В стране марабу

По дикому Кордофану

В конце февраля исследователи отправились в первое большое путешествие вверх по Белому Нилу в Кордофан. Барка, подгоняемая сильным ветром, быстро двигалась вперед. Стояла хорошая погода. Тысячи нильских гусей, крупные стаи аистов, цапель и журавлей кружились над водой, плавали около берегов или бродили по прибрежному песку. По обе стороны реки часто появлялись рощи мимоз, огромные стада крупного рогатого скота, верблюдов и овец паслись на обширных лугах. Наиболее сильное впечатление на Альфреда произвели крокодилы, которые, подобно покрытым мохом стволам выброшенных течением деревьев, рядами лежали на отмелях и по берегам реки.

Через несколько дней исследователи высадились около деревни Торра, разбили палатку и стали ожидать подхода вьючных животных. Они присоединились к английскому майору Петерику, возглавлявшему охотничью экспедицию в глубь страны. Ближайшей целью экспедиции служил суданский город Эль-Обейд.

Жаркая погода вновь вызвала у Альфреда приступы тропической лихорадки; каждый шаг верблюда, на котором он сидел, причинял ему острую боль. Один приступ сменялся другим, а путешествие продолжалось, так как делать остановку и задерживаться ради одного больного караван не мог. Альфред пережил несколько тяжелых дней, прежде чем снова пришел в себя.

Однажды вечером, когда караван остановился на отдых в одной из суданских деревень, появилась группа молодых негритянок и в честь гостей начала исполнять танцы и песни. Но усталые и голодные путешественники не в состоянии были заинтересоваться представлением, они мечтали скорее достать что-нибудь съедобное. Наградив девушек подарками, путешественники попросили, поскольку ничего другого поблизости, вероятно, не было, продать им несколько молодых кур. Они уже знали, что в Египте кур обычно называли «фарха».

Старшина деревни удивленно покачал головой:

— Могущественные эффенди, я слышал, что вы направляетесь в город Эль-Обейд, где имеется множество «фарха». Зачем же вам нужно покупать их здесь? У меня только одна «фарха», она стара и отвратительна.

— Нам все равно, как она выглядит, принеси ее сюда!

Старшина скрылся, вскоре он вернулся вместе с дряхлой старухой. Это была его рабыня.

Путешественники расхохотались и объяснили старшине, что такая «фарха» им не нужна, им нужны такие «фархи», которых можно есть. Он снова удалился с выражением ужаса и растерянности на лице.

Недоразумение выяснилось очень скоро. В этих районах словом «фарха», что означает «молодые животные», называли молодых рабов. Кур здесь называли словом «фаруди». К старшине снова направили переводчика, и вскоре путешественникам принесли достаточное количество молодых кур, которые обеспечили вкусный и сытный ужин.

Суданская деревня обычно состоит из нескольких десятков соломенных хижин с остроконечными крышами. Большинство деревень обнесено густой стеной колючих кустарников, защищающей жителей от внезапного нападения хищных зверей — львов и леопардов. Принадлежащий туземцам домашний скот с заходом солнца укрывается на огороженных таким же способом участках в пределах деревни. Высота стены колючих кустарников достигает трех метров при ширине до одного метра. Кроме того, у каждого скотовода есть еще свора сторожевых собак. И все же могучий лев, грозный властелин степей и лесов, не дает покоя ни людям, ни животным.

Путешественники отдыхали в палатках, установленных в центре деревни. Давно уже спал в своей палатке и мистер Петерик. Вокруг все было тихо, лишь с ближних деревьев время от времени раздавались крики козодоя — птички, ведущей ночной образ жизни; подобно призрачной тени, появлялась она при свете луны над деревней и стрелой пролетала над спящим стадом. Изредка слышалось тихое мычание коровы или сонное блеяние овцы.

Внезапно тишина была нарушена, над погруженной в сон деревней прокатилось леденящее кровь зловещее рычание. Лев, царь зверей, подал голос, возвещая, что он выходит на поиски добычи. Вспугнутые домашние животные пробудились. Козы и овцы растерянно начали метаться по загону, с громким стуком ударяясь о стены ограды; коровы, громко мыча, сгрудились в кучу; лошади и верблюды, которым на ночь всегда связывают передние ноги, пытались высвободиться; даже обычно смелые собаки с жалобным воем подобрались ближе к хозяевам.

Услышав рычание льва, Альфред и барон вскочили с постелей и схватились за ружья. Появился с ружьем и мистер Петерик. К палаткам сбежались жители деревни, умоляя европейцев о помощи. Вдруг послышался предсмертный, полный страдания и ужаса рев коровы. Мюллер, Петерик и Брем побежали в ту сторону, откуда донесся этот крик.

— Там, эффенди, там! — кричали жители и дрожащими от волнения руками показывали на один из огороженных кустарником загонов, где содержался скот.

Вбежавшие в загон европейцы увидели при молочно-розовом свете луны картину полного разгрома и опустошения. Большая часть стада, опрокинув дверцу, прорвалась через слабо защищенный вход и разбежалась. Многие животные в страхе кинулись на стенки кустарника и так запутались в них, что не в состоянии были освободиться без посторонней помощи. Остальные животные, громко мыча от страха, с раздувающимися, дрожащими боками, сбились в кучу в отдаленном углу загона. В центре, на образовавшемся свободном пространстве, присел на трупе своей жертвы виновник всей суматохи.

Лев перепрыгнул через заросли колючих кустарников высотой около трех метров, одним ударом лапы опрокинул на землю молодую телку и перекусил ей шейные позвонки. В этот момент в загон вбежали люди. Но лев не хотел отдавать свою добычу без боя. Глядя на пришельцев кровожадным взором, он возбужденно помахивал хвостом.

Трое европейцев медленно продвигались вперед, к ним присоединилось несколько вооруженных копьями жителей деревни. Лев встретил их приближение глухим ревом, весь подобрался и приготовился к прыжку.

Петерик, неоднократно принимавший уже участие в охоте на львов, быстро вскинул свою двустволку. С расстояния в несколько метров он всадил в лоб зверю две крупнокалиберные пули. Лев взметнулся в воздух, но прыжок не состоялся. Бессильно свалившись на землю, он сделал еще одну попытку подняться, но тут же околел. Раздались оглушительные победные крики туземцев… Крики эти долго не умолкали, так как их подхватывали все новые зрители, сбегавшиеся со всей деревни. И почти до рассвета в темноте ночи слышались радостные возгласы и песни торжествующих жителей.

Мюллер и Брем, которые даже не успели выстрелить, тепло поздравили Петерика. После осмотра убитого зверя европейцы отправились к палаткам, чтобы выпить по случаю удачной охоты.

Местные жители принесли мертвого льва на деревенскую площадь. На следующий день состоялся большой праздник. Вождь приказал зарезать несколько верблюдов, которых зажарили над костром на огромных вертелах. Для пиршества использовали и убитую львом телку. Путешественники поразились обилию мяса, которое было съедено туземцами во время праздника. Мясо запивалось изготовленным из проса пивом — туземцы называли его «мериза», — которое обладало приятным, освежающим вкусом.

Мужчины исполнили дикий, но в то же время изящный и выразительный военный танец. Затем на площадку вышли женщины; они образовали широкий полукруг, вперед выступила солистка, танцевавшая под мелодичное пение остальных и ритмичный аккомпанемент барабана и струнных инструментов. Героями праздника были европейцы и прежде всего, разумеется, мистер Петерик. Специальный танец был исполнен в честь охотников, убивших льва. Солистка легкими шагами, в такт аккомпанементу, приближалась к сидевшим в бамбуковых креслах европейцам и почтительными жестами и всеми движениями темного, матово-глянцевого тела стремилась выразить свою радость и восхищение. Танцуя, она медленно возвращалась в круг, вперед выступала другая, и так продолжалось до тех пор, пока все танцовщицы не продемонстрировали гостям свое искусство.

Через несколько дней Мюллер снова заболел и не мог встать с постели. Мистер Петерик, кроме охоты, интересовался еще и многими другими вещами. Он был майором английской армии, и вся его охотничья экспедиция больше служила целям разведки этого района Судана, чем удовлетворению личных вкусов ее руководителя. Петерик составлял и обрабатывал карту местности, завязывая сношения с туземными вождями, и всегда имел в своем распоряжении неограниченные денежные средства. Майор Петерик был одним из тех многочисленных английских агентов, которые методично и настойчиво готовили последующую колонизацию страны англичанами.

Альфред ездил на охоту самостоятельно. Целые дни проводил он в степи, выслеживая и убивая животных и птиц для своей коллекции. В распоряжении Альфреда находился специально выдрессированный для охоты быстроходный верблюд, который подчинялся каждому движению всадника и спокойно переносил раздававшиеся над самым его ухом выстрелы. Сзади Альфреда в седле сидел еще один всадник, туземец из Кордофана, на которого возлагался сбор убитых животных. В первые дни между Альфредом и его спутником возникали большие недоразумения, так как правоверный мусульманин «во славу всемилостивого и всемогущего аллаха» стремился перерезать горло каждому убитому животному. Брем же хотел, чтобы животное по возможности оставалось невредимым, ибо от этого во многом зависело качество препарирования. Постепенно туземец уяснил себе желания и требования охотника, и между ними установились наилучшие отношения. В конце марта Брем со своим спутником-туземцем предпринял более далекую экскурсию. После многочасовой езды охотники переночевали в степи, а на следующее утро двинулись дальше. Вскоре Альфреду удалось застрелить чрезвычайно редкий экземпляр обитающей в степях Кордофана разновидности страуса. Еще пересекая Баюдские степи, он частенько обнаруживал следы страусов, но живых птиц впервые увидел на свободе только здесь, в Кордофане. Альфред всегда считал страусов глупыми птицами, но теперь он убедился, что они достаточно хитры и осторожны. Страусы обращаются в бегство при появлении малейшей опасности, они обладают превосходным слухом и обонянием. Местные жители при охоте на страусов пользуются самым простым способом: на верблюдах или лошадях они преследуют стадо страусов до тех пор, пока несколько птиц, выбившись из сил, не откажется от дальнейшего бегства. В этот раз Альфред случайно обнаружил страуса, когда тот отдыхал; не успела птица пуститься в бегство, как ее сразила пуля охотника.

Когда спутник Альфреда подбежал к убитому страусу, мимо Брема промелькнул леопард, встревоженный, вероятно, раздавшимся выстрелом. Заметив страшного врага, верблюд сорвался с места и помчался без оглядки. Подпруга лопнула, и всадник на полном ходу упал в самую гущу кустов мимозы. Весь исцарапанный, с вывихнутой ногой и порванной одеждой, Альфред с трудом выбрался из кустов.

Спутник Альфреда достал в ближайшем селении осла и перевез на нем пострадавшего в одну из негритянских деревень. Альфред был глубоко тронут вниманием и заботами ее обитателей. Они приносили больному пищу, фрукты, непрерывно меняли холодные повязки на поврежденной ноге; вождь посетил белого гостя и интересовался его самочувствием. На следующий день Альфред был уже в состоянии совершить обратный путь до деревни, в которой находились Мюллер и Петерик.

В начале апреля путешественники достигли цели своей поездки — города Эль-Обейд, показавшегося Брему, как записано в его дневнике, самым скучным и невыносимым из всех городов Северной Африки.

Нищета, грязь, торговля рабами и находящийся на турецком жалованье военный гарнизон — таковы наиболее яркие впечатления от этого города. Некогда богатая страна была полностью разграблена турками, от прежнего достатка не осталось и следа. Подавляющую часть двадцатитысячного населения Эль-Обейда составляли рабы. Кроме арабского и берберского языков, которыми в основном пользовались привилегированные группы населения, здесь были распространены различные негритянские языки и наречия. Все работы в городе выполнялись силами невольников. Они возделывали и поливали поля и сады, строили дома, стерегли скот, ухаживали за хозяевами и искусно вырабатывали разнообразные кустарные изделия, продававшиеся затем на базаре рабовладельцами. Самую тяжелую работу невольники часто выполняли закованными в цепи, за малейшую провинность их подвергали бесчеловечным истязаниям. Рабы не пользовались никакими правами, жизнь их стоила ровно столько, сколько заплатил хозяин при покупке раба.

Альфред провел несколько недель в Мельбесе — уединенной деревне в чаще тропического леса. Мюллер в это время добивался приема у турецкого генерал-губернатора, пытаясь получить разрешение посетить негритянское государство Такале. В Мельбесе Альфред с помощью оставшихся при нем слуг-туземцев приводил в порядок собранные ранее экспонаты и материалы.

Мистер Петерик, интересы которого существенно отличались от интересов обоих немецких исследователей, покинул их вместе с составом своей экспедиции. Незадолго до отъезда он успел поссориться с бароном Мюллером по какому-то малозначительному поводу. Англичанин хотел надолго остаться в районе, где в тот момент находилась экспедиция, и произвести разведку месторождений железной и медной руды. При этом, вероятно, присутствие представителей других европейских стран вовсе не входило в его расчеты.

В середине мая после четырехнедельного отсутствия вернулся Мюллер, сообщивший Брему, что с экспедицией в Такале ничего не выйдет, так как напуганные частыми визитами охотников за невольниками негры этого района враждебно встречают всех чужеземцев, появляющихся на их территории. Лишь несколько недель назад негры Такале совершили нападение на большой египетский караван. Посовещавшись, немецкие путешественники отказались от поездки в Такале и решили посетить какой-либо другой район. Несмотря на приближение периода дождей, предвестниками которого явились несколько кратковременных грозовых ливней, караван снова отправился в путь. Ближайшей целью путешествия намечен был город Джебель эль Курбаш.

Двинулись в путь ночью, а с наступлением дня долину окутал такой густой, непроницаемый туман, что найти дорогу было совершенно невозможно. В довершение всех несчастий оказалось, что компас барона вместе с основным багажом экспедиции был накануне отправлен вперед с вьючными верблюдами. Путники заблудились и беспомощно кружили по степи.

Вскоре путешественники заметили двух негров, собиравших хворост в небольшой рощице. Проводник каравана араб попросил их показать дорогу, обещая щедро вознаградить их за это. Но негры категорически отказались выполнить его просьбу. Тогда проводник силой заставил одного из негров вести караван; поняв, что произошло, второй негр немедленно скрылся. Через несколько часов караван прибыл в Джебель эль Курбаш. Негра вознаградили за услуги и с миром отпустили домой.

В полдень караван расположился на отдых в небольшой деревеньке. Путники очень устали, испытывали сильную жажду и хотели переждать, пока немного спадет жара. Внезапно послышались яростные крики, и в дверях показался рослый негр в одной лишь набедренной повязке; он размахивал огромным обнаженным мечом и кричал: «Идите сюда, эти собаки здесь! Идите сюда и убейте их». Альфред мгновенно схватил ружье и с такой силой ударил пришельца прикладом, что тот упал на землю. Мюллер и египтянин-слуга Али тоже взялись за оружие и приготовились защищаться. С ружьями наготове все трое встали у входа в хижину. Но негры подожгли здание и вынудили Альфреда и его товарищей покинуть свое убежище. Как только Альфред, Мюллер и Али вышли из хижины, их окружила плотная толпа негров, к груди каждого из них немедленно были приставлены острия многих копий.

Мюллер и слуга Али имели в каждой руке по заряженному пистолету, в руках у Альфреда было ружье, но они понимали, что сопротивляться совершенно бесполезно. Неграм стоило только немного надавить на копья, и в мгновение все трое были бы проколоты насквозь. Брему с трудом удалось удержать от выстрела вспыльчивого барона, считавшего, что их судьба уже решена и что следует лишь дороже продать свою жизнь.

У дрожавших от волнения пленников на лбу выступили капли пота, но они по-прежнему не двигались с места, так как малейшая попытка пошевелиться могла привести к немедленной гибели. Окружавшие их негры кричали наперебой и, казалось, сами не знали, как поступить с попавшими в их руки пленниками. Прошло несколько страшных минут. Спасение явилось совершенно неожиданно. К толпе подошел старик-араб с развевающейся седой бородой и плеткой из гиппопотамовой кожи в руках. Негры, знавшие его, по-видимому, очень хорошо и не проявившие несколько минут назад ни малейшего страха перед огнестрельным оружием белых, мгновенно отодвинулись в сторону и замолчали.

Лишь теперь стали ясны причины внезапного нападения. Встреченные утром в роще негры были рабами седовласого арабского шейха. Убежавший от путешественников негр тотчас помчался к своему господину и доложил, что два турка (за турков он принял Брема и Мюллера), охотящиеся за невольниками, напали на них и похитили-его товарища. Шейх немедленно собрал остальных рабов, вооружил их и приказал догнать «собак», освободить захваченного ими раба и в случае сопротивления убить их на месте. Барон Мюллер заметил, что он и его спутники вовсе не являются работорговцами и охотниками за живым товаром. Араб извинился и ушел со всей своей свитой.

Альфред и Мюллер остались в деревне, жители которой гостеприимно встретили путешественников. Все местное население дрожало от страха перед охотниками за рабами. Исследователи часто встречали по дороге следы деятельности этих бандитов: сожженные деревни, опустошенные поля, трупы погибших от ран и истощения негров с колодками на шее. Эти колодки, или, как их называли здесь, шебы, представляли собой большие рогатины, накладывавшиеся на шею пленников и стягивавшиеся впереди поперечной палкой. Закованный в такую колодку невольник никуда уже не мог убежать. Шебы не снимались с несчастных негров до тех пор, пока вся партия не прибывала к месту назначения. Многие из негров умирали в пути либо от ран, полученных при пленении, либо от голода и истощения. Падавших рабов поднимали ударами плетей из гиппопотамовой кожи, тех, кто уже не в состоянии был двигаться дальше, убивали на месте.

Шайки охотников за рабами возглавлялись арабами, турками, часто и европейцами и в значительной части состояли из негров. Эти шайки, вооруженные огнестрельным оружием, нападали на отдельные деревни. Всех пытавшихся сопротивляться безжалостно убивали, остальных, словно скот, сгоняли в одно место и наскоро сортировали. Стариков и больных убивали на месте, мужчин, женщин и детей заковывали в шебы и уводили в рабство.

Наиболее известным охотником за рабами был итальянец Никола Уливи, с которым Альфред познакомился в свое время в Хартуме. Он пользовался по всему Судану репутацией мошенника и убийцы. Уливи был одним из самых богатых купцов в стране, владел крупным торговым флотом на Белом Ниле и вел большую меновую торговлю с племенами динка, шиллук и нуэр. Но даже баснословные барыши, которые этот негодяй извлекал из своих торговых операций, не удовлетворяли его. В дополнение к ним он снаряжал крупные экспедиции для нападения на негритянские племена. Он создал у себя личную армию из негров, и этот негритянский отряд частенько производил жестокую и кровавую резню среди своих чернокожих братьев. Никола Уливи не скрывал в Хартуме подробности своих злодеяний, рекламируя их как удачные коммерческие операции.

Охота за рабами осуществлялась в больших масштабах и египетским правительством, проводившим эти облавы по всем правилам военной науки; в облавах участвовали регулярные воинские части, целые батальоны и полки, имевшие на вооружении даже артиллерию. При появлении на территории заселенной негритянскими племенами таких воинских частей негры также брались за оружие и объединялись в многотысячные отряды; разгорались тяжелые и кровопролитные бои, в которых полностью истреблялись сотни отважно сражавшихся за свою свободу негров. Ко времени путешествия Мюллера и Брема турки проявляли большой интерес к граничившим с Кордофаном негритянским государствам по Белому и Голубому Нилу. Здесь жили племена шиллук, динка, дарфур, нуэр и другие. Турки нападали также и на абиссинские области Галла, Шоа и Амхара.

Особенно крепким орешком для турецких завоевателей оказалось негритянское государство Такале. Король Такале создал для борьбы с охотниками за рабами многотысячную армию и с большим умом и осмотрительностью организовал сопротивление всем попыткам поработить и ограбить его страну. Много раз по приказу вице-короля губернатор Судана посылал войска против государства Такале, однако все попытки преодолеть сопротивление негров не приносили успеха.

Король Такале объявил, что каждый солдат турецкой армии, который перейдет на сторону негров с оружием в руках, получит дом и двух жен. После такого сообщения сотни солдат-негров перешли из армии паши и приняли участие в создании негритянской армии государства Такале. Таким образом, сложилась дисциплинированная, в большинстве своем вооруженная огнестрельным оружием боеспособная армия.

Лишь незадолго до появления в районе Белого Нила Брема и Мюллера генерал-губернатор направил против государства Такале огромную, по понятиям того времени, армию, в которую входило более тысячи солдат-негров, четыреста албанских кавалеристов и шесть орудий. Но и здесь негритянский король доказал, что как военачальник он превосходит турецкого полковника, возглавлявшего армию паши. Заманив неприятельские силы в горную местность, он неожиданно атаковал их и почти полностью уничтожил. Из всего турецкого отряда спаслось не более трехсот человек.

Благодаря широкому применению огнестрельного оружия египетским войскам удавалось все же в других районах преодолевать мужественное сопротивление туземцев и уводить негров в рабство. В результате подобных экспедиций в плен попадало шестьсот-восемьсот туземцев, которых с бесчеловечной жестокостью угоняли на рынки невольников в различные города Судана, Египта и других государств. Однажды Брем и Мюллер встретили в пути один из таких невольничьих караванов, и Альфред не находил слов, чтобы выразить свой ужас и возмущение при виде такого страшного зрелища. Перед глазами обоих немцев прошла группа захваченных в рабство негров племени динка. Большинство было покрыто ранами, полученными, очевидно, в недавней схватке с солдатами. Все они были закованы в большие, тяжелые шебы, натиравшие до крови шею и плечи. Колонна двигалась медленно, пленники мучительно страдали от жажды, многие дети настолько устали, что еле-еле могли идти вперед. Конвойные немилосердно осыпали невольников ударами тяжелых, с острыми гранями плеток из толстой гиппопотамовой кожи, сопровождая побои проклятиями и бранью. Одна женщина крепко прижимала к себе тельце грудного ребенка, умершего в результате лишений и тягот долгого пути. Маленькая девочка, не имевшая сил больше двигаться с колонной, остановилась на дороге; мать ее тоже настолько ослабела, что не в состоянии была нести ее на руках. Один из солдат подскочил к девочке и, прежде чем возмущенный Альфред успел вмешаться, прикладом ружья раскроил ей череп. На всю жизнь запомнил молодой немец картины жестокости и варварства, свидетелем которых ему довелось быть. Снова и снова вставали они у него перед глазами, вызывая гнев и отвращение. Часто вспоминал он позднее рынки рабов в Хартуме и других городах страны, где людей продавали, как скот, разбивая семьи, отделяя детей от родителей и мужей от жен. Покупатели деловито прощупывали мускулы, проверяли, как у лошадей, зубы невольников, внимательно оценивали все физические достоинства и недостатки продаваемых рабов. Тяжелый подневольный труд, пожизненная кабала, грубое попрание человеческого достоинства и оскорбление человеческих чувств — такова была участь рабов. Все эти картины глубоко возмущали Альфреда, пробуждали в его душе чувство ненависти к турецким поработителям, угнетавшим многие свободолюбивые народы. Альфред дал себе слово использовать любую представившуюся возможность, чтобы помогать преследуемым и угнетенным, и всюду, где бы он ни находился, рассказывать правду о бесчеловечной охоте за рабами в Африке.

Альфред и барон далеко обогнали свой караван. Наступила ночь, и путешественники решили расположиться на отдых. Сопровождавшие их слуги развели костер, сняли с верблюдов закатанные во вьюки ковры и расстелили их возле огня. Давно уже у путешественников стало законом, что в степи на ночь обязательно следует разводить костер. Во-первых, он держал на почтительном расстоянии многочисленных хищных зверей, а во-вторых, служил сигналом для отставшего и продолжавшего- движение в темноте каравана. Но в то же время огонь привлекал к себе всевозможных паразитов и гадов — ядовитых тарантулов с мохнатыми лапами, черных скорпионов и змей. На протяжении всей ночи слуги внимательно следили за появлением непрошеных гостей и, обнаружив их, немедленно бросали в огонь. Неожиданно Мюллер заметил рядом с собой небольшую, весьма ядовитую гадюку, с шипением приподнимавшуюся для броска; убив ее, он присоединил этот экземпляр к собранной коллекции птиц и других животных.

Из степи доносились обычные ночные шорохи и звуки. Послышалось гневное рычание леопарда, упустившего, вероятно, добычу в результате неудачного прыжка. Ночные птицы с жалобным щебетанием носились над головами сидевших у костра людей. Где-то в стороне напомнил о своем существовании и владыка степей лев.

Альфред заинтересовался образом жизни и привычками скорпионов. Эти опасные существа широко распространены по всей Северной и Центральной Африке, где они представлены многими разновидностями. Особенно опасным считается большой черный, или соляной, скорпион, который здесь, в Кордофане, встречался чаще других. Он был значительно крупнее остальных видов скорпионов, достигая в длину до пятнадцати сантиметров. Скорпион является ярко выраженным ночным животным. После восхода солнца он прячется в ямах или под камнями, отыскивая прохладные и темные места. С наступлением темноты он покидает свое убежище и отправляется на поиски добычи.

В первую очередь скорпион предпочитает насекомых, однако он всегда готов и к нападению на животных и людей; чрезвычайно острое жало, расположенное на самом кончике длинного, гибкого хвоста, делает скорпиона очень опасным. Укус скорпиона, при котором в тело пострадавшего проникает быстродействующий яд, причиняет сильную боль и часто вызывает мучительную смерть даже у крепких и выносливых людей. Для детей укус скорпиона во всех случаях смертелен. Единственное известное пока средство против последствий укуса скорпиона состоит в том, чтобы вскрыть рану крестообразным глубоким разрезом, выдавить из нее яд и втереть туда аммиак.

Как-то раз, когда скорпион укусил одного из слуг, Альфред немедленно применил это средство. И все же пострадавший более восьми часов испытывал страшные мучения, прежде чем состояние его начало улучшаться.

Альфред преградил палкой путь скорпиону, пытавшемуся подползти к огню, и с интересом наблюдал, как раздраженный скорпион наносил молниеносные удары по палке. Характерная особенность скорпионов состоит в том, что они, подобно насекомым, испытывают непреодолимое влечение к огню и приползают со всех сторон к кострам или фонарям. Альфред неоднократно слышал о том, что если сложить вокруг скорпиона кольцо из раскаленных углей, лишающее его возможности вырваться на свободу, он сам убивает себя ударом хвоста. Несколько раз повторял Альфред этот эксперимент, и каждый раз оказывалось, что скорпион действительно прижимает хвост к туловищу, но делает это не с целью самоубийства, а спасаясь от жары; выделяемой горящими угольками.

Большинство животных очень боится скорпионов. Собака, например, увидев где-либо скорпиона, немедленно обращается в бегство. Только еж, совершенно нечувствительный к яду, не боится скорпиона, преследует его и методично уничтожает.

Опасаясь скорпионов, Брем и Мюллер не ложились спать; сидя у костра, они дожидались прихода каравана. Только тогда, когда он прибыл, из ящиков соорудили защищенные постели для утомленных путешественников.

Рано утром, когда караван собирался в путь, глазам исследователей открылось роскошное зрелище миража — фата-морганы. Было уже довольно тепло, и фата-моргана свидетельствовала о том, что предстоит жаркий день. Во время своих поездок по пустыням и степям долины Нила Альфред неоднократно уже наблюдал миражи, но такую великолепную картину, какая открылась перед ним в это утро, ему еще не приходилось видеть. Над сверкающей степью в небе раскинулись густые, ярко-зеленые леса, за которыми вырисовывались контуры голубых и фиолетовых горных вершин и хребтов — картина чарующей, неповторимой красоты, словно созданная кистью великого художника.

Сборы были закончены, верблюды оседланы и навьючены, Альфред и барон сели на верховых верблюдов и поехали вперед, продолжая любоваться великолепной фата-морганой, постепенно таявшей и расплывавшейся в горячих солнечных лучах. Несмотря на то что со дня на день должен был начаться период дождей и что уже прошли несколько кратковременных ливней, земля в степи раскалилась под действием жары и солнца. К полудню с юга поднялся легкий ветерок, обжигавший все живое своим горячим дыханием. Как и обычно, когда усиливалась жара, путешественники расположились на отдых и стали ожидать отставших вьючных верблюдов с погонщиками. Альфред и барон лежали в тени наскоро натянутой парусины, слуги жарили на костре к обеду ногу убитой накануне антилопы. Вдруг один из слуг отошел на несколько шагов от костра, внимательно вгляделся вдаль, прикрыв от солнца рукой глаза, и начал громко втягивать в себя воздух. Через несколько секунд он громко и пронзительно закричал: «Пожар!»

Горела степь. Исследователи вскочили и посмотрели в том направлении, куда показывал проводник. Брем схватил подзорную трубу и увидел, как на горизонте появилась широкая полоса огня: жадные языки пламени стремительно продвигались вперед по степи. Сухая трава и хворост горели, как спички.

Пожар мог явиться результатом удара молнии или чьей-либо неосторожности, хотя часто сами туземцы перед началом периода дождей поджигали степь, чтобы зола удобрила землю и обеспечила появление в будущем сочного и густого растительного покрова.

Огонь неумолимо надвигался на путешественников, над землей поднимались густые клубы дыма, вскоре появились перепуганные животные, спасавшиеся бегством от надвигавшегося пожара. Огромные стада антилоп мчались по равнине. Бежали и хищные звери, не опасные теперь ни людям, ни животным; с выражением безумного страха в глазах искали они надежное убежище от огня. Убегали от пожара и самые маленькие обитатели степей — грызуны, мыши и птицы. Даже змеи и скорпионы почувствовали страшную опасность, покинули темные убежища и поползли в направлении общего движения; аисты, сарычи и щурки, завидев легкую добычу, немедленно набросились на них.

— Эффенди, нам нужно уходить к реке! — крикнул барону старший проводник.

Быстро оседлав верблюдов, путешественники рысью погнали их к протекавшему неподалеку одному из притоков Белого Нила. Огонь преследовал их со страшной быстротой, неумолимо настигая беглецов. Через полчаса бешеной скачки, когда языки пламени уже подбирались к бегущим верблюдам, а раскаленный воздух обжигал лица людей, путешественники подъехали к широкой реке и укрылись от пожара в одном из ее узких и мелких рукавов. Огонь бушевал на берегу, тучи горячего пепла висели в воздухе, медленно опускаясь в воду и на головы людей.

Сухая и скудная степная растительность не давала достаточной пищи огню, и он исчез так же быстро, как и появился. Дождавшись, когда погасли последние искорки и раскаленная земля немного остыла, караван снова продолжил путь в намеченном направлении. Впоследствии выяснилось, что проводники, двигавшиеся с основной частью каравана, своевременно обнаружили пожар и тоже укрыли в реке навьюченных багажом верблюдов. Степной пожар, таким образом, не причинил экспедиции никакого вреда.

Несколько часов спустя разразился сильнейший грозовой дождь, напоивший землю и освеживший людей и животных.