Верность джиннии

Свиток двадцать третий

Карима приказала немедленно подать экипаж, но Марджана была слишком расстроена, чтобы править. Вне себя от тревоги, она металась по комнате, не зная, какие лекарства взять с собой. Неужели Мехмет действительно на смертном одре?

И хотя во время бесконечной поездки через остров Карима как могла старалась успокоить подругу, Марджана вряд ли слышала хоть одно слово.

Едва лошади остановились, она выскочила, взлетела на крыльцо и, не видя ничего вокруг, вбежала в кабинет Крома.

— Мехмет… Где он? — взмолилась Марджана дрожащим голосом.

Виконт задумчиво прищурился и показал на парадную лестницу:

— Наверху, третья дверь справа. Но, Марджана…

Она не стала выяснять, хотел ли он ободрить ее или предупредить о тяжелом состоянии Мехмета. Ей нужно убедиться самой.

Она взбежала по ступенькам, спотыкаясь, едва не падая, и помчалась по коридору. Далеко не сразу она сообразила, что в присутствии умирающего надо вести себя как можно спокойнее. Отчаянно стараясь овладеть собой, Марджана приоткрыла третью дверь справа.

Она ожидала чего угодно, но только не того, что открылось ее глазам. Мехмет действительно лежал, лежал на огромной кровати под балдахином, подложив под спину подушки. Только вот растянулся он поверх покрывала и, небрежно согнув ногу в колене, что-то читал. Кроме того, он был полностью одет: узкие по франкской моде брюки, сапоги, темно-красный кафтан, как подобает настоящему набобу. Ничуть не похож на умирающего.

Услышав шум, он поднял глаза, и Марджана невольно вздрогнула. Он показался ей самим воплощением здоровья. Что же тут творится?

Рука девушки легла на грудь, туда, где сердце до сих пор бешено билось. Под ее изумленным взглядом его губы скривились в подобии улыбки.

— Не думал, что ты появишься так скоро…

— Ничего не понимаю… Кром писал, что тебе совсем худо.

— Так оно и есть. К тому же доктор Бадр-ад-Дин заявил, что ничего не может для меня сделать. Ты единственная, кто способен излечить меня, Марджана.

— Так ты не умираешь? — выдохнула она, шагнув ближе.

— Умираю, — кивнул он, откладывая книгу. — Ты отказала мне, и я должен знать почему.

Она не сразу поняла смысл его слов… но успела сообразить, что ее одурачили! Несмотря на невероятное облегчение, злость взяла верх. Марджана с силой захлопнула за собой дверь и яростно прищурилась:

— Ты… ты негодяй! Перепугал меня! Я думала, что умру сама, пока мы ехали…

— По крайней мере, теперь я знаю, как ты ко мне относишься.

У нее чесались руки. Сцепив зубы, чтобы не наговорить лишнего, Марджана подбежала к кровати, но, когда попыталась ударить его, Мехмет поймал ее запястье и потянул вниз. Прежде чем она успела опомниться, он накрыл ее тело своим и поднял ее руки над головой.

Марджана принялась вырываться, злобно шипя:

— Клянусь, я с удовольствием заколола бы тебя твоим любимым ножом за то, что ты заставил меня пережить!

Улыбка Мехмета исчезла.

— Может, теперь, — серьезно заметил он, — ты поймешь, что я чувствовал, пока не увидел тебя там, на холме…

Марджана резко выдернула руки.

— Значит, вот зачем ты затеял все это?! — Она разгневанно вскочила, сбросив его с себя. — Мстишь? Решил наказать за то, что было?!

— Уймись, дикая кошка. Я никому не мщу. Я просто хочу объясниться с тобой…

— Что именно ты собрался объяснять?

— Садись, и я все расскажу. — Мехмет показал на большое мягкое кресло, стоявшее у кровати.

Марджана поняла, что он вряд ли успокоится, пока она его не выслушает. Все еще кипя гневом, она, однако, смирилась.

— Предпочитаю стоять, — пробормотала она, скрестив руки на груди. — Итак?

Мехмет долго изучал раскрасневшееся лицо девушки, затем провел рукой по волосам и выпрямился.

— Во-первых, я вовсе не обманывал тебя. Это истинная правда, я страдаю от невыносимой боли и отчаянно нуждаюсь в исцелении.

— Что же с тобой приключилось? — откровенно насмешливо осведомилась она.

Мехмет торжественно положил руку на сердце:

— Оно кровоточит с тех пор, как ты изгнала меня из своей жизни.

— Ничего у тебя не кровоточит, негодяй ты этакий! — процедила она и, окинув его уничтожающим взглядом, направилась к двери.

Но он остановил ее несколькими простыми словами:

— Я присоединился к «стражам».

Марджана громко ахнула и, словно окаменев, долго не могла сдвинуться с места. Наконец она медленно повернулась и ошеломленно уставилась на него, недоверчиво хмурясь.

— Э-это правда? — пролепетала она.

— Ты достаточно хорошо знаешь меня, мой ангел, чтобы понимать: я никогда не стал бы шутить на подобные темы.

И тут Марджана бессильно опустилась в кресло: ноги ее не держали. Во взгляде засветилась надежда. Если это правда, если Мехмет стал одним из «стражей», значит… значит, еще не все потеряно. Остается только немного прийти в себя.

— Почему? — неожиданно спросила она.

Мехмет неуловимым движением оказался рядом с креслом. Он присел так, чтобы видеть глаза девушки.

— После возвращения из Африки я много думал. Вспоминал все, что для меня дорого, что свято. Пытался понять, в чем цель моей жизни, ради чего я готов рисковать собой. — Он подался вперед и прямо взглянул в глаза Марджаны. — Ты была права, любимая. Моя жизнь была пуста. То, что я считал ее смыслом, оказалось пустышкой. Нужно было найти нечто имеющее истинный смысл. Разумеется, я смог бы вернуться в поместье, дождаться смерти дядюшки и принять его титулы. Но думаю, что бессмысленность этого существования уже через пару месяцев свела бы меня с ума.

Марджана невольно улыбнулась:

— Тут ты прав. Вероятно, так бы оно и было.

Уголки его губ чуть приподнялись, но взгляд по-прежнему оставался пристальным.

— Поэтому я и пришел к простому выводу: будет лучше, если у меня найдется какое-то занятие. Думаю, из меня выйдет неплохой «страж». Да и мой опыт может оказаться достаточно полезным — не зря же я дослужился до инбаши.

Марджана серьезно кивнула:

— Очень немногие могут стать членами нашего ордена, очень немногие так преданы друзьям, так отважны и смелы. Но, Мехмет, тогда кошмары не покинут тебя никогда.

Его глаза потемнели.

— Это так… Но за прошлую бесконечную неделю я наконец что-то стал понимать.

— Понимать? Что именно?

— Я так боялся потерять дорогих мне людей, что лишился самой способности жить.

Марджана промолчала, боясь расплескать наполнявшую ее радость.

— Может, я и не могу управлять судьбой, — тихо признался Мехмет, — и не сумею гарантировать победу. И кто знает, может, и потеряю людей, которых люблю. Но стремиться к цели и проиграть намного лучше, чем жить, как унылая устрица, опасаясь всего на свете, без радости и счастья, без близких и родных. — Он сжал ее руки. — Ты — моя радость и счастье, Марджана.

— О, Мехмет! — Она громко всхлипнула.

Его взгляд смягчился, но руки так и не разжались.

— Я не сразу понял это. Слишком долго я мечтал о тебе. Ты была моим ангелом-хранителем, любящим духом, который заботился обо мне и помог выжить в этот последний чудовищный год войны. Но даже после этого ты не давала мне покоя. Я был одержим очаровательной женщиной, которая предложила мне утешение.

Он выпустил ее руку и нежно погладил по щеке.

— Я вернулся на Эгрипос, потому что хотел убедиться, что все мои чувства реальны. Опасался, что это просто фантазия, возникшая в лихорадочном мозгу солдата, а волшебство той ночи — всего лишь чары, знаменитая магия острова. Решил узнать, действительно ли страсть, которую мы делили той ночью, мне не пригрезилась. Я нашел ответы, Марджана.

Марджана прикрыла глаза, потрясенная безумным водоворотом чувств, захваченная отчаянной надеждой, робко расцветающей в душе.

Мехмет встал и поднял ее на ноги.

— Знаю, ты считаешь, что я сделал предложение только потому, что так велел мне долг. Но ты ошибаешься. Я хочу, чтобы ты была моей женой, Марджана. — Он сжал ладонями ее лицо и чуть коснулся губами губ. — Я действительно истекаю кровью. Ты хотела отослать меня, но я скорее вырежу себе сердце, чем расстанусь с тобой. Я люблю тебя, Марджана.

Он увидел в ее глазах изумление и сомнение. Однако она долго молчала, прежде чем заговорить.

— Ты… действительно любишь меня?

— Так сильно, что это меня пугает.

Слезы покатились по ее щекам, терзая душу Мехмета.

— Во имя всего святого, милая, только не плачь! Ничто в этом мире не стоит твоих слез!

— Мне и в голову не приходило, что ты можешь меня полюбить.

— Иди ко мне…

И когда его руки обвили ее плечи, она спрятала лицо на его груди, пытаясь остановить поток слез. Мехмет прижал губы к ее волосам.

— Не знаю, смогу ли перенести ужас потери, но я абсолютно уверен в одном: без тебя мне не жить. Ты вернула мне радость жизни. Ты дала ей смысл. Ты — моя жизнь. Без тебя я только существовал.

Марджана беспомощно всхлипнула. Наверное, не стоит сдерживаться: ведь она плачет от счастья!

— Знаешь, думаю, я полюбил тебя с нашей первой ночи в развалинах, — тихо признался он.

— Я тоже, Мехмет. В ту ночь я безнадежно в тебя влюбилась.

Он отстранился, пристально изучая ее лицо.

— Это правда?

— Конечно. О Мехмет… Я так тебя люблю, что выразить не могу. Ты для меня — все на свете.

Марджана не успела опомниться, как он подхватил ее и закружил, сжимая так яростно, что заныли ребра. Наконец он поставил девушку на пол. Перед глазами все плыло, но она смеялась сквозь слезы. Мехмет продолжал крепко обнимать ее и, кажется, вовек не собирался отпускать.

— Если ты любишь меня, во имя бороды пророка, почему же отказала?!

Марджана нерешительно улыбнулась:

— Я хотела, чтобы ты сам выбрал свою судьбу. Чтобы никто не принуждал тебя жениться на мне или вступать в наш орден. Не могла видеть, как ты терзаешься из-за меня. Я знала, что все кошмары вернутся, если ты не сможешь смириться с тем, что я «страж».

— С этим я смирился, — заверил он, хмурясь. — Хотя не могу поклясться, что не буду тревожиться, когда ты уедешь на задание. Думаю, придется держать в узде чувства.

— Даже если иногда мне прикажут уехать без тебя?

— Даже в этом случае.

Она прерывисто вздохнула и снова прижалась к нему.

— Я все еще не верю, что ты стал «стражем».

— Думаю, Анвар бы тоже хотел для меня такой участи, — тихо признался он.

Сердце девушки заныло от жалости к этому сильному человеку.

— Я тоже так всегда считала. Но распрощалась с надеждой.

— Похоже, только мэтр верил в меня, — заметил Мехмет. — И очень обрадовался, когда получил мое согласие.

— Ты знаешь, я подумала, что смогла бы жить с тобой и в Кордове… Если бы ты уехал отсюда. — Наконец Марджана выдала свою тайну.

Мехмет замер.

— И ты принесла бы для меня эту жертву?

— Да. Но теперь выходит, что жертву приносишь ты.

— Нет, это не жертва, любимая. Я буду счастлив жить с тобой где угодно. Я не намерен мешать тебе стать настоящим врачом. Хотя планирую привезти на Эгрипос хирурга, который заменит старика Бадр-ад-Дина, чтобы ты не довела себя до полусмерти, занимаясь его пациентами.

Марджана подняла на него улыбающиеся глаза.

— Ты думаешь, что сможешь найти отважного доктора, который решился бы провести жизнь в этой глуши?

— Абсолютно в этом уверен. Я знаю нескольких отличных военных врачей, которые после войны остались без работы и наверняка согласятся занять место Бадр-ад-Дина.

Она коснулась губами его щеки и недоверчиво покачала головой:

— Мехмет, ты действительно хочешь жениться на мне? Но какая из меня жена? Меня могут вызвать к больному… Я могу отправиться в экспедицию…

— Мне все равно! — уверенно проговорил Мехмет. — Я хочу жениться на тебе, любимая, и не приму отказа. Если ты и на этот раз не согласишься, я стану донимать тебя, пока ты не сдашься.

Марджана засмеялась сквозь слезы:

— Тогда лучше мне сдаться сразу.

Когда его губы растянулись в столь привычной колдовской улыбке, Марджана снова закрыла глаза, умирая от желания ущипнуть себя и убедиться, что это не сон.

Мехмет, похоже, испытывал то же самое.

— Повтори еще раз, мой ангел. Скажи, что любишь меня.

— Я люблю тебя, шейх Мехмет бей Мейт. И буду любить сейчас, всегда и вечно, — прошептала она, гладя его угольно-черные волосы. — Но лучше уж я тебе покажу.

Она снова поцеловала его, медленно, нежно, обводя языком контуры его губ.

Желание мгновенно захлестнуло Мехмета. Он сжал девушку в объятиях, упиваясь ее вкусом, вбирая его в себя. После всех сомнений и страданий последних недель он казался себе иссушенной солнцем пустыней, жаждавшей плодородного дождя. И, как этот долгожданный дождь, она дала его телу жизненную энергию: он умирал от желания.

Мехмет услышал собственный стон, тихий вздох Марджаны, страстно ответившей на поцелуй. Поистине чудовищным усилием он оторвался от нее, поднял голову и, тяжело дыша, стиснул зубы. Только бы потушить огонь, пылающий в его чреслах!

— Довольно! — хрипло выдавил он. — Если мы будем продолжать в том же духе, я возьму тебя здесь и немедленно! Как бы сильно я ни хотел тебя, моя любовь, но теперь я дождусь первой брачной ночи!

Кое-как вывернувшись из ее объятий, Мехмет бросился на кровать и прислонился к изголовью. Теперь, оказавшись на безопасном расстоянии, он облегченно вздохнул.

— И ты согласишься ждать три долгих недели, как это велит закон? — с недоумением спросила она.

— Да, я хочу настоящую свадьбу. Хочу, чтобы весь мир узнал, что ты моя.

Марджана опустилась рядом с Мехметом.

— Неужели придется ждать так долго? — пожаловалась она, кокетливо проводя пальчиком по его груди.

Тот поспешно отвел ее руку.

— Веди себя прилично, маленькая ведьма! Кром вырежет мою печень, если я нарушу еще какой-нибудь из священных законов. Я едва сумел убедить его написать записку, чтобы заманить тебя сюда.

Марджана неожиданно нахмурилась:

— Кром был с тобой в сговоре? Подлец! Это я вырежу ему печень за то, что так меня перепугал!

— Не стоит его осуждать. Он просто хотел нам помочь. И хотел защитить тебя… Если это вообще возможно. Более того, наверняка он ждет внизу, чтобы узнать, удалось ли мне тебя уговорить.

Марджана раздраженно поджала губы.

— И Кариме надо сказать поскорее… Мы примчались сюда вместе. Она бы не отпустила меня одну.

— Не беспокойся о подруге — Кром ей наверняка уже все рассказал. — Мехмет задумчиво взглянул на девушку. — Интересно, что она скажет, узнав о нашей свадьбе?

— Она, вне всякого сомнения, будет счастлива, — ядовито улыбнулась Марджана. — Несмотря на то что всего час назад уговаривала меня найти нового любовника и поскорее забыть тебя.

— Вот как? — процедил Мехмет, зловеще прищурившись.

— Только потому, что она видела, как я несчастна. Я же думала, что потеряла тебя.

— Вижу, мне придется серьезно поговорить с ханым Каримой. Предупреждаю: пока я не испустил последний вздох, других любовников у тебя не будет.

Улыбка Марджаны стала мягче и светлее.

— Мне никогда, никогда не будет нужен никто, кроме тебя.

— И мне нужна только ты, моя волшебница, мой добрый ангел, — прошептал он, блестя синими сапфирами глаз. И в глубине этих глаз таилась любовь, потрясшая девушку до глубины души. Она осторожно погладила его щеку. Исстрадавшееся сердце было до краев переполнено радостью, но все же она хотела дать Мехмету последнюю возможность отступить, прежде чем он навеки решит свою судьбу.

— Мехмет, ты действительно уверен, что хочешь жениться на мне? — робко спросила она.

Мехмет повернул голову и поцеловал ее ладонь.

— Да, моя любимая. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Хочу быть твоим мужем. Хочу состариться и поседеть рядом с тобой и остаться твоим единственным возлюбленным.

Улыбка, озарившая ее лицо, была такой сияющей, что Мехмет невольно зажмурился. Только сейчас он понял: Марджана так и не поверила, что может быть любимой и желанной.

Как ни опасался он потерять самообладание, все же прижал девушку к себе, зарылся лицом в ее волосы и с наслаждением стал вдыхать знакомый аромат. Пусть без слов поймет, как он любит ее.

Марджана прерывисто вздохнула, прильнула к нему, и неистовство обуяло Мехмета.

Он мечтал, что она будет его возлюбленной. Всю жизнь. И все же этого недостаточно. Даже ее любви ему недостаточно. Он жаждал завладеть ее душой. Точно так же, как ей удалось завладеть им. Целиком. До конца их дней. И каждый день он будет с наслаждением убеждать в этом свою прелестную жену.