Ванька 8

Глава 24 Ля-Куртин

Ля-Куртин…

Вот мы и в нашем новом лагере. Тишь да гладь, не то что в Париже. Никто с красными флагами не ходит, пушки не стреляют.

Да и в Париже сейчас, наверное, не стреляют. Всех уже расстреляли. Французское правительство в столицу верные войска стянуло и устроило кровавую баню. Всё больше негров и аннамитов для этого использовало. Они и отвели душеньку, отомстили угнетающей их нации за всё хорошее…

Что-то подобное из школьного курса истории я припоминаю. Ну, это когда правители для усмирения своего народа чужеземцев привлекали, их руками свои проблемы решали.

Наша делегация из Парижа вовремя убралась, там потом такое началось…

Слухи разные ходят. Один страшнее другого.

Как сейчас колониальные войска вместе с французами на фронте воевать будут? Солдаты из местных им же глотку перегрызут.

Ля-Куртин…

Здесь нам выделили хорошие двухэтажные каменные казармы. Каждая на роту рассчитана. Солдаты экспедиционного корпуса разместились вольготно — в ротах-то наших сейчас едва половина от положенного состава была. Это вместе с ранеными, что из госпиталей возвратились. Без них же, вообще не роты, а одно название было.

Я был поселен в офицерской казарме, отдельного домика мне не положено.

Баня, прачечная, водопровод — всё имеется в Ля-Куртин. Совсем рядом с лагерем железнодорожная станция и местечко, где имеется театр, рынок, синематографы, кафе, магазины…

Вокруг лагеря лес и кольцо гор, имеется и река, а также отличный плац для занятий. Сейчас плац простаивает без дела — занятия с нижними чинами не проводятся.

В лагере теперь полно незнакомых мне молодых офицеров. Присланы они из России правительством Керенского. Офицеры эти позиционируют себя революционерами, с головой за свободу, равенство и братство, счастье для всех и прочие блага.

Многие вошли в состав ротных, батальонных и полкового солдатских комитетов. Сам я не в комитете, но меня часто туда приглашают для решения разных вопросов. Доктор — человек нужный, без него никуда.

Про тех же бывших раненых вопросы. Кого требуется домой в Россию отправить, кто в отдыхе после возвращения из госпиталя нуждается, а потом обратно в строй встать может, ну, и подобное.

Полк на отдыхе, а у меня работы полон рот. Болеют солдатики, болеют. Испанка-то никуда не делась.

Рядом с лагерем железнодорожная станция. Это, скорее всего, солдатский комитет на мысль и натолкнуло о возможности попутешествовать по Франции.

За неё кровь лили?

Лили.

Геройски?

Геройски.

Имеем теперь право посмотреть — за что головушки клали?

Имеем.

Вот такая жажда у нижних чинов к зарубежному туризму образовалась. Если честно, я бы раньше про такое никогда не подумал.

Россияне тут — больше домоседы. Иные дальше уездного центра за всю жизнь и не бывали.

Ну, аппетит приходит во время еды. Бригада вон уже во скольких местах мира побывала. Иным такое и не снилось…

Вот тут и принял решение комитет по поездкам во Франции.

Французские солдаты отпуска имеют?

Имеют.

Во время их бесплатно по железным дорогам перемещаются?

Перемещаются.

Без всякого ограничения?

Абсолютно.

Мы, что, хуже?

Даже — лучше.

Солдаты, члены комитетов, проголосовали за отпуска с бесплатным проездом. Офицеры от Керенского, что просочились в комитеты, были против. Их послали лесом. На первый раз. Начали солдатики к ним внимательнее приглядываться…

Те ли они, за кого себя выдают?

Лохвицкий солдатам в отпусках и проезде опять же отказал. После этого полковой комитет отправил делегацию напрямую к фельдмаршалу Жоффру. Нижние чины совсем страх потеряли — генерал отказал, тогда мы прямо к фельдмаршалу пойдём. Мы теперь свободные и равноправные. Ну, винтовки у нас — тоже имеются.

Жоффр отпуска разрешил, бесплатный проезд — тоже. Ликованию солдат не было предела.

— Не при царе теперь, права имеем…

— Не дадут, сами возьмём…

— У нас сила-то…

Вот так и обстояли дела.

Лагерь после решения Жоффра сильно опустел. Мне попутешествовать по Франции не получалось — больных-то, на кого я брошу?

Руку на сердце положа, я — против этих поездок. Пандемия в мире, а они тут разъездились. Соображения у солдатиков никакого нет…

Их теперь не переспоришь. Бесполезно. Я и вмешиваться не стал — всё равно они меня не послушают.

Как припрёт — помоги Иван Иванович. Тут же — сиди и не питюкай.

Народец у нас… Эх…