В лето 6731...

Глава 19. Хлопоты

– Батюшка Василий Шварнович, ну дай ты мне этни артели на три седмицы? – в очередной раз я упрашивал своего тестя.

В Унжу Ростовский князь Василько, прислал людей, чтобы детинец подправить по весне, да все необходимое построить. Этот шаг говорит, что интриги, творящиеся вокруг по перемене власти, были согласованы как между князьями, так и на более низком уровне. Город не принадлежал Василько, но именно он прислал людей.

А просил я еще две строительные артели, в которой были и два каменьщика-кирпичника, умеющие печи ложить. Покушаться на зотчих, которые ставили новую каменную башню и не думал, на меня и так косо смотрят. Хотел еще и оружейника переманить, но пока никак. Да и куда человека приглашать – вот отстроить добротную избу с печью, да мастерскую, и сам прибежит.

– Речи твои услада, аднако ж на три седмицы не дам, – отвечал Войсил.

– Две с половой седмицы, – начал торговаться я. – И корм им мой и оплата.

– Ну, добре! Лес не готов, а так – корм твой, – сказал Войсил и усмехнулся.

Вот змей, стройматериалов у него нет, артели простаивают, а их кормить надо, да и оплату за простой тоже надо дать. Но тот случай, когда выгода всем сторонам и каждый думает, что обхитрил другого. А с дополнительными строителями хоть что-то успеем построить из всего задуманного. Серебра более чем хватает и пока есть ресурсы, нужно развиваться.

– Яко живе Георгий? – изменил тему Войсил.

Я немного завис, припоминая Георгия, но все же сообразил, что речь идет о Юрие – сыне Вышемира.

– Мя чурается, а Божану поважае, думаю все добре буде, – ответил я.

– Ты у паход идешь? – вновь изменил тему тесть. Любит он неожиданности в разговоре.

– Так! – просто ответил я, демонстрируя безэмоциональность.

– Сынов моих Второка да Третьека возмешь? Треба взять, воны те места ведають, – сказал Войсил.

– Добро! Вдвоя? Али и ратники аще пойдут? – спросил я.

Планы похода к своему схрону я озвучил тестю еще три дня назад. Не говорил, что именно может быть в том схроне, отговорившись тем, что там серебро и инструмент для ремесла. Войсил подозрительно принял все мои слова за истину, и даже не пытался разговорить. История хоть и была небезупречной, однако выглядела более логичной, как, на мой взгляд, чем принятие меня в род.

А мне люди были нужны. Опасно демонстрировать все то, что будет в схроне, но выхода особого и нет. Брать то добро опасно, но бросить неприемлемо.

– Будуть ратники. Сев иде? Добре усе? – еще один вопрос от тестя.

– Слава Богу, токмо землицы мало, – развел я руки.

– Мало? Да боле моей, да холопов и закупов також, а ушкуи твои. Ты Унжу своим воинством узять сможаш! – усмехнулся Войсил.

– Не! Не треба – малы град, – сказал я и улыбнулся. А Войсил заливисто рассмеялся.

Мои поместья действительно гудели. Ритм жизни, который я придал до посевной, еще ускорился. Мой Орел, сданный в аренду, прежде всего, на мое поле, трудился и при свете дня и впотемках. Получилось сладить один полноценный плуг и его бросили на разработку целины. Мышана с Макарием даже переругались насчет графика работы с плугом и Орлом.

Я же загонял Араба, разъезжая по всем полям и следя за работой, Шах, сопровождающий нас, наверное, покрыл уже всех сук в округе. Но это и не плохо, надо будет только отследить помет, да отобрать лучших кобельков.

Крестьяне, видя внимание хозяина, работали справно и если делали все по моему наущению и имели хорошую характеристику, то могли получить и куну за усердие.

Земля оказалась не так и плоха, как думал ранее, были места с суглинком, но были и хорошие земли. Вероятно, сказывалось не столь большее расстояние от черноземья Суздальщины. Исходя из этого, спешно пришлось менять планы и некоторые земли, использовавшиеся больше четырех лет, предполагаемые под пар, распахивали.

А когда я попросил о продаже навоза своего тестя, тот так смеялся, что чуть не задохнулся. Однако, продал, не дал просто так. Золу так же собирали, где могли. Но не только для удобрения, еще я получал из нее соду. Получилось удобрить, так или иначе, все поля. И я ожидал чуда.

Сама же посевная началась с некоторого конфуза. Подошла Божана еще до начала посевной, краснея и не поднимая глаз начала лебезить про обычаи, я же, не понимая, что происходит, насторожился. Оказалось, нужно было хотя бы сымитировать секс на нашем поле, где посажены семена из XXI века. Ну и похулиганили. Ночью, как подростки. Хотя по внешнему виду мы на взрослых мало походили. Так что все атрибуты выполнены, магические действия на поле проведены и не один раз, поля во всех смыслах удобрили – урожаю быть!

Еще одним важным направлением было строительство. Полгода, по сути, на стройку и она уже сейчас была масштабной. Артельщикам пообещал, если без ущерба качества раньше срока объекты сдадут – оплата пропорционально срокам. Работали и по ночам. Возле усадьбы выросли уже две избы и это за неделю, могли и быстрее, да задержка была с печами. Кирпич то мы заготовили, но печники, наслушавшись моих хотелок и матерясь только осваивали огромные русские печи. Да и кирпич забраковали как минимум наполовину. Особенно впечатлил печников кирпич – он был несвойственной формы, отличающийся от распространенной в этом времени плинфы.

Военный городок так же строился, но своих мужиков я уже туда не посылал из-за посевной, поэтому форсированного строительства не наблюдалось. Однако, контуры будущего учебного центра определить уже можно.

Одну присланную мне Войсилом артель строителей я направил на строительство мельницы с водяным колесом. Я предполагал, как минимум три таких вооружений, но подходящих водоемов нашел только два. Еще два ручья признал временно неподходящими. Может если расширить их позже, но сомневался, что энергии воды хватит для бил суковален. Несмотря на все мои черчежи на песке, даже на пергаменте, меня сочли на идиота. Причем, я, как историк в прошлом, был уверен, что подобная конструкция не могла быть чужда времени, но, видимо, ошибался.

Пришлось все делать шаг за шагом, а после собираться пазл. Колесо, лопасти, жернова, кулачковые валы – каждую деталь под пристальным вниманием с трепетом и матами. Могу с уверенностью заявить – мат в домонгольской Руси был! А сейчас еще и обогащен моим послезнанием. Так что пока я изменил на Руси то, что русские будут качественнее материться. А я – молодец!

Только через неделю сложной работы, с помощью какой-то матери мы собрали мельницу. Когда же я выразил желание еще механизм для вторых жерновов в одной мельнице собрать, на меня уже не смотрели как на идиота, но как на деспота-рабовладельца. И это при том, что мельницей занималось только семь человек из артели, остальные же строили хранилища для готовой продукции и отдельно большое зернохранилище.

– Все поля покрыты семем, – продолжала свой доклад Мышана, а я рассмеялся.

Представил, как толпа мужиков покрывает поля своим семем, а моя управляющая их подгоняет. Это был уже в какой-то степени истерический смех. Устал! Я уезжал рано, приезжал поздно и не всегда приходил на тренировки к Филиппу. Даже его десяток привлек носить заготовленный лес и доски для строительства учебного центра. А вот у Еремея открылся талант преподавателя. Так то и трех слов связать может не всегда, но уже десяток подростков так гоняет, что те за несколько недель как срочную в армии XXI-го века прошли, по крайней мере, в физике. Умеют еще мало, но дисциплина уникальная – в рот смотрят наставнику.

– Почали лядить две подсеки. Мужиков треба посылать на рубку леса, – докладывал уже Макарий.

Я же больше размышлял о другом. Вот, замахнулся я на многое сразу, а потяну ли? Пока еще ничего не закончил, все проекты только в работе. А скоро уже нужно уходить в поход, а тут еще что-то мутит Войсил. Его тиун через день у меня обретает. Ничего не говорит, но активно мотает головой. Неужели в эту страду ему ничего делать у себя? Я мог бы понять, если перенимают опыт, но скорее присутствие чужих людей выглядело как ревизия.

Однако, приготовления для отправки в поход не прекращались. Делали расчеты, изучали карту, что я начертил по тому пути, что преодолели после моего появления в этом времени. Обращался и ко Втораку за пояснениями и к Войсилу, даже к Гавриле пришел за помощью. Тому польстило и мне пришлось принять его наставнический тон.

Вот и получается, что дома я бываю не часто, разъезжая по всем землям и зачастую, нужно признаться, впустую. Люди работают, посевная идет, стройка не останавливается. Знаю все это, но сидеть и попивать пиво в такой период не могу.

Сегодня же, благодаря совещанию в усадьбе, я смог быть раньше и уделить внимание жене. Натопили баньку, взял пива и квасу и пригласил женушку посетить это место, ставшее для нас уже волнительным и интимным.

– Любы мой! – в баню в одной нижней рубахе зашла Божана и нежно погладила своей ладонью мою щеку. – Притомился.

– Так страда. Треба так, любая, – я обнял жену и нежно поцеловал.

А дальше уже забытие. Спадающая рубаха, нежные и уже умелые руки любимой женщины, поцелуи и страсть.

– Што ты робила? – спросил я жену после того, как мы уставшие прилегли на лавку.

– Так, Юрия научала грамоте да цифири, – опасливо сказала Божана.

– То добро! – сказал я и поцеловал в щеку жену.

– Любы мой! – начала Божана, но остановилась.

– Што любая! – сказал я и потянулся за кувшином с пивом.

– Не праздна я, – смущенно почти шепотом произнесла любимая женщина.

Кувшин, который уже держал в руке выпал, сам же замер. Я не знал, как реагировать, и еще новости в такой момент расслабленности. Нет, я хотел детей от этой молодой красивой здоровой, но самое главное – любимой женщины. Но это время опасности. Мы живем рядом с город, который стоит на границе Руси. А что если конфликт с марийцами, или к Городцу булгары пойдут, да и Унжу спалят? А еще представилась рязанская княжна с ребенком, прыгающая с городских стен во время захвата Рязани Батыем. Какое будущее у детей? Пока для меня все происходящее как, игра. Да, Божана уже стала частью реальности в этом виртуале, но дети, как будут они здесь?

Любимая привстала с лавки и молча смотрела на меня, а с ее глаз на фоне черных растрепанных волос наливались влагой. И вот первая слезинка покатилась по щеке.

– Да что ты, любимая, я хочу этого ребенка, очень хочу, только мне страшно, вокруг опасность, а дети маленькие беззащитные, но я счастлив. Ребенок от любимой женщины – это дар Бога. Только вот я уезжаю скоро, как ты тут без меня? И я не могу иначе, мне нужно ехать, – я говорил и говорил, уже не заботясь, чтобы мои слова хоть как-то были похожи на древнерусские.

Божана с интересом уставилась на меня, как будто видит в первый раз. А я так хотел быть честным с ней – рассказать, откуда, почему – все рассказать, но нельзя!

– Чудно, чудно, – повторяла она.

– Спаси Бог, любая моя! – сказал я, встал и закрутил любимую жену.

– Охолони, окоянный, – прокричала улыбающаяся женщина. Моментальное преображение от грусти с неудержимой радости.

Я поставил Божану и начал целовать в щеки, по которым я позволил стекать слезинки, губы, которые говорят самые приятные слова, шею, руки. А потом была любовь, ее высшая телесная и духовная ипостась.