Великое Нигде-1: Побег из Шуршенка

5. Братья

“Ты смотри-ка, как общение помогает, отвлекает и... развлекает! - мрачно размышлял Броккен по пути домой. – Особенно с душевными инопланетянами... В кровавой бане помылся - заново родился… Депрессию, как из чердака в окно выбросили! Правда, разбив при этом окошко к херам собачьим, кошачьим и чертячьим. И лишь ветер гуляет в башке у меня... В один миг маски сбросили, мать их. Сеанс шоковой терапии устроили, чтоб их… Ага, щас, побежал к ним документалочки смотреть про их цивилизацию. Уже! Шутнички, блядь, хуевы.

Видать, не депрессия и была. Депрессия мощнее прессует… А это так, прихоти разума, крышечка от трехлитровой баночки с отверстиями для дыхания. А внутри этой баночки хоронился я: то в облике котейки, то в обличье монстра, который чуть что - ведром в голову ближнего своего, чтобы все раненые ходили, а не только он... Сходил, блин, за землицей… Теперь как бы посттравматический синдром не схлопотать. Не задавил депресс, так раздавит стресс.”

Броккен Мун пребывал в паскудном состоянии эмоционального распада, оттого и острил, чтоб не рехнуться в одночасье. Хотелось унестись от самого себя в недостижимые дали покоя в стремительном болиде юмора, заправленном высокооктановым бензином бравады.

Процесс гибели отряда ГМО мелькал перед глазами отрывистыми и до отвращения яркими и отчётливыми кадрами, преимущественно в кровавых тонах. Вот живой, цельный человек, с которым он минуту назад разговаривал, а через мгновение вместо него - растерзанные куски, разбросанные по кустам. Будто по пазлу невидимым снарядом влепили. Такая панорама смерти до самой смерти преследовать будет.

Как молотком стучит в ушах, и всё тошнит, и голова кружится, и мальчики кровавые в глазах…

На подходе к Зелёной Цитадели Броккен увидел мужика в жёлтой футболке с изображением зловещего чужого в его классической позе эмбриона с зелёной подсветкой. Под чужим красовалась чёрная надпись: “Чужой - главный ксенофоб научной фантастики!”. Мужик куда-то шёл. Кажется, он из соседнего дома, Нойшванштайна. Броккен, несмотря на пережитое, а может именно из-за него, почувствовал сильнейшее раздражение. Что за идиотская надпись у мужика на футболке? Это такая шутка? Да и у мужика вечно вид такой довольный, как у идиота. И рожа противная. Аж бесит. Каким надо быть напрочь отмороженным гиком, чтобы носить футболку с персонажем давно забытых дней? Кому сегодня нужен этот чужой? Чужих и без него хватает.

Засмотревшись на футболочного чужого, Броккен ступил во что-то неприятно податливое, мягкое и густое. Предчувствуя недоброе, Броккен посмотрел вниз. Предчувствия не обманули. Дерьмо. В буквальном смысле слова. Вот дерьмо! Да уж, зло на каждом шагу, смотри, не вляпайся в него. А это к тому же очень пахучее зло. Злоехучее. То ничего не происходит, то всё разом липнет.

Броккен беспомощно оглянулся в поисках травы. Костяная парочка уже успела куда-то сдриснуть. Вот кому ботинок в чистку бы отдать. Забвение, знаете ли, очищает от любого дерьма.

Усердно обтерев подошву о край бетонной полосы, охватывающей Зелёную Цитадель, Броккен поднялся на восьмой этаж, хотя настроение у него было что ни на есть подвальное. Хотелось запереться в подвале и ужраться в соплину. Почему в подвале? А потому что настроение такое.

Поднявшись на восьмой этаж, Броккен тут же столкнулся с МегаЗадом, который устроил засаду на своём излюбленном месте в тупике коридора, у открытого окна.

Ещё бы не у открытого. За курение у закрытого окна госпожа Чечевичка сожрала бы МегаЗада, кстати, с merde. Но сперва бы с истошными воплями: “ПОМОГИТЕ!! ГОРИМ!!” отчаянно избила красными сапогами, которые госпожа Чечевичка всегда носила с собой, банановой связкой перекинув через плечо, на тот случай, если МегаЗаду вздумается курить, не открыв окна. И заодно кормила сапогами птиц.

Один раз госпожа Чечевичка уже провернула такое. После избиения МегаЗада госпожа Чечевичка безжалостно смешала его с грязью, развернулась и унесла сапоги в свою квартиру. Бедный МегаЗад, и без того тощий и болезненный, от пережитого шока едва не бросил курить, но вовремя опомнился. Госпожа Чечевичка едва не лишила МегаЗада единственной радости в его нелёгком и одиноком быту.

МегаЗад покойно дымил сигаретой в ожидании жертвы и, величественно сложив худые ручонки на впалой груди, запахнутой в вызывающе драный халат, скорбно смотрел в окно. Обернувшись на звук шагов, МегаЗад до неприличия искренне обрадовался появлению жертвы.

– Здоров, сосед! Как жизнь, сосед, как дела? – МегаЗад совершил напористую разведку боем.

Голова синекожего МегаЗада, лысая, огромная и репообразная, мелко тряслась от предвкушения безнаказанно выговориться.

– Норм, – сухо ответил Броккен, у которого не было ни малейшего желания слушать, как безнаказанно выговаривается МегаЗад.

– Там чё, опять эти голожопые серожопики на своём утюге припёрлись? Я видел, как они приземлились на своём пустыре и за высоким забором спрятались. А потом смотрю, ты оттуда выходишь. Так я уж решил вторую выкурить, чтоб тебя дождаться. Ты чё, сосед, этих звезданутых мутантов не испугался? Они же того, всех подряд похищают.

– А я кустами.

МегаЗад коротко и равнодушно мыкнул и со свойственной ему деревянной прямотой переключился на свои дела:

– Сосед, ты не представляешь, сколько вокруг мудачья! Я сам только недавно начал это осознавать. И всё это мудачьё так и норовит использовать меня в качестве унитаза. Лезут и лезут со своими негативными признаниями!

– Какими ещё негативными признаниями? – машинально спросил любопытный Броккен.

Ему очень нравилось, когда собеседник рассказывает какие-то подробности о себе и вообще что-то новое, хотя, казалось бы, норму историй на сегодня Броккен с лихвой перевыполнил на десятилетия вперёд. Истории были его слабостью, наверное, оттого, что он сам никак не мог сочинить интересный сюжет для книжки. Все надумки виделись второсортными и скучными.

МегаЗад был не из тех, кому надо повторять дважды. Броккен, мающийся в поисках сюжета, проглотил наживку, и МегаЗад приступил к безнаказанному выговариванию:

– Да вот припёрся ко мне недавно Стеблан Сморчков со второго этажа. Ну, симпсон этот. С бутылкой, разумеется. Тыщу лет с ним не общались, а тут припёрся. Говорит, прикинь, Абразовский миллионером стал! Возмущается, да как так, говорит, да за что?! Он же, кричит, набитый дурак, а разбогател! Не иначе как наворовал! Вот, кричит, дуракам везёт! А я вот умный, кричит, а попробуй чего украсть, так меня мигом повяжут! А я, сосед, знаешь, что ему сказал? Знаешь что? Я ему говорю, хошь, я тебе в лоб звездану? Обиделся - ушёл. Эта ещё краля на днях приходила, с седьмого этажа, Какан Сакан. Я про себя называю её Верховной Ведьмой седьмого этажа. А коридоры у нас тут длинные… Хе-хе. Говорит, у меня по вечерам лучшие умы этажа собираются, обсуждаем искусство, политику. Меня к себе звала. А я ей, знаешь, сосед, что сказал? Знаешь, что я ей сказал, сосед, а? Сказал, я тебе сейчас руку выверну. Ну откуда у этой дуры ум, чтобы что-то обсуждать? Один негатив только люди приносят с собой. Потом ещё кто-то приходил зачем-то, не упомню уже, но я предложил ему врезать сковородой по его тупой роже. Больше никто из них ко мне не приходил. Мигом зауважали!

У Броккена возникло желание врезать этому синему хлюпику по его огромной синей и пустой башке, смять её, как яйцо, раздавить эту башку ногами, как мерзкого, надутого синежопого таракана-мутанта. Тем более настроение было подходящее, впечатлительное. Броккен покрепче сжал кулак и отвёл руку, намереваясь от всей души молодецки хряснуть МегаЗаду по зубам, но услышал голос брата:

– А, вернулся! – с облегчением воскликнул Гербес. – А то ушёл и пропал! Нет и нет! Я уж думал, тебя пришельцы на опыты похитили. Здравствуй, МегаЗад. Как дела?

МегаЗад затушил сигарету в грязно-серой консервной банке из-под ананасов.

– Очень плохо, Гербес, вокруг одно мудачьё. Знаешь…

– Знаешь, МегаЗад, нам пора, – мягко, но решительно прервал его Гербес. – Ещё наговоримся: за жизнь покалякаем, за мудачьё... Всё думаю, как бы к тебе заскочить, пирожковым пивком угостить, да всё некогда, то то, то не то.

МегаЗад что-то буркнул и, сунув руки в карманы своего полосатого халата, зашуршал тапками по коридору. От шуршания явственно веяло прелым фатализмом, запущенным злым роком и давно не стиранным нигилизмом.

– Я уже хотел втащить этому мудаку, – сообщил Броккен злым голосом, стаскивая ботинки в прихожей. – Какая всё-таки самодовольная жаба!

– Грудная?

– Почему грудная? Устами грудной жабы говорит истина, а тут… вполне ополовозревшая жаба.

– Не принимай близко к сердцу, – посоветовал Гербес.

– Какого хера ты с ним весь такой вежливый, обходительный? А на меня постоянно орёшь.

– Да тут всё просто, – охотно объяснил Гербес. – Мне на него насрать, а на тебя совсем не насрать, вот и всё. Да и с мудаками лучше быть вежливым, они на это постоянно клюют. Они же несчастные, неприкаянные, им, как и всем, уважение, внимание нужно, а всего этого у них нет, потому что они мудаки. Вот и ходят мудаки по мудацкому кругу, мудями потряхивая.

– Все мы волей-неволей потряхиваем, – как бы намекнул Броккен.

Гербес посмотрел на брата, тяжко вздохнул и подошёл к окну полюбоваться величественной красотой Недостижимых гор.

– Прости, что в последнее время часто ору на тебя, брат. Ты и правда как-то слишком размяк, я переживаю за тебя. Мы очень разные, верно, но я чувствую, что могу оказать на тебя благотворное влияние, дополнить и улучшить тебя своим примером. Тебе очень не хватает целеустремлённости, брат. Ты пойми, если ты не научишься продвигаться сам, продвигать тебя никто не будет. Если не ты сам, то больше никто. Обществу нужны те, кто приносит пользу, например, деньги, а кто ничего не приносит, того общество отбрасывает на окраину и хоронит заживо. Не можешь же ты всё время питаться одной землёй. В ней витаминов мало. Одни минералы. Может, всё же заглянешь ко мне? У меня фрукты есть, зелень, мясо, овощи. Борщ вчера сварил вот. Вон какой ты бледный, щёки впалые, а от борща у тебя щёки сразу краснотой набухнут. И мозги от наваристого заработают.

Броккен отнёс ведро с землёй на кухню и сел на кровать.

– Спора у нас не получится, – сказал он. – Для спора нужны два глупца.

Гербес усмехнулся.

– Намекаешь, что здесь только один глупец?

– Не, не намекаю, просто характеры и идеалы у нас разные, вот и всё. Мы оба это понимаем, по крайне мере, стараемся понять. Не будем стараться понимать это, вот тогда и станем глупцами.

Гербес повернулся к Броккену.

– Знаешь, некоторые не видят выход, даже если найдут его, но ты даже не ищешь выход.

– Значит не пришло ещё моё время выход искать.

– Ты сам решаешь, когда и для чего время. И чем быстрее ты решишь действовать, тем лучше для тебя.

Броккен вздохнул. Опять и снова опять. Гербес разогнался с полоборота:

– Понимаешь, чем умные отличаются от дураков? Умные действуют, а дураки мечтают! Не будь дураком - действуй! Тот успешен, кто первый успел.

Броккен сжал губы, засопел и покосился на брата, словно бык на красную тряпку. Сегодня что, красный день в календаре: день, когда все встречные-поперечные учат тебя жизни?!

– Ладно, ладно, прости, – Гербес примирительно поднял руки, – опять меня понесло.

– Знаешь… – Броккен помолчал и продолжил: – Я всегда готов к тому, что могу оказаться неправ. В отличие от тебя. Самое важное для тебя - ты.

Теперь вздохнул Гербес.

– Может ты и прав. Ну а для тебя - ты?

– Я не знаю, честно. Наверное. Возможно, мне вообще ничего не надо. И никогда не будет надо.

Голос Броккена прозвучал очень уж подозрительно недовольно.

– А твои книжки?

Броккен отделался пожатием плеч и сменил тему.

– Я тут с пришельцами, знаешь ли, пообщался.

Гербес вытаращился на него и зазаикался:

– Да ладно?! Я же… ты же… они же… С ними же нельзя вступать в контакт! Ты ненормальный! Они же похищают! На опыты!

– Да успокойся ты. Они оказались такими милыми ребятами... На свою планету приглашали, денег вот предложили.

– Да ладно?! – с не меньшим изумлением повторил Гербес и раскрыл рот. А когда закрыл, то спросил: – И… сколько предложили? И, главное, за что тебе деньги предлагать?!

– Да ничего особенного. Сто тысяч золотом. Ежемесячно.

– Да ладно?! – возопил Гербес.

– Угу, – мрачно угукнул Броккен.

– За что такие деньжищи тебе, брат, за что?! За то, что ты сгораешь в пламени безделья и верхом на постели удираешь от реальности?!

– Ну, этот Бол, который, вроде бы главный у них, сказал, что будет перечислять мне сто штук ежемесячно, если я перестану читать и писать.

– О, курва! – вскричал нервный Гербес. – О, курва! Только не говори мне, что ты отказался, только не говори мне, что ты отказался!

– Я отказался.

– О, курва, о, курва, о, курва!! Я говорил тебе, что ты дебил?!

– Да. Час назад.

– Тогда я боюсь, что повторюсь: ты дебил!! Да кто ж в здравом уме отказывается от таких деньжищ! Да что тебе вообще в этой жизни надо?!

– Читать и писать.

– Вот именно!! Потому что ты дебил!! Чёрт, а! Ох… Блин, Брок, извини, пожалуйста. Я так расстроился, что снова наорал на тебя. Когда упоминают суммы от ста тысяч и выше, от которых добровольно отказывается мой брат, я становлюсь неуправляемым.

– Ничего, брат. Всё норм.

– Ну а потом что?

– Пришельцы решили объявить войну Новаскому.

Гербес снова распахнул рот, как ворота.

– Как войну? Из-за того, что ты отказался от денег?

Броккен поведал, почему пришельцы решили объявить войну Новаскому. Под конец рассказа он криво ухмыльнулся.

– Теперь, брат, ты понимаешь, что у меня появилась очень веская причина покинуть окраину и перебраться в Новаском. Ну, типа, затеряться в толпе, залечь на дно. Всё как ты и хотел.

Гербес схватил стул за спинку и уселся напротив Броккена. Лицо у него было очень серьёзное.

– Послушай, ты точно уверен, что они решили объявить войну Новаскому, без шуток?

– Да вроде не шутили. И тот монстр тоже не шутил, когда заправски разорвал солдат своими щупальцами. Я этого… до конца жизни не смогу забыть.

Гербес ободряюще похлопал Броккена по плечу.

– Послушай, никому не рассказывай о случившемся. Ни-ко-му.

– Господи, Герб, ты меня совсем за идиота держишь? Если я не знаю, чего хочу от жизни, это не значит, что я идиот!

– Вот и хорошо. Значит ты понадобишься им как свидетель, чтобы Галактический Совет дал добро на объявление войны Бесконечному миру?

– Ну да.

– Ничего себе милые ребятки… Брокк, какой же ты наивный. Они же тебе взятку предлагали, однако ты отказался. Скорее всего, они и о предстоящем нападении этого ГМО знали. Молодец, брат, что отказался от денег. Ты поступил очень умно. Значит, ты согласен рвать когти в Новаском.

– Да куда уж теперь деваться. Как-то не хочется свидетельствовать из-за одного дурацкого ГМО против целой ни в чём не повинной планеты.

Гербес обнял Броккена.

– Я уважаю и люблю тебя, брат. И я чертовски рад, что ты наконец созрел для переезда в Новаском, пускай для этого и понадобилось вмешательство кучки воинствующих засранцев с другой планеты. А эти воинствующие засранцы пускай катятся в Обливион... – Гербес отстранился от Броккена и повёл носом. – Никак не пойму, чем это так тонко воняет?..

– Да как обычно, брат, дерьмом. Я на говно наступил, а ботинки в прихожей.

– Выходишь из дома раз в неделю, и то умудряешься вляпаться в неприятности.

– Ага, в самое дерьмо.

– Самое время острить, самое время.