Веди свой плуг над костями мертвых

12. Страхозверь

В конце июня задождило не на шутку. Такое здесь летом случается часто. Тогда слышно, как в этой повсеместной влажности шуршат, прорастая, травы, как плющ поднимается по стенам, как землю снизу распирает грибница. После дождя, когда Солнце на миг пробьется сквозь облака, все становится настолько глубоким, что глаза наполняются слезами.

Несколько раз в день я ходила осматривать мост через поток — не подмыло ли его водой.

Как-то в теплый день, после ливня, у меня появился Матога с неожиданной просьбой. Речь шла о том, чтобы я помогла ему сшить костюм на бал грибников, который Общество «Боровик» устраивало в купальскую ночь. Оказывается, он был у них казначеем.

— Но сезон еще не начался, — неуверенно начала я, не зная, что и думать.

— Ошибаешься. Сезон начинается вместе с первыми маслятами и шампиньонами, а это обычно происходит в середине июня. Потом не будет времени для бала, надо будет собирать грибы. — В подтверждение своих слов он протянул ладонь, на которой лежали два замечательных красных подберезовика.

Я как раз сидела на террасе под крышей и проводила свои астрологические исследования. С середины мая Нептун положительно аспектировал мой Асцендент, и я заметила, что это меня вдохновляет.

Матога уговаривал меня пойти с ним на сборы, хотел даже, чтобы я туда записалась, может, и вклад сразу бы оплатила. Но я не люблю принадлежать ни к одному обществу. Быстренько заглянула в его гороскоп, оказалось, что у него также Нептун удачно аспектирует Венеру. Может, это действительно неплохая идея с этим балом грибников? Я посмотрела на Матогу. Он сидел передо мной в серой, вылинявшей рубашке, на коленях держал корзину с клубникой. Я пошла на кухню и принесла миску и мы начали обрывать хвостики. Надо было спешить — ягоды немного перезрелые. Он, конечно, пользовался своими щипчиками. Я попыталась отрывать ими хвостики, но оказалось, что это удобнее делать пальцами.

— Как тебя, собственно говоря, зовут? — спросила я. — Что значит это «С» перед твоей фамилией?

— Свентопелк, — ответил он через минуту, не глядя в мою сторону.

— Ой, нет! — воскликнула я, однако потом подумала, что это был чей-то очень точный выбор. Свентопелк. Мне показалось, что это признание принесло ему облегчение. Он положил в рот клубнику и сказал:

— Папа назвал меня так, чтобы сделать матери гадость.

Отец Матоги был горным инженером. После войны его, как специалиста, отправили запускать немецкую угольную шахту в Вальденбурге, который потом стал Валбжихой. Сразу его сотрудником стал один пожилой немец, технический директор шахты, которому не разрешали выехать, пока машины не начнут работать. Город был совсем опустошен, поезда ежедневно привозили новых рабочих, но они поселялись в одном месте, одном районе, словно большой, пустой город их пугал. Немецкий директор старался, как мог, чтобы как можно быстрее сделать все, что было нужно, и уехать в какую-нибудь Швабию или Гессен. Поэтому он приглашал отца Матоги к себе обедать, и вскоре оказалось, что инженеру приглянулась красивая директорская дочь. Собственно, это был лучший выход — чтобы молодые поженились. И для шахты, и для директора, и для народной власти, которая получила отныне дочь немца как своеобразную заложницу. Но супружество с самого начала оказалось неудачным. Отец Матоги большую часть времени проводил на работе, часто спускался вниз, потому что шахта требовала немало усилий, антрацит добывали на огромной глубине. В конце концов, он стал лучше чувствовать себя под землей, чем на поверхности, хотя это и трудно себе представить. Когда все работы были счастливо завершены и шахта заработала, у них родился первый ребенок. Девочку назвали Живой, отмечая, таким образом, возвращение западных земель к отчизне. Но постепенно выяснялось, что супруги терпеть не могут друг друга. Сверщинский начал пользоваться отдельным входом в дом и поселился в подвальных помещениях. Там были его кабинет и спальня. Именно тогда родился сын, то есть Матога, возможно, плод последних, прощальных любовных ласк. И именно тогда, зная, что жена-немка имеет проблемы с произношением своей новой фамилии, руководствуясь какими-то мстительными, непонятными сейчас эмоциями, инженер дал сыну имя Свентопелк. Мать, которая не могла произнести имен собственных детей, умерла, как только они закончили школу. А отец совсем тронулся умом и провел остаток своей жизни под землей, в подвале, продолжая развивать систему комнат и коридоров под виллой.

— И, пожалуй, эту странность я унаследовал от отца, — закончил свой рассказ Матога.

Меня тронула эта история, и то, что никогда раньше (да и потом) мне не приходилось слышать такой долгой речи от соседа. Я бы с радостью послушала другие рассказы из его жизни, например, мне было интересно, кто мать Черного Пальто, но Матога казался мне грустным и подавленным. Оказалось, что мы незаметно съели всю клубнику.

Сейчас, когда он открыл мне свое настоящее имя, я не могла ему отказать. После полудня мы поехали на сборы. Когда Самурай тронулся, в багажнике загремели все мои Орудия, которые я там держала.

— Что ты там возишь в этой машине? — спросил Свентопелк. — Зачем тебе это? Туристический холодильник? Канистра? Лопаты?

Будто не знал, что, когда живешь в уединении в горах, надо быть самодостаточным?

Мы прибыли, когда все сидели за столом и пили крепкий, заваренный прямо в стаканах, кофе.

Я с удивлением увидела, что к Обществу грибников «Боровик» принадлежит немало людей, которых я хорошо помнила из магазинов, киосков, улицы, а также тех, кого я едва могла узнать. Итак, это было дело, объединявшее людей — сбор грибов. Разговор с самого начала повели двое мужчин, этаких глухарей, потому что они заглушали друг друга, рассказывая свои малоинтересные приключения, которые оба называли «былями». Несколько других мужчин тщетно пытались их унять. Я узнала от соседки слева, что бал состоится в клубе, который был неподалеку от зверофермы, рядом с Поворотом Воловьего Сердца, но часть членов запротестовала.

— Неприятно веселиться недалеко от места смерти того, кого мы знали, — сказал председательствующий, в котором я с радостью узнала школьного историка. Я и не подозревала, что он увлекается сбором грибов.

— Это, во-первых, — сказала пани Гражина, что сидела напротив меня. Она была продавщицей в газетном киоске и часто оставляла для меня свежую прессу. — Кроме того, там до сих пор может быть опасно, а часть людей, например, курит, и захочет выйти на свежий воздух…

— Напоминаю, что курение запрещено в помещении, зато алкоголь можно пить только внутри, мы получили такое разрешение. Иначе нам запретят потребление алкоголя в общественном месте, и это будет противозаконно.

Между присутствующих послышались перешептывания.

— Как это? — воскликнул какой-то человек в жилете цвета хаки. — Я, например, когда пью, тогда и курю. И наоборот. Так что мне делать?

Учитель истории сник, вокруг возникло смятение, и все начали раздавать советы, как решить эту проблему.

— Можно стоять в дверях, и рука с рюмкой будет в помещении, а с сигаретой — на улице, — крикнул кто-то в конце зала.

— Тогда дым все равно пойдет внутрь…

— Там есть крытое крыльцо. Скажите, а крыльцо — это еще помещение или уже улица? — справедливо спросил кто-то другой.

Историк постучал по столу, и в этот момент вошел Председатель, который был почетным членом Общества. Все замолчали. Председатель принадлежал к людям, которые привыкли привлекать к себе внимание. С юности находился в каком-то руководстве: школьного самоуправления, Харцерства Народной Польши, Совета волости, Общества Каменщиков, во всех возможных наблюдательных советах. И хотя на один срок он был избран даже депутатом, все равно все называли его Председателем. Привыкший распоряжаться, он сразу нашел выход.

— Устроим на крыльце стол, правда, и объявим эту территорию буферной зоной, — пошутил он, но почти никто не засмеялся.

Должна сказать, что он был статным человеком, хотя ему и мешал большой живот. Председатель был уверенным в себе, привлекательным мужчиной, а его коренастая фигура производила приятное впечатление и вызвала доверие. Конечно, этот Человек родился, чтобы управлять. И ничего другого он делать не умел.

Довольный собой Председатель произнес короткую речь о том, что жизнь должна продолжаться даже после трагедий. Он все время шутил и постоянно обращался к «нашим очаровательным дамам». Имел также достаточно распространенную привычку постоянно употреблять одно и то же слово, а именно «правда».

У меня была собственная теория о различных вводных слов: каждый человек имеет свое выражение, которым злоупотребляет. Или использует его неправильно. Такое слово — своеобразный ключ к его мыслям. Пан «Вроде», пан «Обычно», пан «Вероятно», пан «Блин», пани «Разве нет», пан «Так сказать». Председатель был паном «Правда». Случается, что на какое-то слово царит мода, и, как вот людей охватывает внезапное неистовство, и все начинают ходить в одинаковых ботинках или одежде, так же неожиданно люди начинают употреблять какое-то слово. В последнее время модным было «так сказать», а сейчас побеждает «если быть объективным».

— Наш дорогой покойный, правда, — тут он сделал жест, словно собирался перекреститься, — был моим другом, у нас было много общего. Он был также страстным грибником, и в этом году непременно присоединился бы к нам. Это был, правда, очень порядочный человек, очень многогранный. Давал людям работу, и поэтому мы должны уважать, правда, память о нем. Работа на улице не валяется. Он погиб при таинственных обстоятельствах, но Полиция, правда, вскоре это дело выяснит. Но мы не должны позволить себя запугать, правда, не должны паниковать. Жизнь имеет свои права, и ими нельзя пренебречь. Мужайтесь, мои дорогие, наши очаровательные дамы, я за то, чтобы, правда, положить конец сплетням и прекратить необоснованную истерию. Надо, правда, доверять власти и жить по принципам, — он сказал это так, словно готовился к каким-то выборам.

После этого он ушел из собрания. Присутствующие были в восторге.

Я не могла отделаться от впечатления, что тот, кто злоупотребляет словом «правда», врет.

Участники собрания вернулись к беспорядочной дискуссии. Кто-то снова вспомнил о прошлогодней твари из-под Кракова. И бал в клубе неподалеку от крупнейшего в этой местности леса, можно назвать безопасным?

— Помните, в сентябре по телевидению показывали облаву, которую Полиция устроила на таинственного зверя где-то около Кракова? Кто-то из того села случайно снял на видео, как тот хищник бежит. Кажется, это был молодой лев, — возбужденно рассказывал молодой человек. Мне показалось, что я видела этого парня дома у Большой Ступни.

— Ты, видимо, что-то перепутал. Лев? Здесь? — удивился человек в хаки.

— Это был не лев, а молодой тигр, — сказала пани Мерифифа; так я ее назвала, потому что она была высокая и нервная, и шила местным женщинам причудливые платья, поэтому это имя ей очень шло. — Я видела по телевизору фото.

— Он прав, дай ему договорить, именно так и было, — возмутились женщины.

— Два дня его разыскивала полиция, того льва или тигра, зверя, одним словом, вызвали вертолеты и антитеррористическую бригаду, помните? Потратили на это полмиллиона, но его не нашли.

— Может, он сюда перебрался?

— Говорят, убивал одним ударом лапы.

— Головы отгрызал.

— Страхозверь, — сказала я.

На мгновение воцарилась тишина. Даже оба Глухари уставились на меня взглядами.

— Что такое Страхозверь? — обеспокоенно спросила Мерифифа.

— Это как раз и есть такой таинственный зверь, которого нельзя поймать. Животное-мститель.

Теперь все заговорили одновременно. Я заметила, что Матога начал нервничать. Потирал ладони, будто собирался вот-вот встать и задушить первого попавшегося, кто попадется ему под руку. Было понятно, что собрание закончилось и никто не может призвать собравшихся к порядку. Я чувствовала себя немного виноватой, что вообще вспомнила об этом Страхозвере, и что делать, я провела своеобразную информационную кампанию.

Нет, люди в нашей стране не имеют склонности объединяться и образовывать общество, даже под флагом боровика. Мы страна невротических индивидуалистов, каждый из которых, только оказавшись среди других, начинает всех поучать, критиковать, оскорблять и демонстрировать свое несомненное превосходство.

Думаю, в Чехии все совсем по-другому. Там люди умеют спокойно обсуждать проблемы и никто ни с кем не спорит. Даже если бы они хотели, то не смогли бы, потому что их речь не годится для ссоры.

Мы вернулись домой поздно, раздраженные. Матога не разговаривал со мной. Я вела Самурая напрямик, по ухабистой дороге, и мне доставляло удовольствие, когда он швырял нас от двери к двери, преодолевая одну лужу за другой. Попрощались коротким «пока».

Я стояла в темной и пустой кухне и чувствовала, что через мгновение со мной произойдет то, что и всегда — я разрыдаюсь. Поэтому мне показалось, что будет лучше, если я перестану думать и что-то сделаю.

Поэтому я села к столу и написала это письмо:

Я поехала на почту следующий день с самого утра. Хотела отправить это заказным письмом, тогда будет подтверждение. Однако все это показалось мне немного бессмысленным, так как Полиция находится как раз напротив почты, через дорогу.

Когда я выходила, возле меня остановилось авто, и оттуда выглянул Стоматолог. Когда он напьется, то вызывает такси и разъезжает в нем по округе, тратя деньги, заработанные вырыванием зубов.

— Эй, пани Душенька, — заорал он. У него было опухшее лицо и мутный взгляд.

— Душейко, — поправила я.

— День мести уже недалеко. Наступает адская армия, — крикнул он и помахал мне рукой из окна. И такси рвануло в сторону Кудовы.