Верховный жрец

Глава 17

Глава 17

Тверд был большим, но не пугал своими статями. Меня так стращали, что лекс племени Медведей просто невообразимый громила, что я морально готовился к еще более массивному сопернику. Он, безусловно, самый большой человек из всех, что мне встречались в этом мире, но я встречал в будущем и более крупных людей.

Проблемой было то, что у Тверда непропорционально длинные руки. Борец с длинными и сильными руками… Это серьезно, если бы не моя подготовка и жульничество.

— Ты вызов мне бросил? — спросил лекс, рассматривая меня, словно в спортивном магазине выбирал боксерскую грушу.

— Да, — спокойно отвечал я.

Нужно включать режим отрешения от внешнего мира, настраиваться, что бой будет на враждебной земле. Никаких эмоций, только холодный расчет и выдержка. Да, он большой, да, сильный и, наверняка, опытный боец. Но я рассчитывал на то, то мне есть чем удивить Тверда. Он не работает ногами, потому…

— Я буду тебя убивать! — вдруг заорал лекс. — Я вырву твой язык за то, что ты посмел осквернить наши, богами дарованные, правила жизни. Рысенок…

Наверное, эти крики должны были произвести на меня неизгладимое впечатление, а то и вовсе, ввергнуть в ужас. Признаться, я несколько поежился внутренне, но хватило актерского таланта, как и толики выдержки, чтобы разочаровать Тверда и оставаться внешне спокойным.

— Поляна ждет. Зачем сокрушать воздух понапрасну? — спокойно говорил я.

— Р-р-ра, — прорычал Тверд, обозначив химическую атаку.

Лекс рычал возле моего лица, испуская из своего рта такие зловония, что можно было уже считать, что первая дистанционная атака противника прошла и заставила меня проявить больше эмоций и брезгливости, чем во время криков.

— Ты вправе выходить на поляну, — шепнул мне Кржак, выполнявший роль моего секунданта.

Я не стал больше ждать химических атак. Может еще решит пукнуть и окончательно меня парализовать своим пукальным дебафом. Мы были в хижине, где и без того воняло. Так что выход из помещения был своего рода «божественным благословлением», снимающим все вонючие дебафы.

— Ты должен победить. Если этого не случится, то убьют и мою семью, а мои родичи станут рабами, — сказал Кржак, видимо, посчитав, что вот после его слов, у меня откроются чакры, или что там открывается у магов, и я закидаю Тверда файерболлами.

Да я и так буду драться, насколько позволят силы и умения. Всего-навсего, на кону моя жизнь. А старейшина тут еще стращает… Это грубо, но мне плевать на весь род Кржака, если на кону моя жизнь, как следствие и жизнь моей семьи.

— Ар-ра-арх, — вышел из хижины Тверд и, неистово лупася себя в грудную клетку, быстрыми шагами направился на поляну, вокруг которой уже было немало людей и зрители все прибывали.

Походка, как и то, что лекс бил себя в грудь, более всего напоминало действия горилл.

Тверд настраивался таким образом на бой, может и запугивал меня. Глаза его не врали, сдавали эмоции мужчины. Там не было какого-то сумасшествия. Присутствовало даже некоторое, если не страх, то опасение.

К Тверду меня привел Кржак, который почти победил некогда лекса племени Медведей. Старейшина был в синяках, да и с наложенной шиной на руке, несмотря на то, что поломан только палец. Не сложно догадаться, что Кржак дрался и проиграл. С кем? Если я бросаю вызов? Очевидно, что со мной.

Между тем, я разминался, махал руками, крутил шеей, подтягивал колени к груди. Без разминки нельзя выходить в ринг. Мой же противник ходил кругом и на всех рычал, словно заводил толпу. Шоумен, да и только.

Как на меня, словно бык, полетел Тверд, я прекрасно видел. Рефери тут не было и несложно догадаться, что бой начнется, как только кто-нибудь из бойцов произведет первое действие.

Лекс пер буром, раскинув руки в сторону, подставляясь на прямой удар ногой. Тут было бы достаточно просто выставить ногу, чтобы на нее натолкнулся громила, но я еще и ударил, после быстро, кувырком уходя в сторону, по левую руку Тверда. Он махнул своей конечностью, но эта была та рука, которая работала хуже, на что и был мой расчет.

— Уар-х, — Тверд, не упав, а от такой силы удара должен был свалится, все же скорчился на пару секунд, но после быстро выпрямился.

Знал бы, что будут эти две секунды, не разрывал бы дистанцию, а отработал хотя бы двоечкой. Но кто ж его, этого Медведя ведает!

— Я заберу твоих жен, лекс с маленьким отростком, чтобы они, наконец, почувствовали настоящего мужчину внутри себя, а не быка без члена, — начал я свою психологическую атаку.

Нельзя после такой необдуманной атаки противника давать ему шанс на умный бой. Пусть поддается эмоциям, действует необдуманно и спонтанно. Только так есть большая вероятность победить с приемлемым результатом.

— Ты… я буду иметь твою… — попытался ответить Тверд, но предыдущий мой удар не прошел бесследно и противник несколько потерял ритм дыхания, потому я посмешил перебить говоруна.

— В пору тебя самого иметь, ибо я нахожу мало отличий от женщины. Члена нет, а грудь большая, — убивал я всякий здравый посыл в голове своего противника.

Сам уже успел трижды сплюнуть, от перспективы просто лицезреть такую вот «женщину». А грудак Тверда, действительно, был мощным. Никогда не думал, что можно такой раскачать без железа и всякого там спортивного, или около того, питания.

Тверд разъярился, начиная на меня охоту. Он все так же шел в клинч, пытаясь вовлечь в борьбу, получал один-два удара и все, я сразу же разрывал дистанцию. Были попытки схватить меня, не без этого, но… Ха-ха-ха! Смеюсь я в лицо тем, кто считает, что такие вот поединки должны быть честными. К черту честность, на кону слишком многое.

Еще перед боем я обтер все свое тело растительным маслом, которое было в походе. Да, его было мало, я налил только стограммовую баночку, от какого-то детского пюре. Такое масло уже как месяц было в «тревожном рюкзаке», который я всегда брал с собой на выходы. Брал, а масло не тратил. Оно, как неприкосновенный запас, как и кусок сильно соленого сала. Вот и пригодилось.

Теперь схватить меня очень сложно, руки соскальзывают. В свою очередь и мне уже тяжело уходить в партер и начинать бороться. Своим маслом я несколько вымазал и противника. Впрочем, особым идиотизмом не страдал, чтобы начинать борьбу с борцом.

Удар левой рукой, правой, отскок и разрыв дистанции. Попытка подсечки, но моя нога ударяется будто о ствол большого дерева. И так уже минуты две бегаем. К сожалению, большого утомления у своего противника я не замечаю, пусть он и сбивает постоянно дыхание, но оттого атаки пока не замедляются.

— Трус! Дерись, а не бегай! — вскричал Тверд.

Я не отвечал, не обращал внимание на то, что зрители стали выражать свое недовольство. Они привыкли к тому, что поединки развиваются по иному сценарию.

И тут Тверд решил скопировать меня, поставил руки впереди на уровне головы и стал небыстро сближаться. Бокс, так бокс.

Лекс заносит правую руку, я ныряю, ухожу от него влево и пробиваю в нос, разрывая дистанцию, оказываясь спиной к противнику. Вот только не замечаю, как мне вдогонку летит нога Тверда. Он не работает ногами? Работает, к сожалению.

— Ух, — с выдохом, я падаю, стараюсь через кувырок уйти от нового удара, но тут меня бьют в живот и я, словно футбольный мяч лечу.

Какое небо голубое!.. Красота, да и только.

Я пропускаю еще один удар, а после группируюсь, поджимаю ноги к груди, прячу голову, выставляя локти. Удары следуют один за одним, прямо чувствую, как ломается ребро, может и не одно. Но я в сознании и даже думаю.

— Хм, — на выдохе, сконцентрировав всю силу, что была у меня, я бью по опорной ноге Тверда в тот момент, когда он размахивается ударить меня другой своей нижней конечностью.

Я ждал именно такой возможности. Не имея опыта, как правильно и эффективно бить ногами, не отступая хотя бы на шаг, после каждого удара, или следить за моими руками, Тверд увлекся и подставился. Огромная туша с грохотом валится на песок.

Собирая в кулак всю свою волю, стараясь не обращаясь внимания на боль, я, прыгая, словно жаба, наваливаюсь сверху на Тверда и начинаю его молотить по лицу. Одновременно левой рукой, как бы невзначай, прикрываясь и своим телом и тушей лекса, я втираю песок в глаза противника. Лекс барахтается, пытается хватить меня. И пусть я весь в песке, который прилип к потно-масляному телу, схватить меня все равно не удается, а с каждым моим ударом, активность лекса становилась все менее яростной.

Я бил, вначале сознательно, а после, войдя в кураж, крича, что есть мочи. Я убивал человека. Это исступление позволяло отринуть восприятие боли и усталости, а бить, бить, не переставая.

Одну грань морали я уже пересек, когда дистанционно убил человека, после превратилась в труху иная грань, когда я убил человека тесаком. Теперь я убивал голыми руками. Кто я после этого? Останусь ли человеком? Пока не важно. Удар, удар! Трещат мои костяшки на кулаках, может так быть, что и руку сломал, но думать об этом буду после. Удар, удар. Не замечая хоть какого-нибудь сопротивления, которое прекратилось, ударов пятнадцать назад, я бью. Кулаки в песке, крови, как в чужой, так и своей. Жив ли мой враг? Если и жив, то… Я со всей силы нажимаю на уже стеклянные глаза своими пальцами и давлю на глазные яблоки человека… Уже мертвого лекса племени Медведей.

Может я оглох? Почему нет криков?

— Ж-ж-ж, — муха пролетела мимо меня и села на кровавое лицо Тверда, или то, что от него осталось, мужчину было не узнать, я сломал чуть ли не все лицевые кости противника.

Опустошение… Я падаю рядом с поверженным врагом, которого я убил своими руками. И какое же небо голубое! А вон то облачко похоже на автомобиль, или все-таки на медвежонка…

— Я вызываю на бой чужака! Согласно заветам предков и во славу богов! — нарушая тишину, прокричал главный воин племени Медведей Крам.

— Я старше тебя, мой род когда-то правил племенем Медведей, только я смею вызвать на бой чужака, — выкрикнул Кржак.

Я нашел в себе силы, перестать любоваться небом и проплывающими по нему облаками, лишь заприметил, что вдали в нашу сторону, все более нарастая в размерах, устремилась туча. Она словно образовалась тогда, как я стал искать в себе резервы, чтобы подняться. Как-будто сам Господь Бог только что ее нарисовал.

Немного привстав, всего на одно колено, скорчившись от боли в левом боку, я видел, как ближе к середине поляны друг напротив друга стояли два мужчины и спорили, кто больше имеет прав меня добить. Закралась мысль, что опасения о лжи Кржака оправдываются и он может незатейливо меня убить. И пусть последует, скорее всего, война Союза племен Рысей, Медведи могут на это пойти, они сильные. Да, они проиграют, так как не возьмут ни одно наше селение, может только ближайшее к ним, которое еще без стены. Но дальше… их просто перестреляют. Вот только Кржак не знает об этом.

— По древнему закону, если в поединке умирает лекс, любой может вызвать победителя на бой сразу же, если это чужак, то все мужчины племени имеют право бросить вызов, если это Медведь, только один, — Крам напоминал закон племени, громко крича, чтобы слышали все.

— Тогда, после победы, или смерти чужака, тебе придется встретится со мной. Думай, Крам. Я дам отвар силы чужаку, это не запрещено правилами, он перестанет чувствовать боль и сможет оказать тебе сопротивление. А после… Я стану твоим противником, — говорил Кржак.

Народ безмолвствовал, что меня удивило. Погиб душитель, тиран, насильник, наоборот сейчас должны появиться люди, который очень долго держали обиды внутри себя. Должен начаться передел имущества и власти. Но, нет, теперь остаются только три фигуры: я, и то уже не боец, Крам и Кржак.

Было видно, как главный воин племени Медведей напрягся. Он боялся Кржака, это очевидно, но и, наверняка, не мог уже ничего иного сделать, как согласится на бой со старейшиной, претендующего стать лексом. Биться вначале со мной, а после с Кржаком, глупо, а я еще на морально-волевых силах, тужась не застонать от боли, встал в полный рост и как мог демонстрировал, что готов к бою. Если Крам не согласится сражаться, то тут дело будет даже не в том, что его авторитет рухнет, а в том, что лекс Кржак начнет мстить за те обиды, участие в которых принимал и главный воин Медведей. Но тогда может пострадать и семья главного воина, ну а проиграет он в честном бою, так все родственники главного воина становятся временно неприкасаемыми, ну только если жен его того… Но не до смерти.

Бой Кржака и Крама я четко не видел. Отойдя чуть в сторону, где мне уступили место в первом ряду, я боролся с туманом, который все более стремился запеленать меня в свои объятья. Но стоял, понимал, что так нужно, так обязательно. Должен состоятся и мой бой с Кржаком, иначе… А я и не знаю, что именно «иначе». Может стал бы сам лексом Медведей, если избежать боя. Вот только я не хотел этого. Я все еще желал быть для всех людей Верховным Жрецом. Такой мой путь, так я определит, для этого уже немало сделал.

Крам лежал задушенный, выпучив неестественно глаза. Где-то заплакали женщины, которые, вероятно, были женами главного воина племени Медведей.

— Лекс племени Медведей, согласно нашим обычаем и правилам. Я, Кржак, старейшина и глава своего рода, вызываю тебя на ритуальный поединок, — прозвучал вызов.

Механически, чуть перебирая ногами, я добрел до середины поляны, уже обильно сдобренной кровью. Тут не было трупов, их быстро убрали и даже стали готовить под поверженных свои костры. Но был я, пока был.

Удар… Небытие.

*……………*…………*

(Интерлюдия)

Кржак дрался неистово. Он ненавидел Крама и понимал, что не случись этого вызова, то первым делом, что нужно было сделать, так самому бросить вызов Краму. Это необходимое действие, когда верховный жрец племени Медведей, а так же хранитель традиций, утвердит Кржака лексом. Такой деятель, как Крам, непременно стал бы интриговать против Кржака. Ну а просто убить, выгнать в изверги просто нельзя по политическим причинам. Пока не станет понятно с властью, пока перед богами не дадут клятву все главы родов, действовать сурово и решительно невозможно, так и до бунта недалеко.

Крам никогда не был достойным бойцом в ритуальных поединках. Всех тех, кто мог вызвать на бой лекса, Тверд, так или иначе, но убирал подальше, часто посылал в бой, уменьшая количество достойных и решительных претендентов. Бывший лекс собирал вокруг себя только тех, кто будет лебезить перед вождем и выступать карающей дланью вождя.

Поэтому, с первых минут боя, Кржак стал доминировать, используя некоторые ухищрения, как то удар по ногам противника, постепенно отсушивая их. На второй минуте боя Кржаку удалось удачно перехватить руку Крама и он ее сломал, заведя за спину. На этом можно было останавливать бой и, если бы главный воин признал свое поражение, то Кржаку ничего не оставалось бы, как оставить проблему с Крамом нерешенной.

Но главный воин попытался достать Кржака оставшейся здоровой рукой и бывший старейшина, а нынче уже лекс, пусть и не утвержденный, подставил свое лицо. Хлесткий удар несколько помутил сознание Кржака, будь Крам полностью дееспособным, так и не упустил бы такого шанса, но этот удар — все, на что мог главный воин. А еще удар полностью развязал руки Кржаку и никто не посмеет сказать, что смерть в поединке была излишней жестокостью.

Уже скоро Кржак повалил противника на песок и стал его душить. Лишь только когда тело Крама обмякло, чуть задыхаясь, новый лекс племени Медведей, откинул своего поверженного врага и обратился к обществу.

— Признаете, ли вы правила и законы нашего племени? — спросил он.

Вперед вышел верховный жрец, являющийся так же дядей для убитого Тверда. Жрец посмотрел на Крама, после в сторону, куда уже унесли тело племянника, остановил взгляд на стоявшего недвижимым изваянием чужаке.

— Все по чести! — провозгласил Андрок, так звали жреца.

Жрец понимал, что здесь и сейчас он мог бы придумать что-то, что могло бы говорить о бесчестии, неправильности случившегося. Но Андрок был хитрым и изворотливым человеком, понимал, что его слова могут опротестовать многие, если не все главы родов. Он то знал, с какой надеждой все смотрели на каждого претендента быть лексом, что мало кто желал победы в поединках лекса. И теперь, когда племянник повержен, весь накопившийся гнев может обрушиться на род Тверда, в котором был и жрец.

— Но предстоит еще один бой! — провозгласил жрец.

Кржак медленно, вышел на середину поляны, ожидая, когда, еле передвигаясь, вперед выйдет и чужак, так удачно подвернувшийся недавно.

— Хлясь, — кулак нового лекса впился в скулу чужака и тот упал, не подавая признаков жизни.

Лекс племени Медведей испугался, что убил жреца Рысей. Кржак хотел оставаться в рамках договоренностей и войти в союз Рысей, оставаясь при этом лексом Медведей. Бывший старейшина рассчитывал на то, что, когда у него окажется обещанное железное оружие, его власть уже не сможет никто оспорить. А решение подчиниться Рысям станет обоснованным. Была обещана и торговля, которая по задумке Кржака даст серьезный толчок в улучшении благосостояния Медведей.

— Ну же, Андрок, посмотри, жив ли он! У Рысей все воины с металлическим оружием и оно метательное. Нам нужен союз с ними и тогда следующую зиму мы еще более сытно переждем, — выкрикивал лекс главный пункт своей программы развития.

Жрец наклонился и стал слушать дыхание у чужака. Оно было.

— Жив! — сказал Андрок.

— Его доставят в мое селение, там же состоятся переговоры с Рысями. Если кто против, то я готов ответить или даже согласится на поединок, — Кржак окидывал взглядом всех присутствующих.

Рядом с братом встал Држак, как и еще три самых сильных и внушительно выглядящих воинов рода Кржака.

— Мой род с тобой, лекс! — выкрикнул Никатр, глава одного из сильнейших родов племени Медведей.

Когда-то, когда Кржак основательно готовился к своему второму поединку с Твердом, у него были переговоры с иными главами родов. Никатр был одним из тех, с кем у Кржака были хорошие отношения. Мало того, вторая жена нового лекса — сестра Никатра. Так что, видимо, этот глава рода рассчитывал на то, что новый главный воин племени будет именно из числа родичей Никатра.

Признание лекса одного из сильных глав родов делало ситуацию таковой, что сейчас больше трети от всего количества Медведей подтверждали статус Кржака, как лекса. А еще и жрец, у которого в общине было более пятидесяти человек.

— Прими мою дочь в жены и я признаю тебя! — сказал еще один глава рода.

Традиция повязывать себя браком с представительницами родов была так же важной скрепой в племени Медведей, потому Кржак согласился. Четвертая жена, а по факту, так и третья, потому как первая уже не живет с Кржаком, должна быть у лекса.

— Четвертая жена для лекса обязательна, я принимаю твое предложение, — сказал Кржак.

*………….*…………*

— Крайя? — прохрипел я. — Почему я здесь или ты здесь?

— Очнулся! Он очнулся! — закричала девушка, и ее крик вызвал резкую боль в голове.

На выкрики девушки прибежал Рыкей и Карик. Не сказал бы, что они были сильно озадачены тем, что я лежу куклой, оба что-то жевали и выглядели очень даже довольными жизнью.

— Ну и хорошо, так и должно было быть, — сказал Рыкей.

— Где я? — задал я вопрос, так как уже смог сообразить, что в главном селении Медведей ни Рыкея, ни даже Крайи быть не должно.

Мне рассказали. Правда рассказ, если не брать во внимание один важный нюанс, не изобиловал интересными моментами. И нюансом было то, что я потерял много крови, от того и «потерялся». В ходе боя, когда я уже добивал Тверда, тот как-то, никто и не скажет, как именно, прокусил мне запястье левой руки. Кровь из прокушенной вены потекла, но я на это уже не обращал внимания, на фоне иных болевых ощущений.

Вот и вышло так, что потеря крови, да и общая усталость, как и иные травмы, выключили меня. И я провел в отключке два дня. Меня отпаивали какими-то травами, кормили, убирали за мной. Вот же нахрен… Стыдно-то как! Не хотел быть обосранцем.

— Крайя тебя выходила, — усмехнулся Рыкей. — Если ты не возьмёшь ее второй женой, то я тебя не пойму. Ну а Севия должна понять. Нельзя Верховному Жрецу, стол у которого всегда полон еды, чьи знания помогают выживать, иметь только одну жену.

«Да я и не против, лишь бы Севия… К черту! Все так живут. Я же не перестану любить свою первую и неизменно главную жену!» — подумал я и сразу же стал подгонять «курортников-Рысей» готовится к отбытию домой.

— Хочу домой, — тоном капризного ребенка не уставал заявлять я.