Венец Государя

Глава XVII Взгляд из прошлого

Князь Георгий заканчивал ответ на полученное ранее послание Великого князя Московского Василия III Ивановича. Следующее письмо от Великого князя он получит не раньше чем через год-полтора. Если еще будет жив.

После поездки в Теночтитлан князь Георгий чувствовал себя постаревшим на десять лет. Он убедился окончательно, что его затяжная политика нейтралитета была ошибочной. Страшно, безнадежно ошибочной! Пожар вспыхнул по всему полуострову, началась война. Испанцы обнаглели, Монтесума растерялся, народ в панике, жрецы осатанели.

Какой же он правитель, если не смог просчитать планы врага на шаг вперед?!

Князь несколько раз принимался за письмо Московскому правителю, но никак не мог сосредоточиться. Писец еле слышно шелестел бумагой в своем уголке, терпеливо ожидая продолжения диктовки.

– Что записал? – хмуро спросил князь.

Писец встал, поклонился до пола и прочитал:

– «Земля горит, многие местные вожди встали под флаг испанцев. Брат убивает брата, и я не в силах более остановить кровопролитие».

Князь опять увидел себя в своем разграбленном и сожженном доме. Всюду валялись трупы животных и слуг. Поднявшийся ветер бросал пепел в лицо. Едкая гарь проникала в нос, глаза, затрудняла дыхание.

Чей-то испуганный мальчишка с плачем кинулся к князю в ноги. Он был весь покрыт синяками и царапинами.

– Испанские солдаты вошли к нам в селенье, – сотрясаясь от рыданий, рассказывал он. – Они все были пьяные. Дедушка предложил им освежающий напиток, а они… разрубили его пополам…

– Все близлежащие селения сожгли дотла, – докладывал чудом спасшийся старый слуга. – Всех молодых мужчин повесили…

Князь угрюмо слушал. Невозможно поверить в такую жестокость!

– Где княгиня?

– Она успела уехать из Самы до нашествия испанцев, но посланный вдогонку слуга не вернулся. Сын твой, князь, уехал вместе с ней.

Князь всем сердцем надеялся, что жена спаслась. Но ни один из посланных слуг не возвратился с острова Козумель. Князь старался отогнать тревогу и не думать о самом страшном, но это у него получалось плохо. Сейчас князь Георгий ругал себя последними словами за то, что отправил дочь на далекий остров в такое тревожное время. Ну вышла бы она замуж за своего Ягуара, противный он, конечно, но зато дочка была бы рядом, под присмотром отца-матери. Ягуара бы окрестили по православному, может, и притерпелся бы князь к нему. В первый раз князь сетовал, что послушался свою жену, уступил ей, отправил дочь в монастырь.

Князь постоял у открытого окна, вдыхая свежесть грозового ветра.

– Далее пиши, – махнул рукой писцу и тот поспешно сел и заскрипел пером. – «Монтесуму лишили власти жрецы. Долго нашептывали ему отречься от ложных богов, которым-де поклоняются османы-язычники, мы то есть. Монтесума ослаб. Власть не удержал и пролилась она водой сквозь пальцы его. Жрецы же объявили народу, что белокожий и темноволосый бог Кецалькоатль вернулся в страну, чтобы править ей.

Бог Кецалькоатль – это разбойник и душегуб Кортес.

Наши православные храмы и монастыри разрушают и сжигают испанские захватчики. На развалинах их строят католические часовни. Конкистадоры православных верующих убивают жестоко без числа, а перед смертью называют идолопоклонниками и заставляют отречься от идолов и принять католическую веру. Тех, кто отказывается, долго и страшно пытают, а потом предают мучительной смерти на огне.

Наши святые иконы и книги называют «идолами» и уничтожают бессчетно.

Начался голод. Но не только голод косит людей. Испанцы принесли неведомые нам болезни. Вымирают целые селения.

Жрецы бесчинствуют на нашей разоренной земле. Голодные родители приносят детей к теокаллям и оставляют там, или продают жрецам. Жрецы приносят их в жертву своим омерзительным богам.

Испанцы захватили часть рудников и обязывают местное население работать в них. Фермерам не разрешается обрабатывать поля – все должны работать в рудниках.

Жадность испанцев необъяснима и непостижима. Сострадание им неведомо. Десятками отправляют они местных жителей в рудники. Им требуются новые и новые рабы, так как люди мрут в рудниках бессчетно. Работники не имеют права выходить из-под земли неделями. Жизнь их в рудниках не превышает более трех месяцев.

Многие племена вспомнили вражду к правящим ацтекам и встали под знамя испанцев – до 100 тысяч воинов присоединилось к завоевателю, докладывали мне».

Раздался нерешительный стук в дверь. Князь приостановился, а писец со вздохом облегчения вытер потный лоб. Исподтишка подглядывая за князем, он стал подправлять ошибки и незаконченные слова в послании. Князя он боялся панически и не говорил, что не успевает за речью его. Слава Богу, слуга с докладом пришел. Можно передохнуть и ошибочки подправить.

Но это был не слуга. Забрызганный грязью от головы до ног воин поприветствовал князя и, протягивая донесение ему, негромко сказал:

– Шокойотцин II умер.

Слуга, остановившийся в дверях, и писец быстро перекрестились.

Князь, хмурясь, читал послание. Закончил, отложил листок на стол, потер устало глаза.

– Какая позорная смерть для правителя, – тихо сказал он. – Отведите гонца на кухню и покормите его, а меня все оставьте на время.

Все мгновенно исчезли за дверью.

Итак, Монтесума умер. Вернее, его убили. Князь получил два послания из Теночтитлана. В одном говорилось, что Монтесуму убили испанцы, а другое извещало русского наместника, что императора закидали камнями его же подданные, когда он в очередной раз призывал их не сопротивляться белым богам. В любом случае, смерть была насильственной и позорной для императора великой страны.

Официального императора в стране больше не было. Жрецы заняли его место. Хорошо это или плохо для русского наместника в создавшейся ситуации?

В тишине комнаты, нарушаемой только шумом дождя и волн, князь опустился тяжело на скамью и в тоске сжал голову руками.

За три дня до полученного князем послания из Теночтитлана в темную комнату дворца Монтесумы, где в одиночестве сидел всеми брошенный император, ворвались испанцы. Кортес бесцеремонно и грубо вытолкал вон встревоженных прислужниц.

– Золото? – гаркнул он.

– Я отдал вам все из сокровищниц Теночтитлана, – вставая и пятясь от Кортеса, в страхе пролепетал император.

– Врешь. Ты отдал нам не все. Мизерную часть своего богатства. Где твое чертово золото?

– Это жрецы! – беспомощно закричал император.

Кортес был зол. Зол на этого испуганного придурка, который не мог контролировать своих жрецов. Зол на святых отцов Ватикана, которые вмешивались во все его приказы и требовали отчетов во всех действиях. Зол на императора Карла, который напоминал ему в каждом послании об обещании обогатить имперскую корону. Зол на солдат, которые совершенно выбились из-под контроля и тоже требовали от него золота.

Золото, золото!

Что он, Кортес – золотая несушка? Откуда ему взять золото, которое спрятали проклятые язычники и за которым Кортес гоняется уже год, как за таинственным и неуловимым призраком?

Ему было нечем платить солдатам. Нечего отправлять в Испанию. Нечего ответить отцу Франческо, который тоже настойчиво требовал долю для католической церкви. Откуда все брать? Так где же эти таинственные сокровища Монтесумы? Куда он их спрятал? Пытать его, что ли?

Но и пытки не всегда помогали. Как и обещания сохранить жизнь. Подозреваемые в укрытии сокровищ пленники-язычники крепко держали поганые языки за зубами – не помогали даже святые отцы с их заплечных дел мастерами из подвалов Святой Инквизиции, будь она неладна!

Кортес был в такой ярости, что не сдержался и начал мечом полосовать шелк, которым были обиты стены комнаты. Монтесума с ужасом наблюдал за ним, трясясь от страха. Кортес подскочил к испуганному императору и закатил ему звонкую оплеуху. Голова императора качнулась в сторону, и он, не удержавшись на ногах, упал.

– Будешь мне врать? Головы лишишься! Отвечай, куда спрятал сокровища?

Император от страха не мог вымолвить ни слова. Он знал, что наступил конец. Жрец, коварный Мету, перепрятал сокровища и теперь его, великого императора, замучают пытками до смерти. Он не знал нового местонахождения своих сокровищ, не знал!

Жрецы предали его, как и предсказывал русский князь-наместник.

Монтесума напоминал загнанного беспощадными охотниками зверя. От страха он не мог выговорить ни слова, только молча открывая и закрывая рот.

Кортес потерял последнее терпение.

– Кончай с ним, – бросил он одному их солдат, выходя из комнаты.

Монтесума закричал, вскочил, побежал за ним, неловко подвернул ногу и упал на каменные плиты, больно ударившись коленями. Он пытался ухватиться за сапог уходящего Кортеса, но опоздал. Солдат взмахнул мечом – и голова великого императора грозных ацтеков Мотекухсомы Шокойоцина II покатилась по каменному полу, оставляя за собой на чисто вымытых камнях кровавую дорожку.

Все, все получилось не так, как задумал Кортес. По дороге в Америку он видел себя романтическим героем и полубогом. Отец Франческо, тот еще прохиндей, объяснил ему, что индейцы ждут появления белолицых богов, и Кортесу нужно убедить императора Монтесуму, что они и есть эти самые боги. Монтесума принесет богам богатую дань, и Кортес, нагрузив корабли золотом, двинется в обратный путь – в Испанию. Там он женится на благородной сеньоре и будет жить с ней в любви и согласии до самой смерти.

А что получилось на деле? Богатств Кортес никаких не получил, а ввязался в глупые военные дейст вия, которые быстро охватили весь полуостров и переросли в гражданскую войну между русским наместником и жрецами-язычниками.

Ему же, Кортесу, оставили грязную работу – гоняться за несуществующими сокровищами Монтесумы, а между делом отбиваться от обозленного войной населения. Испанцев ненавидели все: местное население за творимые жестокости, Русская Орда – за захват земель, дикие жрецы – за алчность и желание солдат вывезти их сокровища за океан в Испанию.

Кортес исхитрился, наскреб немного сокровищ и отправил их кораблем, чтобы успокоить Карла. Так нет же! Корабли французского короля Франциска I напали на испанский корабль, и все богатства достались короне Франции. 130 тысяч золотых монет! Ярость Карла не поддавалась описанию. Но в чем же вина Кортеса?

Сначала все шло так хорошо! Кортес ловко сыграл на недовольстве мелких индейских вождей и их жажде «утереть нос» ацтекам. Но ничего хорошего это не принесло. Начался полный хаос. Кто за кого теперь воюет и кто против кого сражается – не разобрать.

А ведь Кортес уговаривал святых отцов подождать со своей миссией! Дайте же завоевать страну, расплатиться с армией, отправить миллион в Испанию – а там делайте, что хотите! Так нет же, влезли, все испортили!

Кортес отправился на свою половину дворца. Выглянул в окно, под которым раскинулись руины Теночтитлана.

«Новая Испания! Тьфу!» – продолжал негодовать он. Кортес не хотел вспоминать, каким город был всего год тому назад. Роскошные столетние кедры в садах Монтесумы вырубили, пирамиды разобрали, каналы засыпали грязью, дома сожгли, население перебили…

Кортес приехал сюда с одной целью. Он хотел стать дворянином. Но в Испании дворянство нельзя было достигнуть ни богатством, ни заслугами. Дворянином можно было только родиться. Император Карл милостиво пообещал Кортесу, что если тот завоюет для Испании новые земли и принесет короне миллион золотом, то получит вожделенное дворянство. Ему, Кортесу, просто необходимо выцарапать золото из рук неважно кого – императора, жрецов, наместника, черта, дьявола! – проклятое богатство и преподнести его Карлу.

В дверь тихо царапнули. Успокоившийся немного Кортес тут же рассвирепел. Даже на своей половине он не может остаться один!

– Вон!!! – неистово заорал Кортес и пинком распахнул дверь.

Никого. Оглянулся по сторонам и увидел стоявшую в стороне высокую женщину. Марина? Да, это была она. Гнев тут же улегся.

Ля Малинче, Малицин, донна Марина… Она стала для него единственным утешением в этом кровавом хаосе. Ее подарил Кортесу император Монтесума. Кортес повидал на своем веку много женщин, задирал юбки и знатным сеньорам, и бедным крестьянкам. Ничего особенного в Марине не было – худенькая, высокая, смуглая, с миндалевидными глазками, точеной фигуркой, а вот поди ж ты, как околдовала его…

– Как тебя зовут, дитя? – спросил он, когда слуги Монтесумы, оставив Марину – «подарок от пресветлого императора» – покинули его комнаты.

– Малиналли, – ответила она робко.

Кортес хмыкнул. «Малиналли»!

– Так ты – Пернатая Змея или Душистый Цветок?

Марина поняла его.

– Несчастный День, – вздохнула она.

Кортес удивился, а удивить его было непросто.

– Это за что же дали тебе такое имя, прекрасная сеньорита?

Марина подняла на него свои грустные глазки.

– Я была единственной дочерью у родителей, но, когда отец умер, мама вышла замуж за другого, и у них родился общий сын. Мне не было места в новой семье и меня продали богатому ацтеку в услужение, – сказала она, и Кортесу внезапно стало ее жалко. Бедный ребенок! Никому-то она не была нужна. Мать продала ее ацтеку, ацтек подарил Монтесуме, а император – ему, Кортесу.

– Я своих родителей не помню, – неожиданно признался он, и теперь Марина посмотрела на него с жалостью. Так началась их любовь.

Марина подошла к Кортесу, и он, глянув на молодую женщину, отбросил меч, обнял ее и, неожиданно для себя, разрыдался у нее на плече.