В двух шагах до контакта (СИ)

Глава 26

Закончив с обедом и прибрав за собой мы налили по второй порции компота. Отец выглядел получше, чем утром, и явно задумал какую-то каверзу. По нему это вообще видно, он не особо старается скрывать свое настроение.

— Ну что, перекусили? И пока у нас есть кусочек от обеденного времени, можем немного побросать тапки и позавинчивать кузнечные заклепки, — вкрадчиво начал отец.

— Опять разнос? — с подозрением протянул я.

— Ну что ты, исключительно некоторые факты для лучшего понимания. Начнем?

— Ну, давай, — со вздохом протянул я, настраиваясь на лекцию в которой меня будут тыкать носом в факты.

— С чего начнем, с матчасти или опять за социалку пойдем? — спросил отец.

— Давай за технику. Социальные отношения я с прошлого раза понял что не знаю.

— А нет у тебя техники, мой юный понаписатель, а есть кобыла или жеребчик благородных кровей. И вот тут начинается ад.

Понимаешь Макся, лошадь — это живое травоядное существо, своим метаболизмом принужденное большую часть суток жрать. Чтобы просто жить, оно должно лопать от 50 кг травы в день. А чтобы таскать на себе груз или ходить далеко и быстро, нужно очень много калорий. И их, эти калории, ты должен будешь ей обеспечить. Это раз.

Два. Запомни и постарайся осознать. Лошадь — это живое существо. Это не мотоцикл, который на траве работает. За ней требуется постоянных уход. Каждодневный. Ее нельзя оставить в гараже на выходные, а наутро пришел и поехал. Ей нужна каждодневная нагрузка, минимум хоть пять километров на ней в день ты должен отмахать, или она начнет болеть. И еще, как поработала — два часа ее поить нельзя, опять заболеет, застудится. Вот сиди и карауль, чтобы сохранить ее в целости. Как часто ты ее например мыть будешь? И в каких местах?

— Ну как испачкается, грязные места, — протянул я. Лошадей больше не хотелось, даже в рассказе, но я четко понимал что это еще даже не цветочки, а так, первые листики.

— Не угадал. Лошадь живая, и, что закономерно, потеет. И потеет вся. И мыть ее от пота надо тоже всю. От ушей и до копыт. Да, задницу с пахом тоже. Каждый день. Тепленькой водичкой, чтобы не застудить, а то заболеет. Осенью-зимой еще и от сквозняков старательно беречь. И на потертости спину проверять, а то минимум — ты ее не оседлаешь пока спина не заживет. А еще есть копыта.

Что у нас есть копыта? Правильно, роговая пластина, прикрывающая палец от истирания. Лошадь вообще с опорой на один палец бегает, ну да мы не об этом. Как часто меняются подковы и для чего они нужны?

— Эм, раз в сезон, ни и если потеряет, — выдвинул предположение я.

— И опять не угадал. Копыто растет постоянно. Значит подкову нужно менять раз в шесть недель, в среднем. Осматривать — ежедневно, и если есть признаки повреждений то снимай, лечи и подковывай заново. Но это при условии что оно требуется. Если твоя лошадь идет по камням или льду, то подкова нужна обязательно, чтобы она свои копыта не стерла в ноль. По мягкому грунту можно не возится. Что ставит вопрос о дорогах, но к нему вернемся попозже. И да, подкова для льда нужна специализированная, с шипами, потому что лошадь сломавшая ногу или растянувшая связки — это скоропортящееся мясо на корню. Вылечить ее нельзя. Точнее, на указанном тобой технологическом уровне.

А еще есть мухи и прочие паразиты. Это технологичный движок их перемелет за счет избытка мощности, а вот живое существо от них страдает. От слепоты от мошки в глазах до язв и гнойников на коже от овода и ему подобных, и это без учета эндопаразитов. Минимум, ты не можешь на ней ехать или работать, пока вокруг вьются тучи мух. Они просто заставят твой транспорт перенервничать и сбросить наездника.

Проникся? Давай еще краем заденем рацион. При открытом свободном выпасе тебе надо проверять поляну, на которой твоя живность столуется, потому как не все что растет можно есть. Разлет от поноса и колик, до быстрого перехода в мясо на корню или падаль. И не забывай о витаминах и минералах, как минимум соль должна быть в достатке. Или летит натриевый баланс и работать она не будет. И при этом есть индивидуальные пищевые пристрастия, она же живое существо. Хватило для начала? Судя по твоим грустным глазам, вполне.

Теперь давай вернемся в тому, а как они поедут? Как в том стишке про старика, ослика и внука. Помнишь?

Вспомнил? Так как они поедут? И кроме всадников у тебя еще какой-то вес был.

— Так вроде Стелла и сумки едут на лошади, а рыцарь бежит рядом, — вспомнил я последний кусок текста.

— И снова три залета. Не веришь? Давай посчитаем. Первое. Опять проблема калорий и их добычи. Движение идет равными промежутками. Два через два, три через три, шесть через шесть, чтобы твой транспорт успел поесть и отдохнуть. Да, и учитывай, что в лесу травы нет. Только на полянах. А еще нужна вода. Второе, скорость и пройденный путь. Лошадь, мой юный друг, может выиграть в скорости, но вот в выносливости человеку проигрывает на длинных дистанциях. И выше скорость — короче путь. Больше вес — короче переход. Средний дневной переход от двадцати до сорока километров. Всего. Прошли больше — значит взяли взаймы у завтра, и потребуется более продолжительный отдых. И тут мы подошли к самому забавному. Статус и социология, — он останавливается и отпивает компота, чтобы смочить горло.

— Может длинные ухи твоей эльфийки и могли бы спасти ее от статусных заморочек, но только в случае богатой одежды. Это, дружок, хоть и кривенькое, но средневековье. Хотя тут еще много чего уточнять надо, но вернемся пока к поездке. Смотри, при мужчине-наезднике, женщина может ехать четырьмя способами. Спереди — жена или любовница, сзади — слуга, и два варианта переброшенной через седло. Спереди — дорогой груз, сзади — так себе.

— Что это еще за… — возмущенная Настя замахала в воздухе руами, подыскивая правильные слова, — Шовинизм и угнетение.

— Средневековье во всей красе, — отец развел руками, — А что ты хотела. Пусть оно даже искусственное и контролируемое, как у Макса. Мы в прошлый разговор это выяснили, статус женщины вынужденно сведен до вещи, имущества.

Оно, конечно, возможно, более высокий статус у породистых представительниц правящего сословия. Но чем ты это докажешь и покажешь? Дорогие ткани и вычурное платье, обилие золота и иных статусных украшений, эскорт и охрана? Если я правильно запомнил, едет она в одной рубахе с чужого плеча с одним рыцарем. Как кстати его зовут-то, а то я запамятовал, — спросил он у меня.

— Альберт Лонгсворд.

— Не устал его так называть? — ехидно поинтересовался отец.

— Нет, у меня текст от первого лица, я его никак не зову. — ответил я.

— Хитрец, — он рассмеялся с доброй улыбкой, — ловко вывернулся. Но вернемся к порядку движения. Как они будут размещаться?

— По лесу, Стелла едет, Альберт идет рядом.

— Это дружок и так понятно, как они поедут в обжитых местах? Рассуждай.

— Для скорости он посадил ее в седло, а сам идет рядом. Она легче и это дает прирост скорости. Пока вокруг лес, все нормально.

— Так, принимаем. Проговорили уже.

— Когда выходит к людям, берет ее к себе седло, — проговаривая я пытаясь вывернуться из указанных рамок.

— И куда? Ясно что не как груз, но вперед или назад?

— Перед собой, — я даже немного внутри зажмурился, прежде чем так сказать, уж больно пристально Настя на меня смотрела.

— И скорость падает еще немного. Потому что ее нужно поддерживать и ловить, а для лошади дополнительная нагрузка, — тут же добавляет отец.

— Зато в город приехали. Можно эльфийку переодеть и купить для нее коня.

— Какой город? Это хутор на дальних выселках. У тебя в тексте было. Максимум помыть можешь и слегка приодеть. Сменную рубаху и сарафан какой.

— Почему это?

— Экономика. Дальний хутор — это натуральное хозяйство, тут нет излишков. Практически все что производиться — это сырье. Деньги появляются при переделах и торговле. А у начала производственной цепочки — излишков нет. Весь прибыток конвертируется в необходимое, то что не производится на месте. Да, незначительные запасы будут, но я тебе их уже озвучил. Одежда и, возможно, обувь. Ношенная. Хочешь нового — поезжай в город, чем больше — тем шире выбор товаров. Та же проблема и с лошадьми. Все что есть — это либо запас мяса до осени, либо рабочая сила. Свободный выпас и разведение с селекцией — при большом городе, где экономика может это позволить. Вернемся на минутку к лошадкам, до полутора лет — мяско, свыше — заготовка под рабочую скотину. Потому что мясо грубеет. Жестче становится. А к работе и седлу начинают приучать после четырех, потому что до этого сил не хватает. Но у тебя в руках есть авторский произвол, рули как хочешь.

— Тогда им повезло. Умылись, приоделись, обзавелись дополнительным транспортом, — решил я. Могу же я хоть как-то уравнять шансы.

— Принято. И что у нас дальше? — слишком легко согласился отец. У Подгорельского появилась тень усмешки на лице.

— Едут до города, докупают недостающее, прибывают в родное баронство, к магу.

— И никаких проблем?

— А вот нет. Экономика и политика стабильны, как следствие на дорогах отсутствуют разбойники, — отрезал я.

— А самые главные разбойники? — с подковыркой спросил дядя Яков, — Которые удельные бароны и прочие вассальные шишки?

— Одиночный рыцарь со спутницей движется проездом, никого собой не интересует.

— Несостыковка. Твоя эльфийка любопытна и постоянно ищет приключений на полупопия, — при этих словах отца я немного смутился, а Настя, на которую все дружно покосились, покраснела.

— Ладно, какие тут подводные камни? — замучено спросил я.

— Тут с более глобального начинать надо. Что у тебя там с исторической ступенью развития общества?

— Феодализм, свободные арендаторы. И я помню чего ты мне наговорил в прошлый раз.

— Именно феодализм, не абсолютизм? — продолжил допытываться Яков.

— Так, что я опять накосячил?

— Слово запомнилось, вот и цепляешься за него. Феодализм, Максимка, это раздробленность, куча автономных банд по сути, и все со всеми толкаются боками. В таких условиях конфликты неизбежны. И ничейный латник на дороге вызовет интерес. Либо это шпион, либо кошелек на лапках, с которого можно что-то поиметь кроме проблем. Как минимум лошадь и доспехи, — пояснил Подгорельский.

— А вот следующий вариант ближе к твоему антуражу. Это когда появляется самая большая шишка в этом болоте и не дает разгуляться всем остальным. Король, монарх, царь, император, ну и другие названия. Его личная банда самая большая, да плюс его сторонники. И пока не соберется достаточно сильная коалиция против него, он продавит любого. Опять же, при короле обычно проявляется дополнительная структура власти — религиозная, обычно с единоначалием и единобожием. И идет параллельно. Твои монастыри, как хранилища знаний, в эту картину вписываются, — подменил его отец.

— Ладно-ладно, я понял и проникся. Но как это может повлиять на моих героев? — я попробовал увернуться от сложностей.

— Наименьшее — побьют твою эльфу, за то что символ веры не знает. Проезд для иноверцев будет дороже. И так далее, — опять Яков. Договорились они что-ли.

— А знаешь, что самое забавное во всем этом разборе? Ты можешь смело его вообще проигнорировать. Оставить за рамками уход за лошадью, как в большинстве книг. Проигнорировать сословные предрассудки и рамки. Эту историю ты пишешь, — выдал неожиданную для меня мысль отец.

— Да вы издеваетесь, — вскипел я, — Закатили лекцию и натыкали носом во что только смогли придумать, а теперь «делай как хочешь, клавиатура у тебя»!

— Да, — спокойно встретил мою вспышку отец, — Именно так. Забей на все, твори любую чушь. И у тебя все равно будут свои читатели. Но вот авторы, внимательно относящиеся к деталям обычно вызывают больше уважения.

— Так, пока ты в драку не полез, добавлю еще пару пятаков, — прибавил Подгорельский, — Не укладываются твои рыцари в картину мира. Тут такая штука выходит, задача любого безземельного рыцаря в ту эпоху — дороже продать свой меч и голову. То есть пристроиться в дружину где кормят получше и по результатам обзавестись землей и людьми на этой земле, чтобы было кого грабить. А твои больше на ведьмаков — охотников на чудовищ похожи. Собираются ватагой, вычищают живность в окрестностях новой деревни, завозят переселенцев и кто-то один получит следующее звание, а поредевшая группа идет дальше. И так пока что-то не кончится, или земля, или рыцари, или свободные переселенцы. Это задача или для вольных охотников или для регулярной армии. Вот только история нам рассказывает что в условиях феодализма с монархией армий нет.

— Да как нет, «Созвал царь ближников своих с дружинами» и так далее, — возразил я.

— А дружина у нас что? Банда, занятая сбором податей с приданных территорий и охраной границ. И такие же банды признавших твое начальство главарей соседей. И родственники. И по возможности — ополчение, те поселенцы, что можно временно собрать без ущерба для урожая. И ключевое слово тут — временно, — пояснил свою мысль дядя Яков и продолжил, — И учти, воевать и строить — это очень разные задачи. А это накладывает свой отпечаток даже на строение скелета и развитие мышечного волокна. Больше статических нагрузок и выносливость для строителя, и быстрые, взрывные действия для бойцов. Совмещать сложно.

— А как же тогда римские легионы? Они строили и укрепления и дороги, при этом завоевывая все новые территории для империи? — неожиданно задала вопрос Настя, опередив меня на мгновение.

— Так они как раз регуляры, — ответил он ей, — Срок службы в легионе двадцать лет для пехоты и десять для конницы. Это уже армия. Но они из другого времени.

— Совсем вы нашего летописца загрузили, — вступилась за меня Настя, — То запинали с ошибками и невниманием к фактам, то «не нравится — не слушай, ври как хочешь». Чего ему делать-то теперь. Вон глаза какие грустные и уши обвисли.

— А вот и тебе задача, погладить, причесать, нос гуталином натереть до блеска, уши подклеить. Чтоб в целом выглядел здоровым и счастливым. Без этого сего красавца не продашь. И для того вы остаетесь на хозяйстве, — посмеялся отец.

— Мы с Василичем ближней разведкой займемся, а вы тут будете, по горячим впечатлениям может продолжение напишете. С базы ни ногой. И да, с тебя еще доклад по результатам, чего там по зверушке, достаточно нашинковала для супа?

— Достаточно, как раз к ужину сварится, — парировала Настя, — Точите вилки, мойте ложки. Будем расхлебывать чего из вашего трофея наварилось.

Отец хлопнул меня по плечу и они вышли. Я продолжил сидеть за столом подперев голову руками. В голове было пусто гулко, и одновременно с этим, плавали обрывки разговора. Думать, оказывается — это больно.

— Не кисни, — поддержала меня Настя, поставив передо мной кружку с крепким чаем, с поднимающимся парком, — Сейчас мысли в горсть соберешь и такого придумаешь, что только крякнут от удивления. Ты у меня умный.

Она улыбнулась и каким-то маминым жестом подперла рукой чуть склоненную набок голову под подбородок.