Великое Нигде-1: Побег из Шуршенка

8. Топ Ган

Зубной Тюбик неустрашимого охотника на коров Жим-Жима нёсся в облацех, словно за ним гнались все гончие ада. Втроём в коляске было тесновато, но в тесноте, да не в обиде…

Гербес свирепо косился на зелёного старика. Зелёный старик дрых и уныло вонял перегаром. Броккен, отвернувшись от них, смотрел сквозь купол на проносящиеся мимо облака.

И почему Гербес не заявит, что в этих до одурения молочных сгустках белому кораблю фэроутян замаскироваться и подкрасться к нам легче простого. Не сказал, так подумал. Ну подкрадутся они, а дальше? Наверное, у них имеются какие-нибудь захваты для пленения кораблей поменьше типа электромагнитного гарпуна или сачка. Правда, кажись, их корабль не такой шустрый, как у Жима.

У Жима корабль хоть и поменьше и выглядит, как древняя неуклюжая декорация для гротескного фильма по мотивам мультика, накачанного безумием, которую к тому же не мешает подкрасить и избавить от ржавых пятен, но носится он на удивление резво. Вот бы ещё на ходу не развалился.

А у Бола корабль сверкает белизной так, словно его отстирали в крутом кипятке с самым наикрутанским стиральным порошком, и теперь он дышит свежим воздухом Альп. Видать, у Альп бывает и несвежий воздух. Видать, внутри Альп клокочет и брызжет своя тайная жизнь. А производит порошок какая-нибудь мифическая русалка, обожающая приливы... Но не альпийским воздухом дышал “Предприятие Белой звезды”, а смертью, межпланетной войной и кровожадными котятами в трёхлитровых банках.

Ещё Броккен думал о Вероне. Наверное, Гербес прав, надо немного развеяться, отвлечься, чтобы забыть о бывшей подруге. Но как же о ней забыть, если они летят прямехонько в Новаском, где сейчас и проживает Верона в компании с Ландри, бывшей подружкой Гербеса.

Броккен посмотрел на Гербеса, уже в открытую свирепо таращившегося на Гума, который потихоньку заботливо напитывал воздух перегаром. Процесс наполнения лёгких живительным газом становился несколько неприятным. Газ уже не казался таким живительным. Броккен старался дышать через рот. А ведь ещё лететь и лететь! Навскидку часа два!

Стоп! Теперь Броккен смотрел на Гербеса с подозрением. А не ради ли Ландри Гербес и затеял всё это путешествие в Новаском? Точно! Он же давить на него начал где-то через пару недель после того как Верона с Ландри слиняли от них. Броккен невольно восхитился хитростью брата. Во даёт! А ему лапшу на уши вешал по поводу того, что мужчина, дескать, должен быть сильным и независимым!

Эх, ему бы немного братовой хитрости... не был бы он таким аутистом. Может, аутисты и отличаются от нормальных именно тем, что максимально честны в своих словах и действиях без расчёта на любые последствия? Слишком уж они сконцентрированы на том, что происходит именно сейчас в их собственном мире, из которого и носа не кажут. Вот как он сам и живёт обычно. Только какая же это честность? Одна глупость только. А как иначе? Иначе Броккен попросту не умеет. Или умеет, только кое-как...

А может все эти догадки всего лишь его фантазии. Броккен посредством опыта давно стал замечать, что почти все его догадки по поводу реального мира с реальным миром не имеют ничего общего, также как и почти все его догадки по поводу внутреннего мира других людей не имеют ничего общего с внутренним миром других людей. Возможно, потому, что он проецирует свои законы бытия на всё остальное, на всё, что не он. И сам не осознаёт этого. А у всех-то законы свои. Тогда уж лучше вообще никаких догадок не строить. А если не строить никаких умозаключений по поводу внешнего, остаётся только внутреннее. Да здравствует аутизм! С возвращением!

А если все нормальные люди немного аутисты, просто выучили, как лучше поступать и что лучше говорить в определённых ситуациях? Вот и живут так всю жизнь: наружу бездумный автоматизм для общения и содействия, а внутри живое и разумное плещет-трепещет, как в клетке, само себя не понимает. Некому его показать, не с кем поделиться сокровенным.

И с годами от невостребования умирает в человеке это живое и разумное. Один автоматизм для внешнего остаётся. Каждый человек - это вселенная. Но вселенные бывают разные, в том числе и недоразвитые… Как я, например.

И никто никому не желает ни плохого, ни хорошего, а поступают все так, как подсказывает им их генная бессознательная природа, которая у всех разная.

Ещё можно сравнить человека с яйцом, в котором скорлупа есть хрупкая граница между внутренним и внешним. Не написать ли трактат по яичной философии в нескольких томах: "Сырые люди-яйца", "Варёные люди-яйца", "Жареные люди-яйца", "Люди-яйца всмятку", “Люди-яйца пашот”? Хм, тогда англичанам, согласно этой философии, давно снесло крышу…

С Вероной Броккен познакомился, когда работал грузчиком в магазине. Он грузчиком, она заведующей. Верона обращала на Броккена своё внимание весьма неприятным способом. Донимала по поводу отсутствия ценников, с утра требовала вынести пласты рыбы. Но искры тогда между ними не прошло. Вернее, искра была, только пламя не вспыхнуло. Трудно разжечь пламя из искры с помощью замороженной рыбы, даже если все ценники изорвать в мелкие клочки и поджечь. Понятно, что хотел Броккен, понятно, чего хотела Верона, но мало кого интересует, а что хотела рыба? Она ведь тоже участвовала в процессе на правах сводницы. Но рыба находилась в глубокой заморозке и уже ничего не хотела. Вот они, цивилизованные издержки гуманизма. Всеядный гуманизм тоже кушать хочет: рыбу, мясо...

– Этот Гум смердит как вдвшник второго августа! – Гербес спрятал нос под куртку и старался дышать как можно реже. – Два сапога пара. Это сколько надо вылакать и при этом остаться в живых? Может, он сдох, потому и воняет?

– Это да, запашок стрёмный, – согласился Броккен.

– Неплохо этот червь устроился под отдельным куполком. – Гербес с откровенной завистью посмотрел на профиль Жим-Жима, физиономия которого выражала некое умиротворённое безумие или безумное умиротворение. Между куполами приглушённо ревели воздушные потоки.

– Тут есть крышка для проветривания? – Гербес привстал и пошарил рукой по куполу. – Заодно этого позеленевшего алкаша за борт выбросим, пока он спит.

– Какой ты жестокий, Гербес.

– Это этот алкаш жестокий! Наверняка многих своим дыханием безжалостно отправил на тот свет. Я слыхал, алкоголизм делает людей равнодушными и чёрствыми.

И тут Гум испустил приятное слуху мягкое и продолжительное шипение. И сладко улыбнулся во сне. У Гербеса сделались зверские глаза, которые тут же покраснели и заслезились. Он и Броккен закашляли.

– Плешивый мудень! – заорал Гербес, плотнее прижимаясь носом к куртке. – Я ему сейчас ногой по лысине настучу! И так хреново дышать, так эта мразь ещё каштанов в огонь подкинула! Да что он такое вонючее ел?! Не удивлюсь, если эта пьянь закусывала тухлой селёдкой. Смердит как из канализации! Или в его мире все источают подобную вонь? И все эти удовольствия всего лишь за семь тысяч золотом! – Гербес гадко рассмеялся. – Семь тысяч! Тебе не кажется, Брокк, что нас слегка наебали?

– Кричи, и кислорода не хватит на троих, – посоветовал Броккен. – Лучше порадуйся.

– Чему радоваться, чему?!

– Хотя бы тому, что тебя никто не насилует. Уже слава богу.

– Ох, боженьки, спасибо этому старому плешивому зелёному тощему алкашу за то, что он не изнасиловал меня своим шестизарядником.

– Ещё не вечер, – подал суровый голос Гум, не просыпаясь. – Капитан зажжёт все свечи…

Гербес испуганно притих. Признаться, он побаивался непонятного старца зелёной кожи. От этих инопланетян всего можно ожидать. Среди них полно психов. Психи, нас окружают психи...

Вдобавок к сказанному жилистая рука Гума непроизвольно стиснула пистолет, заботливо вложенный ему в руку Жим-Жимом. Гербес тихонько постучал по куполу и затравленно окликнул Жим-Жима, но тот и ухом не повёл. Тем более, у него и не было ушей, вместо них - две небольшие дырочки, поэтому Жим не повёл и дырочкой.

– Да брось ты, – сказал Броккен. – Тюбик с ветром соревнуются в крепости своих голосовых связок. И чем поможет Жим-Жим?

– Тем, что совершит вынужденную посадку и откроет купол! – прошипел Гербес. – Точно говорю, я сейчас коньки отброшу!

– Зачастил ты умирать. Не к добру это.

– Не переживай! Всё к лучшему!

Броккен несколько раз сильно ударил ногой по дну. Гербес, изменившись в лице, страшно посмотрел на него.

– Ты что, ирод, творишь, а?!

– Я подумал, может, внизу лючок какой имеется, – объяснил Броккен.

– Я тебе покажу лючок! Хочешь, чтобы мы всей честной компанией ухнули вниз?! – шипел змеёй Гербес.

– Зато свежим воздухом надышишься.

– Перед смертью не надышишься, да будет тебе известно!

– Тебе не угодить, всё не так, что ни делай. А если я ничего не делаю, ты орёшь, почему я ничего не делаю. Гербес, по ходу, ты практикуешь газлайтинг и ведёшь себя как классический абьюзер. Недовольство жизнью вымещаешь на окружающих. Я о подобных тебе в интернете читал. Опытные в этом вопросе пользователи советуют разрывать с абьюзером все отношения, чтобы он как можно скорее удавился от злости назло всем. И все бы нормальные люди вздохнули с облегчением. В общем, один из нас должен прямо сейчас покинуть это средство перемещения, чтобы я мог вздохнуть с облегчением.

– Ты что за бред несёшь, братец?

– Всего лишь пытаюсь притушить раскалённые угли ситуации водой юмора.

– Шёл бы ты, братец… – прогнусавил через куртку Гербес.

– Дорогою добра? – услужливо подсказал Броккен.

– И ею тоже… О, неужто бог услышал мои молитвы? Смотри, мы, кажется, приземляемся! Не может быть!

– Надеюсь, плавно опускаемся, а не стремительно падаем, – заметил Броккен, которого внезапно потянуло из кресла. Он вцепился в подлокотники и оглянулся назад. – Из хвоста валит густой чёрный дым. Как ты и сказал, всё к лучшему!

Из хвоста, и правда, валил густой чёрный дым и редким пунктиром весело и залихватски уносился ввысь. Гум, пристёгнутый ремнями, повис на них, беззаботно захрапел и непроизвольно направил шестизарядник на Гербеса, немного приблизившись к нему под действием гравитации.

– Почему я не послушался интуиции! – завопил мелом побелевший Гербес, впечатанный в кресло. – Я же не хотел связываться с этой парочкой. Сразу было понятно, что они психи!

– У тебя все психи. Ты же сам хотел приземлиться.

– Я хотел совершить мягкую посадку, а не воткнуться башкой в землю!

Торопливо порывшись на всякий случай в поисках парашютов и не найдя их, Броккен и Гербес припали к плексигласу, наблюдая за приближением земли и червяком Жим-Жимом, который, кажется, совершенно не переживал по поводу происходящего. Чем ближе становилась земля, тем быстрее она приближалась. И когда казалось, что гибель неминуема, Жим-Жим вывернул свой бело-красный Тюбик параллельно тверди и пролетел с десяток километров, понемногу сбавляя скорость и понижая градус угла посадки.

Когда Тюбик приземлился, Жим-Жим откинул купол и с наслаждением вдохнул свежий степной воздух, хорошо прогретый солнцем, так как приземлились они в степи. Воздух обалденно пах травами. Жим-Жим был без ума от этого запаха, ведь он хоть и стал волею судеб супергероем, но по сути своей был обыкновенным червяком. Признаться, ему ужасно надоело супергеройствовать, хотелось обычной жизни, каждый день буравить гумус… Жратвы вдосталь, и никаких тебе забот. Нет принцесс и коров - нет и забот.

Ах, если бы не эта принцесса Как-Её-Там, если бы он не повстречал её и не влюбился в неё так безнадёжно, если бы не её безвременная гибель в расцвете сил, не попытки забыться в алкоголе, не бесконечные поиски коровы-убийцы и её любовницы… Всё так сложно, всё так просто, мы ушли в открытый космос.

Блаженную медитацию Жим-Жима прервал глухой стук и приглушённые отчаянные вопли, явно адресованные ему.

– Долбаный червяк, открой купол! Открывай купол, сволочь, я кому говорю! – надрывался Гербес за стеклом.

Опьянённый пряным воздухом степи, Жим-Жим утратил чувство реальности и совсем позабыл о своих пассажирах. Водитель Тюбика нажатием кнопки свернул купол в бортовую щель. Гербес и Броккен, как пьяные, вывалились из коляски и жадно задышали. Гербеса щедро вырвало. Один Гумбалдун сохранил полную невозмутимость. Он и не думал просыпаться.

– Вас Гум угостил? – спросил Жим-Жим.

– Ага, – пробормотал Гербес, отдышавшись, – угостил. Я такого щедрого угощения до гробовой доски не забуду. Мы едва не задохнулись от его вони!

Гербес сорвал пучок травы и обтёр губы.

– А, понимаю, – кивнул Жим-Жим, – понимаю.

– Ты понимаешь? – переспросил Гербес. – Гони-ка обратно пару тысяч, червяк!

– В пути всякое бывает. Редкий маршрут проходит без мелких неприятностей.

– Мелких неприятностей?! Да мы чуть не сдохли от амбре твоего приятеля! – Гербес угрожающе приблизился к Жим-Жиму. – И платили мы тебе не за неприятности! Хотелось бы нам неприятностей, мы бы наняли заднеприводную улитку и вернулись в Ракком-сити!

– Я между прочим не напрашивался вас подвозить.

– А мы не напрашивались платить тебе за это деньги!

– Ладно, ладно, – сказал Жим-Жим. – Могу вернуть пятьсот монет за непредвиденную остановку. Но не волнуйтесь, скоро я исправлю поломку.

– Тысячу, чёртов жучара, тысячу. – Гербес потёр кончики пальцев характерным жестом. – Моральная компенсация!

– Хорошо-хорошо, только не психуй, – поморщился Жим-Жим. – Но сначала необходимо починить Тюбик.

– Валяй, – великодушно бросил Гербес, наоравшись всласть.

Жим-Жим вытащил из-под водительского сиденья жёлтый металлический чемоданчик с инструментами, зашёл Тюбику в тыл и открыл чемоданчик, насвистывая “Титульный экран”.

– Что случилось? – спросил его Броккен.

– Да нартовский насосник снова отказал. Ерунда, за час управлюсь. Надо бы новый купить, да денег нет. Вот и приходится извращаться ремонтами.

– А тебе с твоих супергеройских не капает? – поинтересовался алчный Гербес. – Авторские права, все дела.

– Да какое там! – отмахнулся плазменным резаком Жим-Жим. – Гроши капают, хотя мой образ до сих пор относительно популярен в интернете. Даже мемчики лепят. Опять же, четыре игры по моим приключениям вышло. С былой славой, конечно, не сравнить, но хоть что-то. Только игры играми, а в реальности всё бандиты к руками прибрали. Но какую-никакую копейку кидают. В той реальности, где заведуют отчислениями, быть супергероем мало. В одиночку хрен чё сделаешь. С бандитами долго не посупергеройствуешь. Кто-то думает, что деньги - это зло. Не-а, деньги - это средство к существованию и мощный магнит для притягивания зла. А ведь было же благословенное время, когда я против бюрократии боролся. Правда, в другом измерении. Там с этим как-то попроще.

– Пил бы поменьше, денег стало бы больше.

Но Жим-Жим не ответил. Он снова засвистел “Титульный экран” и с дырочками ушёл в работу.