Глава 31

Экипировавшись, мы собрались перед шлюзом. Попрыгали — побрякали и пошли. Настя как ни старалась, на ходу больше трех дронов вокруг нас держать не смогла, или шагает, или карусель крутит. Пришлось брать ее за талию и вести, чтобы она меньше отвлекалась от управления. До логова добрались без происшествий.

— Так, суслики непарнокопытные, дальше так дело не пойдет, — не выдержал Подгорельский, — Или мы возвращаем Настю обратно, или делим команду. Двое тут, двое лезут дальше. И ты, Максимка, идешь дальше, а за твоей ненаглядной пусть Миша смотрит. А то ты от ее задницы ни глаз, ни рук не отрываешь.

— Да не было такого, — попытался оправдаться я, но не вышло. На меня с укоризной посмотрела даже Настя.

— И что, мы с ней останемся тут, просто посреди коридора? — задумался Рогов-старший.

— Нет конечно, сейчас проведем вас в кабину проходчика, там засядете. И одного дрона.

— Если не надо шагать и будет где расположиться, я смогу больше в воздухе одновременно держать, — предложила Настя.

— Верю, но слишком много тоже плохо. Загоняй своих стрекоз в логово, проверяй не наползло ли новых языкастеньких.

Пока ждали результата разведки, я караулил свой сектор и параллельно обдумывал, как сильно поменялась моя жизнь за эту неделю. У всего что я считал постоянным и неизменным, внезапно появилось второе, а то и третье дно. А что-то вообще перевернулось с ног на голову и оказалось, что оно так и должно было быть. Мир вокруг стремительно вырос, а я словно вернулся в раннее детство, когда все вокруг такое огромное, а ты совсем маленькиий. А еще ты ничего не понимаешь в окружении умных взрослых, и хочется мороженое и чтоб книжку почитали.

Пока мы с дядей Яковом держали оборону, Настя с отцом проверяли дальнейший путь.

— Впереди чисто. Можете двигаться, — дал отмашку отец. И мы выдвинулись.

Логово осталось ровно таким как мы его и оставили. Остановленный проходчик. Разбитый робот. Оплавленный кислотой визор Подгорельского. Все ровно так, как мы оставили вчера.

— Чисто, ходите, — скомандовал оставляемой половине команды полковник. А когда они подошли, открыл дверь в кабину проходчика, — Залезайте. Рычаги можно дергать сколько влезет, у всей такой техники сложная процедура старта, так что ничего не поломаете.

— И ты думаешь, что я не найду инструкцию? — ухмыльнулся отец.

— Ну, ты же точно не знаешь, что искать ее надо за вот этой дверцей, точнее на самой дверце с внутренней стороны, — вернул ему подколку Яков, — Но покататься с ветерком один бес не выйдет. Его и улитка обгоняет на поворотах, 2 ке-мэ в час для него крейсерская скорость.

— Ну да ему больше и не надо, — подтвердил отец, запихивая Настю в кресло оператора, — Садись давай, с комфортом. Поднимай двух стрекоз, а я одну поведу, я не такой уникум как некоторые. Ты смотришь за разведкой, я слежу за тобой. А вы топайте, топайте, нечего над душой стоять, — за его подчеркнуто-бодрым голосом стояла большая тревога за сына. Отпускать его одного в логово наводненные непонятными монстрами было страшно. Да, он не один, с ним Яков, но тот уже один раз чуть не попался. Так что кто кого беречь будет — не до конца ясно.

— Поднимаю дронов, — продублировала голосом Настя, а мы с Подгорельским в этот момент открыли ворота в чужую лабораторию, чтобы дроны прошли на разведку. Мимо нас с шелестом проскочили все три. Разойдясь по широкой дуге сразу за воротами.

— Мы же собирались одного тут оставить? — не понял я их маневра.

— Так я на месте буду сидеть. Уже веду еще парочку, — отозвалась Настя.

— Потопали? — предложил Подгорельский.

— Идем, — согласился я и перевел флажок предохранителя на позицию «ОД». И мы вошли в пролом.

Красиво позвучало? Не то слово. На самом деле уровень пола после пролома был почти на метр ниже. Так что мы аккуратно спрыгнули на кучу колотого бетона, что проходчик наломал.

Дроны, покрутившись какое-то время вокруг нас уже умызнули в коридор, оставив нас в тишине. Мы же осматривали столы и лабораторное оборудование. Я никак не мог найти отличия от нашего кабинета химии в школе. Самые обыкновенные штативы, колбы, и прочий стеклянный набор юного химика. Судя по маркировке, даже в метрической системе. Буквы только непонятные — квадратиками. Но именно буквы, не иероглифы.

Я осторожно выдвинул ящик стола. Пыльные пробирки на потерявших всякий цвет чернил листах бумаги. В уголке — комок ржавчины. Скорее всего от канцелярских скрепок. Как не странно, но и в наше время это бюрократическое изобретение продолжает свой труд на благо общества. Хотя и не так часто пользуются бумажными носителями.

— Что застрял, пойдем дальше, — позвал меня дядя Яков.

— Иду, — и я так же медленно закрыл ящик. Не хватало еще неосторожным движением испортить бумагу. Она и так явно на пафосе держится. Давно пора в труху превратиться, а она еще форму сохраняет.

Я подошел к полковнику. Он как раз закончил перефотографировать шильдики на оборудовании вдоль стен. Мы перешлем их в город и дальше, пока не найдется человек, способный их перевести.

Оборудование, кстати, было плотно затянуто в паутину. Хотя наверное Настя права, это ближе к грибнице. Какой безумный паук будет охотится на такой глубине? Тут явно никаких мух нет. Да и ловчие сети тогда должны быть раскинуты все-же на большем пространстве комнаты. А не расползаться из одного угла комнаты, точнее шкафа в углу.

— Проверяем? Очень похоже на паучье логово.

— Да, вставай сбоку, по команде распахнешь, — скомандовал Подгорельский, заменяя патрон в дробовике, — На счет три.

— Готов, — я ухватился за ручку шкафа.

— Раз. Два. Три! — я рванул дверцу и отскочил в сторону. Тоже беря на прицел внутреннее пространство шкафа. Но паука или какой другой живности там не оказалось. Только два баллона с осыпавшейся краской и густо заплетенными вентилями перед каким-то устройством, видимо смешивателем и распылителем, судя по раструбу в верхней части. На одном вентиль почти отсутствовал, превратившись в невесомо-воздушные хлопья кристалла, от которого и начинала тянуться вся эта паутина. Как кристалл, так и паутинка не отличались ни хрупкостью, не гибкостью. Вентиль второго отсутствовал полностью. Лишь в паутине грустно висели детали запорного механизма, из другого сплава, видимо не такие вкусные. Мы закрыли шкаф и двинулись на выход.

— Образцы, — напомнила Настя, — Вы мне образцы обещали.

— И куда мы их тебе наколупаем? В карманы чет не хочется, — проворчал Подгорельский, — У меня только мягкие пакеты, больше ничего подходящего не нашлось.

— Стой, я вроде их видел, — я метнулся к лабораторному шкафу, за одной из приоткрытых дверок с осыпавшейся краской обнаружилась батарея тонких пробирок. И что особенно ценно, со стеклянными же пробками. Взяв несколько штук, я вернулся обратно.

— Обожди-ка, — остановил меня дядя Яков, когда я уже протянул руку к паутинке. Он внимательно смотрел на какой-то прибор, то приближая, то отводя щуп от места где паутинка соприкасалась со мхом.

— Что там, — заинтересовался отец.

— Электричество, туды его в качель. Мох под напряжением. Не сильно большим, но есть. Точнее наоборот, напряжение высокое, сила тока маленькая, частота большая. Нам повредить не должно, но ситуация подозрительная.

— Василич, тебе сейчас все подозрительно. Даже как твоя струйка в дно унитаза бьется. Просто аккуратно возьмите образцы того и другого. Кусачками, чтоб под разряд не попасть, если оно начнет сопротивляться.

— Так, Максимка, дай мне пробирку и пару шагов назад. Если меня все же дернет током, то я назад отвалюсь, отволочешь подальше. Понял? — выдал мне инструкции Подгорельский.

— Принято, — я переместился к нему за спину, поставил автомат на предохранитель и убрал его за спину.

Он осторожно настриг несколько веточек мха и сложил их в пробирку. Так же поступил и с паутинкой.

— Ну что там? — не утерпела Настя, пожираемая своим неугомонным любопытством.

— Когда отрезал, небольшие скачки напряжения на мхе. Паутина — без изменений. Режутся плохо. Мох плотный, вязкий. Паутина больше на стекло походит. Крошится по срезу и ломается от давления, — прокомментировал дядя Яков. Он закрыл пробирки и спрятал каждую в свой пакетик. Одну пустую тоже.

— А ее зачем?

— Неуч, а как мне определять, что на мхе было, а что в пыльной пробирке завелось, — отчитала меня Настя, — Вроде умный, но местами такой…

— Красивый, — заступился за меня отец. Мы посмеялись. Мне было чуточку обидно. Иногда мне начинает казаться, что я здесь единственный ребенок, да еще и дошкольник. А они все большие, а я маленький, им до пояса. Хотя почти догнал дядю Якова в росте.

— Нашли что-нибудь?

— Прошли коридор в оба конца, большинство дверей закрыты, несколько штук прогрызены, как эта, остальные держатся. А еще в конце этого коридора переход на большой зал. Но там стеклянный шлюз, а у нас лапки, — пошутил отец.

Нашли еще место, откуда начал распространяться мох. Это на другой стороне коридора через три двери от этой, — дополнила Настя.

— Но вы туда врядли доберетесь. Там мох сильно разросся. Думаю и выдаваемое им напряжение будет выше.

— Так, а что по живности? Языкастеньких видели?

— Нет, но видели несколько медленных улиток. Грызут мох, ползут дальше.

— Крупные?

— С литровую кружку.

— Ага. Сейчас попробуем взять. Ты охотишься или я? — этот вопрос был неожиданным. И что выбрать? Скажем честно, мне не понравилось убивать. Но и сваливать грязную работу на товарищей нехорошо. Гниловастенько. Лицемерно.

— Давай я, — определился я с ответом.

— Давай, — подтвердил Яков и немедленно пошагал на выход из комнаты. Впереди меня. Под его ногами скрипел и искрил мох.

— Нормально. Скаф не пробивает, — поделился он наблюдениями, — Но нервирует.

— И зачем?

— Да жалко мне тебя. Хоть ты и легче по весу. Тебя выдернуть проще было бы.

Мы вышли в коридор. И как и все на этой базе, он был странным. Нет, коридор сам по себе был вполне обычным. Широкий, высокий, с регулярно висящими пыльными светильниками. А вот на полу было как всегда. Начнем с того, что мох покрывал не всю ширину коридора, а шел неширокой полосой ровно посередине. Второе, все повороты строго под прямым углом. Никакой анархии в живых порядках. Что так не бывает, было понятно даже мне. И третье. Мох шел только к открытым дверям. К закрытым — узенькая полусухая полосочка. Я мог бы предположить, что он рос просто на какой-то подложке, но под ногами был обычный полированный бетон. Без каких-либо признаков покрытия, за которое могли зацепиться корни.

— Как всегда, — протянул я, отшагивая в сторону, на пустое место вдоль стены.

— Ну ты глянь, а я и не догадывался, что знания по растениеводству, поцелуйными путями передаются, — ввернул шпильку дядя Яков.

— Даже если так, тебе предстоит оставаться в невежестве, — поддержала шутку Настя.

— Ну и где ваша дичь? — вмешался я в их перепалку.

— Слева от входа ищи. Метрах в семи.

Я вскинул автомат к плечу. Впереди копошилась тварь, обозванная ими улиткой. Скажем так, к улитке это и близко не лежало. Толстая гусеница с тонкими лапками на переднем и заднем конце тела жрала мох. Ее пасть широко раскрывалась, затем она будто выворачивалась на изнанку, облизывая кусок пола, и втягивала мох в себя. Затем делала небольшой шаг, поднимая переднюю часть, вытягивалась и опускала ее на облизанную землю. Таким же методом подтягиваяя заднюю. Как обычная землемерка.

— И где вы в этом улитку увидели? — не понял я.

— Подожди пару минут. Сейчас у нее цикл размножения начнется — увидишь. Да и метод питания аналогичен, — пояснила Настя,

Действительно, спустя каких нибудь полминуты на спине гусеницы начал надуваться спиралеобразный горб. Он медленно разрастался, пока не остановил ее совсем. Негромкий щелчок, эта ракушка лопается и новая мелкая гусеница извиваясь встает на лапы во мхе. Родительница разворачивается, подъедает остатки скорлупы и начинает новый цикл набора массы.

— И как быстро они размножаются?

— По моим засечкам цикл занимает около семи минут.

— И что же мы тут стоим еще не по колени в них?

— Значит, кто-то их ест с такой же скоростью, что они и размножаются. Но пока никаких признаков не обнаружила.

Мда, до чего многообразна жизнь, — протянул я, вскидывая автомат, но вспомнил и попросил Настю, — Отвернись.

— Угу, — дрон под ее управлением развернулся и улетел в конец коридора.

Выстрел расплескал почти половину гусеницы. Пока я подошел чтобы забрать ее, стремительно разрастающийся мох почти оплел остальную часть.

— Они едят мох, мох ест их. Забавно, — прокомментировал Подгорельский, — Ладно, прячь в пакет, пусть сама разбирается.

— Идите сюда, — позвал отец, а управляемый им дрон провернулся в воздухе, чтобы привлечь внимание. Он висел возле стеклянной стены в кольцевой коридор и светил на стену. За второй такой же стеной расходился в стороны большой коридор.

— Смотрите, — на стене была прикручена полуосыпавшаяся табличка со схемой комплекса. Время не пощадило ее, но из-за высоты до нее не добрались охочие до материалов в составе зверушки. На пластине методом гравировки была начерчена схема. Когда-то линии были дополнительно заполнены краской, но теперь они частично высыпались, когда краска разрушилась. Вертикальный лифт со смещением по этажам нанизывал на себя блины кольцевых коридоров, от которых отходили ветки и листья рабочих помещений. На третьем снизу была обозначено точка.

— Вот мы и определились с местоположением, — высказал общую мысль отец, — Какие идеи? Крадемся дальше или обратно?

— Я за дальнейшую разведку, — в Настином любопытстве можно было не сомневаться.

— Я за Настю, — проголосовал я.

— Но черт-те куда своими ногами лезешь ты, а не она, — возразил отец, — Будьте осторожны.

— А я против. Просто в пику вам, — Яков Василич широко ухмыльнулся, — Все равно же полезем. Но я, типа, был против.

— И как мы эти двери открывать будем? Я вообще никаких приводов не вижу. Толстое стекло и все, — заметил я после осмотра. И действительно на сплошной прозрачной стене лишь небольшая ступенька выдавала что в ней есть проход. А материал? ну проще всего было считать его стеклом. Очень пыльным и в большой массе отливавшим синим. Это если смотреть с торца пластины.

— Хм. Я тоже не нашел ничего. Но я сильно сомневаюсь, что его так просто будет разбить. Так что давай возьмем образец и покумекаем с нашей наукой.

— Какой образец? — не сразу понял я. Все обнаруженное до этого мы уже рассовали по пакетам.

— Иш ты какой охотник, — засмеялся Подгорельский, — Стреляет во все что шевелится и в суму прячет, а все что не шевелится, сам шевелит. Стекло это возьмем. Надо знать что за противник нас сегодня остановил.

— И как? Я не вижу мест где можно что-нибудь отколупать.

— Смотри, сейчас научу, — он залез в сумку и вынул молоток и моток изоленты, — Это клеишь на угол, и лупишь со всех своих хлипких сил, чтобы сбить крошки. А чтобы не собирать их с пола и нужна изолента. Понял?

— Сейчас попробую, — я сделал как он мне сказал, размахнулся посильнее и ударил. Руку отсушило. На стекле не осталось даже царапины.

— Или ты ослаб, или тут какой подвох, — протянул он, осматривая ссаженную от удара изоленту.

— Э. Честное слово, старался изо всех сил.

— Ну-ка, дай мне попробовать, — он размахнулся и вложился в удар всем телом. Раздался мелодичный дзиньк. На сорванной изоленте прилипли несколько мелких осколков.

— Забавная штука, — задумчива протянул он, потряхивая рукой, — Я было подумал что мышцы не выдержали.

— Так они же у тебя железные, — подколол я его. Может и не совсем корректно, но он-то такого шанса точно бы не упустил.

— И не говори, но и это почти не помогло. Забираем материалы и в обратный путь.

Обратно мы вышли по своим следам совершенно спокойно. На участке где мы потоптали мох копошилось несколько новых улиток, которых мы предпочли обойти. Можно было взять еще образцов, но зачем? Как мы предположили из их поведения, они были исключительно травоядной кормовой базой для языкастых охотников, которых мы выбили в предыдущую вылазку. Надеюсь это не нарушит биоценоз в этой системе полностью.

Была еще одна интересная мимолетная встреча. В свете дрона промелькнуло новое существо, судя по его поведению — хищник. Окрик дяди Якова: — «Лови его», пропал втуне. Я не успел, да и Настя, чей дрон его и подсветил почти ничего не смогла сделать. Но может хотя бы смогла заснять быстро удаляющуюся зверушку.

— Не успел, — констатировал я убирая приклад от плеча.

— А почему? Правильно, расслабился, что пошли в обратный путь. А зря. Вернулся — это когда ты сытый, помытый и довольный начинаешь байки про этот поход травить в расположении, а до того — ты еще в походе. Так что жопу в горсть, руки в ноги, мысли в кучу и ждем атаки.

— Принято, — отозвался я. Было опять немного стыдно.

— Главное целы, а новую зверушку в другой раз поймаем, — утешил меня дядя Яков, — Да и нельзя твою подружку подарками за раз заваливать, а то обнаглеет сверх меры.

— Я все слышу, — со смехом прокомментировала Настя, — А ты, старик, просто жадина.

— Хватит вам, — остановил перепалку отец, — Василич прав, самое сложное вернуться без потерь.

Обойдя по дуге пасущихся улиток, мы вернулись в лабораторию. На мой взгляд ничего не поменялось. Мы дошли до пролома и перелезли в пещеру. Я почти залез, когда у меня появилась идея.

— Насть, а языкастые прыгать могут?

— Нет, — с некоторой задержкой ответила она, — Двигаются они не очень быстро по идее. Засадный хищник. А что?

— А как они тогда этот перепад высоты преодолевали? Здесь метр с небольшим по высоте. А они как-то перебирались из лабы в логово, да еще и достаточно массово.

— Думаешь есть еще кто-то? Кто им помог?

— Скорее всего.

— Ладно, мы выходим, — сказал отец, когда мы закрыли ворота в лабораторию. А у меня в памяти всплыл совсем короткий эпизод. Когда мы ставили забор и ворота на пролом, я отбросил странный шланг или кусок толстого кабеля висевший с края. Но ведь с той стороны не было никакого оборудования! Он не был никуда не подключен. С этой стороны тоже. Он как мостик соединял пол логова с полом лабы. Я постарался припомнить куда я его откинул. Так, он висел здесь, я взял его левой рукой и отбросил назад и влево. На полусогнутых и взяв автомат наизготовку я начал осторожно приближаться к тому месту где он по расчетам должен был лежать.

— Всем стоп! Максим, ты чего? — обратил внимание на мое поведение Яков Василич.

— Мне кажется я понял как они перебрались, — полушепотом сказал я, хотя какая разница, как говорить, но внутренней-то связи. Но инстинкты, куда ж от них деться. Яков тоже подобрался. Я осмотрел место, куда он должен был упасть. Ничего не было.

— А чего ищем? — озаботился вопросом Подгорельский.

— Черный шланг или кабель. Средней толщины. Я что-то сомневаюсь что оно не живое. Мы осмотрели пол по обоим сторонам погрузчика. Ничего не было.

— Выходит оно смылось, — с сожалением констатировал я. Убирая автомат и успокаиваясь.

— Не совсем, — хмыкнул Подгорельский, подозрительно рассматривая проходчика, — Смотри сюда, — он показал пальцем.

К рабочей головке бура по всей стреле лежали пыльные шланги гидроприводов, которые приводят в движение саму вращающуюся часть бура и управляют ее движением. Штук восемь пыльных и заляпанных маслом. И один черный, новенький. Непарный. Я вскинул ствол.

— Тихо, тихо, — остановил меня дядя Яков, — Перебьешь шланг, все вокруг маслом уляпаешь, да еще и ремонту наладишь на пару дней. Тут другое надо решить, судя по тому, что ты его лапал и остался цел — оно не быстрое и не хищное. Да и броню не прокусит. Надо решать, берем сейчас или пусть пока тут прячется. А мы его типа не заметили.

— Забирать, — тут же вклинилась Настя.

— Не отдам живодерке Васю. Это теперь мой питомец, хоть он и тот еще кабель, и я его буду сам выращивать, — тут же парировал Яков.

— Оставляем и наблюдаем. Раз оно спряталось среди ему подобных — оно как минимум имеет глаза и начала мозгов. А раз не смылось обратно до этого, то никуда не денется отсюда, — предложил отец.

— И у нас аквариума такого размера нет, — добавил я.

— Жадины, — притворно надулась Настя, но согласилась, — Пусть живет. А потом сделаем террариум и поместим его туда.

— Пометить бы его как, — проворчал дядя Яков, — Но ладно. Уходим.

Мы забрали Настю с папой из кабины и вернулись на базу. А перед этим Настя заставила нас с дядей Яковом обтирать обувь специальными салфетками, «чтобы ей пробы провести».

Загрузка...