манвэ, владыкой Властей, и освободили его.
Но он принялся строить козни против своих собратьев, и обманул Перворожденных, что жили в Валиноре, так что многие восстали и были изгнаны из Благословенного Королевства. И погубил Алкар светочи Валинора, и скрылся в ночи; и сделался он духом темным и ужасным, и был назван Морготом, и утвердил свое владычество в Средиземье. Но валар создали Луну для Перворожденных и Солнце для людей, дабы разо-
гнать Тьму Врага. В ту пору, когда взошло Солнце, объявились на Востоке мира Рожденные После, люди; но они подпали под тень Врага. В те дни из-
гнанники-Перворожденные воевали с Морготом; и к Перворожденным примкнули три дома Отцов людей: дом Беора, дом Халета [16] и дом Хадора. Ибо эти роды не покорились Морготу. Но Моргот одержал по-
беду и поверг все во прах.
Эарендель был сыном Туора, сына Хуора, сына Гумлина, сына Хадора; мать же его была из Перворожденных, дочь Тургона, последнего короля Изгнанников. Эарендель пустился в плавание по Великому морю и наконец достиг гор Запада и королевства Владык. И там отрекся он ото всех, кого любил, от жены, и от сына, и от всех своих родичей, и Перворожденных, и людей; и лишил себя всего17. И отдал он себя в руки Манвэ, Владыки Запада; и склонился пред ним в мольбе. И взяли его, и не вернулся он бо-
лее к людям. Но Владыки сжалились, и выслали свое воинство, и война на Севере возобновилась, и раскололась земля; но Моргот был повержен.
И Владыки извергли его во внешнюю Пустоту.
И призвали они Изгнанников-Перворожденных, и помилова-
ли их; и те, что вернулись, поныне живут в блаженстве на Эрессеа, Одиноком острове, что зовется Аваллон, ибо с него видны берега Ва-
линора и свет Благословенного Королевства. А для людей Трех До-
мов сотворили они Винью, Новую Землю, к западу от Средиземья, УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ 65
посреди Великого моря, и нарекли ее Андор, Дарованная земля; и наде-
лили они эту землю и всех живущих в ней всяческими благами превыше прочих смертных земель. В Средиземье же жили меньшие люди, что лишь по слухам знали о Владыках и Перворожденных; и иные среди них древле служили Морготу и были прокляты. Были на земле и злобные твари, соз-
данные Морготом во дни его могущества: демоны, драконы и существа, содеянные в насмешку над творениями Илуватара18. Таилось там и немало Морготовых прислужников, злых духов, которых по-прежнему направля-
ла его воля, хотя более не было его с ними. Из них главным был Саурон, и мощь его росла. И оттого тяжкий удел выпал людям Средиземья, ибо Перворожденные, что оставались среди них, истаяли либо ушли на Запад, а их родичи, люди Нуменора, были далеко и лишь изредка приплывали на кораблях к тем берегам из-за Великого моря. Но Саурон проведал о кораблях из Андора, и устрашился, что свободные люди сделаются влады-
ками Средиземья и вызволят своих сородичей; и вот, побуждаемый волей Моргота, замыслил он погубить Андор и разрушить (если сумеет) Аваллон и Валинор19.
Но зачем же нам позволять обманывать себя и становиться орудием его воли? Не он, но Манвэ прекрасный, Владыка Запада, наделил нас нашими богатствами. Мудрость наша – от Владык и от Перворожденных, что видят их лики; и сделались мы выше и величественней прочих из нашей расы –тех, кто древле служил Морготу. Наши знания, сила и жизнь крепче, чем у них. Мы еще не пали. И потому власть над миром, от Эрессеа до Востока, принадлежит – или будет принадлежать – нам. А большего смертным не дано.
– Разве что избежать Смерти, – промолвил Херендиль, подняв глаза на отца. – И однообразия. Говорят, Валинор, где живут Владыки, не имеет границ.
– Это неправда. Все в мире имеет конец, ибо сам мир ограничен, иначе он был бы Пустотой. Но Смерть – не от Владык: это дар Единого, дар, коему со временем позавидуют и сами Владыки Запада20. Так говорили древние мудрецы. Быть может, мы теперь не в состоянии постичь смысл этих слов, но у нас, по крайней мере, хватает мудрости понять, что мы не в силах из-
бежать своей судьбы, разве что сменить ее на худшую.
– Но запрет нам, нуменорцам, вступать на берега Бессмертных и бро-
дить по их земле – он ведь всего лишь от Манвэ и его собратьев. Почему нельзя? Говорят, воздух той земли дает вечную жизнь.
66УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ
– Быть может, – отвечал Элендиль. – А может быть, лишь те, кто уже об-
ладает вечной жизнью, нуждаются в этом воздухе. А нам он, верно, принес бы смерть или безумие.
– Но почему бы нам не попробовать? Эрессейцы ведь туда ездят, а наши мореходы в былые дни жили на Эрессеа, и ничего дурного с ними не слу-
чалось.
– Эрессейцы не таковы, как мы. Они не обладают даром смерти. Но какой смысл оспаривать управление миром? Всякая уверенность утеряна.
Разве не поется в песнях, что земля создана для нас, но переделать ее не в нашей власти, а если она не по нраву нам – что ж, вспомним, что нам все равно придется ее покинуть. Разве Перворожденные не зовут нас Гостями?
Посмотри, что уже теперь наделал этот дух непокоя. Когда я был юн, все души здесь были чисты от зла. Смерть приходила нескоро и не приносила боли – лишь усталость. Эрессейцы подарили нам столько дивных даров, что земля наша сделалась почти столь же прекрасна, как их остров, – а быть может, еще прекрасней для сердца смертного. Говорят, что в древности сами Владыки по временам бродили в садах, что мы посвятили им. Там ставили мы образы Владык, сотворенные эрессейцами, коим довелось их лицезреть, – словно портреты дорогих друзей.
Не было храмов в этой земле. Но на Горе беседовали мы с Единым, что не имеет образа. То было священное место, не тронутое рукой смертных.
И вот явился Саурон. Давно наслышаны мы были о нем от моряков, что возвращались с Востока. Говорили разное: что он – король, превосходящий могуществом короля Нуменора; что он – один из Властей или отпрыск их, поставленный править Средиземьем. А кое-кто уверял, что это злой дух, быть может, вернувшийся Моргот; но над такими мы смеялись21.
Верно, и до него дошли вести о нас. Трижды двенадцать и восемь22
лет – срок недолгий, но кажется, будто явился он сюда давным-давно. Ты был еще младенцем и не знал тогда, что происходит на востоке этой стра-
ны, вдали от нашего дома на западе. Король Таркалион был обеспокоен слухами о Сауроне и отправил своих посланцев разузнать, есть ли правда в рассказах моряков. Многие советники отговаривали его. Отец говорил мне – а он сам был среди них, – что мудрейшие, кто обладал знаниями Запада превыше всех прочих, получили от Владык послания с предосте-
режениями. Ибо Владыки предупреждали, что Саурон станет творить зло, но не сможет явиться сюда, пока не призовут его23. Таркалион же воз-
гордился и не желал терпеть в Средиземье власти сильнее его собствен-
ной. И потому были посланы корабли, и Саурону велено было явиться и изъявить покорность.
УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ 67
По слову короля на востоке страны, в гавани Мориондэ24, где черные скалы, поставили стражу, что бдела неусыпно, ожидая возвращения ко-
раблей. Была ночь, но сияла яркая Луна. Часовые завидели вдали паруса: они, казалось, неслись на запад быстрее урагана, хотя ветер был слабый.
Внезапно море забушевало, вздыбилось горой и нахлынуло на землю.
Корабли подняло на волне и выбросило далеко на сушу, и они остались лежать посреди полей. А на том корабле, что был заброшен дальше всех и стоял сухим на холме, был человек, или некто в образе человека, но ростом выше любого нуменорца.
И встал он на скале25, и рек:
– Се знаменье мощи. Ибо я – Саурон могучий, слуга Сильного, – (тут он говорил недомолвками). – Я пришел. Возрадуйся, люд Нуменора, ибо я признаю твоего [17] короля своим королем, и мир покорится руке его.
И показалось людям, что Саурон велик; хотя устрашились они света очей его. Многие сочли его прекрасным, многие – ужасным; а иные –недобрым. Но отвели его к королю, и он склонился пред Таркалионом.
Смотри же, что происходило с тех пор, шаг за шагом. Сперва он лишь открывал нам тайны мастерства и учил нас делать разные мощные и уди-
вительные машины; и казалось, что это хорошо. Теперь наши корабли дви-
жутся без помощи ветра, и многие сооружены из металла, что рассекает подводные скалы, и не тонут они ни в штиль, ни в бурю; но они более не прекрасны с виду. Башни наши становятся все крепче и воздвигаются все выше; но красоту они оставляют внизу, на земле. Мы, у кого нет врагов, строим себе неприступные крепости – и по большей части на Западе. Мы запасаемся оружием, словно для вековой войны; люди более не любят и не стремятся делать иные вещи, себе на пользу и радость. Зато щиты наши не-
пробиваемы, мечам противостоять невозможно, стрелы разят как молния и находят цель за много лиг. Где же наши враги? Мы уже начали убивать друг друга. Ибо Нуменор, прежде такой просторный, теперь стал тесен.
И потому люди алчут захватить земли, которыми издавна владели другие семьи. Они изнывают, словно в оковах.
Оттого Саурон проповедует освобождение; он присоветовал королю протянуть руку к Империи. Вчера – на Восток. А завтра – на Запад.
У нас не было храмов. А ныне Гора осквернена. Деревья на ней срубле-
ны, и она стоит нагая; а на вершине возвышается Храм. Он выстроен из мрамора, злата, стекла и стали; он
86УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ
внушает изумление – и ужас. Там никто не молится. Храм ждет. Долго Саурон не называл вслух имени своего хозяина – того имени, что издавна проклято здесь. Поначалу он говорил о Сильном, о Старшем из Властей, о Властелине. Но ныне он в открытую говорит об Алкаре 26, о Морготе. Он предрекает его возвращение. Храму надлежит стать его домом. Нуменор сделается престолом мирового господства. А пока там живет Саурон. Он озирает с Горы нашу страну, вознесясь превыше самого короля, гордого Таркалиона, потомка Эаренделя, из рода, избранного Владыками.
Моргот все не приходит. Но тень его уже явилась: она затмила сердца и души людей. Она застит от них Солнце, она лежит на всем.
– Разве есть тень? – спросил Херендиль. – Я ее не вижу. Но я слышал, как другие говорят о ней; они уверяют, что это тень Смерти. Но ведь не Саурон принес ее – он обещает нас от нее избавить.
– Да, тень есть – но это тень страха Смерти и тень алчности. Однако есть и другая тень, еще мрачнее. Мы больше не видим своего короля. Его немилость падает на людей, и они исчезают: вечером они были, а утром их нет. На улице тревожно; в стенах небезопасно. В самом сердце дома может таиться соглядатай. Появились тюрьмы, подземные темницы. Появились пытки и страшные ритуалы. В ночных лесах, некогда столь прекрасных – когда ты был мал, люди, бывало, нарочно оставались ночевать под де-
ревьями, – теперь царит ужас. И даже наши сады после захода солнца не столь чисты, как прежде. Теперь храм дымится и средь бела дня; и там, куда ложится этот дым, вянут цветы и травы. Старые песни забыты или переделаны – их искажают, придавая им новый смысл.
– Да, в этом убеждаешься день за днем, – кивнул Херендиль. – И одна-
ко ж иные новые песни исполнены силы и укрепляют дух. Но мне при-
ходилось слышать, как кое-кто предлагает отказаться от старого языка.
Говорят, что надо отречься от эрессейского и вернуться к наречию людей, наших предков. Саурон обучает ему. Вот это, по крайней мере, мне не нравится.
– Саурон обманывает нас дважды. Ибо люди научились языку от Перворожденных, и потому, если мы возвратимся к самым истокам, мы обретем не грубые диалекты диких людей и не безыскусную речь наших отцов, но язык Перворожденных. Эрессейский же – прекраснейшее из всех наречий Перворожденных, и они говорят на нем с Владыками, и он объединяет разные племена эльфов, и нас – с эльфами. Если мы отка-
жемся от него, мы отторгнем себя от эльфов и обеднеем27. Несомненно, УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ 69
он как раз этого и добивается. Но злоба его беспредельна. Слушай же, Херендиль, и запоминай. Наступает время, когда посеянное зло принесет горькие плоды, если не уничтожить его вовремя. Дождемся ли мы, пока плод созреет, или же срубим дерево и ввергнем его в огонь?
Херендиль внезапно встал и подошел к окну.
– Холодает, отец, – сказал он, – и Луна уже села. Надеюсь, в саду никого нет. Деревья растут слишком близко к дому.
Он задернул тяжелую вышитую занавесь, вернулся и склонился над огнем, словно вдруг продрог.
Элендиль подался вперед, не вставая с кресла, и продолжал, понизив голос:
– Король с королевой стареют, хотя не всем это известно – они теперь редко показываются. Они спрашивают, где же эта жизнь без смерти, кото-
рую Саурон обещал им, если они выстроят Храм для Моргота. Храм по-
строен, но они состарились. Однако Саурон предвидел это и, как я слышал (слухи об этом уже расползаются), объявляет, что Владыки закрыли до-
ступ к дару Моргота и нельзя его получить, пока они стоят на пути. Чтобы завоевать себе жизнь, Таркалион должен завоевать Запад28. Теперь-то ясно, зачем нужны башни и оружие. О войне уже толкуют – хотя врага вслух не называют. Но я говорю тебе: многим ведомо, что удар будет направлен на запад, на Эрессеа – и дальше. Видишь теперь, какая опасность нам грозит и до чего дошло безумие короля? И роковой час стремительно близится.
Наши корабли отозваны со [?всех концов] земли. Не приходилось ли тебе замечать и дивиться, что много людей, особенно те, кто помоложе, куда-то исчезли, и что на Юге и на Западе нашей страны позаброшены и труды, и игры? Верные гонцы доносят мне, что в тайной гавани на Севере строят корабли и куют оружие.
– Доносят? Тебе? Что ты имеешь в виду, отец? – спросил Херендиль, словно в страхе.
– То, что говорю. Что ты так странно смотришь на меня? Уж не думаешь ли ты, что сын Валандиля, мудрейшего из мудрых Нуменора, поверит лжи прислужника Моргота? Я не нарушу верности королю и не замышляю ни-
чего во вред ему. Я буду предан дому Эаренделя до самой смерти. Но если мне приходится выбирать между Сауроном и Манвэ, тогда все остальное –потом. Я не склонюсь ни пред Сауроном, ни пред его хозяином.
– Но ты говоришь так, словно ты – вождь сопротивления. О, горе мне, ведь я люблю тебя! Пусть ты клянешься в верности, это не спасет тебя от участи предателя. Даже порицать Саурона – и то считается мятежом.
– Я вождь, сын мой. И я знаю, что грозит
07УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ
мне, и тебе, и всем, кого я люблю. Я делаю то, что правильно, и делаю это по праву, но более не могу скрывать это от тебя. Тебе придется выбирать между отцом и Сауроном. Но я даю тебе свободу выбора: я не требую от тебя повиновения как отец, если я не смог пробиться к твоему сердцу и разуму. Ты волен остаться или уйти – да, можешь даже сообщить обо всем, что я говорил тебе, буде сочтешь нужным. Но если ты останешься и узна-
ешь больше, узнаешь наши тайные замыслы и другие [?имена], помимо моего, мне придется взять с тебя слово, что ты будешь молчать, что бы ни случилось. Что, останешься?
– - б , – вдруг воскликнул Херендиль и, обняв колени отца, положил [?голову на них] и разрыдался.
– Горек час, что [?ставит] тебя перед таким выбором, – вздохнул отец и положил руку ему на голову. – Но судьба иногда вынуждает возмужать до времени. Что скажешь ты?
– Я остаюсь, отец.
Здесь повествование заканчивается. Нет причин полагать, что когда-либо было написано что-то еще. К последним страницам рукописи почерк становится все более торопливым и под конец превращается в каракули.
Примечания к нуменорским главам «Утраченного пути»
1 Лаваралда (вместо лаварин) не упоминается в «Описании Нуменора» («Не-
оконченные предания», стр. 167) среди деревьев, которые эльдар привезли с Тол-эрессеа.
2 Семижды двенадцать лет вписано вместо четырежды двадцать лет (перво-
начально трижды двадцать лет); см. прим. 10.
3 Виньяя вписано в рукописи над словом Нуменор; это слово снова встречается в переписанном фрагменте текста (стр. 64) и переводится как «Новая Земля».
Впервые это название появилось как исправление в (стр. 19, § 2).
4 Терендул – см. «Этимологии», основа , .
5 В первоначальном тексте далее говорилось:
«– Полдор вчера обозвал меня “Эаренделем”.
Элендиль вздохнул.
– Но ведь это прекрасное имя. Я люблю предание об Эаренделе превыше всех прочих; на самом деле я потому тебя так и назвал, что это имя похоже на “Эарендель”. Но я не осмелился бы дать его имя даже тебе – ведь это зна-
чило бы уподобить себя Туору могучему, что первым из людей плавал в этих морях. По крайней мере, можешь ответить своим глупым приятелям, что Эарендель был величайшим из мореходов – а такая слава, полагаю, ценится в Нуменоре и по сей день?
– Им дела нет до Эаренделя! Равно как и мне. Мы хотим исполнить то, что он оставил неисполненным.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты же знаешь: вступить на дальний Запад…» и т.д., как на стр. 60.
УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ 71
6 Здесь впервые появляется имя нуменорца Валандиль. В позднем варианте Валандиль – брат Элендиля, и они – основатели нуменорских королевств в Средиземье (стр. 33–34). Позднее этим именем были названы одновре-
менно один из древних нуменорцев (первый Владыка Андуниэ) и один из поздних (младший сын Исильдура, третий король Арнора): см. указатель к «Неоконченным преданиям», статьи «Валандиль» и ссылки.
7 В «Квенте» ( . 151) не сказано, что Туор «пропал». Когда он почувствовал приближение старости, «выстроил он могучий корабль, “Эарамэ”, “Орли-
ное Крыло”, и вместе с Идрилью отплыл на Запад, держа курс на заходящее солнце, и более не говорится о нем ни слова ни в преданиях, ни в песнях».
Позднее было добавлено ( . 155): «Но Туор единственным среди смерт-
ных причислен был к старшему народу и стал одним из нолдоли, к коим стремился сердцем, и в последующие времена по-прежнему жил, если пре-
дания не лгут, на своем корабле, странствуя по морям эльфийских земель, или отдыхая порою в гаванях номов Тол Эрессеа; и судьба его разошлась с судьбою людей».
8 Это окончательный вариант истории высадки Эаренделя в Валиноре в «Квенте»: согласно изменениям, внесенным во второй текст ( . 156), Эарендель «распрощался на последнем берегу со всеми, кого любил, и был навеки от них отторгнут», и «Эльвинг скорбела об Эаренделе, но так и не отыскала его вновь, и разлуке их суждено длиться до скончания мира». Ниже Элендиль рассказывает об этом более подробно (стр. 64). В история снова меняется – Эльвинг тоже пришла в Валинор (см. стр. 324–325, §§ 1–2, и ком-
ментарии).
9 ъ у : буквы у вычеркнуты в машинописном тексте (и только там).
10 Тебе лишь четырежды двенадцать лет заменило Тебе едва исполнилось пять десятков лет. Как и в изменении, отмеченном в прим. 2, десятичное счис-
ление заменяется двенадцатеричным; но число лет в обоих случаях весьма странное. Ведь Херендиля именуют «мальчиком» и «юношей», он «на пороге возмужания» (стр. 58); как же ему может быть сорок восемь лет? Но это явно не ошибка, более того, ниже (стр. 66) Элендиль говорит, что Саурон явился сорок четыре года назад и Херендиль тогда был совсем мал; остается лишь заключить, что в ту пору долгожители-нуменорцы, предположительно, росли и старели медленнее прочих людей и взрослели не раньше чем к пятидесяти годам. См. «Неоконченные предания», стр. 224–225.
11 Путешествие Оронтора, из которого он может и не вернуться, по-видимому, является прообразом плавания Амандиля на Запад, из которого он так и не возвратился («Акаллабет», стр. 275–276).
12 Рукопись (а вслед за ней и машинописный текст) здесь очень невнятна: в придачу к опубликованному здесь варианту песня Фириэли приведена еще и полностью, и с переводом; так что две первых и две последних строки и перевод их повторя-
ются. Однако из карандашных пометок на полях явствует, что отец сразу перешел 27УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ
ко второму варианту (опустив бульшую часть песни), хотя первый вариант не вычеркнул.
Текст песни изменялся в три этапа. Исправления, внесенные, вероятно, почти сразу после ее написания, таковы: ъ (переведено как «Владык Запада» [[[род. п.]) > : ъ в строке 2, и - > - в строке 9; в строке 8 над словом ъ вписан альтернативный вариант (ср. прим. 3). До внесения последующих изменений текст выглядел так: ъ б ? н
у : ъ .
, б , – :
. : б .
б , Ъ - .
н .
ъ б . , , ,
- , н . Н ъ .
ъ й - н , ;
н , й - ,
н ? й у , й , :
ъ б б , б !
б б ъ , ъ
б , н ?
«Отец сотворил Мир для эльфов и смертных и отдал его в руки Владык. Они на Западе. Они священны, благословенны, любимы – кроме темного. Он пал.
Мелько исчез с Земли – это хорошо. Для эльфов Владыки создали Луну, а для смертных красное Солнце: они красивы. Всем Владыки дали по мере дары Илуватара. Мир прекрасен, небо, моря, земля и все, что в них. Нуменор чудесен. Но сердцу моему вечно нет здесь покоя – ибо здесь все кончается, и наступит конец и Увядание, когда все в итоге будет сочтено и исчислено, но не довольно будет этого, нет, не довольно! Но что же даст мне Отец, о Отец, в тот запредельный день, когда Солнце мое угаснет?»
Позднее в строке 4 было изменено на , и строки 5-6 стали выглядеть так:
б , Ъ - .
н .
Затем, после того, как текст был перепечатан, имя было изменено на в тексте и в переводе; см. прим. 15.
Отголосок строк 5-6 снова появляется в словах Элендиля к Херендилю (стр.
64): «Но валар создали Луну для Перворожденных и Солнце для людей, дабы разогнать Тьму Врага». Ср. § 75 («Сильмариллион», стр. 99): «Ибо Солнце было создано как знак к пробуждению людей и к угасанию эльфов, но Луна хранит память о них».
УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ 73
13 Относительно - ‘сердце дома’, см. «Этимологии», основа - .
14 Здесь заканчивается машинописный текст, перепечатанный в издательстве «Аллен энд Анвин» (стр. 8, сноска). Рецензент издательства (см. стр. 97) ска-
зал, что «написаны… только две вступительных главы… и одна из последних глав». Можно предположить, что машинописный текст не продолжается даль-
ше, потому что на тот момент ничего больше написано не было, но я думаю, что причина не в этом. В том месте, на котором обрывается машинописный текст (на середине страницы рукописи) нет совершенно никаких свидетельств того, что процесс написания останавливался. Куда больше похоже на то, что машинистка попросту сдалась, потому что рукопись здесь становится запу-
танной и неразборчивой из-за многочисленных исправлений и замен.
В предыдущих частях «Утраченного пути» я включал в текст все изме-
нения, внесенные в рукопись, независимо от того, насколько поспешно и небрежно они вписаны, поскольку все они присутствуют в машинописном тексте. Начиная с этого места, невозможно установить доподлинно, когда именно были внесены сделанные карандашом поправки; однако я продолжаю включать их в текст, как и раньше.
15 Длинный рассказ Элендиля Херендилю о древней истории, от слов «Есть Илуватар, Единый» до «разрушить (если сумеет) Аваллон и Валинор» на стр.
65, вставлен на место значительно более краткого отрывка. Эта замена, по-ви-
димому, произошла позднее, чем «Утраченный путь» был передан в «Аллен энд Анвин», потому что Моргота в данном тексте с самого начала называют Алкаром, а не Мелько, в то время как в песне Фириэли в предыдущей главе имя Мелько переправлено на Алкар только карандашом и в машинописный текст эта поправка не вошла. Первоначальный отрывок выглядел так: «Он говорил о мятеже Мелько [позднее > Алкар, здесь и далее], могу-
щественнейшего из Властей, который начался при создании Мира; и о том, как Владыки Запада отвергли Мелько после того, как он содеял зло в Благословенном Королевстве и стал причиной изгнания эльдар, перво-
рожденных на земле, что живут ныне на Эрессеа. Он поведал о тирании Мелько в Средиземье и о том, как тот поработил людей; о том, как эльдар вели с ним войны и потерпели поражение, и об Отцах людей, которые по-
могали им; о том, как Эарендель донес их мольбу до Владык, и Мелько был повержен и изгнан прочь, за пределы Мира.
Элендиль помолчал и взглянул на Херендиля сверху вниз. Тот не шелох-
нулся и не подал знака. Поэтому Элендиль продолжал:
– Разве не ясно тебе, Херендиль, что Моргот – зачинатель зла, и что он на-
влек беды на наших отцов? Мы не обязаны ему повиновением, разве что из страха. Ибо он давно уже утратил свое право на долю власти над Миром. И
надеяться на него не стоит: отцы нашего народа были врагами ему, и оттого нечего нам ждать любви от него или от кого-то из его прислужников. Моргот не прощает. Но не может он возвратиться в Мир и обрести здесь силу и облик, доколе Владыки восседают на тронах. Он – в Пустоте, хотя Воля его пребы-
вает здесь и управляет его прислужниками. И жаждет он свергнуть Владык, 47УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ
вернуться и властвовать, и отомстить тем, кто повинуется Владыкам.
Но зачем же нам позволять обманывать себя…» (и т.д., как на стр. 65).
Заключительные фразы («Но не может он возвратиться в Мир…») почти сов-
падают с отрывком в (§ 1) – или, возможно, тот отрывок эхом повторяет их (см. прим. 25).
16 В § 10 сказано, что Мелько был «во всем равен Манвэ». Имя Алкар ‘Сияю-
щий’ применительно к Мелько, по-видимому, встречается только в этом тек-
сте.
17 См. прим. 8. Упоминание о «сыне» Эаренделя свидетельствует, что Эльрос еще не появился, как и в (стр. 34).
18 «…Существа, содеянные в насмешку над творениями Илуватара»: ср. § 1
и комментарий.
19 Здесь длинный вставной фрагмент заканчивается (см. прим. 15), хотя в напи-
санном виде он продолжался примерно в тех же словах, что и более ранний вариант («Ибо Моргот не может возвратиться в Мир, доколе Владыки воссе-
дают на тронах…»); этот отрывок позднее был вычеркнут.
20 Слова «дар, коему со временем позавидуют и сами Владыки Запада» вписаны в текст карандашом. Именно здесь эта идея появляется впервые; сходная фор-
мулировка встречается в тексте «Айнулиндалэ», написанном много лет спустя (ср. «Сильмариллион», стр. 42: «Смерть суждена им, дар Илуватара, и с ходом Времени даже Власти позавидуют тому дару»).
21 Ср. § 5: «Одни говорили, будто он – король более великий, нежели Король Нуменора; другие – что он один из Богов или сынов их, поставленный править Средиземьем. А кое-кто уверял, что он злой дух, быть может, сам вернувшийся Моргот. Однако это почиталось лишь за вздорную байку диких людей».
22 Это двенадцатеричное счисление присутствовало в рукописном тексте с само-
го начала; см. прим. 10.
23 Ср. § 5: «И [Владыки] упреждали, что Саурон, если явится, станет творить зло; однако сам он не сможет прийти в Нуменор, пока не призовут его и не проводят королевские гонцы».
24 Название Мориондэ, по-моему, нигде больше не встречается. Эта восточная гавань – несомненно, предшественница Роменны.
25 Эта история прихода Саурона в Нуменор присутствует в § 5, однако она вскоре была заменена версией, в которой уже не говорится о том, как огромная волна подхватила корабли и забросила их далеко на сушу; см. стр. 9, 26–27.
В первой версии море вздыбилось «горой», корабль, на котором плыл Саурон, опустило на «холм», и Саурон с холма обратился с речью к нуменор-
цам. В «Утраченном пути» море вздыбилось «холмом» – исправлено каранда-
шом на «горой», – корабль Саурона выбросило на «высокую скалу» – исправ-
лено карандашом на «холм», – Саурон же говорил, стоя на скале (оставлено как есть). Это лучшее известное мне доказательство того, что из этих двух параллельных работ (см. прим. 15, 21, 23) «Утраченный путь» был написан первым.
УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ 75
26 Алкар: вписано карандашом вместо Мелько: см. прим. 15.
27 Об эрессейском («эльфийской латыни», квенье), общем наречии всех эль-
фов, см. стр. 56. В данном отрывке впервые появляется мысль о том, что в гонениях нуменорского «правительства» на эрессейскую культуру и влияние присутствовала также лингвистическая составляющая; ср. «Род Эльроса» в «Неоконченных преданиях», стр. 222, касательно Ар-Адунахора, двадцатого правителя Нуменора: «Он был первым королем, принявшим скипетр под име-
нем на адунаике <…> В годы правления этого короля эльфийские языки более не использовались и не позволялось учить и учиться им, но Верные тайно со-
храняли это знание», и стр. 223, касательно Ар-Гимильзора, двадцать третьего правителя: «Он окончательно запретил использование эльдарских языков»
(очень близко – в «Акаллабет», стр. 267–268). Но, разумеется, на момент на-
писания «Утраченного пути» идея адунаика как одного из языков Нуменора еще не возникла, и предлагалось лишь «вернуться к наречию людей, наших предков».
28 Это восходит к § 6: «Сур же сказал, что Боги утаивают дары Моргота и что, дабы обрести всю полноту могущества и жизнь бессмертную, королю [Ангору]
надлежит овладеть Западом».
Имеется еще несколько страниц заметок, которые дают некоторое представ-
ление о том, как мой отец намеревался – на определенной стадии – продолжить историю далее того момента, на котором он ее оставил. Местами они совершенно не поддаются прочтению, и в любом случае это не более чем наброски стремитель-
но меняющихся идей – всего лишь задумки, а отнюдь не формулировки готовых концепций. Важнее другое: по крайней мере, некоторые из этих заметок явно предшествуют существующему повествованию и были включены в него либо за-
менены чем-то иным; очень может быть, что это справедливо в отношении их всех, и даже тех, которые относятся к дальнейшей, ненаписанной части истории.
Однако из заметок отчетливо следует, что автора интересовали прежде всего от-
ношения между отцом и сыном как ключевой момент повествования. В Нуменоре он создал ситуацию, чреватую возникновением мучительного конфликта между ними, совершенно несопоставимого с мирной гармонией, в которой с начала до конца пребывают Эрролы. Отношениям между Элендилем и Херендилем грозит серьезная опасность. В рамках известных событий, т.е. нападения на Валинор и Низвержения Нуменора, этот конфликт мог бы привести к самым разным пово-
ротам сюжета, и в своих заметках отец просто набросал несколько возможных решений, ни к одному из которых он позднее так и не вернулся.
Второстепенную, на первый взгляд, проблему представляли собой слова «Орлы Владыки Запада» – что они означают и какое отношение имеют к повествованию?
Похоже, отец был не менее озадачен ими, чем сам Альбоин Эррол, когда их произ-
нес (стр. 38, 47). Он задается вопросом, подразумевается ли под «Владыкой Запада»
король Нуменора, или Манвэ, или этот титул, принадлежащий Манвэ, король присвоил назло ему; и в заключение говорит – «вероятно, последнее». Далее сле-
дует «сценарий», согласно которому Манвэ посылает Соронтура, Короля Орлов, и летящий Соронтур застилает крыльями солнце, отбрасывая огромную тень 67УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ
на землю. Именно тогда Элендиль произнес эту фразу, однако его подслушали, на него донесли и отвели его к Таркалиону, который объявил, что титул принадлежит ему. В написанном повествовании Элендиль говорит эти слова Херендилю (стр.
62), видя тучи, встающие на Западе в вечернем небе и простирающие «огромные крылья», – при виде той же самой картины эту фразу повторяют Альбоин Эррол и люди Нуменора в «Акаллабет» (стр. 277), – и Херендиль отвечает, что этот титул по указу принадлежит королю. Из заметок не ясно, каков был исход ареста Элендиля, однако же сказано, что Херендилю поручили командование одним из кораблей, и сам Элендиль присоединился к великому походу, поскольку последовал за Херендилем; что, когда они достигли Валинора, Таркалион поместил Элендиля на корабле его сына в качестве заложника, и что, когда они высадились на бе-
рег, Херендиль был повержен. Элендиль спас его, отнес на борт корабля, и они, «преследуемые громами Таркалиона», отплыли обратно на восток. «Когда они приближаются к Нуменору, мир искривляется; они видят, как земля скользит им навстречу», и Элендиль падает в пучину и тонет.* Эта группа заметок завершается ссылками на прибытие нуменорцев в Средиземье и на «более поздние истории»: на «летучие корабли», на «пещеры, покрытые росписью», на «то, как Друг эльфов прошел по Прямому Пути».
В других заметках упоминаются составленные «анти-сауронистами» планы нападения на Храм – планы, которые Херендиль выдает «на том условии, что Элендиля пощадят»; нападающие терпят поражение, Элендиль захвачен в плен.
То ли в связи с этим, то ли отдельно существует предположение, что Херендиль арестован и заточен в темницах Саурона, и Элендиль отрекается от Богов, чтобы спасти сына.
Мне кажется, что по написании сушествующего повествования все это было отвергнуто, и что завершающие слова Херендиля свидетельствуют: на тот мо-
мент отец держал в мыслях некое совершенно определенное развитие сюжета, при котором Элендиль и его сын оставались едины перед лицом ожидавших их событий.**
В ранних повествованиях нет никаких указаний на длительность существо-
вания королевства Нуменор от его основания до гибели; и упоминается имя лишь одного короля. В беседе с Херендилем Элендиль приписывает все обру-
шившиеся на них беды приходу Саурона; таким образом, все они произошли за довольно короткое время (сорок четыре года, стр. 66). Между тем, в «Акал-
лабет», где представлен довольно значительный отрезок истории Нуменора, *Любопытно было бы знать, не относится ли к этой малопонятной истории интригующе загадочная заметка, нацарапанная отдельно: «Если один из них подведет другого, они по-
гибнут и не вернутся. Таким образом, Элендиль должен в последний момент взять верх над Херендилем и уговорить его остановиться, иначе они погибли бы. В этот момент он видит себя Альбоином и понимает, что Элендиль и Херендиль погибли».
** Я предположил (стр. 31), что, поскольку в (§ 14) Элендиль из Нуменора появля-
ется как король в Белерианде, он наверняка был среди тех, которые не принимали участия в походе Тар-калиона, но «пребывали на своих кораблях, что стояли у восточного побережья земли» ( § 9).
УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ 77
эти беды начались задолго до того и на самом деле прослеживаются вплоть до двенадцатого правителя, Тар-Кирьятана Кораблестроителя, который принял скипетр почти за полторы тысячи лет до Низвержения («Акаллабет», стр. 265, «Неоконченные предания», стр. 221).
Рассказ Элендиля в конце «Утраченного пути» рисует мрачную картину: одур-
маненный, стареющий король перестает появляться перед народом; люди, неу-
годные «правительству», необъяснимым образом исчезают; соглядатаи, тюрьмы, пытки, секретность, страх ночи; пропаганда в виде «переписывания истории»
(примером которого могут служить слова Херендиля о том, что теперь расска-
зывают об Эаренделе, стр. 60); изготовление в большом количестве боевого ору-
жия, предназначение которого скрывается, однако же все о нем догадываются; и за всем этим – жуткая фигура Саурона, подлинная власть, следящая за всей страной с Горы Нуменора. Благодаря наставлениям Саурона были изобретены металлические корабли, которые ходят по морям без парусов, однако выглядят отталкивающе в глазах тех, кто не отрекся от Тол-эрессеа и не забыл его; построили мрачные крепости и уродливые башни; создали снаряды, которые проносятся с шумом, подобным грому, и поражают цели за много миль. Более того, молодежь воспринимает Нуменор как перенаселенную, надоевшую страну, изученную вдоль и поперек: «все деревья и травинки наперечет», как говорит Херендиль; и Саурон, по всей видимости, использует это недовольство, чтобы проводить политику «им-
перской» экспансии и амбиций, которую он навязывает королю. Когда отец на том этапе углубился в прошлое, в мир человека, первым носившего имя «Друг эльфов», он обнаружил там образ того, что больше всего ненавидел и чего больше всего страшился в своем собственном мире.
( )
Ненаписанные главы
Определить, действительно ли отец принял решение изменить структуру книги, перенеся нуменорскую историю в конец, еще до того, как оборвал четвертую главу на словах Херендиля «Я остаюсь, отец», нельзя; однако представляется вполне возможным, что на самом деле именно это решение и привело к тому, что отец оставил работу над текстом. Во всяком случае, он написал на отдельном листке: «Продвигаться назад к Нуменору и сделать его последним», добавив предположе-
ние, что в каждой истории кто-то должен произносить слова об Орлах Владыки Запада, но что они означают, выяснится только в финале (см. стр. 75–76). Далее следу-
ют торопливо набросанные замыслы повествований, которые должны были вкли-
ниться между Альбоином и Аудоином двадцатого века и нуменорскими Элендилем и Херендилем, но все они интригующе коротки: «лангобардская история?»; «скан-
динавская история о погребальной ладье (Винланд)»; «английская история – о че-
ловеке, который вступил на Прямой Путь?»; «История о Туата-де-Данаан, или Тир-
нан-Ог» (об этом см. стр. 81– 83); история о «пещерах, покрытых росписью»; «лед-
никовый период – огромные фигуры во льду», и «до ледникового периода: исто-
рия Галдора»; «пост-белериандский период и история Элендиля и Гиль-галада о 87УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ
нападении на Ту»; и, наконец, «нуменорская история». К одной из этих тем – к «ан-
глийской истории о человеке, который вступил на Прямой Путь», – прилагается заметка более пространная, записанная явно второпях: Но это лучше всего подойдет в качестве введения к «Утраченным сказаниям»: как Эльфвине проплыл по Прямому Пути. Они все плыли, и плыли, и плыли по морю; и море сделалось очень ясным и очень спокойным – ни облаков, ни ветра.
Вода за бортом казалась разреженной и совсем светлой. Глядя вниз, Эльфвине внезапно увидел внизу, в воде, сияющей на солнце, земли и гр [т.е., горы или гору]. У них затруднено дыхание. Его спутники один за другим бросаются за борт. Эльфвине теряет сознание, чувствуя чудный аромат, словно бы земли и цветов. Придя в себя, он обнаруживает, что корабль тащат мужи, идущие вброд по воде. Ему рассказывают, что за тысячу лет лишь очень немногие люди могут дышать воздухом Эрессеа (то есть Аваллона), а дальше никто этого не может.
Так он попадает на Эрессеа, и ему рассказывают «Утраченные сказания».
Позднее к этому карандашом приписана «История Скеафа, или Скильда»; думаю, именно здесь и возникла идея англосаксонского эпизода (который, единственный из всех этих планов, был близок к тому, чтобы сдвинуться с мертвой точки).
Эта заметка представляет особый интерес: она демонстрирует, как отец сводит вместе старую историю о путешествии Эльфвине на Тол-эрессеа и рассказывании «Утраченных сказаний» и идею Мира, Ставшего Круглым, и Прямого Пути, кото-
рая появилась на данном этапе. Со словами о затрудненном дыхании ср. § 12, где сказано, что Прямой Путь «рассекал воздушные пределы дыхания и полета [Вильва, Виста] и пролегал через Ильмен, губительный для всякой плоти».
Затем отец (насколько я понимаю) составил черновой набросок структуры кни-
ги, как он представлял ее теперь. Глава , об англосаксонском воплощении отца и сына, должна была называться «Шаг назад: Эльфвине и Эадвине»* и включала в себя легенду о короле Шиве; глава – «Ирландская легенда о Туата-де-Данаан – и самом старом человеке на свете»; глава – «Доисторический Север: древние коро-
ли найдены погребенными во льду»; глава – «Белерианд»; глава (видимо, ошибка, вместо ) «Элендиль и Херендиль в Нуменоре». Интересно отметить, что о лангобардской легенде как части повествования уже не упоминается: см.
стр. 55.
Этот план книги был отправлен в издательство «Аллен энд Анвин» вместе с рукописью и оказался включен в набранный там машинописный текст.
Если не считать англосаксонского эпизода, единственным фрагментом связ-
ного повествования, имеющим отношение к предполагаемым историям, является чрезвычайно туманный и небрежно написанный отрывок, по всей видимости, часть «истории Галдора» (стр. 77). В нем некийАгалдор выходит вечером на скалис-
тый берег и видит летящие ему навстречу огромные тучи, «подобные самим орлам Владыки Запада». При виде этих туч его одолевают смутные дурные предчувствия; он * Я почти уверен, что названия глав и были вставлены именно в этот момент: в ру-
кописи они заглавий не имели.
УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ 79
разворачивается и, поднявшись по взморью, спускается за береговую стену к до-
мам, где уже зажжены огни. Люди, сидящие у дверей, смотрят на него с подозре-
нием и, едва он прошел, заговаривают о нем.
– Опять этот Агалдор, с морем ходил разговаривать: больно рано он нынче, – сказал один. – Зачастил он что-то на берег, пуще обычного.
– Скоро снова подаст голос и примется пророчествовать о странном, – ото-
звался другой. – И да вложат Владыки Запада в его уста более утешительные слова, чем прежде.
– Владыки Запада ничего ему не скажут, – возразил третий. – Если даже они когда и были на суше и на море, то давно уже оставили эту землю, и человек сам себе хозяин отсюда и до восхода. Для чего нам докучают видения бродяги сумерек? Голова у него набита этими бреднями – вот там пусть и остаются.
Послушаешь его – так можно подумать, что мир закончился в прошлую эпоху, и новый не начался, а мы живем на руинах.
– Он – из прежнего народа, и едва ли не последний из долгоживущих в здеш-
них краях, – вмешался еще один. – Те, кто знался с эльдар и видел даже Сынов Богов, обладали мудростью, которая нами забыта.
– Про мудрость я ничего не знаю, – ответил другой, – а вот горюшка они точ-
но хлебнули вдоволь, если верить их легендам. Я не знаю (хотя и сомневаюсь).
Но мне подавай Солнце. Вот слава… Хотел бы я, чтобы долгая жизнь Агалдора стала покороче. Ведь это он держится [?? близ] этой кромки моря – слишком близко к печальным водам. Вот был бы у нас вождь, который увел бы нас на восток или на юг! Говорят, во [??владениях] Солнца золотые земли.
На этом отрывок заканчивается. Агалдор уже появлялся в первоначальном наброске к «Падению Нуменора»: «Агалдор – вождь народа, живущего на сев.-зап.
побережье Западного моря» (стр. 11), и позднее в этом тексте именно Агалдор бо-
ролся с Ту, хотя само имя прямо в процессе написания было заменено на «Амрот»
(стр. 12). То, что это и есть фрагмент «истории Галдора», по-видимому, доказывает написанный карандашом и частично неразборчивый набросок в начале страницы, где появляется Галдор; однако здесь история совсем другая.
Галдор – хороший человек [?среди] изгнанников (не нуменорец), – не долго-
живущий, но пророк. Он предрекает [?приход] нуменорцев и [?спасение] лю-
дей. Поэтому держит своих людей у моря. Этот зловещий отрывок предвещает Крушение и Потоп. Как он спасается во время потопа… земли. Нуменорцы приходят – но оказываются уже не благими, а мятежниками, восставшими против богов. Они убивают Галдора и захватывают власть.
Опереться здесь практически не на что, и я никаких гипотез строить не буду.
История была заброшена, и то, каким образом предполагалось ввести сюда эле-
мент Эльфвине – Эадвине, так и осталось неизвестным.
Обратимся теперь к «истории Эльфвине». Существует несколько страниц очень небрежных набросков и отвергнутых вариантов начала. Одна из этих стра-
ниц состоит из все более торопливых и отрывистых заметок и выглядит так: 08УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ
Эльфвине и Эадвине живут во времена Эдуарда Старшего в северном Сомерсете. Эльфвине разорен набегами данов. Картина открывается нападе-
нием (ок. 915) на (Порлок) и ? [18]. Эльфвине ночью ждет возвра-
щения Эадвине. (Исторически нападение имело место осенью, ? ж [19].) Беседа Эльфвине и Эадвине. Эадвине устал от этого. Он говорит, что даны разумнее: все время наступают. Они идут на запад. Огибают берег и плывут в Ирландию; в то время как англичане сидят, точно , и ждут, когда их превратят в рабов.
Эадвине говорит, что слышал странные вести из Ирландии. Страна на севе-
ро-западе, покрытая льдом, но пригодная для жизни – святые отшельники изгнаны скандинавами. У Эльфвине христианские возражения. Эадвине говорит, что пра-
ведный Брендан делал это столетия тому назад – и многие другие, [как] Маэлдуйн.
И они вернулись – а вот он не хотел бы. [[[200]] – даже Рай.
Эльфвине возражает, что до Рая на корабле не доплывешь – нас отделяют от него воды глубже Гарсекга. Пути замкнулись в круг: в конце концов ты снова вернешься назад. На корабле не вырваться.
Эадвине говорит, он так не думает – и надеется, что это неправда. В лю-
бом случае, их предки завоевывали новые земли, приплывая туда на кораблях.
Ссылается на историю Скеафа.
В конце концов они отплывают с десятью односельчанами. У Ланди за ними пускаются в погоню викинги. Ветер относит их в море и все никак не уляжется.
Эадвине заболевает и говорит странные вещи. Эльфвине тоже грезит. Моря как горы.
Прямой Путь…… вода (один из Азорских островов?)…… прочь. Эльфвине [?приводит в чувство ?удерживает] Эадвине. Думает, что это болезненный бред.
Видение Эрессеа и звук голосов. Смиряется с тем, что умрет, но молится за Эадвине. Ощущение падения. Они оказываются в [настоящем?] море, и запад-
ный ветер пригоняет их обратно. Высаживаются в Ирландии (подразумевается, что они поселяютсяя там, а это ведет к Финнтану).
К этому пространному наброску я добавлю несколько замечаний. Эдуард Старший, старший из сыновей короля Альфреда, правил с 900 по 924 годы. В 914 году в Бристольском заливе появился многочисленный викингский флот: он пришел из Бретани и принялся разорять земли за Северном. Согласно «Англосаксонской хронике», предводителями были двое ярлов («графов») по имени Охтор и Хроальд. Даны были разбиты при Арченфильде (древнеанглийское ) в Херефордшире и вынуждены были дать заложников как поручительство того, что они уйдут. Король Эдуард стоял с войсками Уэссекса в полной боевой готовности на южном берегу эстуария Северна, «так что, – по словам «Хроники», – они не по-
смели напасть на берег где-либо с той стороны. Тем не менее они по ночам дважды тайком выбирались на сушу, один раз к востоку от Уотчета, а другой – в Порлоке (ж ю ж , ж ю ж ). Каждый раз их ата-
ковали, и спасались лишь те, кто вплавь добирался до кораблей; и после этого они ушли и стояли на острове Стипхольм до тех пор, пока у них почти не иссякла еда, так что многие умерли от голода. Оттуда они отправились в Дивед [Южный Уэльс], УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ 81
и оттуда в Ирландию; и было это осенью ( ю ж ж )».
Порлок и Уотчет находятся на северном побережье Сомерсета; остров Стипхольм лежит к северо-востоку, в устье Северна. Отец сохранил этот исторический контекст в наброске короткого повествования об «Эльфвине», приводимого ниже, на стр.
83–84, а также, много лет спустя, в «Записках клуба “Мнение”» (1945).
: бритты (в отличие от англичан или англосаксов); в современном ан-
глийском – «Уэльс», где название народа превратилось в название страны.
«Страна на северо-западе, покрытая льдом, но пригодная для жизни – святые отшельники изгнаны скандинавами». Точно известно, что к концу восьмого века (а насколько раньше – сказать нельзя) ирландские путешественники добрались до Исландии. Это было удивительное свершение для их лодок, называемых куррахи, с деревянным каркасом, обтянутым кожами. Это известно из труда ирландского мо-
наха по имени Дикуил, который в своей книге « » [[[21]
(написанной в 825 году) сообщает:
«Вот уже тридцать лет с тех пор, как некие священники, которые прожили на этом острове с первого дня февраля по первый день августа, сообщили мне, что не только в летнее солнцестояние, но также и в дни до и после него заходящее солнце по вечерам скрывается как бы за небольшим холмиком, так что не тем-
неет даже на самое краткое время, и любое дело, за которое человек пожелает взяться, хотя бы даже выбирать вшей из рубахи, он может делать, точно среди бела дня».
Когда в Исландию прибыли первые норвежцы (около 860 года), там жили ир-
ландские отшельники. Об этом упоминает исландский историк Ари Мудрый (1067–1148), который писал:
«В то время там жили люди-христиане, которых норвежцы назвали “папара-
ми”; но позднее они уплыли прочь, потому что не хотели жить здесь вместе с язычниками, и оставили после себя ирландские книги, колокольчики и посохи; отсюда можно предположить, что они были ирландцами» [[[22].
Многие места на юге Исландии, такие как Папафьорд и остров Папей, по-прежне-
му носят названия, происходящие от ирландских «папаров». Однако об их судьбе ничего не известно: они бежали, а свое драгоценное имущество оставили.
Брендан; Маэлдуйн; . Концепция «благословенной земли» или «островов блаженных» в Западном океане является важной составляющей древ-
них ирландских легенд: Тир-нан-Ог, земля вечной юности; Хи Бресал, счастливый остров; , и т. д. Тир-нан-Ог упоминается как один из возможных сюжетов для «Утраченного пути», стр. 77.
Праведный Брендан – это святой Брендан, прозванный Мореплавателем, основа-
тель Клонфертского аббатства в Голуэе, персонаж самого известного из повествований о морских путешествиях ( ), рассказываемых о ранних ирландских святых. Еще одно такое повествование – « », в котором Маэлдуйн и его спутники от-
плывают из Ирландии на куррахее и в своем путешествии посещают множество островов, 28УТРАЧЕННЫЙ ПУТЬ
где встречают одно чудо за другим, так же, как и святой Брендан.
Стихотворение моего отца «Имрам», в котором святой Брендан на закате жиз-
ни повествует о трех вещах, запомнившихся ему из плавания, было опубликовано в 1955 году, но изначально оно представляло собой часть «Записок клуба “Мнение”».
За много лет до того отец написал стихотворение («Безымянная земля») о райском крае «за морем Тени», в котором упоминается Брендан. Это стихотворение и его более поздние варианты даны в приложении в конце этой главы, стр. 98 и далее; к окончательному варианту прилагается прозаическое примечание о путешествии Эльфвине, которое тесно связано с финалом обсуждаемого наброска.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги