В любви случайность не случайна (СИ)

Глава 9

После спорткомплекса я думала, что мы едем домой, то есть в дом Смирнитских, но… Машину Матвей остановил возле ресторана «Елизавета 1». У входа нас встречал Бартоломью с лицом «римского патриция» — человека, который думает, что правильно думает.

Я даже не успела задать вопрос, зачем мы здесь, как Матвей на него ответил.

— Бабушка приготовила нам сюрприз. Я в предвкушении.

— А я в раздумье. — Сказала я и указала глазами на Бартоломью. — Давай у него всё выпытаем. Я знаю один хороший приёмчик. Он «развязывает язык» любому упрямцу. А, зная уже твоё семейство, я могу предположить, что этот сюрприз будет…

— Замечательным. Успокойся, Иветта. Бабушка просто очень рада, что я покончил со спортом, и устраивает праздник. — Матвей улыбнулся. — И, наверняка, с подарками.

— Этого я и боюсь.

Матвей взял меня за руку и повёл за собой, а я пристально смотрела на Бартоломью и понимала, что что-то на этом празднике произойдёт, просто, не может не произойти. Уж больно хитрющими глазами смотрела на меня эта «мужская статуя».

Банкетный зал ресторана был наполнен многочисленными гостями, которые встретили нас аплодисментами. Матвею пришлось обойти почти всех гостей и каждому пожать руку или поцеловать. Я следовала за ним, как прилежная невеста, потому что он меня так всем представлял.

Могу сказать, что половине гостей я понравилась, мужской, а вот другой половине — женской, конечно же, нет. Сначала я не понимала почему, но одна дамочка мне всё объяснила, вернее, я случайно подслушала её разговор с подругой.

— Очень жаль госпожу Смирнитскую. — Услышала я женский голос, когда Матвей оставил меня на минутку постоять возле колонны. — Девица, которую Матвей привёл сюда, не соответствует нашему обществу. Вы видели, как она одета, да и как ведёт себя?

— Милая, не будь те так предосудительны к милому Матвею. — Ответил этому голосу другой женский голос с более выраженным здравым смыслом. — Вместе они смотрятся замечательно, и девушка очень милая. Дайте ей время, и вскоре мы увидим очередную светскую сердцеедку. Все девушки в её возрасте быстро учатся хорошим манерам. Единственно, что я не понимаю, так это, почему она не показывает право собственности на Матвея? Если она будет так холодна, то можно подумать…

— Я очень хочу, что бы это так и было, милая. Всё дело в том, что моя Ирина давно мечтала познакомиться с одним из братьев Смирнитских… — Раздался тяжёлый вздох. — И когда только оба брата успели обзавестись невестами. Вы видели Максимилиана? Рядом с ним такая жгучая красавица. Можно сказать, что он для нас потерян. Я надеялась на Матвея, но… Он тоже привёл девицу и называет её своей невестой!

— Успокойтесь, милая, успокойтесь. Говорят, что они знакомы всего несколько недель, так что у вашей Ирины есть ещё надежда. Возможно, что они хотят разыграть не только наше общество, но ещё и своих гостей. В обществе ходят слухи, что они ждут гостей из-за границы…

Тут мне пришлось напрячь свой слух, потому что женщина перешла на шёпот.

— Говорят, что братья Смирнитские — тайные принцы одной западной страны. Их хотят забрать к себе эти родственники, и оставить Елизавету ни с чем.

— Что вы говорите? Так ей и надо… Говорят, что она страшная женщина, но… я всё же хотела выдать замуж свою Ирину за одного из её внуков.

— Не вы одна, милочка. Здесь нет ни одной мамаши, которая об этом не мечтает…

Больше я ничего не услышала, потому что Матвей повёл меня дальше знакомить с гостями.

— Ты хорошо держалась, Иветта. — Сказала мне Елизавета, когда мы, наконец-то, подошли к ней и Елене. Обе женщины выглядели царственно, как две королевы, которые никак не могут поделить царственный трон.

— Ты была милой и приветливой, Иветта, что нельзя сказать о Еве. Сначала она улыбалась, а затем стала… закатывать глаза к небу. Одна женщина меня даже спросила, что у неё с глазами.

— Я была уверена, что вы заставите нас «пройти сквозь строй», а это не по душе моей подруги. Извините её. Но Макс сказал мне, что будут сюрпризы? Это — один и них?

Ответом была лишь милая улыбка, и я тогда решила «подлить масла в огонь» удовольствия Елизаветы. — Кстати, некоторые гости здесь считают вас страшной женщиной.

— И они правы, милая. Для врагов — я страшна в действиях и желаниях. Зато для друзей… — Елизавета вновь мило улыбнулась и обратила свой взор на вход в зал ресторана.

Елена тут же сделала тоже самое. Я заметила, что эта женщина во всём копировала свою сестру, и это было немного смешно. В один миг лица женщин изменились. В них появилось, что-то хищное, я бы даже сказала орлиное. Не взгляд, а кинжал, и я поняла, что лучше не вставать у них на пути.

Я тоже повернула лицо и увидела две замечательные пары. Одна из пар была Ева и Макс. Выглядели они сногсшибающе. Макс в строгом чёрном фраке выглядел, как принц. А Ева в сияющем голубом платье, которое я бы назвала ночной сорочкой, была ему под стать. Её буйная чёрная шевелюра была красиво уложена в причёску-корону и украшена диадемой.

— «Просто царственный наряд». — Подумала я, дотрагиваясь до своей белоснежной блузки. Свой наряд я уже «окрестила» эротическим нарядом школьной учительницы. И теперь, глядя на эту пару, я понимала, что мы с Матвеем явно им проигрываем. На Матвее был красивый строгий костюм, но… не фрак, не говоря уже обо мне.

Я не успела перевести внимание на вторую пару, потому что мне на талию легла рука Матвея. А его голов зазвучал возле моего уха. — Не переживай, у меня для тебя есть подарок. Мы сейчас исчезнем на некоторое время. И пока гости занимаются фуршетом, мы преобразимся и войдём в банкетный зал вместе, не хуже Макса и Евы. Идём…

Его рука тут же взяла меня за руку и повела за собой, а я всё пыталась посмотреть на Еву, восхищаясь её красотой…

Очнулась я только в кабинете Елизаветы, где на меня в упор смотрели четыре человека.

— Я отдаю в ваши руки мою невесту ровно на час. — Сказал им Матвей и обратился ко мне. — Дай слово, что будешь вести себя паинькой и выполнять все их приказания. Даю слово, что ты себя потом не узнаешь.

Я лишь кивнула, я нов понимая, что никаким специалистам-стилистам не сделать из меня даже подобие красотки Евы.

Матвей тут же вышел из кабинета, а я получила приказ сесть в кресло…

Впервые я «отдалась» в руки четырём мужчинам-мальчикам, совершенно не заботясь о том, что их восемьдесят пальцем почти час «блуждали» по моему телу, пальцам и волосам, пытаясь вылепить из меня красавицу.

Через час меня поставили возле большого круглого зеркала и попросили открыть глаза. Я вздохнула и… открыла. Я была так поражена своим преображением, что не сразу поняла, что это я. Моё платье было чудесным цвета персик от нежного у горловины до густого на подоле. Тонкая трикотажная ткань сияла на и переливалась на всех изгибах моего тела и очень выгодно подчёркивало мои плечи, груди и талию… Я и представить себе не могла, что обладаю такой притягательной фигурой. Или может быть всё дело в платье? Думать об этом я не стала, потому что меня привлекла моя причёска и макияж.

Мой макияж был произведением искусства, а глаза такими выразительными, что я невольно сдвинула брови, что бы мой взгляд, не казался таким… божественным.

Волосы были приподняты на затылке и уложены в красивую причёску. Несколько прядей спускались на моё лицо и заканчивались лёгким завитком возле моей ключицы.

И тут я увидела на шее широкое колье из белого жемчуга, вперемежку с розовым прозрачным камнем. Я невольно подняла руку к шее. На руке был точно такой же браслет.

Переплетение жемчуга и розового камня было таким красивым, что я долго его разглядывала. Пока в моей голове не промелькнула мысль. — «Окольцевали»?

Я почувствовала себя птицей в клетке, на лапке которой было кольцо с датой окольцовки. Меня держали в золотой клетке, кормили, заставляли петь по своим нотам, и одевали в красивые наряды, совершенно меня не спрашивая, нужно это мне или нет.

Моя душа тут же взбунтовалась. Я резко развернулась от зеркала и… встретилась взглядом с Матвеем. Он стоял у двери и смотрел на меня. В кабинете уже никого не было.

Он смотрел на меня, я а на него. Матвей был одет в строгий фрак, белоснежную рубашку и галстук-бабочка. Он был таким красивым, всё возмущение в моей душе исчезло, кроме… нахмуренных бровей.

— Что тебе не понравилось? — Произнёс он и медленным шагом подошёл ко мне. Его рука коснулась одной моей пряди и дотронулась до щеки. — Скажи и я всё исправлю.

Его прикосновение лишило меня способности двигаться, но голова работала.

— Мне не понравился макияж… Вернее, он не доделан. — Я сглотнула нервный «комок в горле» и договорила. — Мне не накрасили губы… Забыли, видно…

Матвей медленно покачал головой.

— Нет, не забыли. — Он раскрыл ладонь другой руки, и я увидела в ней тюбик с помадой. — Я попросил этого не делать.

— Почему?

— Потому что знал, что тебя придётся приводить в себя, после потрясения. И я не ошибся. Ты на себя не похожа. Выглядишь, как кукла… как очень красивая кукла, а мне нужна живая Иветта. Живая.

— И в этом виновата помада? — Удивилась я.

— Нет, в этом виновата ты сама, и сейчас я тебе это докажу…

Матвей обнял меня и припал к моим губам. Он целовал меня так нежно, что я вдруг стала испытывать потребность чего-то большего, и… стала ему отвечать. Его поцелуй тут же изменился и стал горячим и настойчивым. В моей душе «зажглось пламя», которое тут же «опалило» всё моё тело и вспыхнуло румянцем на щеках.

— У меня получилось оживить тебя. — Почти что в губы прошептал он, с трудом от них оторвавшись. — Запомни это состояние и всегда будь такой… — Он замолчал, немного отстранился, н внимательно на меня смотрел. — Нет… Такой ты будь только со мной, а с другими будь хмурой и холодной. Даешь слово?

Я усмехнулась и кивнула. Матвей протянул мне помаду.

— Восстанавливай свой макияж и пошли. Нас уже ждут. Все уже сидят за столом и ждут только нас.

Я не была уверена, что ровно нанесла на губы помаду. Руки мои немного дрожали.

— Кстати, — продолжил говорить Матвей, — к нам прибыли гости из Голландии. Они прибыли раньше срока и даже не предупредили. Бабушка в растерянности, ведь мы их ждали только послезавтра.

Я замерла, вспомнив вторую пару, вошедшую в зал вместе с Максом и Евой. И почему я на них не посмотрела?

— Ты их уже видел? — Спросила я, поворачиваясь к Матвею. — Это семья Файсов?

Он кивнул. — Да, это они: Эрнест и Мэри, но я их не видел, и теперь вряд ли увижу. — Матвей вновь подошёл ко мне. — Передо мной стоишь только ты и всех собой затмеваешь. Я тебя сейчас опять поцелую. С трудом себя сдерживаю.

— Не смей. Я итак с трудом накрасила губы. Второй раз у меня… не получится. — Ответила я, еле сдерживая своего волнения от его слов.

Матвей усмехнулся, взял меня за руку и повёл за собой.

Я впервые чувствовала себя королевой, когда мы с Матвеем вошли в банкетный зал. Все гости вмиг стихли и молчаливым восхищением смотрели на нас. «Мой принц» повёл меня по банкетному залу к главному столу с семьёй, а я старалась не смотреть по сторонам на гостей. Моё единственное желание в тот момент было — увидеть голландку Мэри. А почему, я и сама не понимала.

Семья Смирнитских с гостями из Голландии, а также с Евой, расположилась за большим круглым столом, сервированным красивой дорогой посудой, и украшенным цветами в центре стола. При нашем приближении из-за стола встали мужчины. Максу я улыбнулась и кивнула, а вот голландца Эрнеста Файса постаралась рассмотреть.

Это был мужчина лет пятидесяти пяти. Высокий, довольно красивый и совершенно… белобрысый. Белесые густые волосы, подстриженные ёжиком, красиво подчёркивали высокий гладкий лоб с единственной глубокой горизонтальной морщиной. Белесые густые брови были слегка нахмурены и из-под них на меня смотрели белесо-голубые глаза строгим пронзительным взором.

Этот взгляд мне не понравился, но я сделала вид, что не обратила на это внимания.

Господин Файс учтиво кивнул мне, постарался улыбнуться и представился.

Матвей представил меня, подчёркивая усиленной интонацией в голосе, что я его невеста. Файс ещё раз постарался улыбнуться, слегка развернулся к девушке, сидевшей рядом с ним за столом, и представил нам свою дочь Мэри Файс.

Я посмотрела на девушку и все мои мысли в голове перепутались. Мэри Файс была полной противоположностью своего отца. Это была жгучая красавица. Кареглазая и черноволосая. Длинные волнистые волосы Мэри были зачёсаны на правую часть головы, выставляя напоказ левую часть лица с точёными чертами. Я невольно загляделась на её высокие скулы и тонкую шею, и чёткую линию плеча.

— «Эта „Нефертити“ может сразить любого мужчину своей красотой и нежностью». — Невольно подумала я, с удивлением рассматривая драгоценности Мэри.

Серьги, колье и браслеты девушки мне напомнили комплект уличной цыганки, но сияли настоящим золотом и, как я заподозрила, бриллиантами.

Мэри мне улыбнулась лучезарной улыбкой и слегка кивнула. Я ответила ей тем же и быстро бросила взгляд на Еву, которая тут же закатила глаза к небу. Было ясно, что ей голландка не понравилась.

Матвей и Эрнест Файс пожали друг другу руки. Эрнесту Матвей явно понравился. Его взгляд изменился и стал по-отцовски тёплым. Я видела, какими глазами Мэри смотрела на Матвея, когда он подошёл к ней и поцеловал руку девушки, и назвала этот взгляд «открываю охоту на тебя». Настроение моё было испорчено.

Матвей усадил меня рядом с собой по правую руку рядом с Евой. Макс сидел между Евой и Мэри. Дальше был Эрнест Файс, Елена и Елизавета.

Вся наша «дружная компания» сидела за столом, рассматривая друг друга, пока нам подавали удивительной красоты закуски. Все ждали, когда первой заговорит Елизавета, а она, как будто, об этом и не думала. У меня даже сложилось мнение, что наша королева испытывала терпение своих гостей, а это означило только одно — борьба за внуков началась. И мне стало интересно, кто сделает первый шаг.

Ева слегка придвинулась ко мне и тихо произнесла. — Все в шоке от вашего появления. Тебе надо ещё чем-то их сразить. Думай.

— «Ничего себе задание „центра“. — Мысленно возмутилась я. — Невольно чувствуешь себя Штирлицом в ставке Гитлера. Осталось выполнить задание и получить звезду героя, но моя голова, как назло, отказывалась работать. Я была парализована взглядом Мэри».

Чёрные глаза девушки не отпускали меня ни на мгновение, да и Еву тоже. За подругу я была спокойна, а вот за себя… Я была в напряжении и боялась совершить ошибку. А Матвей, как будто это понимал. Его взгляд был таким тёплым, что я боялась «растаять» и ещё больше волновалась.

И тут заговорил Эрнест Файс, обращаясь к Матвею.

— Матеус, чем ты собираешься заниматься? Госпожа Смирнитская сказала, что ты оставил спорт. Ты можешь обращаться ко мне по имени и… без церемоний.

— Я не думаю, что мой внук это уже решил. — Ответила за Матвея Елизавета. — Рано ещё об этом думать. Пусть мальчик немного отдохнёт и… подумает. Зато Максимилиан уже решил, что будет мне помогать руководить этим рестораном. Мы хотим расширить наше семейное дело.

Я посмотрела на Макса, а затем на Еву и поняла, что ребята впервые слышат об этом. Мне показалось, что и Мэри это поняла. На её красивых губах промелькнула кривая усмешка.

Меж тем Макс утвердительно кивнул бабушке и добавил. — Мы ведём переговоры о покупке соседнего здания, где хотим создать элитный шахматный клуб с ресторанным обслуживанием. — Он слегка кашлянул и добавил. — Мы ещё… думаем над этим.

— Максимилиан, я уже купила здание, теперь дело за тобой. — Добавила Елизавета и холодно улыбнулась Эрнесту.

— В вашей семье право голоса только у вас, Елизавета? — Произнёс Файс.

— Нет. — Теперь ответил за бабушку Матвей. — У нас семейный плюрализм, но каждый отвечает только за себя. Позвольте узнать, Эрнест, зачем вы приехали в Россию?

— Я приехал за вами, мальчики. Скрывать не буду. Вы мне нужны, вернее, вы нужны своему семейству. Вы — Файсы, хотя в России у вас другая фамилия, но…

Эрнест замолчал, подбирая нужное слово, но его «нашла» Мэри.

— Вы должны возглавить нашу семью. — Сказала она, поочерёдно взглянув на братьев. — Максимилиан! Матеус! Так завещали вам ваши родители, и вы обязаны…

— Сейчас мы обязаны, милая кузина, — прервал её слова Матвей, — попробовать это блюдо…

В это время официанты поставили на стол удивительное блюдо. Я рассматривала свою тарелку, совершенно не понимая, что это.

Большая белая тарелка была разукрашена удивительным рисунком, как я поняла, из различных видов соусов. Короче говоря, рисунок из соусов напоминал летнюю полянку с цветами и ягодами. По середине тарелки стоял домик, напоминающий большой бутон цветка. Бутон состоял из пяти лепестков, скрепленных вверху веточкой молодой петрушки.

Запах от тарелки исходил божественный, но я никак не могла понять, из чего сделан этот бутон. Все гости тоже с интересом рассматривали блюдо, и не только за нашим столом. По банкетному залу пронёсся гул восхищения.

— Это блюдо особенное. На его создание, нас натолкнула моя… невеста Иветта.

Я с удивлением это услышала и посмотрела на Матвея.

— Дорогая, помнишь, ты говорила о турецком блюде Лахмаджу? — Я утвердительно кивнула, и Матвей продолжил говорить. — Так вот, мы его немного переделали в русском стиле, и назвали «Лохматый джин».

Я не могла сдержать улыбку, заметив, что Мэри нахмурилась.

— Но, дорогой, — заговорила я медовым голосом, одновременно кладя свою руку на руку Матвея, — если это блюдо русское, то и название у него должно быть соответвующее. Давайте его попробуем и… потом придумаем ему новое название… русское?

— Замечательное предложение! Мы так и поступим. — Восхитилась Елизавета. — Иветта у нас большая выдумщица, а Матвей покажет нам, как надо справляться с этим блюдом.

Все тут же обратили внимание на Матвея, а он с помощью ножа и вилки, отрезал макушку бутона и… пять лепестка бутона тут же упали на тарелку. Внутри этого бутона были разноцветные тушёные овощи, вырезанные звёздочками-цветочками.

Я попробовала овощи, обмакивая каждый кусочек в соус «цветной полянки» и пришла в восторг. Было очень вкусно! Сочетание овощей и соусов было восхитительным.

Это блюдо понравилось всем. И Эрнест Файс с удовольствием медленно поглощал кусочки овощей.

— Предлагаю назвать блюдо «цветочная поляна». — Первой заговорила Ева. Макс тут же с ней согласился.

— А мне нравится «волшебный бутон». — Сказала Елизавета.

— Может быть «бутон с сюрпризом»? — Спросила Елена. — Трудно предположить, что в нём скрывается.

— Назовите просто «русское ассорти». — Сказала Мэри. — Да, блюдо вкусное, но… примитивное что ли. Вегетарианское… Вот, если бы…

— Лепестки бутона были сделаны из свиных ушей, а не из тыквы, тогда бы оно было изысканным? — Спросила я и… за столом все замерли. — Мэри, это не основное блюдо, и оно должно быть лёгким, я бы сказала… невесомым, как дух. А что, если мы назовём это блюдо «закуска домового».

— Или «лакомство домового». — Сказал Матвей. — Лакомство — более заманчиво.

— Я поддерживаю Матеуса. — Вдруг удивила всех Мэри. — Слово красивое, но вот, кто такой домовой? Это ж, что-то мистическое и нереальное. Домовой, джин, неведомый дух жилища и многое другое. Всё это не существует.

— Отнюдь. — Воспротивилась я. — Это вполне реальное. Более того, если в это не поверишь, то домовому не остаётся выхода, как вам это доказать. Будьте осторожны, Мэри, в доме семьи Смирнитских живёт домовой и он… вполне реален. Я сначала тоже не поверила в его, но… — Я немного помолчала, нагнетая интерес, и договорила. — Он меня ночью… щекотал.

Ева вдруг прыснула смешком и тут же извинилась. Макс тоже не мог скрыть улыбку, косясь на Матвея. Зато сам Матвей нахмурился.

А я решила продолжить говорить, специально для Мери. — Я уверена, что не могла спутать его ни с кем. Прикосновения Матвея совсем другое: нежное и ласковое, как поцелуй. А тут… — Я поднесла руку к бретельке своего платья, будто бы хотела немного его сдвинуть, но сделала вид, что передумала. — Домовой Смирнитских довольно хитрый и, если ему что-то не нравится, то может и ущипнуть.

Глаза Мэри «извергали ненависть, ревность и любопытство», а вот глаза Евы и Макса — восторг и удивление.

Ева сделала вид, что поперхнулась, и, наклонившись ко мне шепнула. — Ты её добила, как бы она не подавилась.

Ева говорила по-русски, а весь разговор за столом проходил на английском языке. И тут я вдруг поняла, глядя на Мэри, что эта девушка понимает русский язык. После слов Евы, её взгляд переместился на мою подругу и «два разы выстрельнул» в неё.

Матвей, взял мою руку, поцеловал её и сказал. — Тебе надо было мне раньше об этом сказать. Я сумел бы договориться с нашим домовым. Я обязательно передам ему, что благодаря тебе, мы назвали это блюдо в его честь, и он будет милостив к тебе.

— Совершенно не понимаю, — фыркнула Мэри, — зачем давать названия блюдам. Надо просто перечислить ингредиенты этого блюда. И этого достаточно.

— Нет, милая моя Мэри, этого не достаточно. — Произнесла Елизавета и призвала к себе Бартоломью. Она что-то ему прошептала, а потом вновь обратилась ко всем. — Сейчас всем моим гостям предложат два основных блюда. Одно блюдо им будем представлено в виде состава ингредиентов, а другое под названием. Предлагаю всем сделать ставки.

Мы с Евой переглянулись. Такой «прыти» от нашей королевы мы не ожидали.

Семейство Файсов дружно усмехнулось, и глава произнёс. — Но любые ставки предполагают выигрыш. Вы можете его обеспечить?

— Конечно. Чтобы вы хотели, Эдуард… .Мэри?

Мэри улыбнулась Елизавете, стрельнула глазками в меня и проговорила. — Если я выиграю, а я ставлю на выбор блюда с составом ингредиентов, то… хочу, что бы ровно на неделю Матеус, ой, извините, Матвей принадлежал только мне и полностью позабыл о своей невесте. — Она в упор посмотрела на меня и договорила. — Ты, Иветта, исчезнешь с наших глаз ровно на неделю.

Такая наглость девушки, с которой мы знакомы всего лишь час, парализовала не только меня, но и всех за столом, кроме Эдуарда. Он с интересом смотрел на меня и ждал… Но вот, чего он ждал? Его взгляд — взгляд кота, увидевшего кошечку, меня не радовал. Неужели никто, кроме меня, этого не замечает?

— Ты, что застыла? — Услышала я голос Евы. — Выцарапай ей глаза, или я это сделаю. — Она шептала мне в ухо, под удивлённый взгляд Мэри, но её это не беспокоило.

Но вместо того, что бы ответить девушке, я обратилась к Эдуарду. — Господин Вайс, а у вас есть условия ставки, или вы поддерживаете наш выбор?

Мужчина улыбнулся и мотнул головой.

— О, нет, прекрасная Иветта. Я поддерживаю дочь. Каждый в нашем мире имеет право отстаивать то, чего хочет. Поэтому у меня тоже есть свои условия. Если вы проиграете, то эту неделю вы проведёте не вдали от нас, а… — он улыбнулся Матвею, — … а вместе со мной. Я бы даже сказал, что будете играть роль… моей невесты.

Я лишилась дара речи, Ева застыла статуей, Мэри «расплылась» от удовольствия, сёстры Смирнитские делали вид, что это всё их не касается, и только Матвей заговорил.

— Коли пошли такие высокие ставки, то и у меня есть условия. — Он вновь взял мою руку, поцеловал её и договорил. — Если мы выиграем, то вы отказываетесь от доли наследства наших родителей и уезжаете из России.

Семейство Файсов вмиг «изменилось в лице», а я чуть не сорвалась с места, что бы расцеловать Матвея. Ева тоже не могла скрыть свою реакцию. Она громко фыркнула смешком и тут же скрыла его в лёгком кашле.

Лица обоих Файсов стали масками удивления и страха.

— Но этого… нельзя. — Вдруг прошептала Мэри и только потом поняла, что не стоило этого говорить. — Извините, я хотела сказать, что… — она бросила взгляд на отца и договорила, — в завещании этого не предусмотрено.

— Прошу остановиться. — Чуть приподняв руку, произнесла Елизавета, с укором смотря на внука. — Матвей, этот разговор не для… ресторана.

Но Матвей упрямо мотнул головой, но сказал за него Макс. — Бабушка, Матвей и я, мы оба имеем право говорить о завещании наших родителей. И Мэри сделала первый шаг в наступлении на гордость моего брата. Он ей ответил, и я его поддерживаю. Предлагаю Файсам изменить свои ставки, и мы с братом сделаем тоже самое.

Теперь все с удивлением смотрели на Макса, который впервые, как мне показалось, показал себя, как истинный брат Матвея. Даже Ева глядя на него, улыбнулась и одарила всех гордым взглядом.

Я заметила, что Файсы продолжали находиться в недоумении, но вскоре строгий взгляд Эдуарда молча «приказал» Мэри смириться и та кивнула.

— Хорошо, я меняю ставки. — Она посмотрела на Матвея. — Ты не будешь вправе отказать мне в единственном желании, — она перевела взгляд на меня и добавила, — если оно не будет касаться твоей невесты.

— Я поддержу дочь, — тут же добавил Эдуард, — и обязуюсь, в целях извинения перед Иветтой, выполнить любое её желание.

«Масляный взгляд» голландца продолжал меня рассматривать, и поэтому я не поверила его словам. Мне подумалось, что он что-то задумал.

— В таком случае, — сказал Матвей, — мы с Максимилианом обязуемся не принимать не обдуманных решений, что касается наследства родителей, и учитывать также ваши интересы тоже.

— Я согласен. — Подтвердил слова брата Макс.

— Решено! Ставки приняты. — Тут же провозгласила Елизавета, не дожидаясь реакции Файсов, что ни мало меня порадовало. — Сейчас Бартоломью соберёт с гостей подписи, и мы все посчитаем их. Но всё это после главного блюда, название которому придумал Макс ещё ребёнком. Это «малинованные лыбки».

Мы с Евой невольно усмехнулись, потому что Елизавета произнесла это название на русском языке.

— Я не знаю, как произнести по английски. — Так же усмехнулась она. — Макс никак не мог выговорить букву «р» и этим очень нас смешил. Он очень не любил рыбу, и нам пришлось ни мало потрудиться, что бы заставить его её кушать.

— Бабушка, ты хочешь сказать, — заговорил Макс, подозрительно глядя на неё, — что главное блюдо — это… рыбные шарики?

Елизавета кивнула. — Но мы это блюдо усовершенствовали и сделали в одном блюде три вкуса. Это заслуга не только нашего шеф-повара, но и Бартоломью… Пусть лучше он сам нам всё расскажет. — Она слегка качнула указательным пальцем, призывая мужчину к себе. — Бартоломью, вам слово.

Я посмотрела на этого мужчину, который с умным видом, но с усмешкой на губах, стоял позади кресла своей хозяйки. Он подошёл к столу, слегка поклонился, ещё чётче «нарисовал» усмешку на своих губах и заговорил. — Это произошло совершенно случайно, господа. Мы слегка повздорили с шеф-поваром, и я сгоряча сказал, что рыба есть рыба и невозможно придать ей другой вкус кроме рыбы. Шеф возмутился и сказал, что он это может сделать. Я, естественно, продолжил возражать и предложил пари. — Бартоломью замолчал. Его лицо перекосила гримаса неудовольствия, которая всех насмешила.

— И чем же ты пожертвовал, Бартоломью? — Вдруг спросил Матвей, «гася» улыбку. — Зная нашего шефа, могу предположить, что он потребовал от тебя… невозможного.

— Он потребовал от меня, что бы я в течение месяца, каждый день на обед ел рыбу, которую он мне приготовит. — Закатив глаза к небу, ответил мужчина. — Мне кажется, что я уже стал светиться в темноте от фосфора, господа. Но, слава Богу, завтра — последний день моих сучений.

— Значит, вы проиграли? — Спросила я, не скрывая своей улыбки. — Я считаю, что это подвиг, Бартоломью. Я бы так не смогла. Но ваша игра, хоть стоила свеч, как говориться. Блюдо… эти рыбные шарики, были вкусными?

— О, да и у каждого шарика был свой, но рыбный вкус. В общем, я был в восторге от блюда… почти неделю. Следующую неделю я его… терпел. Третью неделю — не мог на это блюдо смотреть. А четвёртую неделю… . — Бартоломью вновь закатил глаза к небу и досказал вымученным голосом, — … я его возненавидел.

Все сидевшие за столом, еле сдерживали смех, глядя на него, и только Эдуард строго смотрел на Бартоломью.

— Так он вас кормил этим блюдом целый месяц? — Произнёс он.

— Да, господин Файс, целый месяц.

— Но это же издевательство над человеком!

— Нет. — Ответил Матвей. — Это чисто русская забава. Как говорится, не рой другому яму, сам в неё попадёшь. Не правда ли, Бартоломью?

Мужчина кивнул. — Вы правы, Матвей. Я сам вызвал шефа на пари, проиграл ему и поплатился. Теперь я зарёкся с ним спорить. — Он сделал шаг назад и заговорил уже торжественным голосом. — Выбор главного блюда в зале уже сделан. Разрешите его внести.

— Разрешаю. — Кивнув, произнесла Елизавета.