В мозг

23. К прыгунцам

Юрий Петрович ковылял впереди, а Горбань, не зная, куда нужно идти, неторопливо следовал за ним.

Полкилометра показались Юрию Петровичу вечностью. Когда они дошли, совсем стемнело. Красная полоса освещала кромку дальнего леса, за спиной тьма сгущалась.

– Это что? – спросил Горбань, словно упираясь в невидимую преграду.

– Как что? – удивился Юрий Петрович. – Геликоптер.

– Я прокаженный, я не имею права им пользоваться.

Черт возьми, ну конечно! В заботах Юрий Петрович совсем позабыл о том, что, согласно социальному договору, прокаженные не имеют права пользоваться товарами, не отправленными в утилизацию.

– Прошу прощения, запамятовал. Вероятно, вам стоит вернуться и взять собственный геликоптер.

– У меня нет геликоптера, – просто сказал Горбань.

– Я имею в виду, конечно же, списанный в утилизацию.

– У меня нет и такого.

– Позвольте, но ведь мусор забирают ваши геликоптеры, списанные.

– Это транспортные геликоптеры, автоматические. Они предназначены только для доставки мусора. Людей не перевозят.

– Как же вам попасть к прыгунцам?

– Пешком.

– Тридцать километров? Мне столько не пройти, меня уже трясет от усталости.

– Тебе незачем идти, Юрий. Ты отправляйся на геликоптере.

Горбань впервые назвал Юрия Петровича по имени – это вселяло определенную надежду.

– А вы?

– А я, как сказал, пойду пешком.

– Ночью?

– Почему нет? Тридцать километров, по темноте, пройду примерно за семь-восемь часов. Утром буду на месте. Где встретимся?

– Сейчас соображу, – Юрий Петрович достал смартфон и нашел в браузере карту Тульской области. – Вы в смартфон заглядывать имеете право или мне вам в словах описать?

Горбань засомневался.

Дикие времена напрочь выбили из людей способность к экономическому ослушанию. Человек мог повести себя неэтично, но только не в экономике. Следование экономическим правилам сидело в подкорке несколько столетий и не могло быть изжито логическими аргументами. Социализированные следовали указаниям интерфейса, прокаженные – правилу пользоваться только товарами, списанными в утилизацию либо произведенными самостоятельно. Нарушение давно не каралось смертью, как в Дикие времена, но только из-за того, что желающих нарушать не находилось.

По этой причине Юрий Петрович понимал колебания Горбаня.

– Думаю, можно, – сказал наконец прокаженный. – Положи на ладонь и смотри в него, не отрываясь. Точка приземления космического аппарата помечена?

– Сейчас помечу. – Юрий Петрович поставил пометку, положил смартфон на ладонь и уставился в него. – Готово!

– Гляжу.

Горбань мельком взглянул на экран смартфона и кивнул:

– Понял. Теперь дойду.

Разумеется, ничего не произошло. Собственно говоря, ничего и не могло произойти – «вещный» интерфейс смартфона не мог отреагировать на прокаженного. Некоторое время после пришествия ММ – этак с полвека – ходили слухи, будто от пользования прокаженными товары портятся, но ученые разоблачили миф как фальсификацию. Товары от пользования прокаженными не портились, однако экономические расчеты в таком случае становились неточными. Поэтому прокаженных в конечном счете и отделили от социализированных. Разборки в Дикие времена происходили суровые, невозможность пользоваться товарами, не списанными в утиль, вдалбливалась в головы прокаженных свинцовыми пулями – и полученный урок пошел впрок. С того времени пользование обычными товарами почиталось вредным не для товаров, а для прокаженных, которые могли получить серьезную психологическую травму.

Сейчас обошлось, кажется: Горбань, взглянувший на экран смартфона, не схватился за голову. Впрочем, нарушение выглядело пустяковым, если вообще имело место. Прокаженные не могли закрывать глаза при виде чужого смартфона, и психология это учитывала.

– Лети, Юрий, – сказал Горбань. – Только договоримся, где встретимся.

– Я переночую в Ненашево, это поселок в километре от места приземления прыгунцов. Подходите туда. Найдете меня по этому геликоптеру. Запомните бортовой номер. Нет, я могу заночевать в другом поселке. Давайте так. Поблизости от Ненашево имеется мемориальный комплекс, посвященный Мозгомирью. Встретимся там, у центрального памятника. Мемориальный комплекс один, и памятник тоже один, ни с чем не спутаешь. Я буду ждать там.

– Тогда до встречи.

Горбань повернулся и скрылся в темном лесу, а Юрий Петрович, кряхтя, залез в геликоптер и задал курс на Ненашево.

Путь занял всего ничего, не более пяти минут.

Приземлившись в Ненашево, Юрий Петрович отправился на поиски свободного коттеджа. Как он и предполагал, большинство коттеджей было свободно. Жители, столкнувшись с неудобствами в виде беспокойных прыгунцов и опустошенных магазинов, предпочли переселиться в другие места.

Выбрав коттедж, Юрий Петрович сосредоточил на нем взор. Экономический интерфейс ММ принял заявку: с этого момента коттедж начал числиться за Юрием Петровичем – ровно до того момента, как надобность в коттедже отпадет. Кажется, древние называли это арендой. Впрочем, древние платили деньгами, а в современном мире время, потраченное строителями, возмещалось временем на лицевом счете Юрия Петровича – в размере времени пользования коттеджем.

Юрий Петрович вошел в новое жилище совершенно разбитым. Нога ныла – сказалась ходьба от геликоптера до избы Горбаня и обратно. Постельное белья на кровати отсутствовало.

«Обойдусь», – решил Юрий Петрович.

Он сдернул покрывало с софы и устроился на ней, не раздеваясь – только верхнюю одежду повесил на вешалку. Почему-то совсем не хотелось раздеваться, даже принимать душ. Впрочем, чистого белья он не захватил, а идти в магазин не было сил.

«Магазин, – подумалось Юрию Петровичу. – Наверное, в здешнем промтоварном не продается белье. Прыгунцы тащат не только продукты, но и носильные вещи. Кажется, они тащат все, что попадает под руку».

С такими мыслями действующий член Всемирного Правительства заснул.

Несколько раз он просыпался, один раз даже подошел к окну, чтобы посмотреть на геликоптер. Хотя что может случиться с геликоптером, припаркованным рядом с коттеджем?! Это даже не смешно.

Наконец, удалось заснуть.

Проснулся рано утром, в ужасе от того, что опоздал, и Горбань, не дождавшись его в мемориальном комплексе, утопал обратно на свою свалку. Однако, всего половина седьмого. Скорее всего, прокаженный еще в пути.

Юрий Петрович, дрожа от старости и промозглого тутра, поднялся с тахты и включил электрический чайник. Интересно, как прокаженные обходятся без электричества? У прокаженных не может быть электричества, электричество не спишешь в утиль. Наверное, готовят на кострах.

Подкрепившись кипятком, Юрий Петрович навсегда покинул коттедж, освободив его для следующих жильцов.

Две минуты полета, и геликоптер – никто его с газона не забрал, разумеется, – приземлился на стоянку мемориального комплекса.

Это был один из тех мемориальных комплексов, которые спонтанно, без всякой причины возникают в небольших поселках и городках в качестве местной достопримечательности. Формально комплекс относился к Ненашево, хотя отстоял от поселка несколько в стороне, на невысоком пригорке. Комплекс состоял из большой центральной скульптуры, нескольких скульптурных композиций поменьше и музея в унылом одноэтажном здании.

Мемориальный комплекс, посвященный ММ. Само по себе, выглядело абсурдно: экономический интерфейс ММ не признавал музеев, считая произведениями искусства только оцифрованные объекты, то есть файлы визуального, текстового, музыкального или комбинированного форматов. При этом музей не служил производственным зданием – с точки зрения ММ, его существование теоретически не могло быть оправдано. В настоящее время комплекс и не возник бы, ни в каком случае – но в Дикие времена, когда человечество билось за соблюдение требований экономического интерфейса, был выстроен.

Самолюбию Юрия Петровича льстило существование мемориального комплекса, носившего имя его предка. Величественная фигура предка высилась над комплексом и всей окружающей местностью, включая Ненашево. Предок одну руку приложил к голове, как бы вслушиваясь в происходящие внутри процессы, а второй рукой обратился к небесам, требуя разъяснения. Замечательная скульптура, сейчас так не ваяют. Нынче скульптура ушла в прошлое. В оцифрованном виде скульптура смотрится совсем иначе, нежели в реальном материале – с живописью в этом отношении не сравниться.

В том, что космическая пирамида с пришельцами опустилась поблизости от мемориального комплекса, посвященного ММ, почудилась ирония. Во все исторические периоды люди мечтали о справедливой экономике, в боях ее отвоевывали – находилось время даже на мемориальные комплексы, – а когда отвоевали, именно рядом с выстроенным памятником опустилась космическая пирамида. Вышедшие из пирамиды инопланетяне пытаются разрушить созданное трудами отцов и дедов совершенное общество.

Юрий Петрович прошел за ограду. Внутри комплекса не было ни единой души – в такой ранний час и не могло быть, собственно.

«Не придет, – мелькнула страшная мысль. – Зачем ему это нужно? Он прокаженный, для него ничего не изменится».

Юрий Петрович уселся на лавочку и, закутавшись в куртку, принялся ждать.

Горбань показался через полтора часа. Сначала сознание измучившегося в ожидании Юрия Петровича просто отметило: еще один посетитель. Потом последовал этап узнавания: да ведь фигура знакомая! За ним – финальный всплеск радости: это Горбань!

Прокаженный вышел из леса и направился в сторону мемориального комплекса. Юрий Петрович не выдержал и потихоньку потрусил навстречу.

– Как добрались? – вскрикнул он, когда Горбань приблизился.

– Нормально добрался. Этот, что ли, космический аппарат?

Горбань указал на виднеющуюся в отдалении космическую пирамиду. Та, поблескивая непроницаемыми черными плоскостями, высилась над перелеском как нечто холодное и отстраненное. Но Юрий Петрович знал, что стоит к ней приблизиться, иллюзия совершенства развеется пылью по ветру.