Вероятность возвышения

Глава 8: Проба.

После того, как выяснилось, что Дин в очередной раз совершил невозможное, став приспешником сразу двух магинь, Танита с Тиной начали обсуждать вчерашние события, выясняя всё новые и новые странности. Вскоре тема начала затихать, поскольку никто из девушек не хотел говорить о личном, но Тина, уже выяснившая, что между Дином и его наставницей не всё так однозначно, решила раз и навсегда выяснить этот вопрос.

— Жаль, что у тебя нет дурмана, у меня в голове такой сумбур, что я бы не отказалась, — намекнула убивица, памятуя, как легко можно развязать язык за бокалом. Нужно выведать у Таниты, собирается ли она мириться с Дином, или просто уступит его. Девушка рассчитывала уговорить целительницу, а затем принести свой последний запас, однако всё пошло не по плану.

— Почему же нет? Есть немного, берегу для особых случаев, — после слов Тины про дурман, целительница вспомнила о его свойстве разговорить любого собеседника. Ей очень хотелось узнать, что связывает убивицу с её учеником и что между ними было, и припасённый ещё несколько лет на всякий случай запас дурмана и специальной добавки в виде синих кристаллов, усиливающей его действие на магов, оказался весьма кстати. Она достала свой запас и пару бокалов. — Только, честно признаться, я никогда не пробовала пить эту смесь и не умею её делать.

— Это ничего, я уже пробовала и научу тебя, — улыбнулась Тина, открывая бутылку и высыпая большую часть кристаллов внутрь. Да, такое количество значительно усиливает коварство напитка, но разговорить не подозревающую об этом целительницу было важнее. О том, что раньше добавка была более насыщенной, чем сейчас, она и не подозревала.

Через полчаса уже прилично одурманеные магини успели обругать и свалить всю ответственность на виновника их посиделок, затем, уже не особо стесняясь друг друга, рассказали о том, что у них было с этим самым виновником, по мере уменьшения уровня раствора в бутылке, выкладывая всё больше и больше подробностей. К тому моменту, как ёмкость опустела и хозяйка помещения, слегка пошатываясь, полезла за второй, они обе уже забыли, чего именно хотели узнать, чувствуя какую-то невероятную лёгкость и свободу общения, которой раньше никогда не было. Перейдя на истории из жизни, обе девушки выяснили, как много общего в их судьбах и насколько сходятся их взгляды на всё вокруг. Затем, к окончанию второй ёмкости с дурманом, позабыв о том, что они считали друг друга соперницами, от обеих последовали признания и заверения в вечной дружбе и поддержке, произнесённые уже заплетающимися языками.

Очнувшаяся утром Танита долго не могла понять, почему во рту так сухо, болит голова, глаза не желают открываться и сильно хочется облегчиться. А ещё, почему так неудобно лежать. Когда веки всё же удалось разлепить, выяснилось, что она лежит на брошенной в углу тонкой подстилке, а на её ногах валяется дрыхнущая Тина.

Кое-как освободив свои ноги из под лежащего тела, которое после такого обращения помянуло хтора и завозилось, Танита применила на себя целительский конструкт, и сразу же почувствовала себя лучше. Припомнив подробности их вечернего разговора, Танита применила тот же конструкт на свою новоприобретённую подругу, и довольно твёрдо двинулась в ванную комнату. Запустившая заново как всегда в таких случаях погасившееся «физическое возмещение», Тина подождала пару мгновений, затем уверенно двинулась по тому же маршруту.

Облегчившись и умывшись, обе девушки вернулись обратно в лабораторию. Танита дёрнула очень редко открываемые ставни, издавшие протестующий звук, и выглянула наружу. Судя по небу, вот-вот должен был начаться рассвет. Закрыв ставни обратно, она села на стул возле стола и устало посмотрела на грустную Тину, внимательно наблюдающую за ней. Никому из них не хотелось начинать разговор, но Танита, на правах более старшей, решила взять это на себя.

— И что мы теперь будем делать? — слегка умоляющим тоном спросила она у рыжеволосой. — Мы же обе его любим и обе не намерены отступать, не смотря ни на что.

— Не знаю, — слегка насупившись, выдавила Тина. — Если раньше я думала просто забрать его себе, то теперь, зная, какая ты на самом деле славная, и зная, как ты от него с ума сходишь, я просто не могу больше так поступить.

— Вот и я не знаю, — Танита устало положила голову на лежащие на столе руки. — Я не думала, что мы подружимся, что у нас столько общего. Если честно, мне очень хочется и с тобой дружить, и с ним быть парой, но ты любишь его не меньше меня, так что это невозможно.

— У гурров, если две подруги влюбляются в одного парня, они становятся сродницами, — после некоторого колебания, заявила убивица. Танита удивлённо подняла голову. — Не то, чтобы я настаивала на таком варианте, но единственная альтернатива такому, которую я вижу — мы оба расстаёмся с Дином и остаёмся подругами. Несчастными в личной жизни подругами. Как видишь, я пытаюсь быть предельно честной.

— Тогда я тоже скажу без прикрас, я не знаю, смогу ли стать с тобой сродницей, — честно заявила Танита, в чьей голове после слов собеседницы вновь поднялась буря из мыслей. — Мне нужно время, обдумать всё это. Давай поговорим через пару дней, и решим, что делать. А потом доведём наше совместное решение до Дина, каким бы оно не было. И... я и правда хочу дружить с тобой. Даже странно, как мы раньше не общались?

— Я тоже этого хочу, — улыбнулась Тина, поднимаясь со стула. — Давай останемся подругами в любом случае?

— Давай, — заулыбалась в ответ целительница, обнимая новоявленную подругу. — И надо запастись ещё дурманом.

***

Я легонько поглаживал по волосам доверчиво прижавшуюся ко мне спящую девушку, любуясь тем, как она улыбается во сне. Судя по пробивающимся сквозь ставни лучам, скоро наступит время пробуждения. Вставать и идти в изучальню не хотелось, вместо этого у меня руки чесались продолжить начатое вечером. Сана делала всё, что я хотел, быстро научившись получать от процесса удовольствие. От одних воспоминаний о нашей близости у меня возникло неодолимое желание дать волю рукам и не только. Двух раз перед сном моему телу явно было недостаточно. Девушка проснулась, когда сопротивляться было уже поздно, но она, судя по ответным действиям, возражать и не думала, горячо поддерживая мою инициативу.

После совместного умывания, ещё немного смущающаяся Сана убежала на занятия. Как она вчера мне поведала, многие ученицы предпочитают не завтракать, чтобы перед занятиями было больше времени привести себя в порядок. Мне завтракать почему-то тоже не хотелось, поэтому двинул сразу в изучальню. Постоял в раздумьях у дверей, прикидывая, кто в следующий раз попадётся в плен моей кровати, если не запирать замок. Решив не рисковать, провернул ключ в скважине и дёрнул дверь для страховки. Оказалось, что замок сломан и не запирает дверь, я специально проверил это, повращав пластину ключа и понаблюдав за задвижкой.

Помянув хтора и явно состоящих с ним в родстве починщиков, я оставил комнату незапертой, радуясь, что ничего ценного из вещей не имею, а всё, что есть, ношу с собой. На этом сюрпризы утра не закончились, поскольку, спустившись по лестнице к дверям изучальни, я обнаружил запирающую их с явным намерением куда-то свалить Ринду.

— Ты что, забыл, что у всех новых, либо имеющих лишь первую ступень учеников сегодня проба? — удивлённо уставилась номка в ответ на мой вопрос. — Тебя разве наставница не предупредила об этом? Правила общие для всех. Двигай за мной.

— Она как-то забыла упомянуть об этом во время нашей последней встречи, — пробормотал в спину торопящейся Ринде, шагая вслед за ней. Того, что она теперь вообще не хочет меня видеть, я упоминать не стал. Ни к чему рассказывать такое кому попало.

Уже на подходе к месту для упражнений целительниц, похожему на небольшой стадион, разделённый на зоны, стало заметно целую толпу юных целительниц, негромко переговаривающихся, что создавало своеобразный гул. Мы с Риндой аккуратно примкнули к задним рядам, и моя спутница перекинулась парой слов с очередной своей знакомой. Оказалось, мы слегка опоздали и проба уже началась. Присутствующих заставляли в порядке очереди одевать на руки специальные браслеты из прозрачного материала, а потом по величине, толщине и другим параметрам появляющихся цветовых полосок, записывали примерный размер резерва. Измеряли магический запас в специальных условных единицах, равных трате энергии на стандартный исцеляющий конструкт.

Из разговоров стоящих рядом учениц между собой, я выяснил, что запас меньше ста единиц говорил о слабых перспективах его владельца, у старших учениц он был в районе тысячи, а у наставниц был от двух до пяти. Кроме одной, хорошо мне известной, у которой он был меньше трёхсот, над чем сплетницы похихикали. Результаты пробы наставницами никогда не озвучивались, но учитывались при дальнейшем обучении.

— «Сим, сколько сейчас у меня размер резерва?» — насторожился я, поскольку как-то не очень хотелось пугать окружающих. — «Сможешь дать ответ в местных единицах?»

— Естественно, — оскорблённым шёпотом зашелестело в моей голове, — сейчас около сотни тысяч, но я планирую путём полной переделки твоего скелета увеличить показатель минимум в пять раз. Вдобавок, скорость восстановления энергии у тебя на порядок выше, чем у местных. Теперь ты понимаешь, что зря беспокоишься по поводу поединка? У твоей соперницы нет шансов.

— «Я сейчас не об этом», — мысленно отмахнулся, пребывая в лёгком шоке от этих цифр, — «вчера я притворился, что у меня резерва хватило на зарядку лишь десяти малых накопителей. Можно как-то обмануть эту пробу, чтобы цифры сходились? Что-то мне слабо верится в секретность результатов, да и лишнего внимания привлекать не стоит.»

— Звучит на удивление логично, — согласился симбионт, — изначально я хотел, чтобы проба вовсе не сработала, но твой вариант не хуже. Я покажу твой резерв в районе четырёхсот, это значительный, но не настораживающий показатель.

Внимательно оглядывая окружающих, я заметил много знакомых лиц, тут были и Илина, и Лия, и Кайя, и пристававшая ко мне ульвийка в компании таких же ульвиек и одного ульва в женской одежде. Все стояли хмурые и погружённые в себя, кроме почему-то веселящегося Минхо, заметившего мой взгляд и подмигнувшего в ответ.

Очередь двигалась быстро, по 20-30 секунд на человека, поэтому уже через четверть часа наступил черёд последних, в том числе и меня. Одна старшая ученица одевала и снимала браслеты, другая записывала результаты. Руководила процессом неизвестная мне наставница, по виду лет сорок, что в случае целительниц говорило о гораздо более значительном возрасте. У каждой испытуемой спрашивали имя и возраст, записывая ответ и полученные результаты рядом. В моей пробе ничего необычного не было, но услышав мой ответ, наставница с улыбкой уставилась на меня. После снятия браслетов, она скомандовала помощницам заканчивать без неё, а мне следовать за ней.

— Меня зовут Фирса, — начала наставница, когда мы отошли за угол строения, в место, где никто не мог нас слышать. — Сразу перейду к сути дела. Я хочу, чтобы ты покинул Оплот и никогда больше здесь не появлялся. Или ты сделаешь это добровольно, или я любыми путями добьюсь твоего ухода. Так что собирай вещи и убирайся прочь.

— Вам тоже светлого утра, — саркастически протянул я, впечатлившись дежурной улыбочкой, равнодушным тоном и презрительным взглядом собеседницы. Люди, смотрящие на других, как на пустое место, как правило, хорошими не бывают. — Позвольте узнать причину столь решительного пожелания, высказанного в чрезмерно категорической форме?

— Одна из моих бывших учениц поведала мне кое-какие сведения о твоих пристрастиях, — неприязненно произнесла целительница, поморщившись от того, что я нисколько не испугался её напора, и вместо мольбы о помиловании стою с наглой улыбкой, опираясь на стену плечом и скрестив на груди руки. — Я считаю, что пребывание детолюбов в Оплоте недопустимо. Уходи тихо или уползёшь со скандалом.

— Боюсь, что вынужден ответить отказом на ваше, безусловно, весьма интересное предложение, — с улыбкой покачал головой я, по прежнему стараясь выражаться не спеша и в наиболее вежливой форме. А как тут не улыбаться, когда видишь эмоции собеседницы и то, как она всё сильнее злится при каждой моей нарочито любезной фразе. — Позволю скромно дополнить, для человека вашего ума, возраста и опыта бездоказательное обвинение в столь серьёзных вещах наводит на определённые размышления.

— На какие размышления это тебя наводит, молокосос? — Фирса уже не улыбалась. — Считаешь меня глупой и старой? Имей ввиду, Карла очень сильно не любит мужчин-целителей. А ты ещё и приставал к её дочери. Одно моё слово, и ты вылетишь отсюда по уши опозоренным, я об этом позабочусь.

— Поскольку я пока не тороплюсь покидать это гостеприимное место с дружелюбными обитателями, то тоже бы порекомендовал вам обратиться с вашими претензиями к Верховной матери, — моя улыбка от слов целительницы стала только шире. Это же надо, пользоваться для обвинений непроверенной, и к тому же устаревшей информацией? Представляю, какой сюрприз её ждёт у Карлы. — Желаю вам удачи в этом нелёгком начинании, она вам понадобится.

Фирса, ничего не отвечая, лишь разразившись злобным, обещающим много нехороших вещей взглядом, решительно зашагала прочь. Её спина, казалось, говорила мне, что я ещё пожалею об этом. Да, у таких людей чрезмерно раздутое самолюбие. И когда ей все твердят, что племянник Арины, которого она не смогла вытащить из забвения, сославшись на принципиальную невозможность, оказался вылечен каким-то едва принятым учеником — это ли не причина для обиды? А остальное лишь повод.

После разговора я сразу вернулся к изучальне, двери которой уже были открыты. В этот раз Ринда не просила меня заряжать накопители, памятуя о запланированном на вечер мероприятии. Я тоже не стал настаивать, хотя с таким резервом я за пару дней мог бы заполнить главный алтарь Оплота. Отойдя в соседнее помещение через смежную дверь, я разместился на столе, готовясь к воздействию на амулет Карлы, но судя по голосам, к номке кто-то пришёл в гости. Я прислушался.

— Дядя Булат, опять вы за своё? Я уже сказала, что не надо мне искать мужей, я не собираюсь надевать брачные узы, — Ринда, судя по тону, слегка злилась, но старалась говорить вежливо.

— Твои родители поручили мне следить за тобой, — отвечал ей тоже весьма знакомый голос. Только сейчас я сообразил, что беседа велась на номском. — Они подобрали тебе прекрасную партию, юноша из соблюдающей традиции семьи. Заканчивай своё баловство и возвращайся. Всё равно ты тут не учишься, а амулеты можно и дома чинить.

— Меня тошнит от этих традиций, — тут номка уже перестала скрывать раздражение в голосе. — Я не собираюсь создавать семью с первым встречным. У меня уже есть любимый, и я не променяю его ни на кого.

О, а вот это уже интересно. Не она ли мне заявляла вчера, что ей нравятся девушки? Кому повесили лапшу на уши, мне или Булату? Я двинулся к дверям, надеясь поздороваться с наставником приспешников.

— Тогда я хотел бы с ним познакомиться, оценить, подходит ли он тебе, — продолжал гнуть свою линию Булат. — Если он вообще существует и ты его не придумала только что, чтобы отделаться от меня.

— Не придумала! Вот он! — Ринда ткнула пальцем в только что вошедшего к ним в комнату меня. Я даже слегка опешил от такого итога. Видимо, лапшу вешают всё-таки дяде. — Я с ним встречаюсь! Только прошу, давай отложим ваше знакомство на потом, он очень скромный.

— С ним?! — хрипло выдавил опешивший Булат, смотря на меня так, будто я сам воплотившийся Хтор.

— И не говори, Булат, я сам в изумлении, — ответил я также на номском. Теперь на меня примерно таким же лицом вытаращилась и Ринда. — Я тоже только сейчас об этом слышу. Не знал, что вы родственники.

— Да вот, угораздило, — скривился мужчина, переходя на общий, — хорошо, что я тебя встретил. Зайди после занятий ко мне, есть для тебя подарок. Только не задерживайся, буду ждать на тренировочной площадке.

— У нас есть одно маленькое дело после занятий, — уточнил я, — а потом я сразу к тебе, хорошо? — Ринда горячо закивала, подтверждая мои слова.

— Не задерживайся, — после небольшой паузы согласился наставник, посмотрев на девушку, — делайте эти ваши совместные дела побыстрее, без прелюдий. Ночью наверстаете, — хохотнув своей двусмысленной шутке, Булат направился к дверям.

— И какого хтора ты не сказал мне, что знаешь номский и знаком с Булатом? — сердито прошипела Ринда, развернувшись ко мне, когда за мужчиной закрылась дверь. — В какое положение ты меня поставил?!

— Сама виновата, коль меня не предупредила, — вернул я номке вчерашние слова, — ни про дядю, ни про ваш конфликт, ни про наши якобы отношения.

— Учти, завалишь дело — я с тебя все свои траты до медяка стребую, и долю сверху вдобавок, — продолжила собеседница чуть более спокойно, — так что в твоих интересах постараться, как следует. И дяде ничего про меня не говори, если будет выспрашивать, это семейные дела и тебя они не касаются.