В стране марабу

На реке Нил

Подгоняемая попутным ветром, вздымавшим тучи мелкого песка, парусная барка, на которой находились фон Мюллер и Брем, поднималась вверх по реке. Судно отправилось в путь за час до захода солнца, как обычно и принято у арабов начинать длительные путешествия. На борту находились пять миссионеров-католиков, которым церковь поручила приобщить к вере христовой население берегов Белого Нила.

Устойчивые северные ветры в течение нескольких дней помогали барке успешно продвигаться против течения. Эти ветры-пассаты, дующие обычно с середины октября до начала весны, имеют большое значение для судоходства по Нилу. К вечеру ветер немного стихал, но ночью он снова усиливался и резкими порывами быстро гнал барку вперед.

Мимо скользили берега с живописными пейзажами. Города и деревни, плодородные зеленеющие поля, рощи финиковых пальм, цепи холмов с крутыми скалистыми обрывами, развалины разрушенных древнеегипетских городов и храмов проплывали перед глазами путешественников. В утренние часы барка часто на некоторое время приставала к берегу, тогда Мюллер и Брем отправлялись на охоту и снабжали пассажиров свежим мясом. При этом они убивали большое количество птиц, препарируя их тут же на барке. Основная цель путешествия заключалась в том, чтобы собрать большую зоологическую коллекцию, которая позволила бы подробно ознакомиться с животным миром, прежде всего с миром пернатых посещаемых районов.

Чрезвычайно тяжелое впечатление произвели на Альфреда условия жизни населения Египта. В деревнях, около которых останавливалось судно, путешественники находили в основном стариков, женщин и детей. Мужчины либо отбывали воинскую повинность в армии вице-короля, либо были обречены на рабский труд на строительных работах, в промышленных или торговых предприятиях, принадлежавших тому же вице-королю. Многие арабские женщины обрубали своим детям указательный палец правой руки, чтобы таким путем спасти их от военной службы. Однако вице-король приказал принимать в армию даже юношей с такими физическими недостатками. Турецкое господство привело к тому, что в Египте происходило постепенное уменьшение численности населения. Хозяйство страны, основой благосостояния которой являлось земледелие, в результате политики турецких владык лишалось рабочих рук и приходило в упадок.

На остановках из близлежащих деревень приходили многочисленные больные, надеявшиеся получить от европейцев медицинскую помощь. По мере возможности путешественники снабжали их лекарствами. Однажды к барке подошла молодая женщина с грудным ребенком на руках. Ребенок метался в жару, и мать настойчиво просила помочь ему. Один из святых отцов взял малыша на руки и, заявив, что даст ему лекарство, скрылся в каюте. Через несколько минут миссионер снова появился на палубе и передал матери ее ребенка. В ответ на расспросы удивленного Брема о методе лечения предприимчивый иезуит весело расхохотался: «Я его окрестил!»

Духовные отцы и в других отношениях ревностно исполняли свои обязанности. Когда после осмотра гробницы фараона в Луксоре перед туристами появились три египетские танцовщицы в легких одеяниях и под звуки тамбурина и двухструнного музыкального инструмента, на котором играл слепой старик, начали исполнять обольстительные восточные танцы, миссионеры страшно возмутились. Мюллер, Брем и двое других пассажиров-европейцев с удовольствием полюбовались бы красивым зрелищем, однако духовные отцы, опасаясь, очевидно, дьявольского искушения, прогнали девушек и сопровождавшего их музыканта.

Город Асуан находился в то время на границе между Египтом и Нубией. Это был один из крупнейших в Африке рынков невольников; работорговцы привозили сюда невольников из Судана и продавали их купцам из арабских стран. За городом начинались знаменитые нильские пороги — чрезвычайно трудный и опасный для речных судов участок пути. Высокие скалы преграждали путь реке и так плотно сжимали ее русло, что вода с огромной скоростью и силой прорывалась сквозь каменные теснины. Багаж и имущество пассажиров были перегружены на восемь небольших подвижных лодок, который предстояло преодолевать опасные участки реки.

Сквозь ущелья шириной чуть более сорока футов бешено мчались воды Нила. С развернутыми парусами, насколько возможно пользуясь попутным ветром, лодки устремлялись навстречу пенящимся волнам; когда дальнейшее продвижение становилось невозможным, матросы бросались в воду и канатами) привязывали утлые суденышки к скалистым берегам. После этого матросы со всех восьми лодок собирались вместе и, ухватившись за прочный и длинный канат, волокли поочередно лодки против течения среди бурлящей и клокочущей воды.

При нормальных условиях на преодоление нильских порогов требовалось от восьми до десяти дней, однако нашим путешественникам погода не благоприятствовала и им потребовалось на несколько дней больше. Ветер временами стихал, наступал почти полный штиль, при котором нельзя было преодолевать расстояния между порогами, так как течение здесь было значительно сильнее, чем на равнинных участках долины Нила.

Самый опасный и трудный из нильских порогов — Вади Хальфа. Подниматься здесь вверх по течению можно было лишь с исключительным трудом, и экипажи судов шли на риск лишь в случаях крайней необходимости. Весь багаж экспедиции сняли с барки и перегрузили на верблюдов, путешественники верхом на ослах направились в объезд скал Вади Хальфа. Экипаж барки собрался на берегу и, налегая на крепкие длинные канаты, медленно потащил барку навстречу бурному и стремительному потоку. В верховьях порогов течение было еще очень сильным, барку надежно привязали к берегу и погрузили на нее все имущество.

В свободные дни Альфред уходил на охоту. В один из таких выходов ему удалось подстрелить редкий экземпляр нильского гуся. Альфред охотно знакомился также с жизнью местного населения. Проживавшие в этом районе нубийцы с темным, почти черным цветом лица были отличными пловцами. С детских лет приучались они плавать, маленькие дети совершенно не боялись воды и резвились и играли в быстром течении Нила. На надутых шкурах животных нубийцы совершали длительные поездки по реке, по нескольку раз в день переплывали они на таких шкурах Нил, ширина которого составляла здесь несколько сот метров. Рослые и красивые мужчины и женщины ходили почти совсем обнаженными, подавляющее большинство носило лишь узкий кожаный передник.

Для преодоления только одного Тангурского порога экспедиции потребовалось два дня. Здесь перед глазами путешественников предстала зловещая картина; примерно на середине реки над поверхностью воды выступал скалистый утес, к которому прибило обломки какой-то разрушенной барки. По всем признакам можно было определить, что катастрофа случилась совсем недавно. Несколько раз рейс пытался преодолеть быстрину, и каждый раз течение отбрасывало судно обратно. При одной из таких попыток барка наскочила на острый выступ скалы; в образовавшуюся между досками щель хлынула вода, но матросы быстро заделали пробоину. Вскоре на глазах путешественников едва не погибла какая-то другая барка. В конце концов с помощью нубийцев матросам удалось провести судно через пороги.

В составе экипажа барки был сильный и рослый туземец по имени Абд Лилахи, пользовавшийся репутацией пьяницы и задиры. С ним находилась на (Гарке и его жена, молодая, красивая нубийка с орехово-коричневым цветом кожи. Однажды Альфред оказался на палубе невдалеке от этой женщины.

Как разъяренный лев, бросился долговязый парень на Брема: «Господин, что тебе нужно от моей жены?»— закричал он. Напрасно Альфред пытался объяснить ревнивцу, что у него и в мыслях не было обращаться по какому-либо поводу к его жене — Абд Лилахи все равно ему не поверил. С тех пор матрос смотрел на обоих немцев с подозрением и ненавистью. Спустя несколько дней, когда Брем, страдая от очередного приступа лихорадки, лежал больной на палубе, барон воспользовался тем, что при полном штиле барка встала на причал у берега» и отправился на охоту. Вскоре Альфред услышал брань и проклятия матросов. Оказалось, что поднялся благоприятный северный ветер, а барка не могла тронуться в путь из-за отсутствия барона. На розыски Мюллера отправили Абд Лилахи. Когда Брем узнал об этом, его стали тревожить тяжелые предчувствия, так как он сам лишь недавно испытал на себе вспыльчивость и злобу этого человека.

Через некоторое время с берега послышались громкие крики барона. Схватив ружье, Альфред выскочил на берег и увидел, что у барона с Абд Лилахи разгорелась ожесточенная ссора. Нубиец грубо толкал немца к барке, называл его неверным и христианской собакой, один раз даже крепко ударил его. Доведенный до неистовства, Мюллер пытался отбиться ударами приклада своего ружья, но матрос тоже вцепился в это ружье, и оба противника вступили в рукопашную схватку.

Вскоре нубиец схватил барона за горло и начал его душить. Поняв, в какой опасности находится его старший товарищ, Брем прицелился в его противника. Стрелять он, однако, не решился, так как враги плотно вцепились друг в друга и пуля могла задеть любого из них. В какой-то момент барону удалось достать нож, который он с силой вонзил в грудь матроса.

На судне поднялся шум, матросы осыпали обоих немцев угрозами и бранью. А иезуит Рилло — глава католической миссии — науськивал экипаж барки против обоих протестантов-еретиков. Это несколько своеобразное проявление христианской любви к ближнему вызвало еще большее возбуждение среди матросов. Они объявили, что покинут барку, если с нее не уйдут Мюллер и Брем. Альфред и его спутник схватили ружья и приготовились к ожесточенной борьбе. Самообладание и решительность, проявленные немцами, произвели соответствующее впечатление на экипаж барки, и страсти немного улеглись. Барон заявил, что он готов отдать себя в распоряжение губернатора провинции Донгола и предстать перед его судом. Матросы успокоились, а затем, когда выяснилось, что рана вовсе не так уж опасна, оказалось возможным благополучно замять все это неприятное происшествие. Пострадавший получил от барона три талера на лечение, и дело уладилось к общему удовлетворению.

В Донголе католические миссионеры распростились с немцами. Глава миссии Рилло заболел дизентерией, которая с каждым днем принимала все более тяжелую форму. Монахи решили поэтому остановиться в городе и дождаться выздоровления своего руководителя. Три месяца провели барон и Альфред на барке вместе с миссионерами. Отношения между ними за это время были далеко не блестящими, однако расстались пассажиры друг с другом довольно мирно.

Не желая терять время, Альфред и барон сразу же поплыли дальше. Долгие часы на барке они использовали для препарирования убитых птиц. Снова и снова видели они на многочисленных песчаных отмелях стаи самых различных представителей мира пернатых. Встречали они и таких перелетных птиц, которые проводили лето в Германии, а на зиму переселялись в Египет. Орлы и соколы охотились на реке за рыбой, пеликаны, фламинго, утки, дикие гуси и другие водоплавающие птицы в неисчислимом количестве населяли берега и воды Нила. Цапли, зимородки и самые разнообразные виды уток радовали взоры путешественников. Могучая река, жизненная артерия страны, привлекала к себе птиц из различных частей света. Вскоре путешественникам удалось убить и присоединить к своей коллекции представителей некоторых редких, не встречающихся в Европе видов птиц. Но все это было только началом, основная работа по коллектированию птиц и изучению пернатых обитателей Африки должна была начаться за Хартумом.

Несколько дней барка стояла на якоре около Амбукола. Наступило 24 декабря; в этот вечер в Германии праздновали рождество. Если бы у обоих путешественников не было бы при себе календаря, они и не вспомнили бы в далекой и неведомой стране о том, что наступил праздник, который они обычно так торжественно и радостно встречали дома. Наступал вечер, воды Нила с легким плеском набегали к борту судна, на палубе которого сидели Мюллер и Брем. Они наделили подарками экипаж барки и слуг, на столе стояло несколько бутылок с вином, которое они собирались распить по случаю рождества. Путешественники пили за здоровье родных и близких, за родину, смотрели на ярко сверкающие в небе звезды, прислушивались к шумам и шорохам, доносившимся с реки, и мысли их все время возвращались к далекой отчизне.

Воспоминания Альфреда обращались к родному Рентендорфу. Сколько радости приносил всегда рождественский вечер; огни разукрашенной елки, пряники, запах печеных яблок, рождественские сказки, которые так интересно рассказывал отец, раздача подарков. Как обрадовалась в прошлом году сестра Текла, получив от брата отрез на платье — первый крупный подарок, сделанный Альфредом на заработанные собственным трудом деньги. Юноша знал, что в эти минуты все его близкие дома тоже вспоминают и думают о нем. Альфред не сомневался в том, что в будущем году рождественские праздники он будет встречать в родном Рентендорфе.

Однако все произошло совсем иначе.