Великий план

3
Ричиус Вэнтран

Ричиус Вэнтран натянул повод и остановил коня рядом с зарослями ягодного куста. Здесь, в горах вокруг Фалиндара, дул сильный ветер. И если бы не ветер, он не заметил бы обрывка окровавленной ткани, который словно флажок трепетал на кривой ветке. Он увидел ее с седла, тревожно осмотрелся и спешился.

Все было спокойно, если не считать тихого жужжания ветра в ветвях. Животные встревоженно притаились. Неподалеку следом за ним ехали Карлаз и Люсилер, украдкой осматривая окрестности, однако Ричиус чувствовал, что поиски закончены.

Солнце ярко светило. Ричиус затенил глаза и повернул узкий лоскут к солнцу, чтобы рассмотреть. Казалось, он оторвался от поношенной рубашки – плотной, как та, какие носят фермеры. Она не была синей, так что ее оставил не Хакан, но она появилась здесь недавно, и высохшая кровь еще не выцвела. Ричиус решил, что это трийская кровь – если только фермер сам не убил кого-то. Ричиус осмотрелся. Чуть выше каменистый склон уходил во что-то вроде пещеры. Он вытянул шею, пытаясь заглянуть туда, но вход был темным, и его скрывал каменный завал. Казалось, конь прочел его мысли: он недовольно фыркнул.

– Не тревожься, парень, – сказал Ричиус своему коню. Подойдя к нему, он почесал ему лоб. – Мы туда не пойдем.

Конь опустил голову, подставляя Ричиусу свою шею. Конь в этих краях был редким сокровищем, и это животное, похоже, понимало свою ценность. Местность здесь была очень неровной, а большую часть лошадей съели их владельцы в тяжелые дни войны. Это животное было из Нара: Ричиусу его подарил старый друг. У него был безупречный шаг и добрый нрав, напоминавшие Ричиусу о родине.

– Ричиус!

Люсилер и Карлаз поднимались наверх пешком. Их белая трийская кожа сияла на солнце. Ричиус поспешил им навстречу.

– Тише! – сказал он. – Я кое-что нашел.

Он вручил лоскут ткани Люсилеру. Триец сощурил глаза, внимательно рассмотрел находку Ричиуса, уверенно кивнул и передал ткань Карлазу, который понюхал ее и хмыкнул.

– Где ты это нашел? – спросил Люсилер. Ричиус указал на кусты:

– Вон там, у скал. Он был на ветке.

Вместе они вернулись к кустам, где Ричиус показал ему острый сучок, за который зацепилась ткань. Куст был прочный, с шиповатыми ветками, расставленными во все стороны, но других лоскутов на них не оказалось. На земле валялось еще несколько обломанных веток. Карлаз провел рукой по верху куста, осмотрел землю и снова что-то проворчал.

– Тассон, – уверенно прошептал предводитель львиных всадников.

Так назывался зверь, на которого они охотились. Это трийское слово означало «золото». Подобно тому как Ричиус назвал своего коня Огнем, так и львиные всадники давали своим гигантским кошкам имена. Карлаз встал на колени и прижался лицом к земле, глубоко втянув в себя воздух. Потом он погрузил палец в землю и попробовал грязь на вкус. Похоже, исследование его удовлетворило: он посмотрел на Люсилера и кивнул.

– Что это значит? – спросил Ричиус, а потом повторил свой вопрос уже по-трийски: – Карлаз, что это?

– Моча, – объяснил Люсилер. – Кошки всегда метят места, где они были. Карлаз почувствовал ее вкус. Он считает, что лев совсем близко.

Ричиус указал на вход в пещеру.

– Там, – предположил он.

Казалось, Карлаз с ним согласен. Все трое взялись за оружие. Трийцы сняли из-за спины жиктары, а Ричиус вытащил свой гигантский меч Джессикейн. При виде чудовищного клинка Люсилер тихо засмеялся.

– Хорошее оружие, чтобы убивать львов, – заметил он. – А больше мало на что годится.

Ричиус судорожно вздохнул и сжал обеими руками рукоять меча. Он был шести футов роста, а меч был почти в человеческий рост. Его изготовили десятки лет тому назад для его отца, и даже после многих месяцев занятий – огромный клинок быстро лишал Ричиуса сил.

– Это не Хакан, – мрачно заметил Люсилер, пряча грязный лоскут себе в рубашку.

Хакан исчез уже несколько недель тому назад, и хотя некоторые считали, что его сожрал взбесившийся лев Карлаза, этого быть не могло – лев сбежал всего несколько дней назад. Все надеялись, что воин вернется в крепость и выяснится, что он подвернул ногу в горах или упал в колодец. Однако неделя уходила за неделей, и такой поворот событий казался все менее вероятным.

Тем не менее взбесившийся лев уже убил двоих. Одним был его собственный всадник, которого внезапное бешенство его животного застало полностью врасплох. Второй жертвой зверя стал фермер из ближайшей деревни. Ричиус не был знаком с этими людьми, но видел найденное тело львиного наездника. Одним ударом лапы лев снес ему голову. Фермеру посчастливилось меньше. Его дети утверждали, что он еще продолжал кричать, когда лев поволок его в лес.

Ричиус не рассчитывал найти Хакана в логове льва. И в то, что воин мог свалиться в колодец, он тоже не верил. Хакан был трийским воином, одним из лучших в Фалинда-ре, и ему прекрасно были известны все опасности Люсел-Лора. Некоторые говорили, что он попался льву, другие – снежному барсу, но Ричиус подозревал, что его друг стал жертвой более страшного существа: чудовища с золотистыми волосами, ярко-синими глазами и неутолимой злобой.

– Мы его здесь не найдем, Люсилер, – сказал Ричиус.

– Он ушел охотиться, – резко ответил Люсилер. – Он мог зайти сюда на обратном пути в крепость.

– Прошло слишком много времени, Люсилер. Никто не уходит охотиться на две недели. Даже если…

– Ишэй! – рявкнул Карлаз, заставив их замолчать.

Предводитель львиного народа пригнулся и жестом приказал им сделать то же самое. Ричиус понял, что он собирается сделать.

– Нет! – прошипел он. – Ты с ума сошел! Туда идти нельзя!

Люсилер строго посмотрел на друга:

– Мы должны. Это животное – убийца!

– Но только не туда! – запротестовал Ричиус. – Мы окажемся в ловушке!

– Карлаз считает, что лев спит. Это самое подходящее время.

Ричиус покачал головой:

– Ни за что! Теперь, когда мы его нашли, нам надо привести подмогу. Чтобы его убить, нас троих мало.

– Карлаз его убьет, – объявил Люсилер. – Нам надо только его прикрывать.

Ричиус закрыл глаза и пробормотал молитву. Ему снова представился обезглавленный львиный наездник, и его резко затошнило. Конечно, Карлаз – прекрасный воин, но даже ему не справиться с вышедшим из повиновения львом. Что еще хуже, этот зверь безумен. Он не признает в Карлазе предводителя и убьет его, не колеблясь.

Однако он понимал и то, что Люсилер прав. Животное уже убило двух человек, и если его не остановить, оно убьет снова. Они выслеживали его два дня, и теперь оно в ловушке. Ричиус ощутил тяжесть Джессикейна. Старый меч не пробовал крови уже больше года. Вэнтран надеялся, что на этот раз клинок обагрится только кровью гигантской кошки.

Карлаз пошел первым, стремительно поднимаясь по каменистому склону. Под его большим телом осыпались мелкие камни. Рядом двигался Люсилер, с подлинно кошачьей бесшумностью поднимаясь по склону. Ричиус двигался последним и с гораздо меньшей ловкостью. Ему не удавалось держать меч так, чтобы не ударять о камни, возвещая о своем приближении. Взобравшись по крутому склону, они остановились у входа и заглянули в пещеру. В глубине царил мрак – можно было только разглядеть, что пещера огромная, что в ней влажно, множество уступов и похожих на зубы сталактитов. Вблизи от входа, там, где солнечный свет еще боролся с бесконечной тьмой, лежал человеческий торс, который ни с чем нельзя спутать. Ног у трупа не было – только костистые пеньки, окруженные рваной плотью. Лицо исчезло. Карлаз как-то посвятил его в странные привычки взбесившихся львов. По какой-то необъяснимой привычке мертвые глаза жертвы приводили их в бешенство, так что они прежде всего уродовали лицо.

– Похоже, мы его нашли! – с иронией бросил Ричиус. Он выпрямился и попытался заглянуть дальше в пещеру, но не увидел ничего, кроме истерзанного трупа и бесконечного сумрака похожей на лабиринт пещеры. Карлаз прошел в глубину пещеры, держа жиктар прямо перед собой. За труп фермера уже взялись мелкие твари. В провалах носа и глаз копошились личинки, Ричиус слышал, как пищат сытые крысы. Карлаз выругался.

– Лев там, глубже, – сказал Люсилер. – Будь готов.

В этом совете Ричиус не нуждался. Все его чувства были настороже, он ловил даже самые тихие звуки. Они прошли глубже в темноту, пока вход в пещеру не превратился в далекий круг света, и только напрягая глаза, можно было видеть пол под ногами. Ричиус двигался медленно и неуверенно, а вот оба трийца шли с нечеловеческой легкостью, выбирая путь инстинктивно. Ричиус стал смотреть на них, на их белую кожу, как на путеводный маяк. Они оказались в огромном зале из голубовато-серой скальной породы, где было душно, а из земли поднимались камни, похожие на гротескные статуи. Стены были усеяны пятнами темноты – там в никуда уходили узкие туннели. Свод потел вязкой зеленой водой, и капли ее гулко падали в лужи с высоты в сотню футов.

Но льва не было.

– Где он? – спросил Ричиус. – Я ничего не вижу.

Он уже сильно нервничал. Вход в пещеру стал еле различимым, в жаркой духоте пот тек ручьями. Люсилер облизывал губы, исследуя пещеру, а Карлаз крепко зажмурил глаза и принюхивался к затхлому воздуху. Когда повелитель львов открыл глаза, вид у него был растерянный. Он проворчал что-то, что Ричиус не расслышал.

– Он не знает, где лев, – прошептал Люсилер. – Воздух слишком плотный. Он не может учуять льва.

– Тогда нам лучше уйти, – отозвался Ричиус. – Здесь опасно.

Люсилер решительно покачал головой:

– Нет. Мы должны его найти. Оставайся здесь, Ричиус. Дальше тебе ничего видно не будет. Мы с Карлазом начнем обыскивать галереи.

– Что? Вдвоем? Не выйдет. Я пойду с вами.

– Нет! – возразил Люсилер. – Ты там будешь слепым. Оставайся здесь.

Ричиус снова начал протестовать, но Люсилер и Карлаз быстро исчезли в широкой галерее, оставив его одного в гулкой пещере. Ричиус упер конец меча в землю. В Арамуре он был королем, хотя и недолго. Но здесь он был просто розовокожим, чужаком, лишенным способностей приютивших его трийцев. Он любил Люсилера, как брата, но в такие моменты не мог не чувствовать раздражения.

Ричиус занялся осмотром пещерного зала. Люсилер говорил правду: он был почти слеп. Однако он осторожно двигался по пещере, наблюдая за тенями и верхними уступами, пытаясь услышать гортанные звуки дыхания льва. Где-то в темноте в грязный прудик плюхнулась то ли лягушка, то ли змея. Доносился свист ветра в скалах. А вот следов чудовищной кошки не было видно, и ему вдруг подумалось, что лев в это время, возможно, крадется за ним самим. Он с тревогой посмотрел наверх. На карнизах ничего не было. Он направился в сторону туннеля, в котором исчезли Карлаз с Люсилером, но тут до него донеслось испуганное ржание коня.

Огонь!

– Люсилер! – завопил Ричиус, бросаясь к выходу из пещеры. – Я его нашел!

Из– под его ног в темноте летели грязь и камни. Когда на его лицо упали лучи солнца, он уже держал Джессикейн над головой. Под карнизом он услышал отчаянный крик лошади и, заглянув вниз, увидел, как лев преследует его коня, загоняя в узкий проход между двумя гребнями. Задние лапы зверя напряглись: он готовился к прыжку.

– Нет! – закричал Ричиус, прыгая со скалы вниз. Лев посмотрел наверх, и его желтые глаза широко раскрылись. Лапа поднялась слишком поздно: Джессикейн уже опускался. Раскроив зверю лапу, Ричиус упал на землю и откатился от льва, взревевшего от боли.

– Беги! – закричал Ричиус, но Огонь не шевелился.

Конь оцепенел от ужаса и только смотрел. Лев открыл пасть и зарычал, обнажив острые клыки. Ричиус поспешно вскочил и поднял меч, дожидаясь прыжка. Лев наклонил голову. Ричиус сделал шаг назад. Громадный круп пружинно напрягся перед прыжком. Джессикейн дрожал…

А потом сверху раздался боевой клич и метнулось мускулистое тело. Карлаз уже летел. Он опустился прямо на льва, вогнав жиктар в его плоть. Лев пошатнулся от боли и лапой отбросил нового противника. Его глаза зажглись яростью. Он прыгнул на Карлаза, и повелитель львов встретил его, сшибся со зверем и обвил своими мощными руками его шею.

Ошеломленный Ричиус едва мог двигаться. Люсилер скатился вниз и поспешил к месту боя. Ричиус пустился за ним, не выпуская из рук меч. Однако зверь метался, пытаясь сбросить с себя Карлаза, Люсилер и Ричиус не могли нанести решающего удара и кружили вокруг сцепившихся человека и зверя, тыкая во льва оружием. Карлаз потерял жиктар. Лев ревел и пытался высвободиться, но железные руки Карлаза неумолимо сжимали ему шею. По спине и лапе льва струилась кровь, глаза выкатывались. Но зверь продолжал бороться-и наконец сбросил Карлаза со спины, ударив его о скалистый уступ.

Люсилер метнулся вперед. Триец двигался с невероятным изяществом. Его жиктар вонзился льву в зад. Лев обернулся и занес лапу, но Люсилер снова нанес удар – и на этот раз попал в горло. Лев захрипел. Его желтые глаза померкли. А лотом Карлаз снова оказался на ногах с жиктаром в руке. Подняв оружие, он погрузил его в мозг льва. Из черепа ударил фонтан крови. Зверь упал к ногам человека.

Карлаз уронил оружие на землю. Он опустился на колени рядом с мертвым львом, прижал окровавленное лицо к его телу и поцеловал золотистую шкуру. А потом на глазах у Ричиуса и Люсилера повелитель львов из Чандаккара опустил голову и заплакал.

Ричиус и Люсилер вернулись без Карлаза. Львиный всадник остался в лесу, чтобы похоронить животное и взять его зубы на ожерелье для сына. Это был странный обычай, но Ричиусу он внушал уважение, так что он оставил Карлаза горевать в одиночестве. Ему нравились львиные всадники. Ему пришлись по душе их простые обычаи и их чистота. В течение многих лет они были изгоями среди остальных трийцев: кочевое племя из далекого Чандаккара, которым хотелось только одного: чтобы их оставили в покое. Вторжение Нара изменило это положение, и теперь львиный народ стал благодетелем всего Люсел-Лора. Они несли охрану дороги Сакцен, единственного сухопутного пути из Нара в Люсел-Лор.

Как и все трийские военачальники, Карлаз прибыл в Фалиндар на встречу с Люсилером. Теперь господином цитадели стал Люсилер. Кронин, прежний военачальник этих мест, не оставил наследника, а Люсилера знали и уважали. Люсилер принял свое новое положение неохотно и неоднократно повторял, что сделал это ради одной цели – ради мира.

И в Люсел-Лоре действительно был мир. Революция, которая объединила всех военачальников, удержалась и после поражения нарцев. Это не считалось заслугой Люсилера, но Ричиус знал, что его друг-триец гордится этим достижением. Он неустанно трудился, чтобы прежний союз оставался прочным, и даже военачальники ценили его усилия. Время от времени они приезжали в цитадель, чтобы встретиться с Люсилером и обсудить свои трудности. Они знали, что Люсилер никому не может отказать.

Но Карлаз приехал в крепость не для того, чтобы просить об одолжении. Человек, который помогал Люсилеру больше всех, просил меньше всех. Его пригласили в Фалиндар потому, что он никогда не видел прекрасной цитадели, и просто потому, что Люсилеру хотелось хоть в какой-то степени выразить свою благодарность. В эти дни цитадель не могла похвалиться особыми богатствами, но по-прежнему была поразительно красива, а слуги умели приготовить прекрасную трапезу. Люсилер приказал, чтобы Карлаза принимали по-королевски: это было наградой за те услуги, которые его народ оказывал всему Люсел-Лору.

Первые несколько дней прошли удивительно хорошо. А потом взбесился лев. Карлаз не мог этого объяснить – он только сказал, что со старыми животными такое порой происходит. Между львом и всадником существовали хрупкие узы, и в очень редких случаях они разрывались – либо из-за болезни, либо из-за старения. Ричиус сопереживал Карла-зу. Он успел полюбить гигантских кошек, которые оберегали страну от Нара, и не мог забыть скорби Карлаза. Они с Люсилером возвращались в Фалиндар мрачными, не говоря ни слова.

Фалиндар был прекрасен.

Всадники проехали по длинной широкой дороге к цитадели, любуясь ее идеально расположенными шпилями, ярко сверкавшими на солнце. Вдали шумел прибой, наполняя воздух запахом морской воды. Стая чаек пролетела над головой, направляясь к океану. Вокруг замка видны были суетящиеся слуги. На башнях несли охрану стражники в синих куртках, распустив по плечам молочно-белые волосы.

Ричиусу до боли хотелось снова увидеть жену и дочь. Дьяна о нем тревожится. Она всегда о нем тревожится – и он любит ее за это еще сильнее. Он повернулся к Люсилеру. Лицо трийца было печальным и отчужденным.

– Я пошел, – сказал Ричиус. – Мы увидимся сегодня вечером?

Люсилер пожал плечами:

– Может быть. У меня дела.

– Понимаю, – отозвался Ричиус, Он уже повернулся, чтобы уйти, но потом резко остановился. Люсилер вопросительно посмотрел на него:

– В чем дело?

– Мне очень жаль, – сказал Ричиус. – Я знаю, что ты этого не хотел.

Люсилер с трудом улыбнулся.

– Ты прав, – ответил он, указывая на цитадель. – Я ничего этого не хотел.

– Я готовил о Карлазе, – поправил его Ричиус. – И о Хакане. Но это не твоя вина. Помни об этом, хорошо?

Люсилер снова посмотрел на Фалиндар.

– Иногда все это становится мне невыносимо. И мы по-прежнему не знаем, где Хакан. Боги, что я скажу его жене?

– Я пойду с тобой, – предложил Ричиус. – Пошли. Мы сделаем это прямо сейчас.

– Нет, – ответил Люсилер, выпрямляясь в седле. – Я должен сделать это сам. Если я намерен быть господином этим людям, мне надо соответственно себя вести.

– И что ты скажешь?

– Что его по-прежнему не могут найти, – ответил Люсилер. – Что еще я могу сказать? Ричиус поморщился:

– Ты знаешь, что я думаю.

– Знаю, – мрачно подтвердил Люсилер. – Но я этому не верю. Прошло уже больше года, Ричиус. По-моему, ты боишься призраков.

– Люсилер…

– Нет! – огрызнулся триец. – Прекрати сейчас же. Прекрати и живи нормальной жизнью.

На этот раз Люсилер быстро повернулся и направился к цитадели. Ричиус проглотил проклятие и не стал спешить следом за другом. Вместо этого он помедлил, дожидаясь, чтобы Люсилер скрылся в крепости. Это время было трудным для Люсилера, и он изменился. Он никогда не был особенно жизнерадостным, но теперь груз нежеланной власти лишил его остатков добродушия. Ричиусу не хватало своего прежнего друга. Ему не хватало того человека, которым Люсилер был прежде. В Арамуре Ричиус успел узнать, какими тяжелыми могут быть обязанности правителя. Это было единственным, о чем он не жалел, вспоминая родину, которую у него отняли.

Когда Ричиус подождал достаточно, чтобы не столкнуться с Люсилером на внутреннем дворе, он и сам проехал по вьющейся серпантином дороге, ведущей в крепость. Там он увидел Треш, подругу и няньку Дьяны: она сидела под огромным дубом с бесформенной кучей вязанья на коленях. Она была старше их всех – ей было не меньше сорока, но глаза у нее оставались яркими и молодыми. Углубившись в свое рукоделье, она не заметила Ричиуса, пока он не подъехал настолько близко, что заслонил ей солнце.

– Ричиус! – с облегчением воскликнула она. – Вы вернулись!

Как и многие трийцы в Фалиндаре, Треш свободно говорила по-нарски. Это было наследием тех дней, когда в Люсел-Лоре верили словам хитроумного императора Нара, когда нарцы и трийцы приезжали друг к другу под видом дружбы. Прежний правитель цитадели заставил своих слуг выучить нарский язык – якобы для того, чтобы они могли принимать гостей из Нара. Но какова бы ни была его истинная цель, Ричиус был благодарен мертвому дэгогу. Он уже умел говорить по-трийски, но не слишком хорошо. Спешившись, он улыбнулся Треш, которая отложила вязанье и похлопала по земле рядом с собой.

– У вас усталый вид, – сказала она. – Сядьте. Отдыхайте.

– Не могу, Треш, – ответил Ричиус. – Я ищу Дьяну. Ты не знаешь, где она?

– Она с ребенком. Они играют. – Треш поморщилась.

– За северной башней.

Ричиус побледнел.

– За стенами? Треш!

– Знаю, – огорченно ответила нянька. – Но она не желает меня слушать, Ричиус. Она никогда меня не слушает. Я сказала ей, что вы рассердитесь…

– Присмотри за конем! – рявкнул Ричиус.

Он помчался к северной башне. Кто-то из друзей окликнул его, махая руками, но он не ответил. Стремительно пройдя через внутренний двор, он вскоре оказался в задней части цитадели.

Здесь из земли вырастала северная башня, которая могла показаться маленькой только по сравнению с бесконечным океаном, расстилавшимся позади нее. В этой безлюдной части замка любила сидеть Дьяна, пока ее дочка играла. Иногда она сажала Шани себе на колени, и они вдвоем смотрели на море, пока Дьяна рассказывала ей длинные истории. Однако это приятное воспоминание не заставило Ричиуса смягчиться. Даже когда он их увидел, его ярость не улеглась. Они ходили вдоль обрыва. Крошечная ручка Шани была в руке матери, рядом с которой она неуверенно ковыляла. Теплый ветерок шевелил волосы Дьяны, заставляя ее казаться еще прекраснее. Ричиус закусил губу. Ему не хотелось сейчас чувствовать любовь к ней. Ему хотелось злиться.

– Дьяна! – крикнул он.

Дьяна подняла голову и стала смотреть сквозь солнечный свет. Узнав Ричиуса, она радостно замахала ему рукой и потянула дочку за руку, заставив рассмеяться. Они встретились на середине склона, и Ричиус наклонился. Взяв дочь на руки, он крепко прижал ее к себе.

– Ричиус, – безмятежно сказала Дьяна. – Когда ты вернулся?

– Только что, – напряженно ответил он.

Она потянулась его поцеловать, но он отвернулся и гневно зашагал с дочерью к цитадели. Позади себя он услышал вздох жены.

– Ричиус, пожалуйста…

– Я не хочу говорить, Дьяна, – ответил он, не останавливаясь.

– Вы нашли льва?

– Да.

Дьяна догнала его и схватила за рукав.

– Скажи мне! – попросила она. – С тобой ничего не случилось?

– Ни с кем ничего не случилось, – сказал он.

Шани увлеклась его лицом: ее крошечные пальчики исследовали линию его носа. Она захихикала, когда отец посадил ее к себе на плечи.

– Почему ты сердишься? – спросила Дьяна. Наконец Ричиус остановился и повернулся к ней.

– Ты знаешь почему, – ответил он. – Боже всесильный, Дьяна, о чем ты думала? Неужели ты не слушаешь то что я тебе говорю? Из крепости выходить опасно!

– Не опасно, – возразила Дьяна.

Она снова дотронулась до его руки, но он сбросил ее пальцы.

– Не делай этого! – предостерег он ее.

– Ты сердишься, – отозвалась Дьяна, – но повода нет. Мы здесь в безопасности, Ричиус. Посмотри… – Она указала на башню, где ходил дозор из двух воинов в синих куртках Фалиндара. – Они раньше нас заметят угрозу. Здесь ничего нет. Нигде ничего нет.

Ричиус раздраженно зашагал к крепости.

– Не надо больше об этом спорить, Дьяна. Когда меня рядом нет, ты остаешься в крепости. Понятно? Не выходи за стены без меня. Особенно с Шани.

На этот раз Дьяна обогнала его и загородила ему дорогу.

– Я не буду пленницей у себя дома, Ричиус! Больше не буду. Прошло уже больше года. С нами ничего не случится.

– Ты просто не желаешь ничего понимать, да? Ты не представляешь себе, какой он. Год для него ничего не значит. Он возглавляет Рошаннов, Дьяна! Будь ты из Нара, ты бы знала, что это означает. – Он покачал головой. – Но ты не из Нара. Вы все ничего не знаете. Один только я. Тогда почему вы все не желаете меня слушать, черт побери?

– Успокойся, – попросила Дьяна. Она подняла руку, чтобы погладить его по щеке, и на этот раз он не отстранился. – У тебя усталый вид.

Она сняла Шани с его плеч и поставила на землю. Шани зашаталась, но не упала. Ричиус улыбнулся. Ему не хотелось, чтобы его возвращение домой было таким. Весь обратный путь он мечтал увидеть их – и теперь все испортил своей яростью.

– О боже, ты права! – простонал он, тяжело опускаясь на землю. – Я устал. – Подняв руки, он притянул жену к себе. Ее рука казалась такой хрупкой и слабой! – Садись со мной и позволь мне рассказать тебе, какой я подонок.

Дьяна рассмеялась.

– Ты – чудовище! – согласилась она. Но потом ее лицо стало серьезным, и она положила голову ему на плечо. – Я рада, что ты дома. Я о тебе тревожилась. – Немного помедлив, она задала неизбежный вопрос: – Что случилось?

– Мы его нашли у пещеры, – ответил Ричиус. – Он мертв. Карлаз его убил.

– Хорошо.

– Утром он поймал у реки фермера. Мы нашли его в пещере. Он тоже был мертв. Дьяна теснее прижалась к нему.

– Любимый…

– Нет, ничего. – Ричиус смотрел, как Шани неуверенно ковыляет вокруг них, подбирая веточки и пробуя их на вкус. Он уже перестал пытаться отучить ее от этой привычки. Теперь он просто следил за тем, что она ест. – Карлаз задержался, чтобы его похоронить. Видела бы ты его, Дьяна! Он был убит горем. Я помню, как потерял коня, когда вернулся домой в Арамур после первой войны. Мой отец уже погиб, я был растерян и испуган. Но Грома мне подарил отец, и он был для меня всем.

– Что случилось? – спросила Дьяна.

– Как-то утром мы поехали верхом. Накануне ночью шел снег. Мы ехали через лес, когда на нас напала стая волков. – Его голос звучал все тише. – Они убили Грома. Они выволокли его из-под меня и убили.

– Ричиус…

– Этот конь был для меня всем, – продолжал Ричиус. – Он был одним из моих лучших друзей. Наверное, так же было и с Карлазом. Это все равно что потерять друга. – Он крепче обнял Дьяну. От нее пахло морем. – Мы оба так много потеряли, Дьяна, – сказал он. – Я не хочу новых потерь. Я не хочу, чтобы с вами что-то случилось. Ты можешь это понять?

– Конечно…

– Прости, что я злился, но если что-то случится… Она поспешно заставила его замолчать.

– С нами все хорошо. Мы все здесь в безопасности, Ричиус. С нами ничего не может случиться.

– Ты ошибаешься, – возразил Ричиус. – Бьяджио не человек. Он дьявол. И он по-прежнему силен, какие бы слухи к нам ни приходили. В Наре его все боятся. И его Рошаннов.

– Он сейчас никто, мой любимый, – сказала Дьяна. – Он сломлен, он в изгнании.

– Ах если бы! – невесело засмеялся Ричиус. – Но он не таков. Так легко он от трона не откажется. И его агенты всегда ему верны. В Наре есть поговорка: «Рошанны повсюду». Говорят, что по распоряжению Аркуса Бьяджио поместил по одному Рошанну при всех дворах нарских правителей, чтобы следить за ними и держать их в страхе. Они действительно повсюду. И они могут достать нас даже здесь.

– Ричиус, прошло уже так много времени! И если он борется за трон, то зачем ему думать о нас? По-моему, ты беспокоишься понапрасну. Не думаю, чтобы мы были ему так важны.

– Но ему важен был Аркус. Он любил старика, и он винит в его смерти меня. Меня послали сюда, чтобы я нашел магию, которая спасла бы Аркуса. Бьяджио никогда не простит мне того, что я не оправдал их доверия.

– Он слишком занят епископом, – возразила Дьяна. – Это ведь епископ, да? Ричиус пожал плечами.

– Не знаю, – с горечью ответил он. – Боже, мы здесь так слепы! У меня не было никаких сведений с тех пор, как лиссцы отплыли воевать с Наром.

Одного упоминания о Лиссе было достаточно, чтобы Дьяна вся напряглась.

– Давай не будем о них говорить! – попросила она. – Пожалуйста! Только не сегодня.

– Не сегодня? И не завтра? Тогда когда же? Дьяна закрыла глаза:

– Никогда.

– Дьяна…

– Пожалуйста, Ричиус! Я этого не вынесу. Я знаю, что ты хочешь к ним присоединиться, но я надеюсь, что они никогда за тобой не вернутся.

Ее любовь была нестерпимой. Он прижался губами к ее лбу и запечатлел на нем нежный поцелуй, гладя ее спину и пытаясь ее утешить. Лисе был темой, которая постоянно вызывала у них разногласия, а последние слухи о том, что островная страна наконец начала нападать на Нар, сделали Дьяну еще более пугливой. Теперь она называла их пиратами – так же, как Бьяджио. Она ненавидела их, забыв обо всем, что они сделали для Люсел-Лора во время его войны против империи. Дьяна перестала видеть в них союзников. Для нее они превратились в поджигателей войны, которым надо было отнять у нее мужа.

– Прошло уже много времени, Дьяна, – сказал Ричиус. – Я даже не надеялся получить такую передышку. Я же говорил тебе, что когда-нибудь уеду.

– Когда-нибудь, – ответила она. – Тогда это казалось таким далеким.

Но именно так и должно было случиться. Для Ричиуса альтернативы не было. Он безуспешно пытался убедить ее в этом и теперь понимал, что никогда не убедит. Но это ничего не меняло. Его сердце по-прежнему жаждало мщения: за его попранную родину и за Сабрину, которая все еще порой являлась ему в снах с отчаянными криками. Они убили ее – его первую жену – просто потому, что ненавидели его. Этот приказ отдал Бьяджио. Аркус мертв, и Блэквуд Гэйл тоже. Но золотой человек Нара все еще жив. И пока он живет, им грозит опасность.

– Тебе здесь плохо, – сказала Дьяна. – Я пыталась. Я надеялась, что нас с Шани будет достаточно. Я думала, время тебе поможет. Но ты не хочешь мира.

Это были ужасные слова, но Ричиус почувствовал их справедливость.

– Мне очень жаль, – мягко проговорил он. – Но так уж обстоят дела.

– Нет, – возразила Дьяна. – Дела обстоят так, как ты ими распоряжаешься. Если Пракна вернется за тобой и ты уедешь с ним, это будет твоим решением. Не называй это судьбой, Ричиус. Ты хочешь отомстить. Ты позволяешь этому желанию разрушать тебя… и нас.

– А чего ты от меня хочешь? – вспылил он. – Допустить, чтобы Арамур навечно остался под пятой Нара? Жить как трусу, пока лиссцы за меня воюют? Я – король Арамура. Дьяна медленно высвободилась из его объятий.

– Арамура больше не существует. Он – часть Талистана. И тебе этого никогда не изменить. Лисе не поможет тебе получить его обратно.

– Но они сражаются, – возразил Ричиус. – Они защищают свою честь!

– Они воюют только ради мести, – сказала Дьяна. – Нар им больше не угрожает, тогда зачем им понадобилось на него нападать? Потому что их сердца полны яда, как и твое. Ты хочешь отомстить за смерть тех, кого ты любил, но тебе их не оживить. А если ты присоединишься к лиссцам, ты оставишь нас с Шани одних. – Она отвела взгляд. – Это заставляет меня сомневаться, когда ты говоришь, что нас любишь.

Ричиус вскочил.

– Никогда не сомневайся в этом! Ради тебя я отказался от всего. Я люблю тебя, Дьяна. И Шани тоже. Больше всего на свете.

– Не считая мести. – Она встала, стряхнула пыль с платья и направилась туда, где Шани завороженно наблюдала за сверчком. – Мы уходим, – бросила она через плечо. – Ради тебя мы запремся у себя в спальне.

В ее голосе было столько холода, что Ричиусу оставалось только дать им уйти. Когда они скрылись в крепости, он устремил взгляд на океан. Где-то там под парусами плыл флот Лисса. Его шхуны были вооружены и готовы взять дань с Черной империи. Возможно, на одном из этих кораблей находится Пракна. И, возможно, лисский командир думает о Нарском Шакале.