Ведьма с крылом дракона (СИ)

Глава 13

В полумраке незнакомой спальни Хильда чувствовала себя особенно потерянной. Служанки, подготавливающие комнату к первой брачной ночи молодоженов, выполнили свою задачу и пожелали новой госпоже приятных снов. В их голосах слышались радость, трепет и толика зависти, но Хильда смогла только скованно улыбнуться в ответ. Её одолевали тревоги, сомнения и злость, сформировавшиеся в единый кокон, нависший Дамокловым мечом над головой.

Девушка силилась не думать, как дядя выдал жениху ее сокровенные мысли, будто какую-то дерзкую шутку. Что хуже — Дилан не отреагировал на слова старшего, пропустив их мимо ушей и подметив лишь то, что лежало на поверхности. Он разозлился, но только потому, что дядя посмел затронуть тему первой брачной ночи. Хильда не ведала, куда спрятаться от стыда и обиды. Ею манипулировали в политических играх, но она сама согласилась стать инструментом. Хотя бы так она могла быть рядом с любимым человеком, помогать ему и, если тому суждено, стать ближе. Хильда желала ответной любви, порой это чувство захлестывало с такой силой, что вытесняло здравый смысл. Девушка даже задумывалась, чтобы ее сестра навсегда осталась вне стен Рейнера, нашла там спокойствие, счастье, уютное пристанище и новую любовь. Жила свободно и в безопасности. И укол совести не всегда справлялся с потоком девичьих мечтаний.

А намерения дяди были очевиднее некуда. Он не раз вскользь бросался словами, что если Хильда намерена признаться в чувствах, то должна попытаться обратить на себя взор благоверного, а старшие помогут на этом пути. Тот брачный, нерушимый договор, который заключил Дилан со своим отцом и маркизом, стал одним из рычагов, связывающих их семьи воедино, поскольку для Хильды условия оказались благополучными. Дядя вывернул всё таким образом, чтобы Хильда стала не только женой нового главы Баретти, но и его оковами. Девушка боялась, что алчное желание быть любимой в один миг может перевесить всё остальное.

Сейчас она не понимала себя: с одной стороны Хильда рассчитывала, что Дилан не придёт этой ночью в спальню и не станет бередить их чувства понапрасну, с другой — боялась, что он оставит её одну, слуги узнают истину, расползутся слухи. Иларию всегда преследовали тяжелые взгляды, шепотки за спиной, где бы она ни находилась. Наблюдать, не имея возможности помочь оправдаться старшей сестре, уже было тяжело, а испытать всё это на собственном опыте казалось девушке сущим Адом на земле.

Хильда поежилась, обняла себя за плечи. Прохладный шелк халата струился по коже, длинная сорочка путалась в ногах. В зеркале отражался перепуганный силуэт. Эйри помогла невесте не только переодеться, но и распустить волосы, ниспадающие теперь волнами по спине, поправить макияж, зарумянить щеки чуть сильнее. Однако в отражении лицо по-прежнему казалось ужасно бледным, и Хильда пощипала себя за щеки в надежде, что будет выглядеть привлекательнее.

В тот же момент дверь в комнату отворилась и так же тихонько заперлась. Хильда обернулась и встретилась глазами с Диланом, чудившимся таким же растерянным и уставшим, как и она сама.

Сердце девушки тотчас ухнуло в пятки. Ей вспомнилось, как дядя сыпал нравоучениями, призывая племянницу следовать его воле.

— Хильда, делай, что хочешь, но этот глупый мальчишка обязан влюбиться в тебя без памяти.

Сейчас слова старшего отдавались в голове мучительным эхом. Эмоции захлестывали, а тело не слушалось. Хильда продолжала молча стоять на том же месте и рассматривать своего мужа. Пусть на его лице отражалась усталость, но с чуть влажными и растрепанными волосами после ванны и свободной сорочкой, оголившей подтянутую грудь, Дилан был особенно привлекательным. От него исходила мощная мужская энергия, а запахи мыла и разгоряченного тела усиливали эффект.

— Прошу прощения, — пробормотал Дилан, отвернув голову. — Несколько странно видеть тебя в таком виде…

Голос юноши постепенно становился тише, пока не растворился окончательно. Хильда ощутила, как предательски запылали щеки, стоило осознать, в какое направление уводили её сокровенные мысли. Тем не менее, крохотный огонек ликования разгорался в груди, ведь сейчас они — новобрачные и видят друг друга в новом свете. Они наедине в темной спальне, где нет ни единой зажжённой свечи. Никто и ничто больше не послужит между ними препятствием. А самое главное — Иларии никогда не доводилось находиться с Диланом одной в комнате даже будучи его невестой долгие годы. Все их многочисленные совместные задания вне стен Рейнера не способны восполнить этот интимный момент.

Хильда радостно улыбнулась. В ней крепла уверенность с каждым мгновением. Желание стать единственной женщиной в сердце любимого, несмотря ни на что. Пусть сестре достается всё остальное, но хотя бы за любовь Хильда хотела бороться. Теперь она видела брешь, за которую могла ухватиться: она привлекала своего мужа физически.

Дилан чувствовал ту же неловкость. Он старательно отводил взгляд, чтобы не смущать девушку.

— Я не думала, что ты придешь, — прошептала Хильда, но в тишине ее голос прозвучал неожиданно.

— Я не мог, — начал Дилан и запнулся. — Если бы я не пришел, то это сыграло бы не в нашу пользу. Слишком много вокруг нас глаз и ушей… Уверен, что-то твой дядя всё-таки придумал.

— Скорее всего. Это возможно, раз он рассчитывал исполнить обещание семей любой ценой.

На его висках заходили желваки. Чтобы избавиться от напряжения, юноша вперил руки в бока и медленно выдохнул.

— Что ж… С этим не поспоришь.

Дилан двинулся вглубь комнаты. Из окон лился лунный свет. Стояла тишина. Все гости наконец-то разъехались, и можно было расслабиться: оставаться самим собой, а не играть на публику счастливого и влюбленного жениха.

— Ты в итоге поела хоть что-нибудь? Из меня, например, банкет высосал все силы. Даже кусок в глотку не лез от неестественности обстановки. Я и не вспомню, сколько раз натягивал дежурную улыбку и благодарил присутствующих за поздравления. Поддерживать нежелательную беседу, оказывается, непросто.

— А сейчас тебе комфортнее? Со мной?

Дилан кивнул, не оборачиваясь. Он потянулся к блюду с фруктами, подготовленными для перекуса, но замер, обескураженный новым вопросом.

— Хоть мы и наедине?..

Юноша с недоумением развернул корпус. Хильда смотрела на него прямо, чуть вздернув подбородок, однако щеки ее покрывал румянец, а губы подрагивали. Девушка стискивала на груди халат, словно это могло спасти ее от опрометчивого решения.

— Я поела. Совсем немного, правда, — неуверенно произнесла она. — Но не советовала бы есть или пить что-то из подготовленного для брачной ночи. Вдруг дядя подговорил кого-то, и нам что-то подмешали? Убить он точно не осмелится, потому что мы оба нужны ему живыми, чтобы удерживать власть в своих руках.

— Верно… Как я сам не догадался об этом? Нам стоит быть осторожнее.

Дилан с тяжестью сглотнул слюну, затем отодвинул от себя блюдо. Его плечи поникли, словно в то же мгновение на шее повисла тяжелейшая ноша.

— Тогда… что между нами произойдет дальше, Дилан?

Хильда набралась мужества и сделала шаг вперед, затем еще один. Юноша оставался неподвижен, наблюдая до тех пор, пока девушка не оказалась рядом, вскинув голову. Их разделяло ничтожное расстояние. Их взгляды встретились друг с другом в противодействии.

— Надеюсь, ты не думаешь обо мне сейчас, как о каком-нибудь жеребце? — хохотнул Дилан. — Я не трону тебя, так что можешь спокойно идти отдыхать. Спи в постели, а я… — Он отбросил взгляд, оценивая интерьер спальни. — Видимо, мне придется ютиться эту ночь в кресле.

— Ты можешь тоже спать на кровати, — насупилась Хильда.

— Не беспокойся. Я спал на голой каменистой земле — вот где неудобства.

— И все же… — настаивала девушка.

Она сделала шаг навстречу и неосознанно коснулась пальцами груди мужа. Под ее ладонями мышцы сократились. Дилан задышал медленнее. Взгляд серых глаз будто затуманился.

— Я понимаю, о чем ты беспокоишься, и мы сможем потянуть немного времени.

Юноша вдруг немного присел и подхватил свою жену одной рукой под коленями, а другой — под лопатками. От неожиданности Хильда взвизгнула, обхватила шею Дилана в кольцо объятий.

— Прости, но подыграй мне… — прошептал он ей на ухо. — Просто еще один спектакль, если за нами наблюдают снаружи.

Не дожидаясь ответа, юноша донес жену до кровати и мягко опустил ее на покрывало.

— Забирайся под одеяло.

Обескураженная, Хильда поспешила исполнить просьбу, затем быстро снять халат, оставшись в одной сорочке. Тем временем Дилан уже закрывал все шторы, чтобы ни единый лучик лунного света не протиснулся внутрь.

Комнату обволокла темнота.

Когда зрение привыкло, юноша ненадолго задержался у столика, где стояли блюдо с фруктами и графин с неизвестным напитком, после чего, чуть погодя, взял нож для нарезки.

— А теперь…

Охотник вернулся и отбросил край одеяла, а девушка подогнула под себя ноги, словно боясь проникших объятий холода.

— Мы попросту инсценируем совместную ночь, но, Хильда, тебе придется осторожничать и не попадаться какое-то время лекарям. Кто знает, что тогда выкинет твой дядя. Или мой отец… Относись ко всем, как к врагам, ладно? Не доверяй никому.

Девушка кивнула, и лишь тогда Дилан вздохнул с облегчением.

— Не пугайся, — прошептал он сипло, в следующее мгновение полоснул по пальцу ножом. Капли крови окрасили простынь алым, а тусклая вспышка золотого света, сквозь которую донесся шелест страниц, способствовал регенерации.

Хильда широко открытыми глазами наблюдала, как рана затягивалась, и от нее в итоге не осталось и следа.

— Это сила светлого гримуара?

Дилан кивнул.

— Пока не распространяйся об этом. Я еще не освоился с ней. Даже не весь фолиант способен прочесть… Теперь отдыхай. Я зажгу несколько свечей и поставлю ближе к окнам, чтобы не вызывать подозрений…

Дилан поднялся с кровати. Его шаги скрашивали тишину комнаты. Хильда поджала губы, бросив взгляд на пятна на простыни, затем прикрыла их одеялом и упала головой на подушки, пытаясь справиться с собственными эмоциями. Усталость обуревала; сердце, трепыхавшееся в груди, успокаивалось. С тяжестью моргнув, Хильда словила себя на мысли, что когда-нибудь ложь сможет превратиться в истину. С этой пульсирующей мыслью девушка и заснула.

Утро встретило Дилана яркими солнечными лучами и громкими приветствиями охотников на плацу. Они радовались появлению нового главы рода Баретти, который мог привнести для них изменения в лучшую сторону. Многие юноши стремились получить звание рыцаря и примкнуть в служение к одному из четырех великих домов, а выполнять задания по уничтожению нечестивых было особенно почетно. Не страшась смерти, они проходили через мучительнейшие тренировки, чтобы повысить статус семьи, заработать больше монет для младших братьев и сестер или больных родителей. В конце концов, существовала возможность приобрести громкую славу и жениться на дворянке.

Какая бы причина не двигала охотников на свершения, Дилан ценил их усилия и рвение идти за ним до конца. Поддержка прежнего главы Баретти растаяла с его уходом, как первый снег, — целиком и полностью. Отец Дилана практически не заботился о служащих рода, требуя лишь беспрекословного подчинения и быстрого исполнения заданий по ликвидации нечисти, отчего не раз случалось, что рыцари уходили работать к другим семьям, как только получали пригласительное письмо. Клятва верности распространялась только на защиту Рейнера в целом и преданность императору, поэтому проблем с переходом не возникало.

Сейчас Дилан намеревался расширить свои позиции. Пусть встреча была номинальна, потому что, будучи преемником, ему и так приходилось управлять семейными делами, решать соответствующие задачи по организации, охотники обеих семей, теперь объединенных в одно целое, явились в полном составе. Хотя не все реагировали столь бурно и жизнерадостно на появление нового господина, и Дилан понимал их чувства. Его самого обстоятельства вынудили жениться на нелюбимой.

— Я рад, что на первое же собрание удалось увидеться со всеми. У меня большие планы, поэтому рассчитываю на вашу отдачу. Скоро произойдет реорганизация отрядов, но обещаю, что все команды так же сбалансируются. И перво-наперво объявляю набор в отдельный орден, имя которому даю «орден Святого Алдагона». Вступившим в него придется проводить больше времени за стенами Рейнера, чем обычно, а значит, часто находиться в опасности. Соответственно, условия и оплата труда будут выше. Изъявившим желание нужно оставить заявку у нынешнего руководителя в течение недели, затем проведем отбор. Для меня не имеют значения социальные аспекты, мне нужны ваши способности. Главой ордена назначаю Варго Герена, чьи заслуги перед Рейнером неоспоримы. За сим откланяюсь. Продолжайте тренировку.

Дилан встретился взглядами с членами несанкционированного отряда, которых, пусть и восстановили в должностях, но не жаловали на прежних рабочих местах. Многим пришлось туго из-за отстранения, но мучило сильнее, когда пришлось столкнуться с осуждением. Юноша поприветствовал их жестом руки, улыбнулся, а затем спустился с площадки. К главе тотчас подошел Варго.

— Ты уверен… — Мужчина осекся и прочистил горло, заметив косые взгляды новых сослуживцев. Поспешно поклонившись в знак приветствия, Варго заговорил снова: — Господин, я не подхожу на роль главы. Прошу обдумать ваше решение еще раз, ведь из-за моего происхождения возможны стычки, нарушение дисциплины…

— То, что ты родился простолюдином, не отменяет твоих выдающихся способностей, — во всеуслышание заявил Дилан, чтобы сразу пресечь распространение слухов. — И я никому не могу доверять, как тебе… — прошептал он напоследок.

Варго вздохнул. На его лице отразилась мука раздираемых мыслей.

— Я понял. Благодарю за честь.

— Предлагаю продолжить разговор… не здесь.

Дилан качнул головой, обозначив направление, а Варго двинулся вперед, словно получил новый приказ к немедленному исполнению.

Как только охотники отдалились на достаточное расстояние от плаца, где началась тренировка, и скрылись от любопытных глаз рыцарей семьи, юноша сбросил с себя напускное величие.

— Это так утомляет, — пожаловался Дилан, взъерошив волосы привычным жестом. — Особенно когда нужно держать определенный образ перед окружающими. Я к подобному не привык.

— Выглядишь неважно… — согласился Варго, словно констатировал голые факты.

— Я всю ночь не спал! После суматошных деньков и льстивых улыбочек, выводивших из себя, всё это кажется непростым. Из меня как будто высосали энергию.

Дилан потер переносицу, снимая напряжение, но, поскольку это почти не помогало, он начал массировать виски. Издав удовлетворенный вздох, юноша едва заметно улыбнулся.

— Это можно понять двояко, новоиспеченный муженек. Не знай я истинное положение дел, счел бы, что усталость обусловлена кое-чем другим. Или все-таки?..

Мужчина лишился прежнего веселья и взглянул на главу дома с нескрываемой тревогой. Дилан в недоумении вскинул брови, после чего нахмурился.

— Это не смешно. Ты лучше всех знаешь, в какой капкан я себя загнал. И какую цель в итоге преследую. Прошлым вечером я не ведал, куда деться от собственных мыслей и чувства стыда перед Хильдой, что принуждаю её идти по выбранному мною пути. Ещё и безумный сон приснился, стоило всего лишь задремать ненадолго…

Для Дилана ночь выдалась такой же тяжелой, как напряженный, суетливый день свадебной церемонии. Хильда, будучи измотанной, быстро уснула, а её муж, ютясь, коротал время в кресле, смотрел на пламя свечи и таявший воск, каплями скатывающийся на чашу подсвечника. Вскоре юношу тоже сморило, его истерзанный разум захватили бесформенные, резко сменяющиеся образы. Когда картина стала четкой, Дилан разобрал голые стволы сосен, уходящие далеко ввысь. Следом послышались голоса, один из которых звучал очень знакомо. Пусть слова невозможно было разобрать — звуки заглушались и сливались в единое сочетание, — однако вкрадчивые, мелодичные нотки интонации будили в юноше воспоминания. В кадре сна появилось лицо мужчины, в зеленых глазах которого теплилась заинтересованность. Он улыбался, что-то говорил, порой смеялся, но его взгляд всегда обращался напрямую на собеседника.

Дилан из раза в раз просыпался в смятении, покрытый потом и взвывающий от боли из-за неудобной позы. Тело затекало, боль расползалась по коже, как болезнь, но ослабленный разум снова и снова погружался в пучину сновидения. Сцены сменялись, но в каждой из них фигурировал один и тот же мужчина. Дилан узнал его, осознавал, что находился во сне, но никак не мог повлиять на разворачивающиеся события, оставаясь очевидцем, кем-то, кому древний нечестивый раскрывался с человеческой стороны, показывал искренние эмоции. В нем юноша узнавал себя, тосковавшего по возлюбленной.

— Тогда я спокоен. — Ворвались слова Варго, отчего Дилан опомнился.

Юноша мотнул головой, сбрасывая с себя поволоку воспоминаний. Сердце обеспокоенно трепыхалось в груди, тревожилось, словно вот-вот должно было обрушиться потрясение. Дилан ощутил себя растерянным и беззащитным, злясь, что даже во сне он видел нечестивого, который нагло заявлял права на его невесту. Его возлюбленную. И сейчас охотник не способен ничего изменить.

— Мне страшно, — пробормотал Дилан сухими губами. — Мне кажется, будто я сгораю заживо, схожу с ума. Мчусь без оглядки, но мне не удается отыскать нужную дорогу. Лора просила довериться ей и позаботиться о её близких, пока она вдалеке. А что делаю я? На мгновение, прошлой ночью, в Хильде я увидел Иларию и чуть было не поддался искушению, едва ли не совершил ошибку. Девушка смотрела на меня такими глазами… словно желала, чтобы я не отпускал её… С таким же взглядом я проводил Лору в ночь фестиваля в Мелеу, хотя душа отчаянно жаждала остаться с любимой. Таким же взглядом Лора провожала меня. Я сам себе отвратителен.

Дилан отвернулся и потупил взгляд. Откровение сорвалось с языка, но сказанного уже не вернуть. Буря эмоций толкала юношу в бездну. Тишина чудилась ему сущим наказанием.

— Порой одиночество и тоска толкают на необъяснимые поступки. Тебе судить, но нет ничего плохого в жажде человеческого душевного тепла. Или физического, — заговорил Варго необычайно серьезно, тихо, но каждый звук отпечатывался на сердце Дилана, словно выжженное клеймо. — Однако не пожалей, если минутная слабость в будущем обернется настоящим Адом. Последствия останутся грузом. Сожаления не так просто облегчить. Это действительно навсегда.

Мужчина шагнул навстречу и потрепал юношу по волосам, словно нерадивого мальчишку, который старался казаться старше, чем был на самом деле.

— А ты любил?

Варго усмехнулся. Его улыбка сквозила горечью.

— Однажды. Давно. Наверное, тогда я был примерно в твоем возрасте.

— Что случилось? — без тени сомнения поинтересовался Дилан.

— Со мной она страдала. Я практически не уделял ей время, гоняясь за нечестивыми, как одержимый, а пребывая в городе, тратил время на тренировки дни напролет. Она ушла от меня и вышла замуж за другого. Я же так и не решился сделать ей предложение. Неотесанный вояка до мозга костей, что ж поделать.

— И ни одна другая больше не заставляла твое сердце биться так же?

— Какими словами заговорил! Воодушевился, смотрю? — рассмеялся Варго. — Женщина расцветает рядом с тем, кто создает ей благоприятные условия для цветения. Это непросто, малец. И пока мне достаточно коротких, ни к чему не обязывающих встреч. Должен же я помочь вам двоим не пойти по моим стопам несчастного одиночки!

Мужчина вновь потрепал Дилана по волосам. Юноша рассмеялся, ощутив легкость, будто довлеющий груз, как песок, рассыпался сквозь пальцы.

— Говоришь, как старик, хотя ещё молод, чтобы жениться…

— Я не считаю себя стариком. Просто… — Варго задумчиво сощурил глаза. — Просто пока не заинтересован в браке. Не отменяю факта, что всё может измениться в любой момент. Жизнь — такая штука. Непредсказуемая.

Дилан раскрыл губы, чтобы ответить другу в той же шутливой манере, но не успел. Реальность изменилась. Аллея, усыпанная цветущими растениями и залитая солнцем, исчезла. Вместо нее юноша оказался заперт в кольце мрачных стен храма, где солнечный свет отчего-то преломлялся в витражах, и зала погрузилась в сумрак.

— Что случилось? — недоумевал Дилан. — Снова?

Охотник обернулся, в тот же миг кожу обдало холодным воздухом. Дракон засопел, из его ноздрей вновь повалил ветер, но глаза были закрыты.

— Я призвал тебя, следующий хранитель, — грозно отчеканил Физхрил, а затем устало положил морду на передние когтистые лапы. — Ждал, когда ты сам явишься ко мне, но момент так и не наступил, к моему огромному огорчению.

— Я был занят…

— Знаю. Заключением брака ради политической выгоды, — перебил дракон своего преемника, — хотя я предупреждал, что не приму, если хранитель светлого гримуара вступит в очередную войну.

В свою защиту Дилан замотал головой, бормоча, что даже не мыслил о подобном, его планы по-прежнему основывались на желании вернуть возлюбленную домой невредимой. Однако дракон оставался непоколебимым. Юноша пытался оправдаться, но быстро осознал, что все его попытки тщетны.

Пребывая в растерянности, он смотрел на божество Рейнера, чувствуя, будто что-то в нем изменилось. Вскоре Дилан заметил, что каменистая чешуя преобразилась в золотистую и поблескивающую, как у живого существа, а стоило дракону моргнуть, явились серые, лишенные жизни глаза. Юноша обомлел. Осознание пронзило подобно наконечником стрелы.

— Мой вид шокирует? — спросил Физхрил хрипло. — Пусть я больше не вижу тебя, моих сил хватает, чтобы ощущать твое присутствие, юный Баретти. У меня есть ещё немного времени, чтобы высказать все свои опасения. Все же я ошибся, когда передал тебе гримуар и его силу. Твои помыслы нечисты, а то дитя вместо света обратилось ко тьме. Я должен был остаться верен своему первоначальному плану… Но сделка — есть сделка. Ты должен исполнить мои условия. Это необратимо…

Дилан отчетливо слышал каждое слово, понимал его, но общий смысл ускользал от истерзанного разума.

— Что значит «то дитя обратилось ко тьме»? Илария?

Голос сорвался, и юноша обнаружил, что дрожал.

— Она избрала их путь ради мести, — продолжал Физхрил, проигнорировав вопрос. — Он ведет в никуда — ее сила дракона может исчезнуть окончательно, а душа обратится в пепел. Судя по всему, круг не замкнется, поэтому ошибки прошлого придется исправлять вам обоим. Она — потомок моего сына Митры, того, кто создал светлый гримуар исцеления. Она унаследовала кровь обеих сторон, что могло бы изменить ход истории. Ты же унаследовал частицу его души, его рвения, страхи и тайные желания. Светлый гримуар узнает вас, примет, но истинным хранителем станет только один сосуд…

Дракон закряхтел, мучительно закашлялся, отчего стены задрожали, а Дилан, ослабев, рухнул на колени. Юноша безмолвно наблюдал за страданиями высшего существа, отчаянно пытаясь угнаться за ходом его мыслей. Физхрил ловил каждое мгновение, невидящим взором он смотрел на преемника и оценивал его. Слова лились, как будто предсмертное послание. Сердце охотника сжималось от боли, он кожей чувствовал, через какие муки сейчас проходил дракон. Что-то внутри обрывалось, но ноги не слушались, и юноша оставался прикован к месту, где испытал сильнейшие эмоции.

— Мне довелось прожить долгую, безрадостную жизнь. Я видел то, чего не желал, и при этом не мог вмешаться. Мое время вот-вот истечет, и я рад, что долгие века подошли, наконец, к концу. Сын мой, гримуар — это не дар. Оно — проклятие, которое тянется к себе подобному. Оба они окроплены кровью владельцев. Запомни это.

Дилан не спорил, словно знал: «каждое слово — это непреложная истина».

— Я буду осторожен, — вымолвил он с трудом.

Губы дракона изогнулись в одобрении. Тяжелое дыхание медленно становилось более глубоким. Вскоре оно оборвалось. Тело Физхрила затвердело подобно мраморной глыбе, а затем иссохло, оголив сначала череп, после чего остальной скелет. Зала храма наполнялась магической энергией, камни резонировали, свет осветил одинокую человеческую фигуру.

Всё исчезло. Дилан остался один. Зная, что между ними не существовало никаких близких отношений, юноша всё равно чувствовал себя разбитым. Так, словно часть сердца вырвали из груди и раскромсали на части.

«Никогда… Никогда не обращайся в дракона». — Вспыхнуло в голове охотника напоследок.

Дилан сжал зубы, медленно качнул головой. В то же мгновение пара капель упала на пол.