Ведьма с крылом дракона (СИ)

Глава 14

Когда долгие дожди прекратились, а безумие бури стихло, нечестивые снова продолжили путь. Несмотря на то, что они по-прежнему держались единой группой, между ними пролегла пропасть недоверия. Предводитель скрыл от них истину, его оправдания поступков чувства соратников не облегчили. Каждый осознавал, по какой причине Курц решился на подобное и умолчал большую часть правды, но именно это злило сильнее. Их будто сбрасывали со счетов, к тому же демон периодически подливал масло в огонь, напоминая нечестивым, что они пережили из-за объявленной Рейнером охоты. В итоге все смотрели на Иларию как на результат предательства — с презрением. Только волчата переминались с ног на ногу и поглядывали с благодарностью, пережив тяжелейшую ночь практически без страданий. Им девушка улыбалась в ответ.

Даже спустя две недели пребывания в дороге, обстановка едва ли походила на благоприятную. Скорее — терпимую. Сквозь зубы Теа отвечала на вопросы, тем или иным образом касавшиеся новенькой в команде, отбросив прежнее молчание. Джина оттаяла так же быстро, как и малыши-оборотни, время от времени ведя с Иларией короткие беседы о прошлом: жизни, которой она лишилась. Ведьма поведала, что ее деревня разрушилась, и последние обыватели разбрелись по миру, неся знания о колдовстве. Илария слушала собеседницу, но почти не поддерживала разговор. Ей попросту нечего было ответить, а рассказывать о себе она не хотела, неся груз тоски на сердце. Левент каждый раз демонстративно фыркал, скалился, сыпал колкостями, пытаясь задеть, а обращенная игнорировала его нападки. Порой стычки продолжались так долго, что от раздражения демон требовал, чтобы девчонка не вела себя высокомерно и начала, наконец, отвечать. Илария же мерила его ехидным взглядом, из-за чего Левент окончательно взрывался, и успокаивать его приходилось вампиру. Тем временем Курц занял выжидательную позицию — он наблюдал, как бреши в команде мало-помалу залатывались: новоявленная вливалась в коллектив, нечестивые свыкались с присутствием обращенной.

Всё шло своим чередом однообразия. Девушка даже свыклась с монотонными днями, где команда брела по лесам, проходила небольшие деревни, чтобы закупиться чем-либо полезным, но не останавливалась на ночлег. А стоило задремать днем, прячась от солнца в пещерах, обрывах или под навесами разрушенных сооружений, Илария погружалась в пучину сновидений.

С недавних пор сны, вызванные обращением, прекратились. Вместо них девушка видела Рейнер, будто погруженная в ностальгию. Ей снилось прошлое: детство, где они с Диланом и Хильдой играли вместе, прячась от взрослых, а отец девушек якобы не мог отыскать детей, иногда — ночь в Мелеу, когда возлюбленный целовал и со страстью просил остаться рядом. Но последние сны не выходили из головы, мучая обладательницу.

Илария закусила губу, наблюдая, как нечестивые вновь о чем-то спорили между собой, что случалось достаточно часто. Курц распорядился о привале, чтобы все немного перевели дух, и теперь девушка сидела на вздымающихся над землей корнях тополя, погруженная в свои мысли. Слишком реалистичные сны для новоявленной с детства не были странностью, однако неприятный осадок на душе остался, когда подсознание подкинуло ей образы сестры и возлюбленного, обнимающихся в полумраке комнаты. Они о чем-то перешептывались, но слова ускользали от понимания. Дилан наклонил голову вперед, в его глазах появилось знакомое желание. Сестра смотрела на юношу с приоткрытыми губами и зарумянившимися щеками, разделяя то же вожделение.

«Он хотел поцеловать её, — думала Илария, будучи сторонним незаметным наблюдателем. — И она надеялась, что он решится».

С этими мыслями девушка оставалась даже после пробуждения, ведь дальше Дилан подхватил Хильду на руки, уложил в постель, а затем спешно направился зашторивать окна, чтобы в спальне стало еще темнее.

От взора Иларии не ускользнуло, что на младшей сестре была надета белоснежная сорочка, отделанная кружевами на подоле юбки, на рукавах и вдоль выреза на груди, а на безымянном пальце её правой руки сидело кольцо со сверкающим камнем.

— Почему мне приснилась их брачная ночь? — пробормотала Илария еле слышно.

Пусть это было всего лишь игрой подсознания, но сердце не признавало увиденное ложью. Оно до боли колотилось о ребра. Новоявленная сжалась, пытаясь нормализовать сбившееся дыхание и избавиться от тяжести на груди. На глаза предательски навернулись слезы.

— Сестренка, тебе плохо?

Взволнованный детский голосок вынудил девушку разомкнуть тяжелые веки. Перед ней на коленях сидел Зес и встревоженно поглаживал её по руке, будто это могло облегчить страдания. Глеос подскочил следом, виляя хвостом и негласно просясь побыть рядом. Волчата ютились на местах, и Илария позволила им подойти ещё ближе, увлекая в объятия. Мальчишки со смехом кинулись вперед, чем привлекли внимание нечестивых.

Девушка невольно задумалась, что малыши, повзрослев, могут стать кровожадными убийцами, не ценящими человеческую жизнь. Однако сейчас перед ней находились дети, жаждущие материнского тепла и внимания взрослых. Это противоречие сводило с ума, но новоявленная отбросила беспокойные мысли, посчитав, что тревожиться о будущем — слишком рано. Проблем хватало в настоящем.

— Просто закололо ненадолго. Это от усталости, — улыбнулась Илария. — Вам не о чем переживать.

— Ребята, вы так снесете мою подопечную с ног. Две тяжелые тушки на неё одну, — строго, но с теплотой пожурил Курц.

Девушка подняла голову и встретилась с зелеными глазами вампира. Часто он казался холодным, отчужденным и высокомерным, но сейчас на его лице отражалась забота. Илария не сразу заметила, как задержала дыхание. Мышцы сковало, воздух не поступал. Лишь сделав глубокий вдох, обращенная заставила тело принять живительный кислород.

Кровь в висках застучала, и девушка перевела взгляд, чувствуя странную неловкость.

— А я тогда превращусь и оближу там, где больно. Волчья слюна ведь исцеляет! — похвастался Зес, обычно не отличающийся болтливостью. Он зарылся лицом в плечо новоявленной и постарался обнять покрепче, словно выражая свои чувства.

Илария засмеялась, прижала малышей ближе к себе, отчего услышала их довольное сопение. Только они признавали ее членом своей «семьи» искренне. Курцу охотница не доверяла, интуитивно ощущая, что от него можно ждать любой подвох. Хотя он тоже ей не доверял, пусть и держал всегда рядом, в какой-то мере заботился об её внутреннем мире.

«Эта связь гримуара — обременение для нас обоих». — Подумалось девушке.

Она перевела внимание на оборотней.

— Вы не злитесь на меня? Ведь в тот раз я воспользовалась вашей близостью друг к другу, чтобы выкрасть гримуар проклятий из-под носа, усыпила…

— Неа-а, — замотал головой Глеос. — Всё уже случилось! Значит, это судьба!

— Судьба! — вторил брату Зес.

— Мы были хранителями, которые следили за целостностью великой книги. А ты — настоящая хранительница, поэтому мы будем защищать тебя! Так ведь?

— Да! — снова поддакнул радостный Зес.

Малыши казались такими оживленными, что воспоминания об их слабых тельцах, зовущих маму и жалующихся на боль, чудились нереальными.

— Ну всё, ребетня, хватит вам. Я тоже хочу порцию своего внимания.

Курц заливисто рассмеялся, волчата ловко соскочили с девичьих колен и разбежались в разные стороны, чтобы старшие не могли их поймать. Теа грозно приказала оборотням не бегать без оглядки, иначе заработают себе по большой шишке. Всё же гарпия относилась к близнецам с душевностью, но вот других осуждала, говоря напрямую обо всех ошибках, ни капли не смягчая новости для собеседника.

Вампир присел рядом, жестом указал, чтобы их оставили наедине, а Илария ощутила, что в её личное пространство нагло вторгались, лишая желанного отдыха. Девушка цокнула языком, вскочила на ноги, но Курц не позволил уйти, ловко схватив и дернув к себя в объятия.

— Ну-ну-ну, куда это ты так резво поскакала, Элен?

— Подальше куда-нибудь, — дерзко выдала новоявленная и уперлась ладонями в землю — только бы не упасть мужчине на грудь. Это было делом принципа.

— А сердечко-то как забилось… Волнуешься?

Курц прошептал это на ухо с хитрецой в голосе, а девушка дернулась от неожиданности: дыхание жаром обожгло кожу.

Вампир будто бы ждал проявление слабости, лукаво прищурившись, однако подопечная не сдавалась.

— М-м-м, заметь, я только приблизился, а твое сердце уже взволновалось. Скучала по нашим встречам тет-а-тет? Но мы ведь не совсем наедине… Они близко…

— Чертов вампир! — выругалась Илария.

— Я предпочитаю более ласковые прозвища от своей партнерши, связавшей нас самой Гекатой, — пропел Курц радостно, явно забавляясь возникшей ситуацией. Он медленно провел пальцами по плечу, убирая темные пряди за спину, но смаковал момент, когда его партнерша, стиснув зубы, пыталась не вздрагивать. — И да: я — вампир, поэтому отчетливо чувствую, как быстро сейчас кровь бежит по твоим венам. Я абсолютно точно вывел тебя из равновесия. И это, милая моя, отнюдь не ярость. Подсказать, что тобой движет?

— А тобой?

Девушка вскинула голову, силясь выдать в довесок что-нибудь едкое, но слова растворились на языке. Она так и замерла с открытым ртом. Мысли путались, сердцебиение участилось. Остальной мир померк — лишь пара зеленых чарующих глаз цепляла за душу.

— Наверное, это любопытство. Хотя нет: оно появилось в начале. Потом возникло отрицание, ярость, следом родилась ревность — ужасное чувство…

Мужчина поморщился, словно прокручивал в голове воспоминания кадр за кадром.

Илария смежила веки, ощущая, как к горлу подкатывал ком эмоций.

— Как ни смотри, а выход один: я отвлеку их, а после догоню вас на пути к границе. Это не обсуждается! — прикрикнула Илария и смягчилась: — Они уже знают меня в лицо. Я сама виновата, что была неосторожна. И они знают, что Геката в моих руках. — Илария бросила суровый взгляд на книгу. — У меня есть план… Всё получится, если не придется беспокоиться за ваши жизни.

— Это верная смерть! — возмутился Дилан и тряхнул девушку за плечи. Она дернулась, как тряпичная кукла, но фолиант из рук не выпустила. Он будто был единственным предметом, удерживающим ее в состоянии боевой готовности и граничащей с безумием храбрости.

— Я всего лишь запутаю их и догоню вас! Мы уже совсем недалеко от Рейнера. Они не посмеют ступить на наши земли, — повторила Илария, сердито смотря на возлюбленного.

Он крепко сжал челюсти, из-за чего скулы выделялись на побледневшей коже. Девушка положила ладонь ему на руку, успокаивая, и заглянула в серые глаза. В них плескалось отчаяние. Принятое решение не подвергалось больше сомнению.

— Все будет хорошо, ты же знаешь, — мягко прошептала Илария и коснулась своим лбом лба любимого. — А эта книга станет для них приманкой. Я не провалю задание. Обещаю. Идите к границе и приведите с собой помощь. Я буду тянуть время.

Илария всхлипнула. Она помнила всё, будто это случилось вчера. Тогда она еще не ведала, что ей придется отказаться от привычной жизни, остаться в живых, но в разлуке с семьей и возлюбленным. Девушка приняла решение, обернувшееся для нее большим проклятием, чем темные волосы и вечные шепотки за спиной, кличущие за глаза: «Демоница!».

А всё потому, что на её пути встал древний вампир.

— Какая безрассудная, молоденькая девочка… и обвела нас вокруг пальца? Если ты вернешь Гекату, я отпущу тебя целой и невредимой. В благодарность.

Низкий, глубокий голос вынудил девушку продрогнуть. С тяжелым сердцем Илария осознала, что ее уже отыскали, и пути назад больше нет…

Девушка закрыла лицо ладонями и засопела. Всё-таки другого выбора не существовало, иначе они впятером погибли бы на потеху нечестивым, а Рейнер наверняка отправил бы еще один отряд смертников. Только эффект неожиданности больше не сработал. Никто не выжил бы.

Однако другая мысль, ошеломительная, пронзила голову пульсирующей болью. Вампир изначально не намеревался её убивать — он желал лишь вернуть гримуар проклятий нечестивым. Но в тот момент она не смогла бы довериться ему. Даже сейчас Илария сомневалась, что способна верить дьявольским отребьям. Один из них жестоко убил её отца, а мать из-за этого не справилась с горем и покончила с собой. Не существуй на земле нечестивых, прошлое не стало бы столь болезненным испытанием.

Люди зажили бы в спокойствии.

Нет смысла воздвигать защитные стены, если окружающий мир не опасен.

— Ты зря это затеяла, человеческая девочка… — просипел мужчина. — Я не хочу ненароком убить тебя. Где Геката? Ответь. И тогда мы не тронем тебя.

— Если отвечу… — забормотала Илария сухими губами, — всё будет без толку, поэтому… — и посмотрела мужчине прямо в глаза — яркие, красные, контрастирующие с мертвенной бледностью, — давайте быстро со всем покончим?

Девушка дернулась вперед, навалившись на оппонента всем своим весом. Она держалась за лезвие и с опущенной головой бормотала что-то себе под нос. Настолько тихо, что не удавалось разобрать слов. Ее кровь сочилась по клинку вниз, смешивалась с кровью нечестивого.

— Думаешь, твоя зубочистка способна убить меня? Это даже не смешно.

Иария ухмыльнулась собственным мыслям, теперь ставшим очевидными. Гримуар завлек её заклинанием. Книга изначально звала её, она связала их с вампиром души невидимой, нерушимой нитью. Никто из пары не ожидал подобного от древней реликвии. Девушка догадывалась, что в Рейнере только Дилан и Хильда признавали её прежней, а остальные наверняка отвернулись. Она стала позором для семьи, проклятой дьяволом, лишившейся благословения первых золотых драконов и Бога Митры, создавшего золотой гримуар.

Таким образом, Илария преобразилась одной из последовательниц Богини ночи Гекаты.

— К-кто ты?

— Курц, твой покровитель.

— И что это значит? — не переставала задавать вопросы Илария, осознавая, что совершенно не знает, что произошло. Только смутное ощущение, что они уже виделись, позволяло ей держаться спокойной. Что-то точно было не так, но она не понимала, что именно. Ее одолевала мысль, будто пытаешься ухватиться за ниточку, а та снова и снова исчезает из виду.

— То и значит. Покровитель. По крови.

Илария сомкнула губы, чувствуя, что лучше больше не задавать пустых вопросов. Она его не понимала — смысл слов ускользал. Всё в ее жизни стало чистым листом. Даже говорила она по наитию.

— Ты больше не человек, — добавил Курц с раздражением, — не поняла еще, девчушка? Ты исцелилась, заключила со мной соглашение. Теперь мы связаны кровью, покуда оба живы.

Мужчина, ухмыльнувшись, качнул головой в сторону стакана. Илария проследила за его взглядом, но не сразу догадалась, на что он намекал. В стакане была кровь Курца, и она выпила ее с наслаждением, как что-то обыденное.

— Твое имя?

— Имя… — повторила Илария, будто пробуя слово на звук, а затем пожала плечами. — Не помню, — спокойно выдавила она и вновь уставилась на оппонента.

Илария даже в беспамятстве отчаянно желала смерти, но нашла себе новое пристанище. Цель, которой готова была самозабвенно отдаться, но прошлое держало её мощными путами.

Девушка не могла отбросить теплые воспоминания, пережитые в Рейнере, и чувства, которые хранила в сердце и боялась раскрыть долгие годы. Несмотря на то, что Дилан был ее женихом с детства, и они провели много времени вместе, между ними, исходя из ситуации, всегда держались дружеские и рабочие взаимоотношения. Более того, он не отвернулся от неё тогда, когда, движимая запахом крови, охотница напала на своих, а затем ранила возлюбленного.

Илария вперила жадный взгляд на перья, пронзившие плечо охотника. Тот держался за рану, его одежда и ладонь окрасились красным. Всего секунда — и что-то пробудило девушку метнуться вперед. Запах крови закружил в пазухах, дурманя. Невозможно было противиться пьянящему чувству. Даже когда острое основание пера полоснуло по щеке, Илария не остановилась. Она навалилась на парня всем весом, отчего тот глухо застонал, пытаясь совладать с расползающейся болью. Его глаза широко распахнулись, а губы задрожали.

— Лора… — прошептал раненый едва слышно.

Илария вздрогнула, смотря в алые глаза вампира. В них плескалось недоумение, желание, голод. А сдавленный голос Дилана звучал эхом в ушах, сдерживал безрассудство. Девушка больше не понимала себя. Она жалела, что жизнь распорядилась иначе, ввергнув в пучину отчаяния и тьмы, лишила возможности пребывать на солнечном свете. Из-за сделанного выбора Илария вынуждена держаться вдали от Рейнера, где остались Дилан и Хильда. Несомненно, обе великие семьи потерпели неудачу, ведь брак их преемников наверняка расторгли. Сон, будто параллельная реальность, явил наружу её потаённые страхи. Илария желала счастья обоим близким, надеялась, что они найдут себе возлюбленных, но беспокоилась, что они отбросят ее память и сойдутся вместе. Такого девушка не хотела, пусть это и было эгоистично с её стороны.

— Это сила гримуара? Наша связь острее, чем между обычными покровителем и его обращенным партнером, — выдохнул Курц в губы новоявленной. — Сложно… сдержаться…

Илария попыталась отодвинуться, но ее сжали в кольце разгоряченных рук.

— Тсс, я не причиню тебе вреда, обещаю.

Вампир шептал. Девушка нехотя обращалась вслух, а каждая клеточка тела кричала об опасности.

— Ты безумен! Кто кому еще может навредить? Я — хранительница темного гримуара, значит, — это ты в моем подчинении. И мы — не пара. Даже не рассчитывай, кровопийца!

Мужчина засмеялся. Тихо, мелодично — так, что по затылку прошла волнующая дрожь.

— Мы можем проверить: кто же из нас первым потеряет голову из-за связи. К слову, я о-очень терпелив, когда ловлю свою добычу. Это особое предвкушение, когда она сама приходит к тебе в объятия.

Илария сжалась, в мысли её проникало воспоминание. Ночь фестиваля, где вампир впервые поддался влечению, обусловленному заклинанием. Он ревновал, а Илария не признавала жар, распространяющийся по её телу из-за вкрадчивого голоса покровителя, его дыхания, его пронизывающих взглядов. Пусть его слова жалили, но девушке казалось, словно с мужчины спадала защитная броня.

— А теперь, наконец, послушай меня, дорогуша…

Курц извернулся так, что Илария оказалась припечатанной к двери, а он нависал над ней грозовой тучей. Их едва ли разделяло какое-либо расстояние, горячее дыхание обоих смешивалось воедино. Нечестивые смотрели друг на друга, как враги, не желая уступать и слушать доводы противника.

Первым сдался вампир, цокнув языком. Мужчина стиснул челюсти и недовольно, прилагая силу, провел пальцем по губам подопечной, словно смахивая недавний поцелуй с охотником. Илария не успела опомниться, удивленная необычными действиями покровителя, но, когда пришла в себя, запыхтела от злости. Вампир не имел права касаться её столь вульгарно, по-собственнически, и это выводило из равновесия. Даже если он оказался свидетелем, и его возмущали действия новоявленной, все равно не смел выказывать раздражение. Связь кровью и силой темного гримуара не означала, что покровитель и его подопечная становились возлюбленными.

— Теперь-то мне понятно, что именно вас связывало… — выдавил Курц с презрением, а затем усмехнулся. — Целовалась с ним так, будто весь мир вот-вот рухнет. Даже губы припухли.

Илария оскорбленно пискнула, но вспыхнула из-за воспоминаний. Она отвела взгляд и прошептала:

— Тебя это не касается.

— Да неужели? — передразнил ее Курц, стукнув ладонью по дверному полотну.

— … Ты больше не охотница, ты — вампир, моя пара. Ты сама избрала путь обращенной, связавшись с силой Гекаты, — добавил Курц, отчего девушка вздрогнула, будто получила пощечину. — И ты сама избрала меня в партнеры. А теперь взгляни на это с моей стороны: женщина, к тому же охотница, принудительно связала нас двоих кровью, обратилась, выжила и повисла на моей шее грузом… Обращенные не всегда выживают вовсе, потому что процесс перехода для организма — тяжелейшая нагрузка. Это перекроить себя заново: разрушить и выстроить ту же оболочку, но с иным содержимым из тех же ингредиентов. Ты больше не тот человек, которым была прежде. Но именно поэтому ты ценна. Ты дорога мне. Ты выжила, несмотря ни на что. А потом я вдруг вижу тебя, лобзающуюся с другим, — да так, будто сожрать друг друга пытались. Непорядок. Неприятненько. Я ведь не принуждал тебя выбирать меня. Правда? К тому же, если ты останешься одна, без моей защиты, тебя растерзают обе стороны: драконы и нечестивые, потому что каждая пострадала и озлобилась. Даже сила Гекаты не спасет тебя от всего мира. Тот мальчишка, думаешь, сможет выдержать весь тот гнет прошлого? А примет ту разницу, которая возникла между тобой прошлой и нынешней?

Ответа Илария до сих пор не знала. И не желала знать, ведь задумываться о подобном больше не имело смысла. Их пути с Диланом разошлись окончательно. Он вернулся в Рейнер, а она всё дальше вместе с нечестивыми отдалялась от привычной жизни. Со временем чувства должны угаснуть, остаться приятным воспоминанием. Если и существовал шанс вернуться, Илария больше не была собой прежней. Сейчас она, несомненно, любила Дилана, но воспоминания о той откровенности Курца почему-то до сих пор кружили голову. Вампир говорил вещи, которые его подопечная не хотела воспринимать. Он принудительно расширял её реальность, а девушка рассчитывала спрятаться в своей раковине: жить местью и уничтожением всех нечестивых, включая себя. Останавливала только крохотная толика призрачной надежды — избавиться от заклинания связи.

— Как же мне не…

Но Илария не успела договорить, потому что Дилан потянулся к девушке, произнеся ей в губы:

— Хочу поцеловать тебя снова…

Он прошептал желание, смотря возлюбленной прямо в глаза, где отображались блики фестивальных свечей и его тоскующее выражение лица. Илария едва заметно кивнула. Она смежила веки и вскинула подбородок, позволяя общему настроению фестиваля утянуть их с Диланом в водоворот эмоций.

Охотников не волновали любопытные взгляды окружающих: они пытались насытиться друг другом, ведь следующая встреча могла не состояться вовсе. Путь Иларии уходил глубже к нечестивым, а Дилан, наоборот, оставался скован интересами Рейнера и семьи. Но сейчас весь мир остановился в едином дыхании, коротких взглядах и жадных поцелуях.

— Вернись со мной.

Дилан произнес просьбу тихо и мучительно, словно знал, что судьба разделяла их с каждым днем сильнее и сильнее, однако надежда не позволяла сдаться полностью. Он коснулся щеки девушки, провел подушечкой большого пальца вдоль изгиба подбородка.

— Я не могу. Ты же понимаешь! Они не примут…

— Да, знаю, — выдохнул юноша с тяжестью, после чего уперся подбородком в макушку возлюбленной. Илария зарылась руками в плаще охотника, будто отчаянно искала путь к теплу и уюту. Голос Дилана стал громче и надрывнее: — В Рейнере сейчас опасно для тебя, но будь хотя бы ближе — там, где я смогу знать, что ты точно в порядке!

Девушка вздрогнула, закусила губу — наваждение распадалось на осколки, сея в ее сердце тревогу.

Илария попрощалась с возлюбленным, но солгала ему. Брошенное обещание невозможно было исполнить. Разлука росла, и девушка надеялась, что им с Диланом больше не придется видеться и страдать. Лучше каждый из них пойдет своей дорогой. Боль исчезнет. Когда-нибудь. Обязательно.

— Это ненадолго. Обещаю. — Илария улыбнулась. — Иди же, возвращайся. И береги наших близких. Я вверяю всё тебе.

Дилан стиснул челюсти и сухо кивнул.

— Будь осторожна, хорошо?

Он с трудом заставил себя повернуться к возлюбленной спиной, после чего двинуться вперед не оборачиваясь.

Илария провожала его взглядом, обняв себя за плечи. Голоса обрушились на нее в мгновение ока. Толпа ликовала, когда столб подвергли пламени, а оставшиеся целые ленты запылали, как перья фениксов на ветру.

— Эй, что с тобой, у тебя будто жизнь перед глазами пронеслась! — крикнул Курц, вырывая подопечную из морока воспоминаний.

Девушка дрожала, ее дыхание сбилось, грудь болезненно содрогалась. Илария смотрела на вампира затуманенным взглядом.

— Голод? — предпринял новую попытку вампир. Он прижал партнершу вплотную к себе, ощущая, как ее тело била лихорадочная дрожь. — Что происходит? Так неожиданно!

Но сил ответить у девушки не осталось. Она слышала каждое слово, но не могла даже мотнуть головой. В груди словно что-то медленно разрывалось. Оно распространялось по венам, гоняя кровь.

— Время… — услышала Илария натужный мужской голос в голове, смутно знакомый. — Последствия не обернуть.

«Какие?». — Хотелось спросить сухими губами.

Девушка закрыла глаза, чувствуя, как щеки обжигали слезы, а по губам расползалась волна жара.

— Тихо…Тихо, дорогая… Больше не будет боли. Обещаю…

Конец первого тома