В любви случайность не случайна (СИ)

Глава 20

Елизавета, Елена, Макс и Ева смотрела на меня так, будто я только что вылупилась из яйца, у меня три головы, семь ног и вообще не понятно кто я: девочка или мальчик.

— Ветка, ты ли это? — Первой заговорила Ева, осматривая меня с ног до головы взглядом первооткрывателя инфузории-туфельки. — И зачем такой маскарад, хотя… . - она цокнула языком, сложила пальцы в знак «окей» и договорила, — … я в восторге. — Макс молча кивнул в согласии со своей любимой, а вслед ему кивнули Елизавета и Елена. — Более того, я уверена, что Мэри умом тронется.

— Мы этого и добиваемся с Матвеем. — Сказала я, тоже с восторгом глядя на себя в зеркало. — Хотя и для Матвея это будет сюрпризом. Я же ему не сказала, что появлюсь в таком виде.

А над своим видом я поработала основательно. Для начала я заказала платье, которое приметила во время шопинга с Матвеем, и которое назвала «ночнушка русалки». Оно состояло из двух частей. Беспроигрышного маленького короткого чёрного платья на тонких бретельках и длинного платья-сетки серебристого цвета. Моё разрисованное солнцем и щипками Евы тело нуждалось в укрытии, но и показать я его хотела. Чёрное платье было с очень кокетливым кроем: закрыты грудь, бёдра и попа, зато открыты спина и животик. Оно открывало моё обожжённое тело, зато сетка серебристого цвета его скрывала и делала мою фигуру привидением. К тому же серебристая сетка очень гармонировала с моей новой причёской.

Волосы я завязала на макушке головы в пучок-хризантему, предварительно их, покрыв пепельным напылением. А в глаза вставила свои парадно-выходные линзы василькового цвета. Получилась морская царица.

Меж тем Ева не унималась. — Ветка, да тебе позавидует даже Нефертити с таким профилем. Представляю, как окаменеет Мэри. Кстати, а вы знаете, почему наша маньячка постоянно укладывает волосы на левую сторону? — Ждать ответа она не собиралась и буквально прокричала его. — Потому что у Мэри только половинка левого уха! Только мочка! Я это случайно заметила, когда ветер растрепал её волосы. Интересно, кто ей его откусил?

— Ева, — укоризненно произнесла Елизавета, — возможно, что это был несчастный случай, хотя… . Узнав, что это за девушка, можно принять и твоё предположение. — Женщина обратилась ко мне. — И всё же, Иветта, зачем такой… прекрасный карнавал?

— Чтобы запутать Мэри. Когда Ева поставила ей диагноз, я навела справки и узнала, что маньяки теряют контроль над действительностью и начинают говорить правду, когда их запутывают и… выводят из себя. А это нам и надо. В ресторане кроме нас троих будут ещё и пресса, телевидение. Вот будет здорово, если она признается.

— Я сомневаюсь. — Тут же сказала Ева. — Мэри хитрая бестия и просто так не сдастся. Ты лучше заставь её ревновать, а лишних слов не говори. Иногда взгляды, прикосновения, томные вздохи говорят гораздо больше болтливого языка, тем более Мэри может тебя узнать.

Я призадумалась, затем подошла к Максу, посмотрела на него любящим взглядом, вздохнула, чуть дотронулась пальчиком до его скулы и по шее провела им до ключицы парня. Я тут же почувствовала, как он среагировал, но и Ева «взорвалась».

— Эй, подруга, не шути… А то я не посмотрю, что ты царица и таких люлей надаю. — Она тут же встала между нами, отодвигая меня в сторону, под лёгкий смешок сестёр Смирнитских. — Вижу, что ты поняла, как надо вести себя, и тебе пора ехать в ресторан. Матвей и Мэри уже как час уехали, а ты запаздываешь.

— Пусть подождут. Матвей соскучится, а Мэри успокоится своей победой. И вот тогда появлюсь я…

Я удивилась, когда Елизавета сказала мне, что в ресторане меня будет встречать Бартоломью. Оказывается, что сёстры посвятили его во всё происходящее и во все наши с Евой выводы. Мужчина решил мне помочь и не оставлять одну.

Бартоломью встретил меня у входа в ресторан и… не узнал. Мне самой пришлось подойти к нему. Он почти минуту меня рассматривал, а потом улыбнулся.

— Вы прекрасны, Иветта. Я бы даже сказал, таинственно прекрасны. Как бы голова у Матвея не пошла кругом, а ведь рядом с ним такая опасная особа, как Мэри. Вы бы только видели, как она его обольщает. Ведёт себя с ним так, будто они только что встали со свадебного ложа. Зато как этому радуются пресса и телевидение. А я на это смотреть не могу. Но теперь пришли вы, и… я не знаю, что будет, но знайте, что я рядом и на чеку.

Я улыбнулась и мы вошли в ресторан. Бартоломью шёл рядом, изредка на меня поглядывая. Лишь мы вошли в большой круглый раз ресторана, как он остановился и указал кивком на группу людей, столпившуюся возле сцены и танцевальной площадки.

— Из-за этой прессы, я уже получил много нареканий от посетителей ресторана. — Сказал он, останавливаясь. — Они оккупировали почти треть зала и очень шумят.

— Так это хорошо. Это будет отвлекать внимание Мэри от меня и не сразу позволит ей меня узнать. Бартоломью, — я достала из своей маленькой сумочки приз-приглашение и передала ему, — идите первым и скажите им, что я уже здесь и скоро к ним подойду. Мне нужно носик припудрить. Но не уходите от них, и когда я подойду, представьте меня, как Викторию.

Он ушел, а я подошла к группе журналистов и, спрятавшись за высокого парня с тремя фотоаппаратами на шее, присмотрелась к «сладкой парочке».

Матвей был явно не в духе, но выглядел как принц. Он сидел за столом, словно статуя, и смотрел на свою мнимую невесту с явным удивлением. А Мэри была прекрасна в своём красном платье и играла на публику всеми возможными способами. Я даже удивилась, как может быть мимичным её лицо. Девушка что-то говорила, сопровождая каждое своё слово движением бровей, различными улыбками и выражением глаз. Даже руки принимали участи в этом спектакле под названием «посмотрите на меня, до чего ж я хороша».

И тут к ним подошёл Бартоломью. Матвей ожил и улыбнулся. Мужчина передал ему моё приглашение и что-то сказал. Вмиг лицо Мэри застыло. Она поправила свои волосы, лежащие на левом плече, и замолчала.

Роли за столом поменялись. Матвей оживился и стал отвечать на вопросы журналистов, а Мэри «замкнулась в себе».

— «Не женщина, а хамелеон. — Подумала я. — Интересно, как ты изменишься в лице, увидя меня».

И Мэри изменилась, когда я подошла к их столику и Бартоломью меня представил. Острый оценивающий взгляд прошёлся по моей фигуре сверху донизу, потом — обратно и остановился на моём лице. Но это всё, что я успела увидеть, потому что меня ослепили фотовспышки журналистов. Хорошо, что Матвей взял меня за руку, усадил за стол и попросил журналистов удалиться на приличное расстояние, согласившись только на то, что бы на нашем столике оставили один микрофон.

Всё это время Мэри не спускала с меня взгляда. И нежность, с которой Матвей обходился со мной, была для неё, как нож по сердцу. Её лицо кривила гримаса, а губы были сильно сжаты. Мне даже показалось, что, если бы вокруг нас не было столько людей, то она со мной расправилась бы прямо за столиком, но также мне показалось, что она меня не узнала. Ну что же, проверим.

— Виктория, — наконец заговорил Матвей, — вас просто… не узнать. Вы прекрасны и меня сразили наповал.

Я ничего не ответила, помня наставление Евы, больше молчать, и лишь слегка пожала плечиком, но это вызвало у Мэри ярость.

Она прищурилась и произнесла. — И откуда вы взялись, Виктория?

— Со дна реки. — Ответила я тихим голосом, одновременно посылая Матвею жгучий взгляд. — Этот прекрасный мужчина меня спас.

— И он не твой! — Почти прошипела Мэри, косясь на микрофон, а потом громко произнесла. — Да, он прекрасен и вам не стоит забывать, что за столиком есть ещё и я.

— Конечно, — я продолжила играть влюблённую дурочку, — я вас вижу, а также знаю, что вы ему… еще не жена, а это значит, что и у… меня есть шанс, как и у многих других девушек. Не правда ли, Матвей?

Матвей, сдержал улыбку, и утвердительно кивнул. — Виктория, вы способны на многое. Вы с таким мужеством прошли все испытания на речном празднике и честно заработали приз. У вас большое будущее, и мне хочется, что вы запомнили этот вечер.

— И он вам запомнится. — Добавила Мэри. — Милый выбери вино. Я предпочитаю красное.

— А я предпочитаю узнать ваш вкус, Матвей. — Сказала я, чуть наклоняясь к нему. — И не только к еде. Расскажите мне, как вы поняли, что встретили свою женщину, если, конечно, она у вас есть.

Матвей что-то сказал Бартоломью и посмотрел на меня, скрывая улыбку.

— У меня есть любимая женщина, Виктория. И встретились мы… очень странно. Нас познакомил мой брат. Он мне сказал, что эта девушка способна удивлять, и… очень опасна. При одном взгляде на неё, я могу потерять разум.

— И как… потеряли?

— Да. Матвей без ума от меня. — Ответила за него Мэри. — Он даже ночью во сне твердит моё имя. Вы, Виктория, наверное, просто не знаете, что такое настоящая любовь, но мы вам её покажем. — Мэри положила свою ладонь на ладонь Матвея и повернула лицо к группе журналистов, которые не упустили этот момент, и запечатлели его во всех мелочах и ракурсах.

Я смотрела на эту девушку, и мне было её жалко. Неужели она так неосознанно может врать самой себе, придумывая то, чего нет. Неужели её мир такой нереальный, что можно посочувствовать? Но тут я вспомнила две жертвы её нереального мира и… тут же придушила жалость к ней в своём сердце.

— Виктория, — вновь заговорила Мэри, повернувшись ко мне, — не старайтесь соблазнять моего жениха. Вы здесь только потому, что выиграли приз и… не более того. В обычное время мы бы вас, такую обычную девушку, к себе даже не подпустили.

— А давайте это проверим? — Предложила я и посмотрела на Матвея. — Говорят, что можно соблазнить мужчину, у которого есть жена. Можно соблазнить мужчину, у которого есть любовница, но нельзя соблазнить мужчину, у которого есть любимая женщина.

— Очень интересно. — Тут же подхватил он эту инициативу и даже подмигнул мне. — Говорите, Виктория, — вы меня заинтриговали.

Я опять поводила плечиком, поиграла глазками, улыбнулась, короче говоря «накалила нервы» Мэри до предела и произнесла. — Вы только что сказали, что у вас есть… любимая женщина, а это означает, что она должна знать о вас… практически всё.

Матвей кивнул и обратился к Мэри. — Как права Виктория, Мэри. Сейчас я узнаю, хорошо ли ты меня знаешь. — Он обратился ко мне. — Что мне надо делать?

— Всё просто! Задавайте нам вопросы, а мы попробуем на них ответить, но предупреждаю, — я посмотрела на Мэри, — я готовилась к этой встречи.

Мэри хмыкнула и улыбнулась Матвею. — Милый, зачем это? У нас совместный ужин и только. Зачем все вопросы? Зачем, что бы пресса знала о нашей интимной жизни?

— А что такого? — Сыграла я наивную дурочку. — К примеру, весь наш город знает, что у Матвея под левым двенадцатым ребром, есть ещё одно тринадцатое ребро… А с правой стороны его нет.

Удивление на лице Матвея было таким искренним, что я чуть не рассмеялась. Зато Мэри застыла камнем. Оживилась группа журналистов, что-то отчаянно записывая в свои блокноты.

А меня «несло» дальше. — Ещё говорят, что именно это тринадцатое ребро даёт силы его левой руке и делает её такой же мощной, как и правая рука. Это сделало нашего героя чемпионом!

Матвей еле сдержал смех, отпивая вино из бокала.

Мэри, наконец, ожила и обратилась к нему. — Это правда, Матвей?

— Это правда. — Ответила за него я. — Странно, что вы этого не знали. Это же такая интимная вещь.

— 1:0 в пользу Виктории. — Сказал Матвей, и чокнулся своим бокалом о мой бокал. Мы выпили по глоточку. Мэри, стреляя в меня ненавистным взглядом, осушила половину своего бокала с вином.

На следующие три вопроса Матвея ответила Мэри, вернее мы с Матвеем дали ей такую возможность, чтобы она расслабилась. И у нас получилось. Девушка уже смотрела на меня высокомерно, спокойно попивая вино из бокала и явно уже «была навеселе».

Я решила, что пора и мне задать провокационный вопрос.

— Матвей, говорят, что вы совсем недавно расстались со своей российской невестой, и вдруг у вас появилась заграничная невеста. Я читала в прессе, что госпожа Файс очень богатая девушка.

— И очень влиятельная, — закончила мои слова Мэри, — можете в этом не сомневаться, хотя откуда вы это можете знать.

— Но я знаю, потому что знакома с госпожой Смирнитской Елизаветой. Это же её ресторан. И надо же какое совпадение. — Я вскинула слегка руки вверх и восторженно посмотрела на Матвея. — Я встретилась с её внуком сегодня на речном празднике, а теперь сижу с ним в этом прекрасном ресторане и ужинаю. А ведь буквально сегодня в полдень я приезжала к вашей бабушке в её загородный дом, что бы подписать необходимые документы, и мы разговорились. — Я состроила на лице гримасу жалости. — Я посочувствовала ей, потому что она не желается видеть своей невестой заграничную принцессу, то есть вас, Мэри. Она хочет российскую невесту.

Мэри усмехнулась, допила вино из бокала и ответила. — Она ничего не сможет сделать. Она бессильная передо мной, если, конечно, хочет… жить.

Я краем глаза увидела, как «навострила свои ушки» пресса, и решила «подлить масла в огонь».

— Мэри, госпожа Смирнитская очень влиятельная женщина и вряд ли кого-то боится, в особенности вас. Что вы можете ей сделать? — Я пренебрежительно махнула рукой и обратилась к Матвею. — Я хочу продолжить игру и не хочу проигрывать, а счёт 3:1 не в мою пользу. Задавайте свой вопрос, Матвей.

— Она меня боится. — Произнесла Мэри, совершенно игнорируя мои слова. Мы с Матвеем замерли, а также и журналисты, стоящие у стены зала. — Или будет, по-моему, или я… сорву с её шее и шее её сестрички жемчужные ожерелья. И тогда… — Мэри запрокинула голову и вдруг рассмеялась истерическим смехом.

— И тогда на твоём счету будут уже… четыре убийства. — Тихим голосом проговорила я, сама не веря в то, что произнесла. И откуда у меня появилась такая смелость?

Мы с Матвеем замерли, ожидая её ответа, и Мэри вдруг хихикнула и кивнула.

— Превосходно? Да, будет так и никто об этом даже не догадывается. И эта русская невеста тоже будет наказана. У меня есть чем её остановить.

Моё сердце подпрыгнуло и замерло. Я всей душой желала, что бы эта девушка говорила дальше и боялась её спугнуть, но, как говорит моя подруга Ева: — «Пока мозг думает, задница уже приняла решение… ».

— Ты говоришь о ноже, которым убила своего подельника, Мэри? — Вдруг спросила я и… вновь ужаснулась своей смелости. Что теперь будет?

Девушка посмотрела на меня странным взглядом. Мне даже показалось, что она не пьяная, а… супер пьяная.

И тут Мэри откинула с левого плеча свои шикарные волосы на спину и проговорила. — Как же мне надоело играть, быть не… собой, пытаться понравится… Хотя мне надо было сразу припугнуть их и всё… . наследство моё и Матвей мой. — Она поднесла руки к волосам и растрепала их, одновременно тряся головой. — Все глупые… Все… и всеми так легко управлять. Так легко… — Она рассмеялась.

— Расскажи нам, Мэри, кем ты можешь легко управлять. — Проговорила я тихим голосом. — Поделись своей радостью.

Девушка, как будто ждала моего вопроса. Она усмехнулась довольной улыбкой и ответила. — Все вокруг легко управляемые, начиная с сестры и отца. Когда я рассказала им свой план, то они мне не поверили и приказали забыть, даже посмеялись надо мной, а потом посмеялась над ними я… — Она так посмотрела на меня, что сердце моё чуть не остановилось. Её взгляд был готов убивать в любую минуту, и говорить было не чего, но Мэри договорила. — И отправила отца на лечение.

Девушка вновь рассмеялась, но теперь смех её был ужасен. Она взяла в руки бокал с вином, которое Бартоломью постоянно ей подливал.

— Дальше было всё просто… . Братья юристы помогли мне подготовиться, вот только один из них уж очень малохольный, да и другой меня постоянно раздражал. Зато они были похожи друг на друга, так, что даже я иногда их путала. Но всё это меня очень раздражало. Я еле их выдерживала! Они постоянно делали ошибки и могли испортить любое дело.

— А потом один из них тебя разозлил, и ты… его остановила… ножом.

Мэри кивнула и отпила вина. — Это было просто, я даже и не ожидала, что так получится. Этот идиот потерял копию завещание, вернее в самом конце он признался, что его у него украли… Что мне было делать? Я его остановила и пошла, искать завещание.

Лицо девушки нахмурилось. Я поняла, что она вспомнила то, что ей было не по душе, вернее, против её души.

— Когда я их увидела в постели вместе, то… Мне хотелось… — Мэри бросила злобный взгляд сначала на меня, а затем на Матвея, но ему она улыбнулась и договорила почти шёпотом. — Но дело ещё не было закончено и… Я ушла. Я её всё равно накажу, эту Иветту.

Я видела, как лицо Матвея изменилось. Он понял, что Мэри говорила о том, как увидела нас в постели. Он еле сдерживал свою ярость, и мне пришлось поддержать его лёгкой улыбкой.

— А потом они поругались, и я решила, что моя дорога свободна. — Продолжила говорить Мэри, совершенно не обращая на нас внимание.

Её взгляд вдруг стал каким-то отрешённым. Она протянула пустой бокал Бартоломью, но тот отрицательно мотнул головой и произнёс. — Извините, но вам больше нельзя. — Потом он посмотрел на свои наручные часы и, глядя уже на меня, проговорил. — Осталось пятнадцать минут.

Я не поняла, что он имел в виду, а вот Матвей понял намёк Бартоломью.

Он взял Мэри за руку и сказал. — Милая, как тебе удалось уговорить Елизавету не сопротивляться нашему браку, расскажи.

Мэри постаралась ему улыбнуться, но вышла вымученная гримаса. — Из-за них моего деда Эда Артана наказала судьба, а потом наша семья наказала их заклятьем. И понимаешь, милый… только мы и можем снять его. И я предложила Елизавете сделку. Я отдаю им древний манускрипт. По нему было сделано это заклятие и в нём есть отчитка этого заклятия, а она отдаёт мне Матвея и мы с ним получаем наследство Файсов. Как хорошо я всё придумала!

Её восторг я решила поддержать кивком, хотя мысленно уже ни раз давала ей затрещину.

— А при чём здесь Берта. — Тихим голосом спросила я, а Матвей продолжал держать Мэри за руку, слегка её поглаживая.

— Она мне помогала, потому что была влюблена в одного из братьев юристов, моих помощников. Они были знакомы уже более пяти лет… — Мэри нахмурилась. — Но потом вдруг она отказалась это делать, более того, сказала, что всё расскажет Смирнитским и тогда я… — лицо девушки сталь каким-то странно-удивлённым, — её остановила. Всё… так просто и все так глупы… ., как этот следователь. — Она отобрала руку из рук Матвея и указала пальцем ему за спину. — Это следователь так глуп, толст, что мне смешно… Смешно… Он ничего не смог найти… . Ни сейфа с ножом, ни… .

Мы с Матвеем обернулись и увидели, как по залу ресторана к нам шёл следователь Лев Иванович в сопровождении трёх полицейских.

Он подошёл к нам, кивнул и произнёс. — Я за госпожой Мэри Файс, вернее за Марией Эдуардой Артан, гражданкой Голландии…

— Я требую объяснений. — Сказала я, строго глядя на Матвея и Бартоломью, который теперь сидел на месте Мэри с каменным лицом мстителя. — Откуда здесь в ресторане взялся этот следователь и почему Мэри так странно себя вела? — Мужчины переглянулись. — Матвей, я уверена, что вы всё это приготовили.

— И ты права, моя Иветта. — Он постарался мне улыбнуться, но я смотрела на него укоризненно. — Мы не поставили тебя в известность, потому что ты должна была быть естественной, хотя твой неземной, вернее морской облик, свёл меня с ума. И это у тебя получилось с блеском. — Матвей улыбнулся мне улыбкой Казановы, но я не смягчилась. — Но сейчас мы можем тебе всё рассказать. Бартоломью придумал небольшую шутку, о которой будешь знать только ты.

— Почему?

— Потому что это незаконно и… может привести к неприятностям. — Тихо сказал Бартоломью, осматривая зал ресторана, и закрывая рукой микрофон, стоящий на столике. — Кажется, вся пресса ушла.

После того, как следователь увёл с собой Мэри, которая, кстати, даже не сопротивлялась, объявив ей, что она арестована по подозрению в убийстве гражданина Голландии и в покушении на убийство гражданки России… Пресса тут же последовала за ними. Я с трудом понимала то, что происходило, тем более, что Матвей и Бартоломью даже не предприняли попытки получить разъяснения у следователя.

— Все ушли. Мы за столиком одни. Рассказывайте.

Бартоломью посмотрел на меня. — Иветта, Мэри не просто так всё рассказывала, она говорила правду с помощью вина и… одного лекарства.

Я открыла рот от удивления. Я-то думала, что это моя заслуга, а это — лекарство? Стало обидно, но я промолчала.

— Иветта, следователь слушал наш разговор в кабинете Елизаветы с помощью этого микрофона. — Матвей указал на микрофон, который стоял на нашем столике. — И когда Мэри во всём призналась с твоей помощью и лекарства Бартоломью, то…

— Он пришёл сюда, как вершитель правосудия. — Кивнула я. — А что, если завтра Мэри «придёт в себя» и откажется от своих слов?

— Елена и Ева сдали все доказательства следствию. Сейф с ножом и все их вещи. Кстати, и мнимого Эдуарда уже увезли в полицию.

И что же получается? — Почему-то расстроилась я. — Я так готовилась к нашему разговору, столько времени потратила на преображение, и… даже не заметила, как он прошёл. — Я посмотрела на свой красивый наряд и добавила. — Я так и не поняла, оценила она мой наряд или нет?

Волна глупого настроения, нахлынувшая на меня, не позволила мне сразу увидеть улыбки мужчин.

— Поверьте, Иветта, — сказал Бартоломью, — что ваш наряд был оценён Мэри. Вы не заметили? Да она даже смотреть не могла на вас от ревности и злости, и всё это было ещё до употребления лекарства правды.

— И всё же я разочарована… Вам, Бартоломью, надо было немного подождать с этим зельем и дать нам поужинать, а мне помучить Мэри. Я только вошла в кураж и… на тебе, она мне всё преподнесла на блюдечке. Я даже не успела почувствовать вкус победы. — Я так глубоко и разочарованно вздохнула, что оба мужчины рассмеялись. — И что я теперь скажу Еве? Она меня со свету сживёт насмешками, мол, я готовилась, готовилась, а язык Мэри развязала не я, а какое-то лекарство.

Мужчины уже открыто смеялись надо мной, и я не выдержала. Вскочив с места, я рванулась к выходу, но Матвей тут же остановил меня за руку и заключил в объятия.

— Ты куда так спешишь, морская Нефертити? — Прошептал он мне на ухо, и я тут же позабыла обо всём. — Не спеши у нас ещё всё впереди. И начнём мы с изучения твоего прекрасного наряда. Я ничего подобного раньше не видел…

Матвей щекотал моё ухо своими губами. Его руки медленно передвигались по моей спине сверху вниз и обратно, и меня будто током пробивало с ног до головы. Я вдруг поняла, что люблю этого мужчину. В мозгу моём «прозвучали» слова моей подруги Евы: — «Если тебя прошибёт током с макушки головы до ног при его прикосновении, то будь уверена, что это твой мужчина. Но сначала дай ему возможность влюбиться в тебя, а уже потом дари ему свою любовь».

Сейчас, когда Мэри нейтрализована и выяснилась вся правда о семействе Файсов, Матвею уже нет необходимости играть роль моего жениха, а мне его невесты, то почему он продолжает это делать? А может это я… заигралась?

Я прислушалась к своим чувствам. О, Боже, да я реагирую на Матвея каждой клеточкой своего организма! Я… влюбилась! А он? Всё, что было между нами до этой минуты, я считала спектаклем. Он… продолжается, или нет?

— «Может, я дура? — Подумала я. — Зачем заниматься самоедством, лучше спрошу его об этом».

Я подняла глаза и увидела удивлённый взгляд Матвея.

— Что с тобой? — Спросил он, крепче сжимая меня за плечи. — Ты застыла, словно статуя, и напомнила мне памятник в городском парке трёх рыбин «Три сестры». Только ты — моя золотая рыбка.

Я не смогла не среагировать на его взгляд, такой мягкий, любимый и родной. Я улыбнулась, и Матвей продолжил говорить.

— Кстати, мы так и не закончили наш вечер в тот день возле этих рыбин, когда я сделал тебе предложение, и ты сказала мне «да».

Мой рот открылся от удивления, и я произнесла. — Да, я сказала тебе да, но… я и не… думала, что ты…

— И правильно сделала? Я же тогда совсем позабыл о самом главном. — Матвей вдруг резко вскинул одну руку вверх и махнул ею.

Свет в зале вмиг погас и всё стихло. Матвей притянул меня к себе и прижал моё лицо к своей груди. Я стояла в ожидании «грома небесного» и лишь чувствовала, что вокруг нас что-то происходит.

Когда я уже потеряла счёт времени, свет в зале ресторана зажёгся, и… я его не узнала.

До этого момента, в зале ресторане было мало посетителей, но теперь он был почти полон. Более того, под потолком зала непонятно откуда взялось множество воздушные шарики бело-розово-красного цвета с золотыми ленточками на конце. Зал ресторана превратился в… сказочную страну.

Все люди стояли вокруг нас с Матвеем и улыбались. Я с удивлением увидела среди них и всю семью Смирнитских. Елизавета смотрела на меня с улыбкой родной матери, а Елена даже чуть не прослезилась. Ева стояла рядом с Максом и смотрела на меня хитрющим взглядом. Я поняла, что она точно приложила свою руку к этому и изменению, которого я пока не понимала.

— Что это значит? — Проговорила я.

— Эй, Иветта, привет? — Помахал мне рукой из толпы гостей молодой парень, который показался мне знакомым. — Не узнаёшь меня? Вспоминай городской парк и памятник «Трём сестрам». Мы все там были свидетелями прекрасного признания в любви. Матвей стоял на макушке головы одной рыбины, а ты… пряталась среди нас, но я тебя нашел и показал ему.

Я невольно улыбнулась, вспоминая это момент в моей жизни.

— Твой Матвей кинул клич для всех нас, чтобы мы вновь пришли и… — продолжил парень говорить, раскидывая руки в стороны, — … мы пришли. Мы ждём продолжения!

— Продолжения чего? — Всё ещё не понимала я.

— Предложения выйти за меня замуж. — Ответил Матвей. — Неужели ты думаешь, что я остановлюсь на том, что было? Я тогда был плохо приготовлен, а теперь…

И тут свет снова погас. Я застыла, ожидая очередное потрясение, но губы Матвея закрыли мои губы и подарили мне поцелуй.

Когда свет вновь зажёгся, мы ещё стояли в объятиях друг друга, а публика нам аплодировала. Но не только это меня удивило. Рядом с нами стоял большой круглый стол на колёсиках, покрытый белой скатертью. На столике стоял огромный торт с метр высотой — копия памятника трём рыбам в городском парке.

Я даже онемела от восторга. Рядом с тортом стоял Бартоломью и улыбался. В его руках был огромный нож, который он передал Матвею.

— Матвей, — воскликнула я, хватая его за руку, — ты хочешь разрушить эту красоту?

Публика вокруг нас засмеялась, а Матвей ответил. — Да, именно это я и хочу сделать, вернее, я хочу достать из торта… сюрприз. — И тут он на меня хитро посмотрел. Я поняла, что он что-то задумал. — Иветта, попробуй угадать, в какой рыбе он спрятан?

Я смотрела на торт, на три огромные красивые рыбины из безе, крема и шоколада в точности, скопированные с памятника. Даже потёртости на рыбинах были в тех же местах, и вдруг поняла, в какой из рыбин был спрятан сюрприз.

— Что-то мне не верится, что в этих рыбинах можно спрятать сюрприз. — Решила я помучить Матвея, но и публика заволновалась. — Мне надо знать, что это за сюрприз. Новая шляпка для меня?… Нет. Она не поместится ни в одной из этих рыбин. Ведь ты любишь шляпки с большими полями. — Я играла наивность, замечая удивление Матвея. — А может это… туфли или новое платье? Нет… Тогда, что это?

Публика стала волноваться, одновременно наслаждаясь нами.

— Иветта, — Воскликнула Ева в нетерпение. — Сколько можно нас всех мурыжить? Хоть Матвея пожалей. Смотри, на нём уже лица нет. Совсем парня измучила.

Я вопросительно посмотрела на «замученного» Матвея. Он мне улыбнулся, кивнул и сказал. — Я всё понял. Тогда начнём всё сначала.

Он взял меня за руку, встал на одно колено. Публика затихла и он заговорил. — Иветта, я так счастлив, что встретил тебя. Я благодарю брата за то, что он нас познакомил. Я даже благодарен Файсам за то, что они создали такую ситуацию, в которой мы познакомились. Но самое главное, я благодарен тебе за то, что ты есть на этом свете и за то, что ты показала мне, что в мире, кроме спорта есть ещё для меня и… любовь. Весь мир вокруг меня перевернулся, изменился и окрасился красками, лишь я взглянул в твои прекрасные глаза, и… — Матвей улыбнулся, — … увидел, с каким мучением и грацией ты шла на своих высоченных каблуках. Уже в ту минуту я был готов взять тебя на руки и нести через всю свою жизнь. Это я потребовал у бабушки, что бы она заставила вас с Евой жить в нашем доме. Я просто уже не мог жить в далеке от тебя. Если бы ты только знала, каких усилий требовалось от меня, что бы ни заключать тебя в свои объятия, при каждой нашей встрече.

— Почему? — Вдруг спросила я, насмешив тем самым всех вокруг.

— Что бы ни спугнуть тебя. — Продолжил говорить Матвей, ни на кого не обращая внимания. — Мне Ева сказала, что ты… ещё совсем ребёнок в любви.

Я стрельнула в подругу глазами и мысленно дала ей затрещину.

— Но это оказалось не так. Ты была готова к любви, я это видел и боялся, что ты влюбишься в кого-нибудь другого, а не в меня.

— Но это невозможно. — Сказала я, вызывая улыбку счастья на его лице. — Я постоянно думала только о тебе и… совершала массу глупостей.

— Но я был без ума от них. А твоё платье из оконной шторы, вообще свело меня с ума. Мне пришлось держаться от тебя подальше, что бы… — Матвей опустил лицо, скрывая улыбку страсти.

Публика взорвалась аплодисментами, а я ждала продолжения признания, и оно последовало.

— Я больше не хотел откладывать своё признание и… совершил его в городском парке, стоя на голове одной из трёх сестёр. Это было порывом моей души и… — он поцеловал мою руку, — … ты дала своё согласие. Я был так счастлив, что совершенно позабыл о… кольце. Но теперь… — Матвей хотел встать, но передумал. Он посмотрел на меня любящим взглядом и сказал. — Иветта, я предлагаю тебе идти по жизни рядом и стать половинками друг друга в горе и в радости. Ты выйдешь за меня замуж?

Говорить я не могла. Спазмы счастья, нежности и любви буквально сковали моё горло. Я лишь качала головой в согласии, как китайский болванчик, и улыбалась.

Матвей встал с колена, подошёл к торту и вопросительно посмотрел на меня.

— Вот эта рыба. — Сказала я, указывая на рыбину с потёртой головой. — На ней ты стоял, когда делал мне предложение.

Матвей улыбнулся, кивнул и разрезал рыбину пополам сверху вниз под громкие аплодисменты публики. Бартоломью еле успел поймать подносом кусок отвалившейся рыбины. На поднос из центра рыбины выпал красный бархатный футлярчик.

Публика продолжала аплодировать и что-то выкрикивать, а Матвей взял футляр и открыл его. Кольцо было превосходным.

Я протянула ему свою руку и произнесла. — Я согласна стать твоей женой, Матвей.

Он надел мне на руку кольцо и тут же заключил в объятия. Я была счастлива так, что время для меня остановилось. Я смотрела, как разрезается весь торт на кусочки и раздаётся гостям. Я принимала поздравления от всех, кто хотел ко мне подойти, а это были почти все гости. Моя голова шла кругом от обилия поздравления и угощения, а душа благодарила Бога за это счастье, на которое я даже и не рассчитывала.

Вечер был сказочным. Мне не нужно было больше скрывать свою любовь к Матвею, как ему ко мне. Все проблемы были решены, но меня беспокоили настоящие Файсы.

Елизавета успокоила меня на этот счет. Она сказала, что договорённость между семьями Смирнитских и Файсов с помощью юристов была достигнута. После нашей свадьбы, Матвей, согласно завещанию отца примет наследство, и через год отпишет его семейству Файсов на определённых условиях. Взамен они снимают заклятие с жемчужного ожерелья сестёр Смирнитских и спокойствие обретут оба семейства.

Судьба Мэри и её помощника пока оставалась не решённой, но меня она уже не волновала. Каждый человек живёт в рамках своей судьбы, и что ты заработал своими поступками, за то тебе и надо расплачиваться.

Единственно, что меня омрачило в этот вечер, так это недовольство Евы. Она, видите ли, и представить себе не могла, что этот вечер будет таким прекрасным для меня и Матвея, ведь её Макс подобного предложения ей ещё не делал. А если и сделает, то оно не будет таким прекрасным, как наше.

Я поняла, что в Еве вновь «резвится ребёнок», оставшийся без красивой куклы. Пришлось пообещать ей, что я обязательно посоветую Максу сделать его предложение в подобном стиле, но по-другому.

Компания в ресторане собралась весёлая и молодёжная. Вечер прошёл совершенно незаметно и всё потому, что думала я только о Матвее.

После ресторана мы не поехали домой, а ещё долго гуляли по набережной и ночному городу. Когда мы, наконец-то, добрались до моей комнаты, Матвей вновь заключил меня в объятия и целовал долго и страстно. А когда отпустил, я сама взяла его за руку и повела за собой…

Когда человек живёт любовью и чувствами, разум глохнет. Ну, и правильно!

Конец.