Верховный жрец

Глава 6

Глава 6

Интелюдия.

Люди рода Большой Рыбы волновались. Казалось, спокойные рыболовы, вдруг, стали активными и вознамерились принять участие в принятии решений. Глава рода Артар явно растерялся и не смог вовремя среагировать на растущее возмущение мужчин рода. Теперь пожилой глава расплачивался за то, что вообще стал обсуждать то, что, по сути, представляется неотвратимым. Артар хотел переложить ответственность за сложное решение на всех членов рода, а тут, оказывается, имеется альтернативная точка зрения на проблему.

Некогда род Большой Рыбы был столь многочисленным, что в нем насчитывалось более двух сотен человек, при этом уже выделялись некоторые семьи, что уходили чуть поодаль, основывали свои небольшие селения и ловили рыбу, размножаясь и увеличивая численность, постепенно превращаясь в полноценный род. Могло так сложиться, что род Большой Рыбы стал бы племенем, при этом предки даже выбрали тотемное животное, определяя направление развития общества. Форель — самая распространенная и чистая рыба, которая водилась в ручьях и озерах, которые осваивались людьми рода.

Так что род мог бы стать племенем, причем вполне развитым. Но вектор развития оказался ошибочным.

Когда-то главы большого рода принимали решения в пользу не обучения воинов, а создания целой плеяды ремесленников, которые специализировались на изготовлении рыболовных снастей. И в этом род добился более чем впечатляющих результатов. Большая Река раньше была более спокойной, все со всеми уживались, торговали, брали жен. И казалось, что так будет всегда.

Некогда Артар был тем главой рода, который, вопреки традициям, решил-таки начать обучать молодежь военному делу. Вокруг появлялось все больше агрессивных племен, и роду нужно было выживать. Однако, что могли сделать четыре десятка воинов против ста и больше опытных бойцов? Ничего. Многие усилия оказались напрасны. Мало того, внушение особого отношения к жизни и смерти, без которого воин не может быть таковым, сейчас играет крайне негативную роль.

Молодежь… Это она взбаламутила воду.

— Мы не можем не подчиниться! Это вопрос выживания! — пытался докричаться на разума целой группировки воинов, требующей оказать сопротивление.

— Отец, наш род уже вдвое меньше, чем был еще до моего рождения. Вы вымираем. Так нельзя же быть животными на заклании, — противился главе рода, являющийся сыном Артара, Дарен.

Именно Дарен, всего-то семнадцати лет отроду, возглавил протестное движение членов рода, которые требовали сопротивляться, уходить из обжитых мест, делать хоть что-то, но бороться за право жить. При этом и отец и сын желали роду выживания в сложных политических перипетиях, что складываются вокруг рода Большой Рыбы. Пути достижения целей только разные.

— Рыси? Это они двадцать лет назад разграбили два наших селения и увели людей в рабство. Уже сейчас понятно, что у них выжило мало наших родичей, а кто и жил, то оставался в рабах. Сказать, что Рыси делали с рабами пятнадцать лет назад, когда у них был голод? — Артар уже кричал.

Хриплый голос простуженного немолодого человека звучал криком отчаяния покоренного человека. Он был когда-то таким же бунтарем, как и старший, среди его выживших детей. Но то время ушло, теперь Артар понимал только одно: племя Огня усилилось настолько, что противостоять ему не может никто. Рыси ослаблены. Артар уже знал о событиях вокруг этого племени, когда Рыси потеряли многих своих воинов в междоусобице. Огневики теперь имеют много больше воинов.

— Отец, они убили твоего сына! — глаза Дарена наливались предательскими слезами.

Он не хотел показывать слабости, так его учили, быть всегда мужественным. Но что делать, если твоего брата убивают только лишь в угоду плохому настроению вождя? Пятнадцатилетний Катан привез в главное селение племени Огня рыбу. Было сделано все, как того потребовал лекс огневиков Динокл. Любознательный парнишка задержался в селении племени Огня лишь на часок, так как у него там была приятственной наружности молоденькая зазноба. И надо же было Катану попасться на глаза старому Диноклу… Лекс просто и незатейливо перерезал горло парню.

После Динокл понял, что сделал, но было уже поздно. Единственное, о чем додумался лекс огневиков — это дать разрешение роду рыболовов в следующий раз привезти на треть меньше рыбы. Но такая вира за убитого только лишь демонстрировала отсутствие понимания ценности жизни сына главы рода Большой Рыбы.

— Отец, ты же не смиришься с убийством Катана? Мы не можем подступиться и убить Динокла. Я это все понимаю и не хочу подвергать род опасности, но уйти же мы можем! Можно мстить, подлавливая охотников Динокла и убивать их, — уже успокоившись, скорее, умоляющим голосом говорил Дарен.

Несмотря на то, что вокруг отца и сына стояли все мужчины рода, а за их спинами переминались с ноги на ногу женщины, стояла полная тишина, нарушаемая лишь разговорами отца и сына. Более взрослые мужчины стояли чуть позади Артара, молодежь толпилась за спиной Дарена. Становилось очевидным разделение племени, и лишь отец с сыном, договорившись, могли это предотвратить.

— Сын, я никогда не забуду твоего брата, моего сына. Я не забуду, как Динокл двенадцать лет назад украл твою мать и… — глава рода не решился говорить про то, что было с его любовью всей жизни.

Тогда он хотел что-то сделать, обратился к вождю племени Рысей Хлудвагу, будучи готовым войти в племя на почти что любых условиях, но только отомстить. Вот только, лекс Рысей унизил Артара и отправил обратно. Мало того, Хлудваг сообщил Диноклу о том, что глава рода рыбаков был у него и просил содействия в убийстве лекса племени Огня.

Динокл двенадцать лет назад проявил не всегда свойственную ему политическую смекалку и поставил ультиматум: либо полное уничтожение рода, либо род добровольно становится подвластным огневикам, поставляя большое количество рыбы.

Именно тогда Артар и решил воспитывать в роду воинов, чтобы отомстить. Вот только сегодня он не видит невозможности осуществления мести. Пока не видит…

— Я не хотел тебе, сын, раскрывать свои мысли, но для того, чтобы удержать от глупых поступков, скажу главное, — глава рода замялся, оглядел присутствующих, но все же решился продолжить. — Рыси и Огневики сцепятся и будут грызть друг друга. Мы имеем возможность присоединиться к победителю, и я думаю, что это будет племя Огня.

«А еще Динокл во время этой войны, так или иначе, но умрет и я отомщу, но случится это тайно, чтобы все подозрения пали на Рысей», — подумал Артар, но, по понятным причинам, вслух произносить не стал.

— Хорошо, отец, я тебя понял, — необычайно спокойным голосом и даже с улыбкой сказал Дарен.

— Сын, не нужно глупостей! Я знаю, что делать, — с нажимом произнес Артар, подозревая в тоне сына что-то неладное.

Люди рода Большой Рыбы, убедившись, что спор утих, сын подчинился воле отца, с удовольствием начали расходиться по своим рабочим местам. Род насчитывать чуть более ста человек, большинство из которых жило мирным трудом. Весь мирок мирно живущего человека замыкался на изготовлении снасти, ловли рыбы, ее приготовлении и снова изготовлении снасти. Может, в политических вопросах эти люди не разбирались, но свою работу они делали более, чем хорошо и не стремились к большему.

Род Большой Рыбы мог преспокойно обеспечивать себя не только рыбой, но и дарами леса. Не чуждо им было и животноводство, свиней иногда кормили той же рыбой. Однако, наложенная на них дань сильно подрывала экономику и продовольственную безопасность. Так что и этим людям было известно, что такое голод, хотя в меньшей степени, чем тем родам, которые уделяют первостепенное внимание воспитанию воинов.

— Ночью общий сбор у ручья с форелью, — шепнул своим соратникам Дарен, решив все же действовать активно.

* * *

— Мы едем, едем, едем в далекие края, хорошие соседи, счастливые друзья, нам весело живется… — напевал я дурацкую песенку дурацким голосом в дурацком настроении.

Мы уже почти прибыли к месту. И я занимался тем, что пытался наложить картинку открывающуюся моему взору на ту, что осталась в моей памяти из будущего. Вот тут… нет, чуть в стороне, стоит арка, стилизованная под ворота средневекового замка, с надписью… кажется, «1557». Это год первого упоминания Лоева, хотя город тут был и ранее. Теперь нужно пройти налево где-то метров шестьсот-семьсот. Туда, где стояли старые ржавые качели.

Еще минут двадцать поиска — и вот он — геологический разлом.

— Выбираем место, ставим палатки. Карик, выставь дозор и подумай над тем, где организовать смотровую площадку, — отдавал я приказы. — Молодежь, за мной! Стасик, ты тоже!

Я решил сразу начать с дела, чтобы уже завтра отправиться обратно в селение, оставив здесь шестерых человек. И то люди останутся лишь в том случае, если задуманное начнет исполняться.

Подойдя к разлому, я достал саперную лопату и сам, не взирая на то, что рабовладелец, начал копать. Не сказать, что меня на долго хватило, я лишь обозначил контуры шурфа и доверил почетное занятие другим.

Через час мы уже докопались до того пласта земли, который вроде бы был соленым. Я стоял и смотрел на эту землю и решался попробовать ее на вкус. Можно, конечно, приказать своему рабу и Стасик, безусловно, нажрется земельки. Вот только, как я определю, насколько она соленая?

— Стасик, скажи мне: «если ты не съешь землю, то ты не мужик!», — потребовал я у своего раба, но Стасик только хлопал ресницами и молчал, не зная, что делать.

Того и гляди, как в той песне сейчас взлетит, по средствам хлопанья ресницами.

Это, конечно, блажь и детская глупость, но на меня раньше всегда такое действовало, мотивировало. Стою, стало быть, в воде, холодно. А здесь мне скажут, что, если не войду в воду, то и не мужик вовсе, так я прыг — и уже на середине реки и зубы барабанную дробь отбивают.

— Эх, Стасик, Стасик, хреновый ты раб, — делано сокрушался я, набирая горсть земли в руку. — Воды хоть подай!

Некоторые слова Стасик понимал и на русском языке. По крайней мере, знал такие выражения, как «стой там, иди сюда, иди на хрен, не мешай», ну, или «подай, принеси».

Земля была соленой. Причем, в этот раз она мне показалась более насыщенной солью, чем четыре месяца назад. Вот же блин! Прошло всего четыре месяца с момента, как я был обманут девкой и съел земли, а будто это было в прошлой жизни.

— Тьфу, тьфу. Бр-бр-бр, тьфу, — полоскал я рот, но на зубах все равно скрипело.

Однако скрип не казался столь сильно отвратительным. На душе было радостно и я ощущал какое-то воодушевление, сравнимое с тем, что было, когда удалось добыть кричное железо. Я точно не безнадежен! И уже принес в этот мир прогресс. При этом, если получится добывать в нужном количестве соль… это же какие перспективы вырисовываются! Мы способны победить голод. Это ведь не только засолка мяса, но и консервация овощей, соление грибов, выделка мехов.

Кстати, на счет грибов… Боровики весной? Мне, как грибнику, любителю «тихой охоты», было удивительно наблюдать целые поляны этих грибов. А ведь грибной сезон еще только впереди. Скоро пойдут иные грибы. Соленые грузди, рыжики, маринованные боровики — это же сказка, а не закуска. Вот нагоню самогона на меду, засяду у себя в «божественной комнате» на чердаке, да как уйду в запой… А Стасик будет горшок относить, да жратву приносить, а Севия… Эх, мечты, мечты!

— Так, Стасик, ставь кастрюли на огонь, будем греть воду! Как согреется, заливай сюда в этот колодец, а потом вставляешь вот эту трубу, подставляешь ведро и сливаешь воду, — давал я распоряжения Стасику.

К своему стыду, технологию правильной добычи соли я не знал. Но логически помыслив, учитывая то, что соль растворяется в воде, а в земле соли много, значит, можно сделать соленую воду, а потом выпарить соль.

— Стасик, ты все понял? — спросил я с нажимом.

— Понял тебя, Красавчик, — отвечал мой рабский друг.

Поиск белой глины занял больше времени. Часа четыре я искал примерно то место, где мне показывали, что именно там есть белая глина. После вновь копали шурфы в поисках ценного ресурса. Однако, и эта задача была решена, пусть уже и в наступающих сумерках. Но это не столь важно, так как завтра с самого утра все, что нужно сделаем и можно, по крайней мере, мне отправляться домой.

— Жрец, тебя ищет Карик, — сообщил мне один из воинов звезды, посланный со мной для охраны.

— Что случилось? — озабоченно спросил я.

Я удалился от нашего лагеря примерно метров на семьсот-восемьсот. И в достаточно густом лесу, да еще и в сумерках, найти меня было не так легко. Но он нашел. Наверняка была серьезная мотивация. А я тоже молодец, забрался хрен знает куда, не взяв с собой ни одного из воинов. Увлекся, давно не сражался, прям-таки неделю, как не убивал людей и не выделял чрезмерное количество адреналина.

— У Ниреи, возле ручьев, обнаружены не меньше, чем четыре звезды воинов, — сообщал боец.

— Ну и что? Они увидели наши костры? — недоуменно спрашивал я.

На самом деле, что здесь такого — ну, люди! То, что недалеко живет некий род рыбаков, и они выходят к реке на промысел, было известно и раньше. Так чего волноваться? Место у нас выбрано с таким расчетом, чтобы со стороны реки не было видно костров. Лагерь был в низине, за плотной завесой высоких деревьев и кустов, а так же больших холмов.

Вместе с тем, через некоторое время, потраченное на активизацию мыслительных процессов, я более серьезно отнесся к факту скопления молодых воинов всего-то на другом берегу реки, пусть в этом месте впадения Сожа и особенно широкой.

Для того, чтобы в одном месте собрались более двадцати воинов с оружием, нужны были явные причины. Значит, некие цели у парней имеются. А какие это цели, если рядом с группой воинов находятся лодки? Наверняка, они собираются переправляться на наш берег, скорее всего. Значит, это разведка, или диверсионная группа. Вот только сильно смущал возраст воинов. Вряд ли среди них кто-то был старше двадцати двух лет. Даже при условии, что в этом времени взрослеют раньше, все равно, для разведки и диверсий неопытных воинов не пошлют.

— И для чего они тут? — произнес я вслух вопрос, который меня терзал.

Может быть, это называется интуицией, я не имел однозначного понимания целей людей, уже садящихся в лодки, но начинал воспринимать их действия, как направленные против нас. Хотя, что такое интуиция? Только лишь неосознанный анализ имеющихся данных. Я не понял, а мой мозг сообщает, что тут не все так очевидно.

— Уходим, или принимаем бой? — спросил старший воин Карик и я оценил решительность в голосе мужчины.

Через небольшую паузу, я принял решение, как мне показалось мудрое.

— Карик, встань сам на обрыве и при приближении лодок сообщи тем воинам, чтобы прислали одного человека для переговоров. Я буду рядом с лучниками и пращниками. Если откажутся и проявят агрессию, то будем убивать, — сказал я и пошел к Стасику.

Получается, что Стасик — такой себе статусный раб, что иному вольному воину в пору локти кусать. Статус в этом времени дается, в том числе, по средствам наличия оружия и его качества, впрочем, подобное будет еще долго в истории человечества. Так вот, чтобы значительно повысить собственную выживаемость, я дал Стасику, в аренду, охотничье ружье. Пусть дружелюбный раб и выстрелил всего-то четыре раза, чтобы хоть как-то принять механику выстрела и услышать звук, но от него никто не ждет феноменальной меткости. Если выстрелить дуплетом в толпу крупной дробью, может и не получится убить многих, но временно выключить из боя немалое количество врагов, точно удастся.

Так что я не особо боялся всех этих воинов, которым еще придется преодолевать обрыв, находясь при этом под непрекращающимся граде стрел, камнепада от пращей, ну и под выстрелами из огнестрельного оружия. Вот только уничтожение всех и вся — это путь в никуда. Закончатся боеприпасы, враги станут умнее, что тогда? Поэтому, если есть возможность договариваться, то лучше так. Тем более, что мы наблюдали не представителей племени Огня, а тех самых рыбаков, живущих относительно по соседству. Так и не понял, по каким именно признакам тут определяют рода-племенную принадлежность, но Карик был уверен в принадлежности воинов. Нужно после и этот момент уточнить, а то встречу где в лесу соплеменника, да пальну с непонятки.

— Ошибка, жрец! Нужно было на твоей лодке плыть. Сейчас точно бы победили! Потопили бы на реке всех, — бурчал Карик, запихивая свой каменный топор за пояс.

— А мы и так покрошим, если надо! А были бы на катере, то о нашем присутствии здесь знала бы вся Большая Река, — отвечал я, не уточняя, что жаба душит тратить топливо там, где можно пройтись на своих двух ножках.

Через десять минут стало очевидным, что воины, переплывающие реку, не стремятся попасть именно к тому месту, где мы их ждали. И с чего я решил, что они точно к нам поплывут? Так что пришлось себя обозначить. Уже настроился на контакт и не хотелось бы знать, что где-то в километре будут находится больше двадцати воинов, а мы ляжем спать.

— Рыболовы! Поговорить нужно! — орал на разрыв глотки Карик.

А глотка у него лужёная. Такие громкие звуки должны были по реке разноситься далеко. Но главное, что Карик был услышан. Лодки остановились и уже через пять минут они собрались в кучу. Видимо, мы наблюдали своего рода совещание на воде.

— Кто ты? — послышался ответ от одного из молодых воинов, который, как мне показалось, был экипирован лучше остальных.

В сумерках сложно рассмотреть человека, находящегося в метрах ста пятидесяти, но то, что у него был и лук, и копье, вдобавок и боевой топор с ножом, все это кричало о некоем высоком статусе. Уже немного понимая местные расклады и имея некоторые сведения о роде рыболовов, мог предположить, что Карику отвечает или сын главы рода, ну или главный воин. Быть одновременно и тем и другим так же возможно, но сильно смущала молодость воина. Впрочем, чего гадать, если есть возможность все выяснить?

— Я… Карик, старший воин… э-э… общины Верховного Жреца племени Рысей, — растерянно ответил Карик.

Долго он подбирал слова для определения собственной идентификации. И ведь как правильно сказал! Молодец!

— Я Дарен, сын главы рода Большой Рыбы, — отвечал молодой воин.

О как! Это становится интересным. Сын? Может и наследник?

— Ты соглашаешься поговорить? — уже с некоторой хрипотцой чуть надорванного голоса спросил Карик.

Вновь пауза, а потом решительный ответ:

— Я иду к тебе! Если увижу направленный лук, то мои воины высадятся и убьют всех!

— Экий Аника-воин! Дарен — первая кровь, — пробурчал я.

Через двадцать минут Дарен, в сопровождении двух воинов, высадился и лихо, в два касания, преодолел обрыв у реки, оказавшись рядом с Кариком. Это я погорячился считать обрыв существенной преградой для ловких воинов. Если так быстро и лихо можно высаживаться на обрывистый берег, то является тот самый обрыв существенной преградой? Тогда нужно пересматривать и решение обороны на острове.

— Что делаете вы… — Дарен указал на пятерых воинов в стороне. — На землях, которые по договору между лексами племен Огня и Рысей принадлежат огневикам?

Я слышал вопрос и он мне показался с подвохом. Это не простой вопрос, а, скорее, хитрое выяснение нашей позиции в политических раскладах. Видимо, Дарену не понятна позиция Рысей в межплеменных отношениях. Значит, он не в курсе всех событий, или же не проанализировал их последствия.

— Динокл сам нарушил все договоренности, когда начал атаку на Рысей. Хотя мы не совсем из племени, мы из общины Верховного жреца — отвечал Карик, исподволь ища меня глазами.

— А что, род Большой Рыбы не знает о скорой войне? — я вклинился в разговор, понимая, что старший воин не особо настроен на переговоры и хотел бы скинуть эту честь на меня.

Яркие голубые глаза парня пытались рассмотреть меня в кустах. Я не хоббит, чтобы уметь отлично прятаться, но камуфляж давал некоторое преимущество быть незаметным.

— Я знаю о войне! — кратко ответил Дарен, продолжая меня высматривать.

Я вышел из кустов, при этом, автомат все еще был направлен на воина. Так, на всякий случай. Он говорил о луках? Так они опущены, а вот что такое в меня в руках, Дарен знать не может.

— Я Верховный жрец племени Рысей, — представился я и в приветствии поднял руку, не занятую автоматическим оружием.

— Тогда мне престало говорить с тобой, — сказал воин и демонстративно отвернулся от Карика в мою сторону.

— Тогда рассказывай сын главы рода! Не зря же ты, собрав ели не всех, то многих воинов, в ночь куда-то направился, — сказал я указывая на скопление лодок на реке.

И он рассказал. Уж не знаю, все ли, но парень говорил эмоционально, что в этом мире демонстрировало искренность. Мало кто мог играть роли, тут эмоции читались у многих людей и по мимике можно было многое понять.

— Я хочу воли для своего рода, развития, правды. Нельзя просто брать и убивать своих… — последнее слово было мне не понятным, но по всему контексту разговора я подумал, что уместно было сказать «вассалов».

— И что ты предполагал делать? — спросил я.

Парень замялся. Он вообще говорил, пусть и эмоционально, но несколько заторможено и было видно, что это не потому, что таков его психотип, а, скорее, старался выверять каждую фразу. Во время паузы, пока Дарен обдумывал очередные слова, меня посетила догадка, что огневики убили кого-то из его близких, так как логическое ударение на фразе «нельзя убивать» читалось без проблем.

— Кого убил Динокл? — спросил я и Дарен вздрогнул.

Может быть он подумал, что я читаю мысли? Было бы не плохо создавать такое впечатление. Так рождается легенда.

— Моего брата, — сухо ответил Дарен.

— Пошли поедим! — предложил я и взял за локоть воина, направляя его в сторону нашего лагеря.

— А как мои люди? — задал вопрос Дарен.

— Ну, столько еды у меня нет, — приврал я, не желая кормить еще двадцать ртов.

— Пусть они высадятся на берег и укроются в кустах. Нельзя так долго находиться на реке, тут все чаще плавают лодки огневиков, разведывая обстановку! — сказал парень и тут уже я задумался.

С нашего наблюдательного пункта в селении, в бинокль, видна часть этого речного пространства. Вот только о том, что тут частыми гостями являются огневики, мне не докладывали. Вывода два: либо плавают наши потенциальные враги не так уж и часто и лишь у берега, либо кому-то нужно прописать в грудину за плохую службу.

— Хорошо, но оружие не обнажать! — сказал я и понял, что слово «обнажать» не совсем понятно аборигену.

Что тут обнажать, если только маленькие ножички и могут носиться в кожаных чехлах и то, подобное редкость. А так… камень не поддается коррозии, наверное и не нужны чехлы, ножны. Хотя, он же тоже разрушается? Впрочем, не о том думаю.

Жуя печеную картошку, подсоливая ее щепотками соли, парень уже не заботился о том, чтобы «держать марку». Сейчас он был, скорее, ребенком, который не избалован сладостями и только что ему вручили конфету. Я посчитал, что такой момент наиболее выгоден для того, чтобы невзначай узнавать крайне важные сведения.

— Вкусно? — спросил я, улыбаясь. — Как думаешь, нам дадут собрать первый урожай, чтобы можно было есть такую еду? Может не стоит засаживать поля?

— Война начнется на уходящей луне, уже скоро, — отвечал Дарен, посматривая на очередную, чуть обугленную, картофелину.

— Бери! — покровительственно предложил я.

— Подобного никогда не ел, — сказал Дарен и схватил наиболее крупную картошку.

— Пойдешь воевать против нас, больше никогда такого и не поешь. А у меня еще хватает чем угостить, — я усмехнулся и достал заготовленную банку с вареньем.

Если парень так падок на «вкусняшки», то почему бы и не подкормить. Говорю так, словно животное приручаю. Хотя, большая ли разница между тем, как приручать человека и животное? Конечно, она есть, но не такая уж и критическая.

— Я хочу воевать против Динокла, — не взяв варенье, даже отставляя в сторону картошку, более чем серьезно, отвечал Динокл.

— Присоединяйся к нам! — я развел руки в разные стороны, словно предполагая обнять молодого воина.

Дарен не отводил глаза, выглядел противоположностью себе же минутой назад.

— Мне нужны гарантии. Я стану биться с Диноклом или с рядом с тобой, если пойму, что тут нет обмана, или один, поджидая охотников огневиков в лесах, но понимаю, что гнев обрушиться на мой род в любом случае, — взгляд парня стал еще более решительным. — Мне нужны гарантии.

— Ты хочешь говорить с тем, кто принимает решения? Моего слова тебе не достаточно? — спросил я.

— Прости, жрец, я не понимаю, насколько к тебе прислушиваются остальные Рыси, — отвечал Дарен.

— Что, если твой род уйдет на земли Рысей и там переждет войну? Но ты со всеми воинами присоединишься ко мне и мы победим огневиков, — не получалось плести словесные кружева, потому разговор стал прямолинейным.

— Пусть так, это меня устроит и я смогу переубедить своего отца, который не верит Рысям. Но что будет дальше? Из одного рабства, мы попадем в другое? Уже к вам? — Дарен говорил, но, видимо, уже принял какое-то решение, желая, чтобы я привел дополнительные аргументы.

Об этом говорило то, что он вновь заинтересовался едой, теперь уже чуть ли не закатывая глаза от наслаждения от вишневого варенья. Впрочем, между подходам к пол-литровой банке лакомства, Дарен успевал серьезнеть.

— Я могу принять тебя, твой народ, в свою общину. Будете ловить рыбу, возделывать поля, выращивать животных, защищать селение, — сделал я Дарену приглашение.

— И я стану подчиняться тебе? Так где тут не рабство? — Дарен словил меня на несоответствиях.

И он был частично прав. Прав, потому что стать главным в моем селении ему не суждено, я этого не позволю. А частично потому, что я не собирался становиться деспотом, который будет убивать людей лишь в угоду настроения и развлечения. Но это лишь слова, кто в них поверит?

— Хорошо! Твой род будет жить, как и прежде. Вы даете своих воинов и все общение с другими племенами и родами через нас. Брать дань не стану, но торговать обязательно. Мы металл, вы нам рыбу. Ну а как захотите выращивать вот такие овощи… — я указал на картошку. — Как и многие другие, так пришлете своих людей на поля.

Дарен надолго задумался. Весь его вид говорил о том, что сейчас парень предался мыслительным процессам.

— Металл? — после продолжительной паузы спросил парень, вычленив основное.

— Вероятно, — уклончиво отвечал я.

— Я не уйду в леса, чтобы убивать охотников огневиков. Я пойду к тебе. Сейчас я вернусь в род, уговорю отца. Ждите нас, мы уйдем вглубь земель племени Рысей и заплатим за свое пребывание рыбой. Воинов у нас не много, что четыре звезды я приведу, все с луками и копьями, старшие воины все с топорами, — отвечал Дарен.

Вот и хорошо. У нас «плюс» и что еще более важнее так это то, что у врага — «минус». Первая победа еще не начавшейся войны. Ну а то, что со временем род Большой Рыбы может войти в экономическую, политическую, надеюсь, что и религиозную, систему племени Рысей, будет весьма полезно. Нужно лишь немножко доверия.