В любви случайность не случайна (СИ)

Глава 18

Не успела я выйти в полутёмный коридор, как сердце моё защемило от нехорошего предчувствия. И это чувство подхлестнуло меня, как скаковую лошадь, и я опрометью побежала к лестнице. Но вступив голой ступнёй на мраморную ступеньку, я чуть не вскрикнула от боли. Я на что-то наступила и оно впилось в мою ступню. Через мгновение на моей ладошке лежала… небольшая золотая серёжка, выполненная в виде звёздочки с очень острыми краями и прозрачным драгоценным камушком внутри.

Несмотря на полумрак, я увидела, что серёжка была в крови. Я тут же осмотрела свою ступню. Никакой ранки не было. И что это означает? Чья эта кровь? Я присела и более тщательно осмотрела ступеньку. На ней было несколько капель крови. Это озадачило меня ещё больше и нехорошее предчувствие в душе моей усилилось.

Меня ещё злило то, что я не знала, чья эта серёжка. И почему я такая не внимательная к людям? Пришлось «напрячь свои мозги» и я вспомнила серьги у Елены и Елизаветы, а также у Евы. Остались Мэри и Берта? Я пыталась вспомнить образы этих двух женщин за сегодняшний день и… ничего не вспомнила. У Мэри сегодня, как назло, волосы скрывали её ушки, а у Берты… Я чертыхнулась, и поняла, что не помню Берту вообще.

И тут я услышала шаги, вернее, я их сначала почувствовала. Видно не зря Ева изредка называла меня рысью. Я почувствовала, как мои ушки заострились, ноздри расширились и стали «чуять добычу», глазки тут же увеличили диоптрии в несколько раз, и я увидела движение теней на лестнице. Жаль только, что у меня не было хвоста, им я уж точно несколько раз стукнула бы по полу.

Я осмотрелась и поняла, что прятаться мне не куда. Полукруглая междуэтажная лестничная площадка освещалась тремя высоким узкими окнами, и я не нашла ничего лучшего, как вскочить на подоконник одного из них и постараться слиться с белой стенкой глубокого окна. И как раз во время… Не успела я «замаскироваться», как тут же услышала, что к лестнице кто-то подошёл. Выглянуть из-за края окна и посмотреть, я не решилась. Прислушалась и поняла, что кто-то усердно что-то искал возле лестницы, и я знала, что он искал. Я сжала серёжку в ладони и услышала недовольный шёпот, а потом услышала яростный удар о металлическое ограждение лестницы, которое слегка даже зазвенело. Я чуть не присвистнула, но зато уже точно знала, кто это был. Что бы убедиться в своих догадках, я медленно выглянула из-за своего укрытия и… никого не увидела. Мэри, а это точно была она, уже ушла.

Хоть и было лето, но стоять ночью голыми ногами на каменном подоконнике было холодно. Я быстро покинула своё убежище и, не понятно почему, вдруг испугалась за… Берту? Не в силах объяснить своё чувство, я опрометью влетела на третий этаж и побежала к комнате Матвея.

Комната Матвея была заперта. Я постучалась. Ответа не было. Я постучалась ещё раз и… опять тишина. Мои «накаленные нервы взорвались». А вдруг и с Матвеем что-то случилось? Я, пользуясь методом Бартоломью, сначала нажала на дверную ручку, а затем опустила её вниз. Дверной замок щёлкнул и открылся. Я вошла в комнату, но дверь оставила чуть приоткрытой на случай побега.

— Матвей. — Тихо проговорила, медленно продвигалась по полутёмной комнате к его кровати. Никакой опасности я не ощущала и… поэтому осмелела. Сделав последний шаг к кровати, я наклонилась, и… тут всё моё рысье чутьё меня покинуло, голова перестала соображать, «коготки на лапках спрятались», а острый хищный взгляд затуманился.

Матвей лежал посередине кровати на животе. Его руки были раскинуты на подушки вверх, а голая сильная спина приковала к себе своей мощью и красотой. Я смотрела на его спину и не понимала, что со мной происходит. Из моей головы испарились все проблемы, мозг отказывался соображать, а руки сами собой потянулись к нему. Я положила ладони на спину Матвея и повела их от его поясницы вверх к плечам.

Но лишь мои руки коснулись его плеч, как Матвей резко развернул и, схватив меня в объятия, тут же уложил под себя. Я даже не понял, как очутилась в его кровати, а голова моя была зажата его ладонями.

Какое-то время он просыпался, а потом вдруг усмехнулся.

— Ты, конечно, понимаешь, что сейчас находишься в моей постели, — прошептал Матвей, сверля меня гипнотизирующим взглядом, — и… в моей власти? — В ответ я лишь моргнула, что вызвало у него улыбку. — И что ты хочешь, милая, коли сама пришла?

Удивительный магнетизм этого человека отуплял мои мозги и обострял все мои чувства. Он задавал вопросы, а я мечтала, что бы он ни выпускал меня из объятий. И ещё меня пугало, что он… .читал мои мысли!

О, Боже, какие же были у меня мысли. Я лишь подумала о его губах, как он тут же прикоснулся ими к моей щеке и «нарисовал ими дорожку поцелуев по моему лицу». Я чуть не задохнулась.

Я только подумала о его горячем дыхании, как он тут же подарил мне его из уст в уста, да так, что я вновь чуть не задохнулась. Время для меня остановилось, мозги мои отключились, и только сердце стучало, как бешенное. Что-то со мной происходило. Моё тело мне уже не подчинялось и жило своей жизнью. Руки уже крепко обнимали Матвея за шею, а ноги… Господи! Мои ноги уже обхватили его поясницу?!

Я боялась уже думать и желать, и невольно произнесла. — Только не думать.

— О чём ты боишься думать, милая? — Спросил Матвей и, прочитав очередную мою бредовую мысль, тут же её выполнил.

Он опустил моё лицо, взял меня за плечи и… утопил своё лицо у меня на груди.

— О, нет… — Прошептала я, задыхаясь. — Я же…

— О, да. — Ответил Матвей, проводя своими ладонями по моим плечам, и спустил их к груди. — Ты скажешь мне да или я…

Вдруг он резко отпрянул, дотянулся рукой до прикроватной тумбочки и включил свет настольной лампы. Я невольно зажмурилась, а моё тело тут же отпустило его тело.

— Иветта, у тебя на груди кровь! — Услышала я волнующий голос Матвея, и открыла глаза. — Я почувствовал её на своих губах.

Я опустила голову и увидела на своей левой голой груди длинную кровоточащую царапину. Я попыталась понять, откуда эта царапина, но Матвей мне помог.

— Где ты так оцарапалась и почему ты в таком виде, да ещё и холодная, как ледышка. — Увидя моё недовольство от сравнения с ледышкой, он разъяснил. — То есть я хотел сказать, что ноги твои такие холодные… были на моей пояснице.

Я, наконец-то, пришла в себя и ответила, злясь на себя. — Потому что я бежала к тебе за помощью, а не… — Я покрутила ладошкой в воздухе, видно изображая то, что не могла высказать словами. — Короче, в моей подушке воткнут нож из вашего столового серебра, и я нашла серёжку-звёздочку, которую спрятала у себя на груди, даже этого не замечая, когда пряталась в оконном проёме лестничной площадки. Видно, она меня и поцарапала.

Матвей смотрел на меня, как на сумасшедшую. Потом он вновь посмотрел на мою грудь, закатил глаза к небу и прикрыл её моим шёлковым халатиком. Он спустил ноги с кровати и сел ко мне спиной. Глубоко вздохнув, он повернул ко мне своё лицо, сказал «рассказывай» и потянулся рукой к своим хлопчатобумажным шортам.

Я рассказала всё, начиная с приёма ванны, и заканчивая проникновением в его комнату. Закончила я свою речь выводом, что всё это проделки Мэри. Матвей слушал, не спуская взгляда с моего лица, при этом лицо его хмурилось.

— Где эта серёжка? — Наконец, спросил он.

Я посмотрела на свои ладошки, затем осмотрела постель вокруг себя и пожала плечами. Мы нашли её в складках постели. Матвей внимательно изучил серёжку.

— И кому она принадлежит: Мэри или Берте?

— Я уверена, что Берте. — Решительно ответила я. — Более того, я переживаю за неё. А что, если Мэри ей угрожала, да так, что бедная женщина лишилась своей серёжки?

— Иветта, у тебя бурная фантазия. — Матвей не мог скрыть мимолётной улыбки. — Но проверить это надо. Так почему ты пришла ко мне, а не к Берте?

— Да откуда я знаю! — Воскликнула я, запахивая короткий халатик поглубже на своей груди. — Ноги сами принесли к тебе, и я… к тому же я не знаю, где живёт Берта.

Матвей кивнул и вновь улыбнулся.

— Предлагаю перенести это расследование на утро. Мэри итак тебя уже напугала. Я уверен, что она хотела только этого. А на счёт серёжки? Так может, эта серёжка Мэри?

Матвей подошёл ко мне и нежно обняв, прижал к себе.

— Иветта, успокойся. Мы утром всё решим, а сейчас… ложись в мою кровать.

Я отпрянула от него, но Матвей крепко держал меня за талию.

— Иветта, я предлагаю тебе не… брачное ложе, а кровать, постель для того, что бы ты выспалась. Тебе сейчас не стоит возвращаться в свою комнату, да ещё босиком. — Он усмехнулся и добавил. — И к тому же, я не люблю женщин с холодными ногами и испуганными глазами. Тебе ничего не грозит.

Большего отчаянья от обиды я ещё не переживала, и главное, я не могла понять, почему. Почему меня так задели его слова? В моей голове стали возникать странные вопросы: сколько женщин у него было с… тёплыми ногами, или, может он меня просто… отвергает?

— Перестань мучить себя вопросами, оставь их до утра. — К моему стыду, Матвей вновь прочитал мои мысли. — Ложись в постель. Я буду рядом и… только.

Я лежала в постели и пыталась согреть свои ноги. Матвей лежал на боку и смотрел на меня, стараясь не улыбаться.

— Ноги согрелись? — Спросил он. Я мотнула головой. — Это потому, что ты не даёшь себя даже обнять и успокоить. Хочешь, докажу?

Матвей протянул ко мне свою ладонь, и я… согласилась.

Я проснулась от голоса Евы, который громыхал, как вещий колокол, возле моего уха. — Иветка, Матвей, вставайте у нас беда!

Я открыла глаза и тут же поняла, что лежу в объятиях Матвея.

Ева и Макс стояли возле нашей кровати в полуодетом виде, как будто только что сами оставили постель, и с интересом и волнением смотрели на нас. Взгляд Евы был особенно странным. Он, как бы говорил, молодец, Ветка, но и осуждал одновременно.

— Что случилось, Макс? — Спросил Матвей, приподнимаясь на кровати.

— Беда, брат… беда. У нас опять следователь. На этот раз… Берта. У неё пробита голова. Она жива, но… — Макс чуть пожал плечами. — Врач сказал, что пока ничего сказать не может. Они ещё не знают, когда всё это произошло. Бартоломью буквально убит случившимся. Бабушка тоже.

Я ахнула, и Матвей тут же сжал мою ладонь своею ладонью.

— Когда это случилось?

— Не знаю, брат, никто не знает. Бартоломью утром не увидел сестру и пошёл в её комнату. Нашёл Берту на полу в ночном халате с пробитой головой в луже крови. Матвей, что происходит в нашем доме?

— Макс, где все? — Спросил Матвей, игнорируя вопрос брата.

— Бартоломью уехал с Бертой в больницу. Бабушку у себя, а мы у вас.

— А Мэри и Эдуард?

— Не знаю, Иветта. Я о них даже не вспомнил.

Мы с Матвеем встали с кровати. Слава Богу, на нём были его хлопчатобумажные шорты, но я всё же увидела ухмылочку на лице Евы, но мне было сейчас не до этого.

Матвей и мы с Евой были вынуждены всё рассказать Максу про семейство фальшивых Файсов и про наше расследование убийства Эдуарда Файса.

Парень был в шоке в особенности от наших выводов и предположений. А когда я рассказала свои приключения прошлой ночью, исключив, конечно, небольшой инцидент в постели с Матвеем, то вообще испугался за меня.

— Матвей, неужели ты не понимаешь, что подозрение падёт на Иветту? У неё серёжка Берты, а это её серёжка, я уверен, вернее, узнал её. Я сам купил этот подарок для неё по просьбе бабушки.

— Но никто этого не знает! — Воскликнула Ева. — И мы никому не скажем.

— Ева, ты хочешь скрывать правду от следствия?

— Да, вернее, не скрывать, а не говорить. — Ева упрямо смотрела Максу в глаза. — Пока мы сами не поговорим с Мэри и не узнаем правду, что она сделала с Бертой.

— Ева, что ты говоришь? Вы же считаете её маньячкой. Ты думаешь, что она что-то тебе скажет? Я не уверен.

— Тогда мы выбьем правду из её головы! — Ева, как говорится, взяла след, и свернуть её с пути было уже невозможно.

Я тут же встала рядом с Евой, поддерживая её. Братья переглянулись.

— Да вы навредите не только себе, но и нашей семье. — Продолжил говорить Макс. — Нужны доказательства. Нам ли вам говорить об этом?

— Брат прав, — сказал Матвей. — Иветта, ты говорила, что увидела в вашей комнате следы обыска. Что могла у вас искать Мэри?

Теперь мы с Евой переглянулись, и у нас тут же включились мозги.

— Она искала бумаги Елены! — Воскликнула Ева. — Ой, я же была в нашей комнате и не нашла их там, куда спрятала. Значит, Мэри их взяла?!

— Не… уверена. — Произнесла я, вспоминая, куда упала папка с документами, когда я нежилась в ванне. — Мне надо в этом убедиться. Бежим в комнату!

Мы с Евой тут же выскочили из комнаты Матвея, не обращая внимания на удивление братьев.

Папка с документами от Елены по-прежнему лежала в проёме между ванной и окном. Я достала её оттуда и улыбнулась с облегчением, передавая её Еве. Для изучения документов к нам присоединился Матвей, а Макс «ушёл в разведку», узнать обстановку в доме и ход следствия.

— Ну, у тебя и хладнокровие, Ветка. — Произнесла Ева, косясь на нож, воткнутый в одну из подушек на кровати. Она, как всегда, делала два дела сразу. Просматривала фотографии из папки Елены и думала о ноже в подушке. — Я бы этого так не оставила.

— Она и не оставила это так. — Ответил за меня Матвей, тоже просматривая фотографии дома и фирмы семьи Файсов. — Иветта прибежала ко мне за помощью, и я не позволил ей встречаться с Мэри, хоть она этого и хотела.

— Да-а-а? — Протянула Ева, с прищуром глядя на меня. — Я это заметила…

Но я не реагировала на её слова, в мои руки попал очень интересный документ. В нём говорилось, что Эдуард Файс после тяжёлого сердечного приступа в данный момент отдыхает на одном из островов в Средиземном море вместе со своей дочерью… Оливией. К документу прилагалась газетная вырезка с фотографией, на неё пожилой мужчина приятной внешности обнимал за плечи молодую белокурую девушку. Фото было сделано на балконе современной виллы с видом на море.

Надо было отдать должное, шарлатаны-близнецы, которые выдали себя за Эдуарда Файса, действительно имели с ним небольшое сходство.

— Ничего не понимаю. — Произнесла я и вздохнула. — Здесь говорится, что Эдуард Файс имеет дочь по имени… Оливия, и они вместе сейчас отдыхают на море. Тогда, кто такая Мэри?

Матвей забрал у меня из рук документ и стал его изучать. Я взяла другой документ.

Это был полный отчёт детектива по семейству Файсов. Он подтвердил уже известные мне факты и ничего нового не добавил. Единственно, что было ясно из него, что Эдуар Файс — это один человек, но у него две дочери Оливия и Мэри. И фамилия Мэри… Артан. Я на мгновение задумалась, вспоминая эту фамилию и… вспомнила.

В копии подлинного завещания Эра Файса — отца братьев, которое мы с Евой нашли в сейфе Мэри, было предупреждение, что бы к наследству его сыновья не подпускали никого из семейства Эда Артана. Но почему у Мэри была эта фамилия? В отчёте детектива об этом ничего не было сказано.

Все остальные документы были финансовыми о наследстве Файсов.

Когда все ознакомились с документами, Ева тут же выдала свою версию происходящего.

— Всё ясно, как майский день! — Заговорила она, сверкая глазами. — Пока её отец и сестра отдыхают на море, она решила провернуть дельце в свою пользу и для этого наняла двух шарлатанов-близнецов и дала им имя Эдуарда.

— О каком деле ты говоришь? — Удивился Матвей. — Даже, если они хотели предоставить нам ложное завещание, то подлинное всё равно бы вскрылось, когда мы приехали бы в Голландию.

— Верно. — Кивнула Ева. Но дьявольский огонёк продолжал гореть в её глазах. — Но к тому времени, Матвей, ты должен быть уже её мужем… . Её мужем! — Подтвердила она дважды. — А она — женой наследника Файсов. И тогда никто уже и не вспомнит, что её фамилия Артан.

— Значит, Мэри, была уверена, что я буду её мужем? — Усмехнулся Матвей.

— Поверь мне, что маньяки идут к своей цели… по головам. Две головы уже полетели. Я боюсь, что следующая голова — это голова Иветты. Посмотри на нож в её подушке.

Матвей сжал ладонь в кулак и стукнул им по столу.

— А я не принимал во внимание слова Иветты о Мэри-маньячке. И всё же я не понимаю, почему отец внёс такое ограничение в завещание на счёт фамилии Артана. Здесь какая-то тайна, и мы её не знаем.

— Зато её знают Елизавета и Елена, и она связана, — я немного подумала и досказала, — с твоей матерью Анной, ведь она является плодом любви Елизаветы и Эда Артана.

Ева покачала в воздухе указательным пальцем и продолжила меня. — И в тоже время Эд Артан как-то связан и с Мэри Артан. Как? А что, если он — её родственник? — Она немного помолчала, что-то высчитывая в уме. — Если посчитать года, то можно с уверенностью сказать, что Эд Артан может быть её дедушкой. В таком случае, Мэри может быть не родной дочерью Файсов, а… или приёмной, или дочерью одной из жён Эдуарда Файса.

Ева быстро взяла все документы в руки и стала их перебирать. Несколько минут она искала что-то и вскоре помахала в воздухе одним из листов документа.

— Нашла! Вот, смотрите! — И она ткнула пальцем в лист бумаги, положа его перед нами на стол. — Хотя нет, я сама вам всё расскажу своими словами. Эта заметка об одном званом вечере в честь Эдуарда Файса, на котором выступил мэр города с речью.

— И что тут важного? — Спросил Матвей.

— А то, что мэр города посочувствовал Эдуарду Файсу, о смерти его первой жены. Первой? — Воскликнула Ева. — А это значит, что Файс женат дважды и первая его жена из рода Артанов!

Ева с таким восхищением смотрела на нас, что было жаль её разочаровывать, но мне пришлось.

— Ева, но почему у Мэри фамилия Артан, а не Файс хотя… — Я задумалась. — Эдуард говорил мне ещё в беседке, что он и сам не является Файсом. Эта фамилия его жены — родной сестры Эра — отца братьев, и его брата Туфуса, который трагически погиб. Интересно, этот шарлатан говорил правду о настоящем Эдуарде Файсе или нет?

Ева нахмурила лоб и через мгновение выдала версию.

— Предположим, что это правда. Значит, его первая фамилия Артан и Мэри его дочь — тоже имеет фамилию Артан… . Так, что же получается? У Эда Артана был сын Эдуард, у которого от первого брака есть дочь Мэри Артан. Дальше он женился на сестре братьев Файс и берёт фамилию жены, тем самым — его вторая дочь Оливия носит фамилию Файс…

— Но она остаётся продолжательницей рода Артанов. — Добавила я своё слово, которое всех озадачило.

— А это означает, что ни Мэри, ни Оливия не имеют право на наследство Файсов, даже, если станут жёнами обоих братьев. — Ева посмотрела на Матвея. — Ну, а разъяснения могут нам дать только голландские юристы, которых эти шарлатаны сюда не впустили, разыграв сценку их приезда. Мэри нужно было время охмурить тебя, Матвей, и женить на себе…

Ева прищурилась и выдала мысль, которая удивила нас с Матвеем.

— Советую тебе, Матвей, впредь запирать дверь не только на замок, но и подпереть её стулом. А то сегодня твоя дверь была открыта.

— Это я не заперла. — Сказала я. — Я торопилась к нему… — Хитрющие глаза Евы остановили мою исповедь. Я слегка тряхнула головой и спросила. — Почему Матвею надо запирать дверь, Ева?

— Да потому, что утром он может проснуться ни в твоих объятиях, Ветка, а в объятиях Мэри. Повторю ещё раз для слабо думающих. Мэри не остановится ни перед чем. Она может уложить Матвея в койку несколькими методами: по его воли… — Она посмотрела на Матвея, а тот закатил глаза к небу и отрицательно мотнул головой. — Тогда, опоив его чем-нибудь, или оглушив чем-то тяжёлым по голове… Неужели мне надо вам это объяснять?

Я посмотрела на Матвея, вспомнила напористость Мэри и убийственные доводы Евы, и утвердительно кивнула. — Ты права, Ева. И тогда Матвей будет вынужден на ней жениться.

— Ну, нет! — Теперь возмутился Матвей. — Где это видано, что бы после ночи с женщиной, мужчина должен на ней жениться? — Он тут же замолчал, глядя мне в глаза.

Ему ответила Ева. — Ты опять забыл, что Мэри — маньячка, и она просчитает всё, что бы ты ни смог отвертеться. К примеру — объявит себя девственницей и предъявит доказательство на… вашей постели любви. А ещё объявит тебя насильником… Что будет делать Елизавета от такой популярности её внука?

— Бабушка этого не допустит. — Ответил Матвей. — И тогда мне придётся…

— Вот именно, Матвей. Поверь мне, я насмотрелась на таких искательниц богатых наследников и знаю, почти все их хитрости. А просто тебе не всё рассказала.

Я утвердительно кивнула, подтверждая слова подруги. Матвей нервно почесал свой затылок.

— Конечно, вам видней, — сказал он, — но что мы теперь будем делать с Мэри? Её надо как-то нейтрализовать.

В этот момент в комнату вернулся Макс.

— Вы представляете, — заявил он с порога, — Мэри разыграла такую невинность и боль за бедную Берту, что ей даже я чуть не поверил. Такого мастерства я от неё и не ожидал. Она просто рыдала на плече следователя, говоря, как она полюбила бедную женщину.

Мы, конечно, возмутились, но Макс озадачил нас следующим заявлением.

— Следователь сказал, что в виду ещё одного происшествия в нашем доме, он вынужден обыскать весь дом.

Ева тут же схватила меня за руку. — Быстро иди в ванную и вымойся вся с ног до головы, и ещё спусти в слив ванны серёжку Берты, иначе… .

Я не сопротивлялась, понимая, что она права. Чутьё моей подруги никогда её не подводило.

Когда я вернулась из ванной в большую комнату чистая, как ангел, то в комнате уже произошли небольшие перемены.

Ножа в подушке, как и самой подушки, на кровати уже не было. Зато постель была так смята, как будто в ней проводили ночь любви стая безумных белок. Более того, вокруг постели были разбросано моё нижнее бельё и… белые хлопчатобумажные шорты Матвея, а на прикроватном столике стояла пустая бутылка шампанского и два пустых бокала. На другом прикроватном столике стояла большая ваза с… покусанными фруктами, а на подносе валялись огрызки яблок и косточки от персиков. А папка с документами от Елены куда-то исчезла.

Минуту я осматривала эту живописную картину, прежде чем спросила Еву и Матвея. — И когда это вы успели так повеселиться? Я так долго мылась?

— Ветка, это декорации вашей бурной ночи с Матвеем. — Ответила мне Ева, внимательно меня осматривая. — А фрукты, шампанское, бокалы и… так далее — всё это осталось от нашей ночи с Максом.

Я вопросительно подняла бровь, но Ева даже не смутилась, наоборот, заставила смутиться меня, продолжив говорить. — В отличие от тебя и Матвея, мы с Максом — нормальные люди и проводим нормальную ночь. Учись у нас, студентка, хотя Матвея это не касается.

Я увидела, что Матвей еле скрывает улыбку удовольствия.

— И всё же, я не понимаю, зачем всё это. — Сказала я. — рассказывай, режиссёр, что ты ещё придумала, ведь только в твою ненормальную голову всё это могло прийти.

Ева не отвечала, а только пристально осматривала меня.

После ванны я оделась в летние шорты и лёгкий топик, а волосы скрутила на макушке в узел. Моей подруге этот образ не понравился. Она распустила мои волосы и вдруг обеими руками два раза очень сильно ущипнула меня за шею, затем возле ключицы и у самого края грудной ложбинки. Она эта так быстро сделала, что я даже не успела среагировать, и лишь напоследок хлопнула её ладонью по руке.

— Ты, что творишь, агрессор?! — Возмутилась я, потирая больные места. — Теперь у меня останутся красные пятна или синяки!

— Мне этого и надо. Мне надо, что бы ты, Ветка, выглядела так, будто провела ночь любви и… очень бурно. А так как ты целомудрена до мозга костей, то терпи мои щипки, а могла бы… — Она приблизила свои губы к моему уху и сказала то, от чего я чуть не покраснела, а Матвей, видно поняв её, смущенно кашлянул, не скрывая улыбки.

— И всё же, я не понимаю, зачем всё это! — Сказала я, осматривая себя в зеркале. — Я только что избавилась от солнечных ожогов, так теперь эти красные пятна…

Ева развернула меня к себе лицом и заговорила. — Вы с Матвеем будете ждать обыска в этой комнате. Встретите следователя, как влюблённые голубки, и опишите ему свою ночь в красках, да так, что бы он в неё не только поверил, но ещё и покраснел от стыда за вас.

— Зачем столько предосторожностей? — спросила я, закатив глаза к небу.

— А затем, Ветка, что Мэри, и я в этом уверена, уже наплела ему в уши свою версию нападения на Берту. И поверь мне, ты в ней играешь главную роль. Следователь должен лично убедиться, что ты всю ночь… веселилась с наследником, а не издевалась над Бертой. Поняла? Пойми же, наконец, что цель Мэри теперь — это ты, и она не слезет с тебя, пока не… закопает, или я ничего не понимаю в маньяках.

Я мысленно, уже в который раз, поблагодарила Бога за Еву, которая не только моя подруга, но ещё и моё наказание, потёрла свои больные места от её щипков и кивнула.

Ева дала нам ещё несколько умных наставлений и ушла, а через полчаса, мы с Матвеем убедились в её прозорливости. К нам в комнату пришёл следователь… . и всё произошло так, как и предполагала моя подруга. Более того, мы с Матвеем постарались разыграть влюблённую и беспечную пару, занятую только собой.

Мы постарались следователя убедить, но уходя, он всё же спросил. — А почему вы, проводили эту ночь в этой комнате, а не в комнате Матвея? У нас есть сведения, что вас видели ночью в коридоре третьего этажа возле его комнаты.

Я поняла, что Ева опять права в том, что Мэри оклеветала меня, и теперь надо было оправдываться. Я театрально нахмурила лоб и, театрально что-то вспоминая, произнесла. — Это вам Мэри сказала? Странная девушка. Она сама меня просила никому не говорить, что мы с ней там встретились, и вот… — Я хлопнула себя по ляшкам. — Она первая всё и рассказала. Всё дело в том, господин следователь, что мы с Матвеем не успели покинуть его комнату, что бы идти в мою, как встретили эту девушку в коридоре… Ну, прямо, лов в лоб! Матвей, еле успел спрятаться обратно в комнату.

— А почему он спрятался? — Спросил следователь.

— Да потому, что эта девушка не даёт ему прохода в своём доме! — Воскликнула я, разыгрывая недоумение и ревность. — Она в него влюбилась и не хочет принимать отказа. Я, конечно, понимаю, что она красивая девушка, но… надо ещё и совесть иметь. Если тебе сказали, нет, значит — нет! Кстати, Мэри была очень возбуждена, или нет… Я бы сказала, что она была… воинствующей! Вы меня понимаете, господин следователь?

Следователь видно меня понял, потому что утвердительно кивнул, сказал, что больше вопросов к нам нет, и ушёл вместе со своей командой, которая в процессе нашего разговора обыскивала мою комнату.

Лишь за ними закрылась дверь, как Матвей подошёл ко мне и обнял.

— Ты удивительная личность, — прошептал он мне на ухо, — днём при свете дня — ты разъярённая львица, сражающаяся за свою любовь, а вот ночью ты — хомячок, который прячется в свою норку и чешет своё брюшко. И что мне с тобой делать?

Я посмотрела на него сначала нежным взглядом, затем прищурилась, усмехнулась и… .применив один хитрый приёмчик, уронила на спину на пол. Тут же оседлала его грудь и сжала своими ногами его рёбра. Матвей не успел даже среагировать и лишь выдохнул, когда я уже сидела на его груди.

— Не стоит недооценивать ночных хомячков. — Сказала я, упираясь ему руками в грудь. — Потому что они в своих норках изучают приёмы самбо и карате, что бы утром превращаться в разъярённых львиц, способных обольстить и очаровать любого хищника.

Матвей смотрел на меня с улыбкой. — И всё же мне ночные хомячки милее. — Сказал он и положил свои ладони на мои бёдра.

Вся моя напористость тут же исчезла, мысли в голове запрыгали, по телу пробежали мурашки и вдруг… Мой желудок издал голодную трель, да так громко, что Матвей услышал её и рассмеялся.

— Но сначала надо тебя покормить. Я помню, что твоя голова не работает, если желудок голодный. А мне надо, что бы ты понимала всё мои слова и действия. — Сказал он и тут же перевернул меня на пол. Теперь он был сверху. Он положил левую ладонь мне под затылок, не дав моей голове стукнуться о пол комнаты, и припал к моим губам…