В двух шагах до контакта (СИ)

Интерлюдия и Эпилог

Браслет на руке пискнул, извещая что можно принять новую порцию стимуляторов.

— Собачки Павлова, в три бога душу вошь, — проворчал Савельев, запивая новую горсть таблеток водой, — По сигналу химию жрем.

— Внимание, предел вашей способности восстановления многократно превышен, требуется госпитализация, — выдала сообщение система контроля, от которой он отмахнулся привычным жестом. Потер лицо ладонями, мимоходом отметив, что хоть сегодня надо добраться до дома и наконец побриться. Тряхнул головой и поднял глаза, с полопавшимися капиллярами, на таких же помятых подчиненных.

— Что у нас нового?

— В целом или конкретно? — высказался какой-то шутник.

— Оба, — злобно ответил он.

— Команда добралась до Рассветного, распаковалась и подключилась. Инфоцентраль обещают восстановить через шесть часов. Много проблем с подключением, в нескольких точках спеклись кабели, — начал Василий Тимурович, зам начальника безопасности.

— Дальше.

— Восстановление работы поврежденного цеха планируется…

— Вась, я инженер или производственник? — саркастично прервал его отчет Савельев.

— Никак нет, товарищ полковник.

— Ну так какого ты мне эту лалу несешь? Что по людям?

— Максима обследовали, мозг не пострадал. Та хреновина, что у него теперь вместо сердца, работает лучше прежнего. Кровопотерю восстановили. На груди остался полупрозрачный синий шрам от вмешательства чужого. Других изменений не замечено, — поднял отчет заместитель.

— Что по Насте, нашли что нибудь еще? Хоть какие-то ответы?

— Настя?! Что опять с Настей? — дернулся до этого вырубившийся Ник. Поднял уроненную на руки голову и обвел дикими глазами собравшихся.

— Ник, тебе бы проспаться, блин, как и всем нам. Есть что сказать?

— А, да, сейчас, — он потер лицо, практически копируя жест начальника до этого, — Из того, что она наговорила вслух за последние несколько часов можно закрыть несколько вопросов.

Первое. Дяди Ратмиры — разные. На астероиде и тут. Но принадлежат к одной общности в составе их вида. Внешний облик — отражение их основной функции в составе группы. Они развивались по другим шаблонам, перейдя с многовидовой цивилизации ассоциативного типа на то что есть сейчас. Термина, как эту хрень называть, что у них творится, еще не придумали. Задачи особи меняются в зависимости от состава конечностей и органов. И в обратную сторону. Их организмы модульные. Что надо то и собрали. Сознание общее, частично распределенное.

— Так рой у них или что? — прозвучал вопрос с другой стороны стала. Савельев не понял кто именно это спросил, от усталости все начали звучать одинаково.

— Все. Индивидуальные сознания при необходимости сливаются в общую сеть и вычислительная мощность растет по экспоненте.

— Но это нам тоже не особо пляшет, — притормозил лекцию по ксенобиологии Савельев, — Как с ними взаимодействовать будем, чего можем им предложить и чего просить?

— Тут глухо, Николай Степанович, им ничего не надо. Жизненное пространство? Так у них весь космос под лапами, воздух не нужен, заменить воду в крови на антифриз им проблемы не составит. Если кровь вообще есть. Судя по видео материалам мы только краем их исследовательского полигона коснулись. Они изучали гидравлику с электроникой по нашим артефактам. Это и отчеты с астероида подтверждают. На весь гигантский тепличный комплекс ни одного насоса от вращения действующего. Не было у них колеса, но в космос вышли. И письменности тоже. Настю ее «дядя Ратмир» к ним водил. Показывал еще какую-то страхолюдлу с большими глазами и широким панцирем — Библиотеку. То есть биологическую замену нашей инфоцентрали.

— Да как этот «дядя Ратмир» хоть выглядит-то, а то одни разговоры, — возмутился кто-то из сидящих.

— На, полюбуйся, — Ник выудил их бумаг перед собой несколько распечатанных фото сунул возмутившемуся.

— Вы серьезно? Вот эта гусеница с рожей снулого моржа и есть гениальный хирург, способный на коленке заменить сердце после попаданий крупнокалиберной пули? — не унимался тот же товарищ.

— Полностью серьезно. Парня он починил быстрее, чем у того мозг разрушился. И фотками наслаждайся молча. Пока, по крайней мере. — прижал любопытного Савельев, — Хорошо еще, что Подгорельский хоть что-то через наш куцый огрызок связи сбросил. Но ничего, как приедут, получим полный отчет с самописцев скафандров. И видео самого контакта. Еще что-нибудь есть?

— Да. По оговоркам, у Насти есть симбионт или какой еще способ с ними общаться. Тот стакан она слопала, получается, именно для него, полученных минералов хватило для полноценного развертывания. Максиму тоже подсадили, теперь. Если по разговорам судить. Сканирование ничего не нашло. Так что у нас будет два зарегистрированных телепата в натуральную величину, правда общаться будут только между собой.

— У кого есть что добавить?

— Судя по всему, торговать с ними тоже не выйдет. Если судить по этим данным, у них царит самый что ни на есть первобытный коммунизм, со всеми вытекающими. Без денег и самой концепции товарооборота. Договариваться можно только на уровне индивидуумов, но никак не цивилизаций. Ты мне — я тебе. И баста.

И еще. Воевать с ними я бы сильно не советовал. Им создать биологическое оружие проще, чем щупальцем жопу почесать. А уж что оно жрать будет, людей или пластики — нам без разницы, мы в любом случае в пролете, — еще один серый и нераспознаваемый голос. Люди устали, Савельев как никто это понимал.

— Ник, у тебя есть что добавить? А то ты начал «Первое», а раз оно есть, значит будет и второе, — спросил он больше для проформы.

— Разве что пару вопросов закрыть. Книги с пустыми страницами — у них не было концепции письменности, раз.

Два, Настину память они собирали со всех мертвецов секции. Оттуда обстановка и книги. Использованы как элементы декора. А обложка книги просто выступает ключом к воспоминаниям. Других предположений мои не придумали. А, еще, полигон на астероиде продолжает работать. По описанию наши определили грядку на которой начинается новый цикл выращивания новой Насти. Уже сформировалась корневая система и завязь. Так что через время у нас новая Настя будет. В добавок к первой.

— А зачем им это?

— Ну так изучали. Собрали прототип — нет разума, переделали. Пришли к варианту медленного доращивания и постепенной разблокировки памяти. А мы им в этот эксперимент вмешались. Видимо они ожидали, что она сама все восстановит. А тут наш разведчик объект спер, — пошутил в конце Николай, всеми называемый Ником, за шебутной характер, — И еще, мои предлагают, что надо попробовать тела ребят чужим отдать. Если не смогут вернуть, то хоть от своих биоматериалов почистят.

— Да вы что, совсем одурели?

— Ребятам мы точно не поможем. А вот у них могут быть варианты. А мы не утащим у них очередные промежуточные объекты экспериментов. Мы еще с тем что нахапали не разобрались. А родственникам для процедуры прощания их все равно отдавать нельзя, объекты представляют сверхвысокую биологическую опасность. Ты же за это переживал? — неожиданно жестко ответил Ник.

— Нам все равно надо учиться договариваться и взаимодействовать, так почему не начать с этого, — поддержал его Савельев, — Нам еще за Подгорельского оправдываться, который им кучу языкастых выбил. И еще. Как демаркационные линии проводить будем, если мы и они под землей сидим? Столбиками по поверхности или объемными кривулями по массиву? У нас там, я напоминаю, производственный комплекс в зоне контакта.

Невнятный шум из ругательств разной степени экспрессивности был ему ответом.

— Напоследок, чтоб вам веселее работалось, Сема, твои архаровцы придумали новую отмазку, почему о возможном представителе чужих мы все узнаем из отчета о больших проблемах на объекте вокруг него, а не загодя, как оно должно быть? Например, когда она только прилетела?

— Не поверишь, Степаныч, у меня лежат тридцать две объяснительные от восьми человек. Разной степени фантастичности. И каждый берет вину на себя, мол только он просмотрел.

— А на самом деле кто проглядел?

— Нашел уже, и по ушам ввалил. Перепроверяет сейчас сам себя, нашел еще два потенциальных варианта. Но, хвала зеленым тапочкам, не у нас. Я тебе записку оставлю, предупреди соседей. Может у них такое же головотяпство.

— Добро. Резюмируем, острую фазу мы проскочили, так что отсыпаемся, приводим себя в порядок и включаемся в работу по углублению контакта. А то люди есть, а мы еще толком и не поздоровались. Зато проблем друг другу уже на создавали. Ладно хоть они договорились больше на нашу сеть своими перепадами энергий не влиять. На одну проблему меньше стало.

***

В тот день наш мир сильно изменился. И ни капли не поменялся. Они не вошли в наш мир ни с торговыми целями, ни военными. Нам, как оказалось, нечего им предложить. У наших цивилизаций не нашлось общих точек соприкосновения. Но нашлись на личном уровне.

Иногда они обращаются с просьбами по перевозке. Их живые корабли слишком медленны для межзвездных расстояний. Иногда мы обращаемся к ним с какими-то просьбами и советами по терраформированию. Их биотехнологии превышают наши возможности на несколько порядков. Но это не соглашения между цивилизациями. Это договоры на уровне особей. Ты мне — я тебе. Чужой-хирург в экипаже — это гарантия, что помереть окончательно будет очень сложно.

Я так и не стал робототехником. Так, по мелочи для себя строю, а чтобы серьезно — нет. Зато я стал социологом-практиком. Теперь уже я задаю те же вопросы, что задавал мне дядя Яков. И ищу ответы. Ну и психология с ксенопсихологией до кучи. Слишком сложно оказалось научиться понимать настолько разные виды. Можно сказать, что я и сейчас не до конца понимаю их. Но это мне так можно говорить. А так мои толкования обычно понимаются обеими сторонами.

Когда мы вернулись в город, Подгорельский подрался с Савельевым, прямо не отходя от вездехода. Но в медблок уходили в обнимку и очень счастливые, сверкая свежими синяками. Что-то обсуждая и активно жестикулируя свободными руками.

Настя осталась со мной. В тот день мы получили ответы на многие вопросы. Она получила доступ ко всей памяти, которую они смогли собрать с погибших в секции людей. Долго изучали и создали ее. Раз в несколько лет мы продолжаем летать на ее астероид, привозим новые материалы для нормальной работы гидропоники и встречаем новую Настину сестру. Ни у кого из нас рука не поднялась остановить этот механизм. Когда "девочка с астероида" исчезает, система начинает создавать новую, в надежде, что эта попытка будет более успешной и она восстановит память раньше. Ратмир собирался остановить этот процесс, но мы с Настей не дали. Я так и не выяснил, почему Настя зовет этих существ Ратмирами, а она на прямой вопрос улыбается и молчит. Но ничего, однажды расскажет.

А по самому контакту? Посмотрите фильм, он один в один смонтирован, как оно было. Видео взято с наших камер. Чуть-чуть ретуши, только лица и имена поменяли. Так Настя стала Милой, я — Андреем, папа — Виталием, дядя Яков — Олегом Евгеньевичем. Ну и пару эпизодов еще замылили. Момент с моим ранением смягчили. И выбросили те полчаса, что дядя Яков держал меня на мушке, пока я старался доказать что я это я. Прежний.

Тяжелее всех досталось все же папе. Я никогда не пытался представить, что он почувствовал, когда от системы безопасности пришло сообщение о моей смерти. Но за полгода с тех событий его шевелюра из темной стала мышино-серой. А мы по молчаливому уговору никогда не возвращаемся к тем событиям.

Настя сдружилась с Веткой, наверное поэтому за адаптацию новых сестренок Насти теперь отвечает Светлана. А я вынужден от них прятаться, пока новая сестренка не найдет себе спутника жизни. Чтобы не провоцировать. Некоторые из них в дальнейшем приходят в дипкорпус. Хотя договориться с чужими и прорастить симбионта не так сложно. Проблемней найти среди них особь, интересующуюся нашим миром и нами.

Я выполнил свое обещание Насте — показал ей небо. И продолжаю выполнять его до сих пор, потому что, каждый рассвет и закат уникален. И каждое посещенное нами место лишь добавляет свою капельку красок в бесконечный калейдоскоп жизни.