Ведьмин лог

Глава 9 «Безнаказанность»

Подбежав к избитой девушке, Валери попыталась оттолкнуть ее мучителя в сторону, но тот в ответ лишь замахнулся на нее поленом. Чудом увернувшись от удара, Валери отступила на шаг назад. Нащупав висящий на поясе кинжал, она взялась за рукоять и увидела, что во взгляде парня появилось сомнение.

— Отойди от нее, или убью.

Он нагло усмехнулся, но остался стоять на месте.

— А силенок-то хватит?

Вместо ответа Валери достала кинжал из ножен. Тонкое лезвие ярко сверкнуло в солнечном свете, и парень моргнул, закрывая лицо рукой. Подскочив к нему, Валери ударила его рукоятью кинжала по пальцам, выбив из руки полено, и тут же ловко пнула промеж ног. Пока он, корчась от боли, хватал ртом воздух, Валери взяла пострадавшую за ворот платья, и пятясь, потащила ее ко входу в дом. Пройдя несколько шагов, она вдруг наткнулась на что-то и упала, не удержав равновесие.

— Это еще что такое? — раздался у нее за спиной голос старосты.

Валери обрадовалась ему, как утопающий — соломинке, от сердца отлегло. Спасены!

Вскочив на ноги, она схватила старосту за рукав.

— Помогите мне отнести ее в дом. Знаю, Вы плохо к ней относитесь, но поверьте моему опыту — эта девочка точно не ведьма. И если прямо сейчас не оказать ей помощь, она умрет. Возьмете ли такой грех на душу?

Староста задумчиво почесал голову, и вдруг, смирившись, махнул рукой.

— Ох, девка, будто тебе своих забот мало. Ладно… пошли. После разберемся, что тут случилось.

— Благодарю. — Валери подбежала ко входу и потянула на себя скрипучую дверь.

Занеся девушку внутрь, староста бережно опустил ее на скамью. Валери положила руки ей на живот, одну поверх другой. Закрыв глаза, она с помощью дара пыталась понять, жив ли еще ребенок, но чувствовала только пустоту. Кажется, ее худшие опасения оказались правдой — ребенок умер.

По щекам Валери потекли слезы. Сломанные кости срастить не проблема, раны затянутся сами. Но спасти того, кто уже умер, она не могла.

— Ну, что там? Как дитя?

Валери отрицательно покачала головой, стараясь не расплакаться в голос. Сила, проходя через ее руки, вливалась в тело пострадавшей, останавливая внутреннее кровотечение, но она все еще была без сознания. Тем не менее, Валери знала, что точно успеет ее спасти.

Староста сочувственно крякнул и вдруг резко поднялся на ноги.

— Кто хоть с ней такое сотворил? И за что?

Валери махнула рукой в сторону заднего двора.

— До этого вечера я видела его лишь раз, тогда, на осмотре. Молодой парень, щеки красные, на руке родимое пятно во все запястье. Когда я подошла, он уже избил ее до потери сознания. Я помогу ей, но ребенка мне не спасти, его сердце не бьется.

— Это Лоран. Вот же выродок… говорил я Кристофу, чтобы за бедокуром своим приглядывал, да он меня, видать, не особо слушал.

— Кто там говорит о моем сыне?

Оглянувшись, Валери увидела, что по лестнице спускается дородный мужчина в кожаном фартуке. Видимо, это и был тот самый Кристоф, владелец постоялого двора.

— Кто-кто, я. Вырастил разбойника, посмотри, чем обернулось. — староста указал на лавку, где лежала избитая девушка.

Кристоф подошел ближе. Бросив равнодушный взгляд, сел напротив.

— А, Катрин. Если ее мой сын так отделал, значит, было за что. Девка бестолковая, все из рук валится. Мы ее из милости держали, кормили, дали крышу над головой, а толку? Коли так жалко — забирай ее к себе и сам мучайся.

Не веря своим ушам, Валери смотрела на оплывшее лицо хозяина постоялого двора, и, помимо воли, желала ему недолгих лет жизни. Может, это они с сыном и насиловали Катрин, чувствуя свою безнаказанность? Едва сдерживая ярость, она процедила сквозь зубы:

— Вы как хотите, но помогать этим людям я отказываюсь, отныне и навсегда. Пусть себе лекаря ищут в другом месте. Хоть чума их забери — значит, есть за что.

Кристоф зло глянул на Валери, ударив кулаком по столу.

— Ну, коли так — вон пошла отсюда! Шлюху эту с собой заберешь, и чтобы ни одной из вас я тут больше не видел! Тоже мне, выскочка — и без тебя прекрасно жили, обойдемся.

Староста нахмурился, сочувственно глянув на Валери, утирающую слезы. Затем перевел взгляд на хозяина постоялого двора и покачал головой.

— А знаешь что, Кристоф… хоть мы и друзья, но в этом деле я тебя поддержать не могу. Сын у тебя и впрямь редкостный выродок. Вспомни-ка ту историю, когда он чуть не утопил соседского мальчишку, а ему тогда годков десять было, не больше. И это ведь не одно такое происшествие. По деревне пройдись — чуть не каждый на него зло держит. И вот что я тебе скажу… коли ты его образумить не можешь, придется мне самому этим заняться. Где он сейчас?

— Ну и что ж ты ему сделаешь? — Кристоф подобрался, как волк, готовящийся к прыжку.

— Поговорю, для начала. Если он еще кому-то сильно навредит, не сомневайся, я больше молчать не буду — доложу графине, пусть сама решает, что с ним делать. А она женщина суровая, отправит его на порку, там, глядишь, к нему и ум вернется, и людям вредить перехочется. Только вот вопрос — после тридцати палочных ударов он у тебя хоть оклемается? Как видишь, знахаря для вас тут больше нет.

Не зная, что ответить на такую тираду, Кристоф только злобно пыхтел, сжав руки в кулаки. Староста вышел из-за стола и направился к двери.

— Пока меня нет, женщины останутся здесь. И не вздумай чего натворить, хуже будет.

Не оглядываясь, староста вышел из дома, но буквально через минуту вернулся.

— Ушел, поганец. Видать, как меня заметил — понял, что лучше в дом не соваться. Ну, ничего, рано или поздно придет, там и поговорим.

Валери достала из привязанного к поясу мешочка пару монет, бросила на стол.

— За «гостеприимство». Господин староста, поможете отнести ее ко мне в дом?

— Конечно помогу, куда ж я теперь денусь. — проворчал староста, поднимая Катрин на руки. — я с тобой девок таскаю чаще, чем за всю жизнь до нашей встречи. Ну, открывай, чего стоишь.

Валери, не обращая на все еще стоявшего рядом Кристофа никакого внимания, открыла дверь, пропуская старосту вперед, а затем захлопнула ее со всей силой, на которую только была способна. Ноги ее тут больше не будет. Никогда.

— Ну, будет тебе. Пошумела и хватит. Ты погоди, они к тебе еще с дарами придут, извиняться будут. Кристоф не такой уж плохой человек, просто вишь, сына шибко балует. С самого детства, что ни натворит — во всем молодец и отцова гордость. Чему ж теперь удивляться, коли у него зад сызмальства хворостины не знает…

Валери неприязненно скривилась. Всегда так. Люди всегда оправдывают своих, что бы они ни натворили. Ребенок умер, так и не родившись, девчонка едва живая, а им словно и дела нет.

— Забирайте дочь и внука, у Вас им спокойнее будет. Ко мне весь день кто-то ходит, как тут отдохнешь? Да и места в доме мало, на всех не хватит.

Староста кивнул, занося Катрин в полутемный дом. Его дочь ходила по комнате, держа сына на руках.

— Спасибо, что помогли. Милая, тебе уже лучше?

Дочь старосты улыбнулась.

— Да. И очень есть хочется. Боюсь, как бы молоко не пропало. Надолго мы тут?

Валери подошла ближе, проверила ее пульс и зрачки. Все было в порядке.

— Сегодня уже будешь ночевать у отца. Но если недомогание вернется — сразу идите ко мне. А теперь, прошу меня извинить — нужно заняться больной.

Оставшись наедине с Катрин, Валери некоторое время стояла, глядя на девушку. Своей силой она поддерживала сон, в котором Катрин не чувствовала боли, но долго так продолжаться не может, это опасно. А значит, пока еще есть время, придется удалить тело ребенка из ее чрева. Боже, когда же кончится этот ужасающий день…

Через несколько часов Валери вышла из дома, неся в руках деревянный ящик, накрытый плотной тканью. Кровь, запекшаяся на руках, узкой перчаткой обтянула пальцы, но Валери уже было плевать. То, что ей пришлось пережить за эти часы, довело девушку до состояния легкого помутнения рассудка — перед глазами все плыло, заплаканное лицо покраснело и опухло, мысли путались, и в висках поселилась тупая боль.

Староста, принесший ей ужин, застал Валери неподалеку от дома, с лопатой в руках. Ящик, покрытый тканью, стоял рядом, но она старалась не смотреть в ту сторону, просто сосредоточенно копала землю, повернувшись к нему спиной.

— Ох, Господи помилуй… все же скинула она дитя-то свое, не спасли?.. — староста поставил миску с едой и подошел к Валери, сочувственно погладил по спине.

Девушка дернулась, как от удара.

— Что? А… да.

— Ты прости меня, что раньше не пришел. Наверное, тебе помощь была нужна? А ну, дай-ка. — староста взялся за черенок лопаты, оттеснив девушку от ямы.

Валери отрицательно мотнула головой.

— Отдайте лопату, я еще не закончила. Ребенка нужно похоронить. Если хотите помочь — найдите священника, чтобы отпел. Но ведь в вашей глуши его днем с огнем не сыщешь?

— Да почему… кому больно охота обряды соблюсти — графине платят, она и присылает кого надо. Только это недешево. Потому чаще всего читают молитвы по памяти, кто какую знает, да и хоронят. Бог сам разберется, ему видней. А это дитя и вовсе непонятно, как примут. Некрещеный же младенец, да и зачат не в браке, так что патер, поди, откажется. Не по уставу им это. А лопату я тебе не отдам, сам докопаю. Хватит уже с тебя, иди в дом. Если сможешь — поешь, и за девчонкой вон пригляди лучше.

— А Вам-то это зачем? — Валери отошла от не докопанной могилы, глядя на комья земли, сваленные горкой.

Бедный малыш… у нее ведь даже нет креста или камня, чтобы отметить место, где он похоронен.

— Ну не зверь же я, в самом деле… дочка тяжело рожала, чуть не померла, а потом, как дитя увидела — даже про боль забыла. Все прошло, говорит, как Эрика к груди приложила. Страшно представить, что теперь с Катрин будет. Ты… присмотри за ней, чтоб глупостей не наделала. Я уж не позволю больше ее обижать. И на постоялый двор ей возвращаться не надо, пусть к нам идет. Миску супа мы ей всегда найдем, Богом клянусь.

Валери усмехнулась сквозь слезы. Вовремя опомнились, ничего не скажешь. Но произнесла совсем другое:

— Крест хоть на могилу поставить можно? Или тоже не по уставу будет?

Староста улыбнулся, продолжая копать.

— Да можно… сам сделаю, иди давай.

Кивнув, Валери ушла в дом. Сил стоять уже не было, и она, подойдя к Катрин, села рядом с ее кроватью. Бедняжка все еще выглядела ужасно — лицо распухло до неузнаваемости, глаза заплыли из-за кровоподтеков, на голове зияла глубокая рана. С помощью дара Валери исцелила все внутренние повреждения и ослабила боль, но убирать синяки и ссадины намеренно не стала — для блага самой же Катрин ее выздоровление должно казаться естественным.

— Где я? — слабый шепот Катрин заставил Валери вздрогнуть.

— Слава Богу, очнулась. Надеюсь, ты меня помнишь? Я Валери, знахарка. Ты приходила ко мне сегодня. Сейчас ты в моем доме.

— Помню. Что со мной случилось? Почему… почему так больно?

Валери положила на лоб девушки платок, смоченный ледяной водой, и взяла ее за руку. Тонкие пальцы Катрин, покрытые пятнами синяков, едва ощутимо сжались.

— Тебя сильно избили несколько часов назад. Постарайся не шевелиться, сейчас тебе нужно лежать и отдыхать. Ты поправишься, но телу нужно время, чтобы полностью излечиться.

Краем глаза Валери заметила, что Катрин положила другую руку на живот, и мысленно застонала. Господи, дай сил вынести этот разговор сегодня! Словно прочитав ее мысли, Катрин молча заплакала. Слезы текли из-под век, скатываясь по щекам, но она все же нашла в себе силы спросить.

— А что с ребенком?

Валери едва сдержалась, чтобы не разрыдаться в голос. Хотелось встать и убежать куда-нибудь далеко-далеко, а еще лучше — чтобы мама была рядом. Как же сильно она была нужна ей сейчас!

— Прости, милая. Я… я не смогла ему помочь. Тебя били по животу, и видимо, слишком сильно. Ребенок не выжил.

Катрин высвободила свою руку из ее пальцев и прошептала:

— Можно мне немного побыть одной? Прошу тебя.

Валери встала, чувствуя, что вот-вот упадет. Наверное, ей бы тоже не помешало сейчас хоть ненадолго остаться наедине с собой. И поспать, забыв про все, что творится в этой проклятой деревушке.

— Да, милая, конечно. Отдыхай. Я пока схожу за водой.

Взяв ведро, Валери вышла из дома и чуть не столкнулась со старостой, стоявшим на пороге.

— Господи помилуй, напугали!

— Тихо! — староста показал пальцем в сторону постоялого двора. Оттуда доносились чьи-то сердитые голоса.

— Что там происходит? Лоран вернулся?

— Не знаю. Я как раз дите схоронил, и тут началось — сначала крики, потом суета какая-то. Схожу, посмотрю, что у них произошло. А ты лучше вернись в дом и закрой дверь на засов, от греха подальше.

— Отец! Отец, ты здесь?

Валери всмотрелась в темноту, и увидела, что к дому со всех ног бежит девушка. Да это же дочь старосты! Она-то тут зачем? Нехорошее предчувствие заскреблось в сердце, и она шагнула вниз, навстречу гостье.

— Агнес, что случилось? Я же сказала тебе находиться дома и побольше отдыхать. Тебе нельзя бегать, пока не восстановятся силы.

Дочь старосты схватила Валери и как следует ее встряхнула.

— Лоран! Он мертв! Его отец, мать и добрая половина наших идут сюда, чтобы судить Катрин!

Староста подошел к дочери, и успокаивая, положил руку ей на плечо.

— Стой, дочка, не кричи. Скажи толком, что произошло. Что значит «Лоран мертв» и при чем тут Катрин? Она же все это время в беспамятстве пролежала, я сам свидетель.

Агнес тревожно оглянулась на деревню, уже гудевшую, как растревоженный улей.

— Я пошла к старухе Иветт, за молоком. И вдруг услышала, как кричит женщина. Она все время повторяла: «он мертв, мертв, мой сын мертв», как заведенная. Мы с Иветт подошли посмотреть, что случилось, и увидели мать Лорана. Она сидела на земле возле постоялого двора, и перед ней лежал Лоран, потом из дома выбежал Кристоф, оттащил ее и попытался поднять Лорана на ноги, но не смог — папа, он уже окоченел! И у него на лице были такие же темные пятна, как у меня!

Валери и староста переглянулись, не говоря ни слова. Всем в голову пришла одна и та же мысль, но смелости высказать ее вслух хватило только у Агнес.

— Они хотят убить Катрин, потому что считают, что она и есть ведьма…

Валери выхватила у старосты лопату, которую он все еще держал в руках, и подбежала к двери, ведущей в дом. Отдавать Катрин на незаконный суд она не собиралась.

— Спасибо, Агнес, что предупредила, но вам здесь находиться опасно. Запрись вместе с Эриком у отца дома, а Вы, староста, пожалуйста, сообщите графине о том, что происходит. Пусть пошлет стражу, разогнать толпу, иначе они убьют Катрин. Мы постараемся дождаться вас здесь.

Староста кивнул, подталкивая дочь в сторону своего дома.

— Беги, родная, запрись на все замки и сиди тихо. Я вернусь, как только смогу.

Агнес, обняв отца на прощание, побежала к сыну. Староста тоже растворился в темноте, направившись к поместью графини, а Валери, закрыв дверь, привалилась к ней спиной и на несколько секунд закрыла глаза. От страха стало тяжело дышать, ноги словно налились свинцом. Нельзя медлить, нужно сосредоточиться и попытаться успокоить крестьян с помощью дара. Даже если ей не удастся решить конфликт самостоятельно, это даст им с Катрин немного времени.

— Хорошо, что ты вернулась одна.

Валери открыла глаза и увидела, что перед ней стоит Катрин. Босая, всклокоченная, в рваном, покрытом кровью платье, она производила жуткое впечатление. Но куда больше пугало то, что в ее правой руке недобро блестел большой кухонный нож…