Венок для незнакомки

Глава пятнадцатая

Перед глазами маячила терраса, за ней стена, испещренная множеством ходов. Словно гигантские стрижи понарыли себе нор. Я перелезала через груду бурелома, когда услышала, как сзади покатились камни! На обрыве вырос человек с пистолетом! От испуга я запнулась о трухлявую корягу и с треском уселась на землю. Он тоже споткнулся, попытался на пятой точке съехать прямо ко мне, однако оказался у подножия заскорузлой пинии, где и запутался в корнях. Я успела его разглядеть — тип с облезлыми ушами! Ах ты, гадина... Он пытался встать, барахтался в сухих щупальцах, ловил выпавший пистолет, кое-что ему удалось — пистолет он достал, но тут я вспомнила о своем. Впервые в жизни я стреляла из пистолета. И сразу в человека! Отвернула флажок — да как бабахнула! Не знаю, куда попала, но этот упырь убрался за сосну и принялся там возиться. Ногу в корнях заело?.. Я не стала ждать, когда он освободит ее, бросилась к ближайшей пещере в скале.

Влетела под нависший свод. Подуло сырым ветром. Этот ветер словно ждал меня, метнулся в лицо — я чуть не задохнулась. Задергалась на «пороге» — куда бежать? В двух шагах от каньона что-то видно, а дальше — ни зги. Снаружи хлопнули два выстрела. Зачем стрелять просто так? От злости?.. Спокойно, пусть шарашит, двадцать секунд у меня есть. Я лихорадочно запустила руку в сумку, нащупала зажигалку. Поставила рычажок на максимум и высекла пламя.

Над головой высветилось каменное подобие занавеса, образовалась зубчатая кайма по краям неподвижных штор, складки «ткани»... Сужение пространства, проход в соседнюю пещеру... Их здесь, должно быть, немерено! Не исключено, что эти проходы сплетаются между собой, образуют лабиринты, переплетения залов и галерей... Я ступила в соседнюю «залу», погасила огонь зажигалки и стала ждать. Ждать не пришлось. У входа мелькнула зеленая штормовка с капюшоном. Я выстрелила. Правда, направила ствол вниз (а то и впрямь убью). Пуля чиркнула по камню, отрикошетила и со свистом ушла в каньон. Человек в штормовке поскользнулся и рухнул со всего маху. Завопил от боли. Будет знать. Я оторвалась от проема и, вновь включив зажигалку, двинулась по низкой сумрачной галерее, ведущей вдоль каньона.

Снаружи опять сухо гавкнули два выстрела. Проверяет, куда я делась. Не услышав ответной пальбы, войдет со своей зажигалкой и очень быстро меня достанет. Скажем, выстрелом по галерее.

Хотя, напомнила я себе, зачем им меня убивать? Только я знаю место, где спрятана контрабанда. Не стоит меня убивать.

Пламя быстро подсело. Я прикрутила фитилек. А потом и вовсе убрала. Галерея тянулась прямо. Насколько можно судить, повороты пока не намечались. Я положила руку на стылую, покрытую какой-то слизью стену и начала передвигаться короткими шажками. Двигалась медленно, заранее прощупывая пол. Далеко впереди увидела искаженный дневной свет. Расколотый огрызок скалы с кустом можжевельника в трещине. И кривобокая трапециевидная «рамочка», окружающая все это. Иначе говоря, аналогичный пролом в стене и пещера, ведущая с улицы на галерею. Это значительно упрощало дело: если галерея в горе имеет такие сообщения с «волей», то я имею шанс не заблудиться. Постояла, послушала... Тишина... Тип с облезлыми ушами куда-то запропастился.

Я брела целую вечность, дрожа от холода, пока стены и потолок галереи не приблизились ко мне вплотную. Ощутила их холодное дыхание. Мурашки на спине набухали и превращались в ледяные волдыри. Напротив очередного выхода я остановилась. Теперь могла включить зажигалку: за спиной остался пологий поворот; не сможет крадущийся за мной упырь разглядеть блеклый огонек у меня в руках. Слева была пещера с низким сводом, покрытым каплями воды, прямо — продолжение галереи, очень узкий проход, куда протискиваться можно только боком. Справа какой-то боковой зал с гостеприимно широким проемом. В этом зале, если не задубеть от холода, можно отсидеться. Пусть упырь пройдет мимо. А не пройдет — его проблемы, я тоже вооружена и опасна. Поколебавшись, я осветила потолок и стены. Ничем не примечательная пещера — уродливые наросты, потолок в сосульках.

Стоит ли туда заходить? И сама себя выругала: что ты нервничаешь, в конце концов? Нужно лишь отсидеться несколько минут, перебороть холод.

Я ступила вперед. Благо робко так, с пятки на носок. И тут же с грохотом провалилась в ледяную воду!..

Обычное пещерное озеро. Хорошо, что не закричала. Падая, выронила зажигалку и вцепилась руками в какой-то шершавый сталагмит. Но окунулась основательно — по самые чресла. Ноги онемели. Такое ощущение, будто их отрубили. Стала прыгать, стараясь согреться. Перебарывая судорогу, растерла ноги. Потом ползала по полу, обливалась слезами — искала зажигалку. Видно, ангел-хранитель не насовсем покинул меня — я ее нашла. Высекла пламя и поднесла к полу.

Надо выходить на поверхность. Пистолет на месте — это главное. Сжав зубы, я пересекла галерею и вошла в пещеру, имеющую сообщение с улицей. На всякий случай пригнулась. Добрела до выхода и остановилась: в пещеру лезли двое!..

Вероятно, я вскрикнула, потому что они сразу оживились. Один высокий, остроклювый — вылитый индеец Джо. Другой поменьше, лысенький, с желеобразным подбородком. Кто такие? И где тип с облезлыми ушами? Мне кажется, я их видела в толпе туристов. Или нет?.. Я попятилась и чуть не села на скользкий пол.

— Стоять! — рявкнул «индеец Джо».

Они еще не вошли в пещеру, только собирались, оттого я их и рассмотрела. Грозный рык подстегнул меня. Стоять? А морда не треснет? Я развернулась и по памяти бросилась на галерею. За спиной сразу обозначился шум — эти двое, возбужденные близостью добычи, по-удалому ворвались в пещеру. Идея пришла спонтанно: я промчалась через галерею и вбежала в зал, где имелось озеро. За проемом я нырнула вправо, распласталась на полу. Вытянула руку, пытаясь нащупать переломленный сталагмит. Надо же такому случиться — нащупала. Он оказался совсем тонким, хотя довольно тяжелым. Сиплое дыхание было рядом — двое ворвались в галерею и, видимо, растерялись, ошарашенные темнотой.

— Ч-черт, не видно ни хрена...

— Включи зажигалку, идиот...

Я очень рассчитывала на то, что у них нет фонаря. У них его и не было. Зачем фонарь человеку, идущему днем в горы? Я поднялась на корточки, сымитировала шаркающие шаги. Должны услышать...

— Сюда! Стоять, с-сука!.. — Дрожащее пламя причудливо заплясало по стенам. Я за них даже не волновалась, была уверена — слишком возбуждены, чтобы смотреть под ноги. А пламя стремится вверх, освещая потолок и стены выше поднятой руки... Первый грохнулся тут же. Брызги окатили меня с головой! Пламя потухло. Второй, очевидно, почуял подлянку, сумел сбалансировать на краю. Я держала обломок сталагмита двумя руками. Дубина марки «Аргумент». Ударила в темноту, целясь ниже коленки. Мимо. Он насторожился. Я опять шарахнула. Видимо, попала. Он завыл бабьим голосом. Я не упустила мгновения и пихнула его сзади. Он громыхнулся, причем, судя по воплям, упал прямо на своего приятеля, который как раз норовил пристать к берегу. Кажется, оба ушли на глубину...

Я села на корточки у выхода. Купальщики суетливо шлепали по воде. Я подняла пистолет и дважды выстрелила в потолок. Заткнула при этом только одно ухо (рук-то у меня сколько?), второе моментально оглохло.

— Из воды не выходить! — с климактерическим надрывом приказала я. В воде сразу сделалось тихо. Я на цыпочках встала и выбралась в галерею.

Впрочем, через несколько секунд вернулась. Прислушалась.

— Быстро вылазь, урод, кому говорю!.. И руку подай, уйдет же!..

— Да пошел ты, куда я вылезу?.. Ухватиться не за что, бл...

Я опять выстрелила в потолок. Возня затихла. Кто-то с перепугу, видно, хлебнул воды, закашлялся.

— Из воды не выходить! — повторила я. Подождала немного и на цыпочках вышла из пещеры.

Когда выбралась из пещеры, на меня обрушился ливень. Ущелье заливали яростные потоки воды. Над головой висела свинцовая туча. Сверкали молнии, гремел гром. Дул порывистый ветер, но я не испытывала холода. Эта гроза мне на руку. Ни одно живое существо в этом кошмаре не выйдет на тропу войны. Только я. А мне уже сам черт не страшен...

Порывы ветра сносили меня с тропы, а дождь полоскал, как тряпку. Просто физически невозможно было продвигаться дальше. Насилу добралась до вывернутого с корнем дуба. Забралась под него и долго лежала в сырой земле, смешанной с камнями, наблюдая, как напротив, на скалистом уступе, ветер треплет без жалости неказистую сосенку.

Гроза стихла внезапно — ветром выдуло черную тучу и погнало дальше, на север. Снова небо заволокли кудлатые облака — угрюмистые, но уже неспособные пролиться. Я лежала, глядя перед собой, без сил пошевелиться. Природа просыпалась после дождя. С громким карканьем пролетел ворон. Запрыгали ящерицы. Изумрудно-зеленые, серебристо-серые, шныряли друг за дружкой, карабкались по отвесным камням. То запрыгивали в щели, то выныривали. На одной из скал возникла огромная темно-бурая птица, за ней другая. Они уставились в мою сторону.

Я слишком долго была объектом пристального внимания. От местной фауны я такого не ожидала. Подстегиваемая недобрыми взглядами грифов, я выбралась из-под корневища и отправилась дальше. Погони пока не было. Я продолжала карабкаться по камням, и очень скоро тропинка вновь опустилась на дно ущелья. Стены сблизились почти вплотную, стали пропадать уступы с гнездящимися по-птичьи соснами. Исчезали кусты, зеленая растительность уступала место бурым краскам известняка. Неожиданно кончилась река — ушла под землю. Я увидела впереди узкий каменный коридор. Перед ним — расколотые глыбы камня. Отправилась туда. Никого. Тишина. Вскоре подошла к самому узкому месту — горлу каньона. Края ущелья отстояли друг от друга метра на два, не больше. Я шла дальше, не решаясь поднять голову. И достигла крохотного озера с зеленовато-голубой водой. Каньон закончился. Картина просто сказочная. Тропы, о которой говорили ребята, не было. Я решилась посмотреть наверх и увидела вертикальные стены в серых разводах, вздымающиеся на стометровую высоту. С трех сторон — стены, с четвертой — узкая прорезь, заполненная сизым небом. Края облаков разорваны и висят хлопьями, будто грязная вата. Тропы не было. Пришлось возвращаться. Прошла по горлу каньона и снова подняла голову. Здесь и не могло быть никакой тропы — ни козьей, ни туристической. Отвесные стены — ни уступа, ни вдавлины. Эту трещину в земле можно смело преодолеть прыжком (если находиться наверху). Я опять побрела в обратном направлении. Одолела гулкий коридор с шорохом ящериц и зеленой водой в «корытах». Ущелье словно издевалось надо мной — никакой тропы в его конце не было.

Я не помню, кто мне говорил о наличии здесь тропы. Но кто-то говорил. Маскирующийся под друга. А другой очень удивился его словам. Поняв, что все мои усилия напрасны, я села на камень и заплакала. Это и стало моей последней ошибкой. Кто-то спокойно подошел сзади и вынул из моей руки пистолет…

Я подняла голову. Он думал, я захлебнусь от удивления, но я уже все поняла. Вспомнила, догадалась...

— И снова здравствуйте, Лидия Сергеевна, — приветствовал меня Алик. — Уморили вы нас. Ну и как вам эта местность? Красиво, да? Кто в каньоне не бывал, тот и Крыма не видал.

Будто прежний Алик. Никакой перемены в облике. За исключением пистолета. При этом мой он спрятал в штормовку, а своим задумчиво почесал переносицу. Уселся на камень напротив, расставил ноги по-хозяйски. Улыбнулся вроде сочувственно — мол, поплачьте, Лидия Сергеевна, поплачьте, легче станет. Его штормовка и крепкие каштановые волосы оставались сухими, правда, на лбу блестели бисеринки пота — побегать пришлось.

— Тварь ты мелкая, Алик, — вздохнула я, опуская голову. — Так и чувствовала, что с тобой нельзя иметь дело.

— Каюсь, Лидия Сергеевна, обманул. Нет тропы на плато. Откуда ей тут взяться? Ну а что вы хотели? В лагере были люди из СБУ, да и вообще слишком много народу. Вы сделали нам неплохой подарок, сбежав из города. Спасибо. Вы сердитесь на меня?

Я кивнула:

— Немного.

— Вот и хорошо, что немного, Лидия Сергеевна. Вы очень нравились мне, честно говоря. Зачем вы влезли в эту историю, кто вас просил? Мы с вами так хорошо встречались, я испытывал легкую романтическую грусть... А потом началось это безумие. Вы меня расстроили. Поначалу мы думали, что вы замешаны, уж больно рьяно вас Рокот опекал, потом выяснилось, что вы — невинная жертва, а СБУ пускает пыль в глаза. Теперь же вы вновь в центре событий, и на вас, как говорится, последняя надежда.

— А потом? — Я вскинула голову. — Что потом со мной будет, Алик?

Он не нашелся, что ответить. Открыл было рот, чтобы произнести что-то неискреннее, но, видимо, вспомнил, что идиотка я не окончательная и в некоторых ситуациях могу разбираться без посторонней помощи. Потому лишь пожал плечами:

— Разберутся, Лидия Сергеевна. Зачем вам переживать раньше времени?

— А ты сухонький, — не утерпела я. — Гроза прошла стороной, Алик?

Он расплылся в улыбке — дескать, какой он находчивый.

— Пересидел, Лидия Сергеевна, в пещерке. В паре верст отсюда. Да вы знаете. Куда, думаю, гнать коней, мы с вами в этом ущелье все равно не разминемся.

— Ты любишь приходить на готовенькое. Уважаешь непыльную работу. Одни в поте лица контролируют СБУ, другие — продажную милицию, третьи — перемещения фигурирующих в деле лиц, а тебе, Алик, досталось самое простенькое — опекать турбазу. Мало ли какое там злодейство?.. Романтика, Алик. Работа — не бей лежачего, ходи по пляжу, баб клей. Можно схалтурить, на дегустацию сбегать. Верно, Алик? Ведь ты же очень утонченная натура — природу любишь, Мицкевича цитируешь, бабу на десять лет старше окрутить решил. И как начальство тебя терпит?

— Начальство меня уважает. А после сегодняшнего дня должно возлюбить. Пойдемте, Лидия Сергеевна. Нам предстоит тяжелая обратная дорога. Весьма сожалею, но в нашем распоряжении пока не имеется вертолета.

— Не могу, — покачала я головой. — Устала сильно. Под дождем промокла. В пещере замерзла. Имею я право отдохнуть?

Он качнул головой:

— Сожалею. Даже в борьбе вы не обрели свое право, Лидия Сергеевна. Пойдемте, прошу вас. Будем делать привалы, говорить о жизни. Поймите, нам действительно надо идти. Наши люди в ущелье контролируют чудаков из СБУ. Я уверен — мы их обыграем, но к чему дополнительный риск? Поднимайтесь...

— Подожди, — прошептала я. — Объясни-ка лучше... Помнишь, у меня из сумочки паспорт дернули? Тринадцатого августа, если не путаю. А потом вернули. Это не ты руку приложил? Признайся! Ума не приложу, как тебе удалось...

Алик засмеялся:

— Да это просто озорство, Лидия Сергеевна. Ребячество. Проверяли всех женщин — новоприбывших и одиноких. Вас ни в чем не подозревали. С какой стати? Общая гребенка. Помните цыганенка на велосипеде? Каждый день свой навьюченный велик на руках таскает, фрукты, креветки продает... У него папаша бывший фокусник, обучил мальца, прежде чем спиться. Каюсь, Лидия Сергеевна, был способ лучше, разве проблема — посмотреть ваш паспорт? — так нет, шаловство в одном месте взыграло. Дал парнишке двадцать гривен, подсказал, где у вас сумочка, да строго наказал, чтобы деньги не вздумал спереть... Ну кто обратит внимание на паренька? Так привыкли, что уже не замечают, с антуражем сливается... — Он опять рассмеялся.

Подниматься не осталось сил. Голова клонилась к земле, в ней мелькали обрывки сновидений. Серая мышка вылезла из-под камня, поводила носиком. Метнулась по своим делам. Проскочить хотела между мной и Аликом, да не рассчитала — уперлась в мой кед, перевернулась, в страхе юркнула обратно.

— Вы уже клюете носом, Лидия Сергеевна.

Я понимаю — бессонная ночь. Давайте руку, вставайте, нужно идти.

Он и впрямь протянул мне свою руку. Неужели думал, что я ему просто так, из добрых побуждений, отдам свою? Я демонстративно разложила свои конечности по карманам, поднялась.

— Хорошо, Алик, кому-то сегодня крепко подфартило. Авантюра закончена, ни одно животное не пострадало. У тебя есть аркан, чтобы меня тащить?

Внезапно его глаза распахнулись от изумления. Я не успела проследить за событием. Тень гигантской птицы с распростертыми крыльями спикировала на Алика, обдав меня потоком воздуха...

Я невольно присела. Очевидно, не всех людей из СБУ удалось обыграть. Остались неучтенные. Тип с облезлыми ушами влез на раздолбленную скалу, какое-то время присутствовал при беседе, а когда Алик утратил бдительность, бросился сверху. Это был эффектный ход. Этот тип — любитель эффектных трюков, я уже поняла. Алик рухнул плашмя на камень, треснулся затылком. Но сознания не потерял, стал сопротивляться. Облезлый сжал его правой рукой за ворот, врезал со страшной силой локтем по челюсти. Алик вновь треснулся затылком.

— Пушку хватай, чего расселась! — рыкнул на меня тип.

Меня подбросило. Я сорвалась с места и принялась ловить выроненный Аликом ствол. Особой нужды, мне кажется, не было. Алик тупо мычал, обороняться в таком состоянии вряд ли мог. Но если профессионалы настаивают...

Я схватила пистолет с третьей попытки. Он почему-то все время выскальзывал. Мне так и не удалось подержать его в руках. Произошла очередная перестановка сил. Не успела я утвердить в руке рукоятку, как хлестким ударом его выбили на землю. А я полетела в другую сторону. Двое выбежали из-за скалы. Один — мимо меня, походя применив прием, второй — с другого края. Он бросился к дерущимся. «Индеец Джо» и лысоватый! Как жаль, что я вас не утопила!.. Тип с облезлыми ушами спиной почуял перемену — даром что профессионал. Отдавив Алику последние кишки, крутанулся на бок, послал «индейцу» пятку в пах. Тот закудахтал. Однако спаситель заблудших писательниц не успел пожать плоды: подлетел лысоватый и с размаху пнул его по голове. Очнулся Алик. Вспомнив, что он не какой-то там пацан с мольбертом, а инструктор по рукопашке (хотя и сомневаюсь), врезал ребром ладони облезлому под ребра... Дальше расправы я не видела — упрямо карабкалась на четвереньках к пистолету. Вот уже схватила!.. И опять он от меня улетел — грохот выстрела расколол теснину, пуля попала в пистолет, отбросила его в сторону, а я, тряся горящей рукой, рухнула на живот...

Когда подняла голову, картина выглядела достаточно печальной. Из ствола в пухленькой ручонке лысоватого курился сизый дымок, а сам он многообещающе улыбался. Единственный не пострадавший... «Индеец Джо» сидел на камне и сипло дышал, вращая глазами. Мой лучший друг с облезлыми ушами пытался привстать на колени. То же самое хотел сделать Алик. У обоих выходило одинаково криво. Мой приятель хоть выглядел поприличнее. А у Алика отовсюду лилась кровь: из разбитого затылка, изо рта, из рассеченной щеки... Глаза его блуждали, неспособные закрепиться на чем-то конкретном. Наконец он поймал в «окуляр» второго раненого. Лицо перекосилось — в нем появилось что-то зверино-осмысленное.

— Кротов, завали гадину!.. — Он слова не произносил, а выхаркивал вместе с кровью. — Собаке — собачья смерть... Бабу не тронь, бабу с собой заберем... Весник, помоги встать...

— Сам встанешь, не маленький, — сипло выдавил «индеец», а когда лысенький поднял пистолет, чтобы убить моего приятеля, сделал останавливающий жест: — Замри, Кротов, я сам эту гниду кончу, у меня к ней счет образовался...

— Давай, дело хозяйское... — Напарник пожал плечами и опустил пистолет. «Индеец Джо» с улыбкой голодного каннибала полез в карман...

Но тут загрохотали выстрелы, знаменуя новую перестановку сил на театре военных действий!

Я совсем перестала понимать — кто с кем воюет, против кого... Голова рвалась на осколки, как граната. Окружающую меня картинку заволокло туманом и отдалило, будто я начала ее рассматривать в бинокль с обратной стороны... Вдруг возник Казарновский в развевающейся ветровке. Это он стрелял. «Индеец Джо», не вынув руки из кармана, с воем рухнул на колени. Лысоватый, не открывая ответного огня, лихорадочно повертел головой, затем бросился в каменный коридор, ведущий в горловину каньона. Как будто не знал, что там тупик. Забыл со страху? Его преследовали сразу двое — крепких, быстроногих...

— С вами все в порядке? — спрыгнул с камня Казарновский.

— Все отлично, Вадим Андреевич, занимайтесь своим делом, — прошептала я, отчаянно борясь с надвигающимся обмороком.

— Вы уверены? — Он озабоченно коснулся моих плеч.

— Да конечно, я не ранена. Помогите лучше человеку — его крепко избили...

Вокруг вовсю суетились люди... Двое крепких, быстроногих провели брыкающегося лысенького... Двое оттаскивали «индейца»... Кто-то склонился над поверженным Аликом, обшаривал его карманы (это правильно, он украл у меня пистолет)... Вадим Казарновский с белобрысеньким оперативником колдовали над едва шевелящимся человеком с облезлыми ушами. Совместными усилиями они усадили его спиной к камню. Оперативник извлек из рюкзачка бинт, начал заматывать рассеченную голову... К ним я и отправилась, поскольку уже не могла терпеть в одиночку пронзительную головную боль. Я встала на четвереньки и медленно поползла, тыкаясь в чьи-то ноги. Идти уже не могла...

— Женщина, с вами все нормально? — спросил кто-то.

В лучшем виде, товарищ, — откликнулась я. — Вы же видите, я сама иду.

Я ползла и видела только Вадима, лишь он мог успокоить мою боль, сказав несколько не очень грубых слов.

Тип с ушами первым обратил внимание на мое состояние. Обескровленное лицо пересекла кривая усмешка. Я могла себя поздравить — его физиономия уже не вызывала во мне рвотных спазмов.

— Рад вас видеть в добром здравии, мадам. Вы уже ходите... Мы с вами отныне, как вино «Мадера», — дважды рожденные солнцем... Обратите внимание.

Желтый сноп света пересек мою дорожку — видно, в тучах образовался разрыв — и рассыпался по камням золотистыми брызгами. Он не мог меня остановить, только ускорил продвижение к цели.

Обернулся Вадим Казарновский:

— Вам помочь, Лидия Сергеевна?

— Да уж дойду, — отказалась я. — И не такое проходила.

— А нас с вами, Лидия Сергеевна, так ни разу и не познакомили, — преодолевая боль, улыбнулся тип с облезлыми ушами. — Могу отрекомендоваться — майор Рачков. Оперативное управление ФСБ.

— Я и сама не дура, — бормотала я. — Давно уж догадалась. Вы сказали — СБУ?

— Я сказал — ФСБ. Вы невнимательно слушаете...

— А почему вы так сказали?

— Ну не знаю, работаю я там... А родом из Омска, Лидия Сергеевна, мы с вами почти земляки — всего ночь езды на скором поезде...

— Творческая командировка. В братскую могилу, — хохотнул белобрысый оперативник.

— Отсюда и пугающая несогласованность в действиях, — пробурчал Вадим, поневоле вынужденный повернуться: я почти доползла до него, осталось лишь потрогать.

— А вас не удивляет, почему мы здесь, Лидия Сергеевна? — вдруг сказал Вадим. — Это легко объяснить. Направляясь в горы, руководитель похода обязан сообщить маршрут контрольно-спасательному отряду. Кто-то обрисовал приметы посторонней женщины, появившейся рано утром в палаточном городке...

Боль в голове, будто чувствуя, что жить ей осталось недолго, вспыхнула ослепительным блеском, разбросав по черепу горящие угольки.

— Не спешите, больная, — шутливо пожурил оперативник. — Вы не одна. Здесь живая очередь.

— С острой болью — без очереди, — прошептала я, упав на грудь единственному в этой стране желанному человеку...