Верь мне!

4

Плотно позавтракав, путешественники с нетерпением ожидали своей первой поездки на раскопки. И вот они уже мчались на моторках по волнам океана, имея возможность впервые при свете дня разглядеть мангровые рощи и лагуны с причудливыми рифами. Отель в Вейлер-Бич остался далеко позади, А на берегу их ждали знакомые уже автофургоны. В машине Элисон опять старательно выбрала место так, чтобы не оказаться рядом с Зекери. Это лишний раз подтвердило его подозрения. Но скоро он отвлекся мыслями, разглядывая пейзаж за окном. Фургоны тем временем въезжали в Майя Мопан, расположенный в холмистой местности. Со стороны моря казалось, что эти холмы вздымались темно- и светло-зелеными гребнями на фоне высоких гор цвета пурпура и индиго. Но глядя из окна машины, движущейся по грязному гравию дороги, Зекери заметил, что эти напластования зелени состояли из чахлой поросли внизу, переходящей выше в густой кустарник, а дальше, ближе к макушке гребня, росли роскошные купы обвитых лианами деревьев, в глубине которых было, вероятно, темно и сыро. Деревья взбирались все выше и выше по холму, подальше от топкой земли, напитанной соленой водой.

Миновав несколько домов и обогнав пару повозок, преодолев все рытвины и лужи, автофургоны, наконец, свернули на узкую, грязную дорогу с дорожным указателем, на котором большими буквами стояло «Селение Майя Мопан». Они остановились возле группы голосующих людей, и два молодых индейца с мачете быстро взобрались на крышу фургона, в котором ехала Элисон. Индейские женщины с черноглазыми ребятишками выглядывали из опрятных хижин селения, а машины, покачиваясь на ухабах, свернули тем временем на узкий тракт, ведущий в частные владения, на одну из банановых плантаций. Сделав остановку на ферме Эрла Моргана, чтобы забрать снаряжение, путешественники еще полчаса провели в пути, пока не добрались, наконец, до лагеря археологов. Они вышли из фургонов и неподалеку — за небольшим болотцем — увидели расчищенную площадку, с грубым деревянным столом под отбрасывающим тень светлым полотняным навесом. Площадка была окружена небольшими холмами высотой в 20–30 футов, поросшими деревьями и виноградной лозой.

Бодрая от мысли, что она находится, наконец, на месте древнего поселения, Элисон внимательно слушала вводную беседу Тома Райдера.

— Мы исследовали этот участок и пришли к выводу, что памятники, найденные здесь, принадлежат культуре древних майя. Об этом свидетельствует, во-первых, само расположение курганной группы, а, во-вторых, способ обработки камня. Судя по обнаруженным нами обработанным камням, — продолжал он, — они, наверняка, первоначально имели правильную квадратную форму с совершенно плоскими поверхностями. Скопления таких камней, как вы можете заметить, до сих пор громоздятся на вершинах некоторых пирамид.

Элисон была в восторге. Оказывается, эти холмы — вовсе не холмы, а курганы; а курганы, в свою очередь, — это пирамиды древних майя!

— Мы провели химический анализ некоторых археологических находок, сделанных на этом месте в прошлом году, и он показал, что верхнему культурному слою, который мы разрабатываем, не более четырехсот лет. Поэтому не ищите здесь более древних и, быть может, более совершенных в художественном отношении, памятников.

Ив в это время разобрала снаряжение, и все участники экспедиции, взяв на плечи лопаты, мачете и другие инструменты, отправились через полосу топи к лагерю.

— Вы должны разбиться на три группы, — произнес Том Райдер, когда они прибыли на место. — Первая группа будет в течение этих двух недель работать со мной непосредственно над исследовательской частью программы. Вторая — с мачете в руках — должна очищать курганы от кустарников и другой поросли. Вам, в частности, необходимо закончить расчистку вон того огромного могильника, — и он указал рукой на самый большой курган. — Складывайте все в кучи, мы будем постепенно их сжигать. — Он кивнул на молодых индейцев. — Ребята покажут вам, как это делается.

Зекери подошел к индейцам, с достоинством державшимся на некотором отдалении, и протянул им руку. Один из них представился:

— Эмилио Чайя, — и с гордостью кивнул на другого, — а это мой брат, Озари.

Пожимая руку Озари, Зекери с болью подумал, что сам он никогда больше не сможет вот так просто и гордо представить кому-то своего брата. Господи, когда же кончится эта мука?! Он указал на груду мачете:

— Помоги-ка мне выбрать один из них.

Эмилио, довольный оказанным ему доверием, занялся проверкой остроты лезвий, проводя по ним большим пальцем, затем осмотрел крепление рукоятей и, наконец, сделал свой выбор:

— Вот этот, пожалуй, подойдет.

Гарольд присоединился к их группе. А профессор тем временем продолжал инструктаж:

— Третья группа будет работать с Ив, убирая лопатками слой почвы и тщательно просеивая ее сквозь сито. Ив покажет вам, что именно надо искать.

Когда волонтеры разделились, следуя своим внутренним склонностям и предпочтениям, на три группы, Зекери улыбнулся, услышав приглашение профессора Элисон поработать с ним вместе над исследованием результатов раскопок. Это не осталось незамеченным и со стороны Ив. Зекери был готов побиться об заклад: между Ив Келси и профессором Райдером существуют «известные отношения». Если это было правдой, его шансы на успех у девушки сильно понижались.

В течение следующих нескольких часов его уважение к индейцам возросло, особенно, когда он узнал, что каждый парень за день работы получает всего 8 белизских долларов — что составляет 4 американских.

— Я думаю, что Зекери и я должны приплачивать вашему работодателю 50 долларов в день за возможность полюбоваться искусством владения мачете, — сказал им, в конце концов, Гарольд с кислой улыбкой.

— Акианто, — произнес Озари на местном языке, и оба парня рассмеялись над невообразимой глупостью иностранцев. Работать да еще и платить самому за это! Кто их разберет, этих чужеземцев?

Братья были без возраста: по американским меркам оба очень невысокие, младший — около пяти футов; оба сдержанные, жилистые, широколицые и скуластые, с черными умными глазами. Зекери сразу же заметил, что джунгли — их родная стихия, они чувствовали их, как он сам чувствовал пульс Майями. Им не нужны были приборы, они моментально ощущали изменения в давлении и влажности воздуха, глубину лесной чащи, схватывали все особенности жизни местной природы.

В свою очередь Эмилио и Озари находили очень любопытными восхищение американцев привычными для местных жителей птицами, насекомыми, деревьями, цветами; их пристрастие к фотографированию; наконец, их пеструю необычную одежду. Они никогда не слышали о ковбоях, поэтому не могли по достоинству оценить наряд Гарольда, но тем не менее оба парня с широкими улыбками охотно позировали перед фотокамерой вместе с ним.

— Элисон, — Том Райдер дотронулся до ее локтя, — как своему земляку, я родом из Чикаго, помогите мне, пожалуйста, подвести итоги последним исследованиям!

Работая с профессором, она наверняка меньше будет сталкиваться с детективом Кроссом.

— С удовольствием!

Элисон и еще одна помощница, Мэдлайн Миллер, последовали за Райдером, пролагавшим им и себе путь сквозь густые заросли мимо большой пирамиды к очищенной площадке, на которой стояли в ряд три уже вскрытых кургана. Райдер дал Мэдлайн рейку и направил к самому дальнему кургану, расположенному на расстоянии в несколько ярдов.

— Мы полагаем, что это погребения жрецов, — объяснил он Элисон. — Я буду называть цифры, а вы будете делать пометки вот здесь.

И он вручил Элисон карандаш и точный план всей курганной группы.

Мэдлайн установила рейку, профессор прибором измерил расстояние и направил ее к новой отметке. Пока она шла, профессор расспрашивал Элисон.

— Вы давно в Чикаго?

— Десять лет, — отвечала она. — Сама я родом из маленького городка в Огайо. Есть такой Спрингфилд.

— А я родился и вырос в Чикаго, — с гордостью произнес Райдер. — А где мистер Шрив? Или вы из новой волны одиноких, независимых женщин?

Итак, его исследования не ограничивались одними курганами, но включали и ее саму. Минутная заминка.

— Он в Чикаго, — это была не ложь, а уловка. Мистер Шрив, ее дедушка, действительно жил в Чикаго. Ее отец заплутал где-то в пивных Бродвея в Нью-Йорке, когда ей было двенадцать лет. И она с матерью переехала в Чикаго, где дедушка гостеприимно распахнул перед ними двери своей огромной старой квартиры.

— В вашей анкете записано, что вы занимаетесь фотографией, — продолжал он настойчиво расспрашивать ее, — Что именно вы делаете — свадебные снимки, портреты, техническое фотографирование, вроде наших рабочих съемок?

— Модели модной одежды.

Он нисколько не переменился в лице. И Элисон успокоилась. Все-таки существовал один шанс из тысячи, что он узнает ее. Но эта область, по всей видимости, 5ыла слишком далека от круга его жизненных интересов.

Вдалеке Зекери и Гарольд вместе с индейцами рубили и стаскивали в кучи буйную поросль на вершине большой пирамиды.

— Как вы сумели сделать план местности? — постаралась она переменить тему. — Аэрофотосъемка?

— Ничего подобного, никакой такой экзотики, — ответил он. — Эта земля принадлежит дяде одного из моих студентов. Я заключил с ним договор, по которому все, что я найду, принадлежит мне. Правительство Белиза разрешает мне изучение археологических материалов, потому что, в конце концов, все это поступит в их национальный музей.

Мэдлайн, которая до смерти боялась змей, с особой осмотрительностью и осторожностью продвигалась к следующему кургану. Ив подошла к Райдеру, чтобы доложить об успехах двух других групп. И Райдер с надеждой взглянул на небо.

— Хорошо бы такая погода простояла еще деньков десять. Недавно шли затяжные дожди, и первая группа потеряла много времени, — пожаловался он. — Мы отстали от графика работ. И должны теперь во что бы то ни стало успеть очистить главный курган в короткие сроки. Если пойдут дожди, мы будем отрезаны от мира, после тропических ливней наши фургоны не преодолеют разливанное море воды и грязи. Индейцы сразу же исчезнут, и работа станет, пока мы не отыщем новых…

— Новые машины? — Элисон не следила за ходом его мысли.

Райдер повернулся к Мэдлайн, заметив внимание в ее глазах, а Ив ответила за него:

— Новых рабочих. Индейцы не любят работать. Нанимаются только тогда, когда их дела идут из рук вон плохо. На них нельзя положиться…

— Может быть, они просто устали помогать людям, вроде нас, ворошить их прошлое, растаскивать их историю, — хотя Элисон улыбалась и старалась говорить, не акцентируя обидные для Ив слова, на самом деле, она намеренно мстила этой девочке за ее презрительный отзыв об индейцах как о людях, на которых «нельзя положиться».

Ив окинула ее злым взглядом и, не сказав ни слова, зашагала прочь.

Через несколько минут Элисон предложила Мэдлайн поменяться местами, и та с благодарностью уступила ей свой инструмент. К ланчу их работа была закончена.

Выбившись из сил, Зекери присел на минуту отдохнуть и увидел, что Гарольд задыхается от усталости.

— Эй, Гарольд, — окликнул его Зекери, — я скажу Райдеру, что ты готов еще немного раскошелиться. До такой степени эта работенка пришлась тебе по нраву.

Гарольд рассмеялся. Он действительно с удовольствием размахивал мачете, круша заросли на своем пути.

Братья Чайя усмехнулись, когда до них дошла шутка Зекери.

— Акианто, — повторил Эмилио, и Озари зашелся громким хохотом.

— Что означает это слово «акъянто»? — спросил Зекери, коверкая незнакомый язык.

— Это бог, защищающий белых людей. Он изобрел мачете, — Эмилио припал к земле, собираясь напиться из ручья, и посматривая на Зекери снизу вверх, забавляясь его недоумением. — Индейцы научились искусно владеть мачете. Мы прорубаем просеки в джунглях и освобождаем участки земли под посевы. Но у бедных белых людей, которые живут в больших городах, слишком нежные руки, и от работы у них на ладонях появляются мозоли.

Зекери засмеялся и показал Эмилио свою ладонь со свежими волдырями.

— Ну, вот видишь, — сказал Эмилио. — Акианто сжалился над белыми людьми и изобрел «такин» — деньги. Он дал им много денег, так что с тех пор им вовсе не обязательно уметь работать мачете и набивать себе мозоли.

Эмилио и Озари переглянулись, посмеиваясь.

— Я скажу Райдеру, чтобы он вернул мне часть моих «такин».

— Говори лучше «деньги». «Такин» означает «солнечное дерьмо», — ухмыльнулся Озари и снова принялся за работу.

— «Солнечное дерьмо»! — Зекери засмеялся над коротким и емким определением денег. Погоня за золотом оборачивается часто таким дерьмом, о котором мир предпочел бы ничего не знать. Он снова взялся за работу, стараясь не отставать от братьев.

Медленно прорубаясь вперед сквозь густые заросли подлеска, Зекери ощущал, как спадает с него напряжение последних дней. Это и была та цель, которую он преследовал, отправившись сюда: утомить тело и освободить от напряжения мозг. Он слишком много пережил, перестрадал и теперь мог позволить себе расслабиться. Да, душевный покой — это такая вещь, которую не купишь ни за какие «такин».

Вдруг Эмилио замер на мгновение, выслеживая какое-то притаившееся в кустах животное, а затем вдруг молниеносно нанес удар своим мачете. Зекери сначала показалось, что убитый зверек — большая крыса, но при более тщательном рассмотрении оказалось, что это броненосец.

Эмилио светился от радости. Сегодня вечером его семья получит на ужин мясо.

Они работали еще три часа, делая перерыв только чтобы попить воды, взятой ими из отеля — из резервуара-накопителя.

После ланча Райдер отвел Зекери в сторону.

— Я закончил на сегодня свою часть работы и хотел бы, чтобы вы помогли мне с одной штукой — я думаю, что это упавшая стела.

На его лице читалось волнение исследователя, и Зекери разбирало любопытство: что же это за камень? Он мало знал о культуре майя, но имел представление о стелах — колоннах, которые на его взгляд были сродни современным рекламным тумбам. На плоскостях высоких каменных стел обычно высекались или наносились краской сведения о поселении древнего племени.

Райдер подтвердил, что Зекери прав.

— Конечно, за четыре века от красок ничего не осталось, но высеченные в камне знаки могут послужить ключом к разгадке истории всего поселения. Символы и пиктограммы майя теперь изучены. Большинство надписей сделано для пеонов, бедных земледельцев, так что это прекрасный материал для изучения. В нем встречается много дат и имен.

Действуя толстым большим суком как рычагом, а куском скальной породы как грузом, они перевернули огромный камень и обнаружили на обратной стороне высеченные знаки. Профессор пришел в неописуемое волнение.

— Вот это да! — радовался он. — Знаки довольно четкие, они сохранились, несмотря на эрозию и тропические ливни. Теперь у меня есть, на что опереться в дальнейшей работе.

Он подозвал Ив, чтобы та тоже полюбовалась этим замысловатым орнаментом. Сделав целую серию фотоснимков и зарисовок, профессор снова подошел к Элисон и Ив.

— Я бы попросил никому об этом не сообщать. Я хочу сохранить всю информацию в тайне до тех пор, пока это возможно. Новости о найденных знаках могут вызвать нежелательные эксцессы, например, привлечь на место раскопок грабителей.

С прежними предосторожностями, и с помощью Ив, мужчины снова положили камень на старое место. А затем Зекери опять присоединился к Гарольду и братьям Чайя на вершине холма-пирамиды и начал жечь кучи веток, листьев и изрубленных виноградных лоз.

Закончив свою работу, Элисон подошла к Вуди и полковнику Шарпу, к одному из заложенных пробных шурфов в районе центральной пирамиды. Скоро она уже орудовала лопаткой на длинном черенке, насыпая землю, грязь, растительные остатки на проволочную сетку, натянутую на квадратную деревянную раму. А Вуди и полковник тщательно все это просеивали. Они уже успели собрать целую коллекцию разнообразных осколков древней керамики, когда к ним подошла Ив, чтобы поглядеть на результаты их усилий.

— Вы, похоже, всего лишь подошли к фундаменту дома или к его лестнице, — заключила она и сразу же направилась к другому участку. — Попробуйте проверить в этом месте.

В течение следующих двух часов они нашли дюжину осколков жреческого блюда и обсидиановые бусины. Каждую находку все участники экспедиции рассматривали и обсуждали, а затем Ив запечатывала ее в целлофановый пакет с биркой.

— Нет никакой возможности найти хотя бы один предмет целым и невредимым, — объясняла она. — По обычаю индейцы все разбивали и уничтожали. Этот ритуал знаменовал воскрешение к новой жизни.

Все трое продолжали свою работу: Элисон наполняла сито, а полковник и Вуди просеивали землю сквозь проволочные ячейки.

И вдруг — Элисон отвлеклась на мгновение — в сито, по ее недосмотру, попал скорпион.

— Попрошу в дальнейшем быть повнимательнее, — сказал ей полковник самым серьезным тоном, старательно и осторожно перенося скорпиона своей лопаткой в груду отсеянной уже земли. — Тарантулы все ядовиты, но укус скорпиона смертелен.

И он закопал скорпиона в землю, придавив его для надежности ногой. Элисон поменялась местами с полковником, чтобы дать ему передохнуть, предварительно надев кожаные защитные перчатки: слова полковника подействовали на нее устрашающе.

Неподалеку — на вершине пирамиды — стоял Зекери возле огромного костра, наблюдая за Элисон. А та, воодушевленная работой, бодро и усердно возилась с землей; ее не страшили уже ни скорпионы, ни змеи. Зекери восхищался ею сейчас. Она совсем не была похожа на саму себя, там на самолете, во время их совместного полета. Он вспомнил также и сегодняшнее утро: ее бледность и нервозность за завтраком. И еще ее дикий страх на море. У нее такое хрупкое тело, но она — сильный человек, это он теперь отлично видел. Во всяком случае, Элисон — самая интересная женщина в их группе. Может быть, он когда-нибудь выяснит, почему она так ненавидит копов…

В предвечернюю пору какая-то особая ясность опустилась на верхушки деревьев и седых пирамид, четыреста лет простоявших здесь в полном одиночестве. Время застыло для них. В этот чудесный предзакатный час дневная жара и духота постепенно уступали место вечерней прохладе. Джунгли замерли, их большие и малые обитатели затихли…

В тишине и покое Элисон вдруг почувствовала себя очень одинокой. Она не была одна сейчас, но ощущала свою полную изолированность от окружающих. Такое и раньше случалось с ней, когда события, круговерть работы поглощали ее целиком, вдруг неожиданно все это отступало куда-то и душу пронзало бесприютное одиночество…

Почувствовав, что за ней наблюдают, Элисон поймала задумчивый взгляд Зекери, устремленный прямо на нее. Он не отвел глаз, а несколько мгновений все так же серьезно и пристально смотрел в ее лицо, и только потом приветливо улыбнулся и направился к костру со своей ношей — охапкой срубленных виноградных лоз. Элисон была взволнована: она же жаждала общения, знакомства с новыми людьми, изменений в судьбе. Что же она теперь трусила? Но к этим невинным мыслям примешивалось еще что-то, давно жившее в ее подсознании.

Испытывая противоречивые чувства, Элисон, наконец, призналась себе в том, что питает интерес к этому крайне неприятному типу… Ее тянет к нему, к Зекери, к человеку, который постоянно провоцирует ее, курит, много пьет и … не замечает ее так часто! Это был первый мужчина, к которому ее влекло с тех пор… она заставила себя додумать мысль до конца — с того ужасного уик-энда три года назад.

На обратном пути, опоздав сесть в машину с профессором, Элисон опять оказалась в одной кабине с Зекери. Он сидел впереди нее рядом с Ив.

«Ты сама себе придумала эту головоломку, — упрекал Элисон ее внутренний голос, — этот парень тебе не пара, он — полная твоя противоположность, он не нужен тебе». Она разглядывала его затылок. Этот человек кричал на нее в самолете, а потом буквально спас от холода и страха в открытом океане. Она рассматривала неровную линию его давно нестриженных волос и квадратные плечи, с выступившими на рабочей блузе пятнами пота.

Он положил свою руку на спинку сидения, почти обняв Ив. Этот мужчина флиртует с молоденькими девушками, продолжала Элисон про себя перечислять его грехи. «Курортный роман», пошлая интрижка… В раздражении она отвернулась к окну. Какое ей дело, собственно говоря? Просто она устала. Завтра все пройдет.

Прибыв на плантацию, Том Райдер зашел с визитом вежливости к ее владельцу, а участники экспедиции тем временем сгрузили свои инструменты в сарай. Вуди и полковник попросили Эмилио попозировать им вместе со своей добычей — броненосцем. Эмилио был польщен этим предложением. И фотоаппараты защелкали.

Гарольд оперся своим мачете на тушку убитого животного и так снялся на пленку, шутливо попросив окружающих отныне звать его не иначе как «ковбой Гарольд».

Тут к ним подошла Ив, сердито хмуря брови.

— Зачем ты убил это бедное животное?

— Чтобы съесть, его мясо очень вкусное, — простодушно отвечал Эмилио. — Его готовят, как опосума.

На ее недовольном лице было написано, что она думает по этому поводу. «Ковбой Гарольд» в растерянности не знал, на чью сторону встать. А глаза Зекери искрились смехом, и губы подрагивали, готовые растянуться в улыбке. Конечно, индеец для того и убил это животное, чтобы съесть его. А как же иначе?

— Я бы и опосума есть не стала, — сказала Ив, ни к кому конкретно не обращаясь.

Зекери решил вмешаться в разговор.

— Но это же великолепное мясо! — произнес он, хотя никогда в жизни не ел опосумов. И, подмигнув остальным, добавил. — Правда, с таким пикантным вкусом…

Поняв, что Зекери посмеивается над ней, Ив прекратила разговор.

Элисон понравилось, что Зекери, возмутитель ее спокойствия, поддержал Эмилио, напомнив Ив, что она — всего лишь гость на чужой земле, где жизнь течет по своим древним законам.

Они высадили Эмилио и Озари в индейской деревушке и спустя полчаса свернули неподалеку от пристани Манго-Крик к довольно убогому сельскому кафе под вывеской «У Лайзы».

— Надо обмыть ваши первые находки на раскопках, — объявил Том Райдер.

Волонтеры, разгоряченные и усталые после трудового дня и действительно гордые своими первыми успехами, ничего не имели против небольшого застолья. Хозяин кафе быстро поменял кассету с записью местной народной музыки, звучавшей до прихода американцев, на другую — с забойным рок-н-роллом. В кафе имелась масса подобных кассет, купленных у туристов, и все в округе знали, куда надо идти за последними записями модных шлягеров.

Когда Зекери помогал Вуди выбраться из фургона, он заприметил мальчика, державшего за руку маленькую сестренку. Зекери улыбнулся ей, и смущенная девочка спряталась за брата так, как это делают все маленькие девочки.

Из окна кафе Элисон видела, как Зекери порылся в карманах куртки, извлек начатую пачку «Даблминт», а затем медленно опустился на корточки, чтобы быть на одном уровне с ребенком — и протянул ей жевательную резинку.

— Как тебя зовут, малышка? — спросил он девочку, уцепившуюся за ноги брата и обвившуюся вокруг них, как лоза. — Ты любишь жевательную резинку?

Она разжала одну ручонку и протянула ее незнакомому дяде, но другою для большей безопасности покрепче уцепилась за брата.

Зекери терпеливо ждал и был вознагражден за это. Она высунула свое личико, боязливо взирая на него любопытными черными глазками, и быстро схватила, дотянувшись, протянутую ей резинку. Зекери угостил также и мальчика, который с улыбкой поблагодарил его. Погладив девочку по голове, он выпрямился и вошел в кафе.

Зекери заказал двойную порцию рома и кока-колу, надеясь, что ром проберет его быстрее, чем местное пиво. Маленькая девочка напомнила ему Стеффи, а он не хотел сейчас думать о ней.

Элисон подошла к расположенной в центре зала танцевальной площадке со стаканом в руке. Знакомый вкус кока-колы смягчал крепость рома, а добавленный сюда же настоящий лед делал коктейль прохладным, утоляющим жажду.

— Элисон! — «ковбой» кинулся к ней, опередив Джорджа. — Пойдемте танцевать! — и он вытащил упирающуюся женщину на середину площадки, победно вручив ее стакан оставшемуся ни с чем Джорджу.

Алкоголь ударил в голову всем участникам этого веселья, и дым пошел коромыслом.

Немного захмелевшая, Элисон громко смеялась, испытывая, наконец, удовольствие от мысли, что она за три тысячи миль от дома, выплясывает в забавном маленьком кафе в индейском городке Центральной Америки старый добрый рок-н-ролл. На протяжении всего дня жизнь была милостива к ней, никто не узнал ее, и сразу двое мужчин пригласили на танец! Она не танцевала уже несколько лет и совсем забыла, как это прекрасно! Она легко делала самые невероятные па.

Из-за столика в полутемном углу зала Зекери видел, что ковбой Гарольд, неважный танцор, путает телодвижения и не попадает в такт, а Элисон, чьи природные способности бросались в глаза, наслаждается ритмом и, сбросив тяжелые ботинки, подстраивается под Гарольда, помогая ему справиться с танцем. Стараясь отгадать ее возраст, он смотрел на ее гибкое стройное тело. Она двигалась с простой естественной грацией, которая дается только большой практикой и врожденным чувством ритма. Он дал бы ей двадцать восемь — двадцать девять лет, несмотря на морщинки в уголках рта. Нет, все-таки ей не меньше тридцати одного, заключил он. Она выглядела моложе, когда улыбалась. В первый раз Зекери видел ее раскованной, веселой. У нее была щедрая улыбка, так назвал это Зекери. Как жаль, что Элисон редко улыбалась.

Он вспомнил, как любовался ее тонким профилем сегодня, когда она поймала его пристальный откровенный взгляд. В тот тихий мягкий предвечерний час ее лицо было исполнено какой-то невыразимой печали. Что бы из этого ни вышло, он должен пригласить ее на танец!

Полковник и Вуди присоединились к танцующим, демонстрируя свою версию рок-н-ролла. Мелодия оборвалась. Зекери допил свой стакан и пробрался поближе к Элисон, чтобы успеть вовремя пригласить ее, но тут подоспела Ив. Забрав из его рук стакан и поставив его на стол, она увлекла Зекери на танцевальную площадку. Джордж вырвал, наконец, Элисон из рук ковбоя и пошел танцевать с ней под зазвучавшую медленную мелодичную песню.

— Ну и как вам наша работа по сравнению с полицейской службой? — спросила Ив. — Должно быть, скучаете?

— Нет, мне нравится перемена рода деятельности, — она была прекрасной партнершей, и он вошел в ритм мелодии.

Ив подняла его левую руку и проверила безымянный палец.

— Нет и следа обручального кольца. Вы не женаты?

— Больше нет.

— И давно?

— Три года с небольшим.

Явно довольная его ответом, Ив склонила голову ему на плечо. Он двигался рассеянно, полуавтоматически, отдавшись во власть мелодии. Он рассчитался со Сью за тот кошмар, пережитый им, когда Стеффи было пять лет. Он разговаривал по телефону в коттедже тети Опал на пляже. А Сью, высунувшись в окно, выходившее на море, болтала, по своему обыкновению, с каким-то парнем. Через некоторое время Зекери заметил, что Стеффи, одетой в новый ярко-голубой купальник, нигде не видно. И Сью тоже начала озираться вокруг. Затем она закричала и бросилась бежать, парень помчался за ней следом. Бесконечно длился его сумасшедший бег по песчаному пляжу на ватных от страха, вязнущих в песке ногах. Они нашли Стеффи вместе с тем парнем и вытащили безжизненное тельце из зеленых волн Атлантического океана.

Страшные, длившиеся, казалось, тоже бесконечно, попытки вернуть девочке дыхание. Истерический визг Сью над дочерью. Он заставил себя не паниковать и послал этого пляжного бездельника за медицинской помощью. Сам же принялся делать девочке искусственное дыхание, с силой вдыхая струи воздуха из своих легких в ее маленький холодный ротик. Безуспешно. Никакого результата. Ритмично сдавливая обеими руками грудную клетку ее посиневшего, маленького тельца, он считал до десяти, снова вдыхая воздух и снова считал, работая деревенеющими от напряжения руками. Он сломал ей два ребра. Но личико Стеффи, наконец, порозовело, и он услышал биение ее сердца. Через двадцать минут приехала «Скорая помощь». Каждый раз, когда он вспоминает тот день, у него выступает холодный пот на лбу. Он заметил, что Ив смотрит на него вопрошающе.

— Судя по выражению вашего лица, это был трудный развод?

Нет, это не так. Они расставались с холодной вежливостью. И не смогли окончательно расстаться. Он не смог забыть ее, а Сью никогда не забывала саму себя. И в этом они не изменились со временем. А его дочь росла не по дням, а по часам, удивительная, очаровательная, восьмилетняя девочка. Как ему не хватает ее! И от досады на то, что снова мучает себя этими воспоминаниями, Зекери неожиданно вспылил:

— Это вас не касается, — произнес он в ответ на ее предыдущую фразу.

— Вы правы, простите, — на самом деле, Ив едва ли каялась за свое назойливое любопытство. — Но я рада, что у вас нет жены. — И, — продолжала она, — настоящей подружки. Если бы у вас была серьезная привязанность, вы приехали бы сюда не один или не приехали вовсе. Итак, я делаю заключение, что вы свободный мужчина.

На этот раз она была права.

— Вы занимаетесь в Майями расследованием убийств?

— Нет, этим занимается криминальная полиция, — ответил он, — я служу в полиции нравов.

Он насмотрелся на трупы, когда служил в криминальной полиции, и шесть лет назад перешел в полицию нравов. Его грубоватый внешний облик помогал ему работать с жертвами и осведомителями.

— В полиции нравов Майями? Как киногерой, как его — Сонни Крокетт?

— Ну да.

— И вы разъезжаете в белом феррари?

Подобные отвратительные разговоры раздражали его — что, когда, ваши друзья, друзья ваших друзей, друзья родственников. Он считал про себя, чтобы опять не вспылить: 46, 47…

— Вернее, тестеросса.

А еще вернее, то есть на самом деле, у него был зеленый форд — седан. Следующим вопросом будет: «Сколько лет вы на службе?» Глядя поверх ее головы, Зекери заметил, как Том Райдер подхватил Элисон, вырвав ее из рук ковбоя Гарольда.

— А сколько лет вы уже на службе?

— А не выпить ли нам еще?

— Идет, — Ив легко согласилась и повела его к бару. Он заказал два рома и коку. И они уселись за стойку.

— Ну скажите все же, сколько лет вы служите в полиции?

— 16 лет. Три в Огайо, 13 в Майями, — он решил изменить тему разговора. — А что у вас с профессором?

От неожиданности Ив растерянно моргнула ресницами и с удивлением уставилась на Зекери, натянуто улыбаясь:

— Вы бы еще вспомнили прошлогодний снег. Все уже быльем поросло. И вообще не ваше дело, — она сделала хороший глоток.

— Это будет моим делом, если вы собираетесь играть ту роль, на которую рассчитываете, — несколько витиевато заметил он. Но она его хорошо поняла:

— Ни в какие игры я больше не играю. У него молодая жена в Чикаго.

— Он забыл вам об этом сказать?

— Я забыла его об этом спросить, — она передернула плечами и снова взяла стакан. — Я стараюсь не повторять своих ошибок. Давайте танцевать.

По крайней мере, она честна с ним.

— Давайте пока не будем. Я хотел бы еще немного посидеть здесь.

Ив допила свой ром и заерзала на стуле, потеряв нить разговора. Он видел, что она хочет танцевать.

— Идите, — сказал он. — Я еще посижу.

— Хорошо. Еще увидимся… — она перехватила ковбоя, направлявшегося к Элисон. А Зекери в одиночестве докончил свой ром.