Весло Харона

ГЛАВА 20

«Дорогой пан, поздравляю Вас с блестящей победой над господином Уайтом и выходом в финал. В финале, как я и обещал, Вас ожидает сюрприз. Вам предстоит встретиться с самым необычным соперником, какого можно представить. Приз в случае победы будет также большим сюрпризом для чемпиона. Ваш новый соперник свяжется с Вами через некоторое время.

Искренне желаю успеха!

Харитон А. Рон».

Теперь он стал Харитоном! Алексей Владимирович усмехнулся и набрал:

«Господин Рон! Прежде всего позвольте поблагодарить Вас за то удовольствие, которое я получил от участия в Вашем турнире. Во-вторых, спасибо Вам за поздравления. Еще я хотел поинтересоваться, как все-таки Ваше имя. Я обратил внимание, что каждое свое сообщение Вы подписываете новым именем. Как же прикажете Вас называть?»

Ответ пришел почти сразу, словно Рон ждал этого вопроса и уже подготовился. Алексей Владимирович невольно вздрогнул, увидев, что сообщение написано по-русски.

«Имя, Алексей Владимирович, не имеет значения. Главное, чтобы сохранялись инициалы. X. А. РОН».

Кирьянов отшатнулся от монитора, словно от экрана могла исходить какая-то угроза. Харон! Харон нашел его! Харон собственной персоной! Восстал, вернулся из мертвых и нашел его, умершего для всего мира, чтобы… Чтобы что?

«Какими судьбами?» — отправил Кирьянов очередное сообщение.

«Хочу забрать Вас в свое подземное царство».

«Спасибо за приглашение, но я не тороплюсь».

«Думаю, что через несколько дней Вы сами попроситесь туда. До скорого! Харон».

«Это угроза?»

Ответа не последовало. Кирьянов просидел возле компьютера почти полчаса, но ответ так и не пришел.

Значит, Харону удалось не только уцелеть, но и найти его. Ясно, для чего: чтобы свести счеты, отомстить. Следовательно, надо готовиться защищаться. Прежде всего — попытаться узнать, обнаружен он, или убийце известен только адрес в сети. Затем нужно бы связаться кое с кем в России.

Да, с Хароном шутки плохи, но и сам Кирьянов стреляный воробей, а деньги и связи, еще сохранившиеся в резерве Алексея Владимировича, уравнивали шансы.

Ольгу снова мучили кошмары. С той лишь разницей, что теперь это были просто кошмары со страшилищами, уродцами и разной пестрой белибердой.

Проснувшись в очередной раз, она тихо, чтобы не разбудить спящую Валю, встала с кровати и на цыпочках прошла в ванную.

На кухне горел свет. Сергей сидел за столом и чертил на листе бумаги какую-то схему. Услышав шаги, он поднял голову и посмотрел на девушку.

— Доброе утро, — кивнула Ольга.

Сергей лишь усмехнулся в ответ и снова склонился над своей схемой.

Ольга вошла в ванную и взглянула в зеркало. Ничего забавного она не увидела. Просто заспанная девушка. Она умылась и промокнула лицо полотенцем. У Сергея был всего один халат, висевший сейчас на вешалке у двери. Ольга надела его и вышла. Остановившись на пороге кухни, она выждала минуту, пока детектив оторвется от работы.

— Что смешного я сказала? — спросила она с вызовом.

— Да, в общем, ничего, если не смотреть на часы, — пожал плечами Сергей.

— А сколько времени?

— Половина третьего.

Ольга сделала шаг вперед и посмотрела на циферблат его «Касио».

— Да, действительно. А ты чего не спишь?

— Я сова.

— Сова?

— Ну, есть люди-жаворонки, а есть…

— Это я знаю, — отмахнулась Ольга. — Просто я не замечала, чтобы ты спал днем.

— А ты наблюдательная.

— Ты тоже.

— Спасибо. — Сергей сложил листок и отложил на край стола. — Кофе будешь?

— Давай. — Ольга села за стол.

Сергей достал из шкафа турки и банку.

— Над чем работаешь? — Ольга кивнула на сложенный листок.

— Это? Да так, очередной заказ.

— Интересная у тебя, наверное, работа.

— Когда как, — усмехнулся Сергей. — Иногда становится до того скучно, что хочется все бросить.

— Это когда? — Ольга, подперев кулаком подбородок, приготовилась слушать.

— Когда висишь, привязанный за ноги к трубе отопления, а перед носом у тебя размахивают паяльной лампой.

— Даже такое было?

— Один раз. — Сергей поставил турки на плиту.

— А стоит ли так рисковать? Может, заняться чем-то другим?

Детектив молчал, сосредоточенно наблюдая за турками.

— Почему ты вообще этим занимаешься? — попыталась зайти с другого бока Ольга.

— Исключительно ради денег.

— И что, большие деньги?

— Я считаю, что приличные.

— Но если тебя убьют, то никакие деньги будут не нужны.

— Ну, до такого я стараюсь не доводить. — Сергей приподнял турки и, подождав, пока осядет пена, снова опустил их на огонь.

— А ты… — Ольга понизила голос и отвела взгляд, — много людей…

— Убил? — Сергей с ловкостью бармена поднял турки и, развернувшись, быстро вылил их содержимое в чашки. — Ни одного. Я не то что сильно верующий, но считаю, что если есть возможность не грешить, то и не стоит. Вдруг там кто-то есть?

— Значит, не при одном условии?

— Можно сказать и так. Но я думаю, что убить человека можно только в одном случае — если этот человек пытается убить тебя самого.

— А за деньги?

— За деньги — нет.

— А за большие деньги? За очень большие деньги?

— Всех денег не заработаешь. А мне хватает работы и без этого.

— Вкусный кофе. — Ольга пригубила напиток и поставила чашку на блюдце.

— Я его иногда потребляю литрами, так что была возможность научиться.

— Сергей, а мы — это тоже бизнес?

— Отчасти.

— А отчасти тебе нас жалко?

— Отчасти я хотел бы вам помочь.

— Почему?

— Я уже объяснял как-то.

— Но тебя ведь коробит, наверное, от нашей кровожадности?

— Есть немного. Но я вполне могу это понять.

— Все равно как-то странно…

— Что — странно?

— Ну, что ты так рискуешь из-за людей, которых видишь впервые в жизни.

— А ты считаешь, что рисковать можно только из-за людей, которых знаешь давно?

— Тогда ты хоть уверен, что рискуешь не зря, не ради… случайных знакомых.

Сергей допил кофе и встал, чтобы помыть чашку.

— А будь мы знакомы давно, это тебя не удивило бы?

— Может, и удивило бы, но меньше.

— Тогда могу тебя успокоить. Мы знакомы уже двенадцать лет.

— Как?!

— Мы учились в одной школе.

— Правда? — Ольга просияла. — Вот здорово!

— А чего же здорово, если ты все равно этого не помнишь?

— Ну… Я вспомню. Я обязательно вспомню, если только ты мне чуть-чуть поможешь.

— Как?

— Ну, напомни мне, в каком ты классе учился, чем занимался… — Ольга даже привстала от волнения.

— Попробую, — Сергей кивнул, закрывая шкаф. — Помнишь записку со стихами?

Глаза у Ольги округлились:

— Это был ты?!

— Ну, теперь ты доверяешь мне свою безопасность?

Ольга стояла и смотрела на детектива широко раскрытыми глазами.

— Что же ты раньше молчал?

— Когда раньше?

— Да тогда, придурок, в школе!

— Вот те раз! Почему же я придурок?

— Да потому, что, знай я, кто автор этих стихов, убежала бы с тобой на край света и никогда не связалась бы с этим… — губы ее дрогнули, глаза заблестели от навернувшихся слез, — с этим…

— Оля… — Сергей поднял руку, словно пытаясь остановить готовые побежать по щекам соленые капли, и этого оказалось достаточно, чтобы девушка уткнулась в его рубашку и разрыдалась.

Сергей не знал, что делать. Одной рукой он неуверенно обнимал девушку за вздрагивающие плечи. Он просто стоял и ждал, пока слезы иссякнут и Ольга успокоится.

— Оля, — тихо повторил он, когда соленый поток пошел на убыль.

— Что? — спросила она, не отрывая головы от его груди.

— Ты прости меня, пожалуйста.

— За что? — Ольга подняла заплаканное лицо и улыбнулась.

— Я не писал тебе записок.

— Что? — Улыбка начала быстро таять. — Как не писал?

— Ну, — Сергей отвел глаза, — я…

— Ты знаешь, кто ее написал, да?

— Нет. — Сергей покачал головой. — Ты прости, пожалуйста, но я не учился с тобой в одной школе. Я вообще окончил военное училище в Кременчуге.

— Не понимаю… — Продолжая сжимать ткань рубашки, Ольга отстранилась, чтобы попытаться поймать его взгляд. — А как ты узнал?

— Боже ты мой! — Детектив всплеснул руками. — Да никак. Просто хотел показать тебе… Ну, не могло такого быть, чтобы тебе не писали таких записок, не может такого быть, чтобы ты помнила всех, кто учился в вашей школе.

Ольга разжала пальцы и отступила.

— Ты врешь, да?

— Я… — Сергей тяжело вздохнул. — Я говорю правду. Пойми.

— Я все поняла. Сволочь ты. — Она развернулась и хотела уйти, но Сергей схватил ее за плечо:

— Подожди, Оля!

— Пусти, — угрожающе прошипела она, и Сергей убрал руку.

— Я хотел тебе сказать…

— Пусти!

— Я бы тоже написал тебе что-нибудь, если бы учился с тобой…

Ольга не дослушала его. Войдя в комнату, она тихо скинула халат, легла на кровать и, свернувшись калачиком, укрылась с головой одеялом. Она несколько раз всхлипнула, но заплакать во второй раз не получилось. Она просто лежала и думала.

Пролежав неподвижно какое-то время, она услышала, как Сергей ходит в своей комнате из угла в угол. Потом раздался треск разрываемой бумаги, и шаги стали приближаться. Вот они стихли прямо за дверью комнаты…

Ольга замерла, стараясь дышать ровно.

Сергей двигался бесшумно, и, когда он наклонился и что-то сунул ей под подушку, Оля вздрогнула от неожиданности, едва не выдав себя.

Сергей вышел так же бесшумно.

Оля сунула руку под подушку и вытащила оттуда сложенный вчетверо листок бумаги. Было темно, и разобрать, что написано на листке, она не смогла. Только разглядела, что на бумаге выстроились строчки, начинавшиеся с заглавной буквы. Три столбика по четыре строчки. Ольга пыталась прочитать хоть слово, но у нее ничего не получилось. Да это было и не так уж важно, зато она точно знала, что это самые лучшие, самые вдохновенные и гениальные стихи на свете.

Сжав листок в кулаке, Ольга уронила голову на подушку и уснула. На сей раз — без сновидений.

Кирьянов был восхищен и напуган.

То, что выкинула эта строптивая чухонка, было непостижимо! Уговорить незнакомого человека наложить на себя руки и при этом управиться за сутки! Фантастика!

Алексей Владимирович понимал, какое страшное оружие попало ему в руки. Обладая подобным ассистентом, можно было если не мечтать о мировом господстве, то, по крайней мере, приобрести в стране такой вес, с которым будут считаться все, абсолютно все. С другой стороны, Хильда не машина. Это живой человек, к тому же женщина. Причем женщина, имеющая склонность к импульсивным поступкам. Такое оружие могло запросто обернуться против него самого.

Это оказалось не единственной проблемой, возникшей после самоубийства генерала.

Дело в том, что о готовящейся акции было известно еще двоим. Они же знали о своеобразном рекорде, поставленном кем-то из подручных Кирьянова. Эти двое буквально рвали Алексея Владимировича, требуя объяснить им, кто автор трюка.

Кирьянов отбивался как мог, но они продолжали наседать.

Алексей Владимирович не собирался делиться попавшей ему в руки властью. И он решил законспирировать своих психиатров, оградив их от возможных контактов с другими заинтересованными лицами. Он объявил, что вышел на некоего киллера высочайшего класса. Вышел случайно, по рекомендации. Киллер этот — фигура таинственная, и общение с ним возможно только через пейджер, зарегистрированный, кстати сказать, на имя недавно умершего дворника. Киллер этот не убивает явно: смерть его жертв выглядит как несомненный суицид или тривиальный несчастный случай. Иногда, как было с генералом, он и в самом деле доводит несчастного до самоубийства. Берется киллер отнюдь не за все заказы, но если берется, то услуги его стоят дорого.

Версия не бог весть какая, но опровергнуть ее было невозможно. То, что таинственный киллер может не ответить на сообщение, не надо было даже объяснять: человек со странностями. Не нравится ему ваш заказ!

Дело оставалось за малым: придумать киллеру прозвище. Как бы обозвать этот тандем старого психиатра и Хильды? Харитон и Хильда.

В тот момент, когда он размышлял над этим, на глаза ему попалась какая-то бумажка, подписанная Хильдой. Алексей Владимирович взял листок в руки и внимательно посмотрел на роспись Хильды Арвидасовны Ронкшинас. Сливавшиеся в изящную монограмму буквы X, А и Р венчала небрежная завитушка «он». Получалось X. А. Рон. Харон.

Алексей Владимирович напряг память. Харон. Кажется, что-то из мифологии. Он снял с полки словарь и нашел нужную статью. Едва начав читать, захлопнул тяжелую книгу и поставил на место. Харон — древнегреческий бог, сопровождавший души умерших в свое подземное царство. Очень удачно! Ведь речь идет не о заурядных убийцах, а о тех, кто провожает в загробный мир…

Вполне довольный своей легендой, Кирьянов изложил ее соратникам. Вряд ли те поверили в Харона до конца, но усомниться в предложенной им Кирьяновым байке тоже не смогли.

Что же до Хильды, то ей действительно не предлагали больше подобных дел. Она занималась отправкой на пенсию чиновников, организацией самоотводов директоров новых акционерных обществ, воздействием на новоявленных политиков, плодившихся на руинах августовских баррикад. Смутное было время, работы — невпроворот. Удивительно, но со временем, Хильда вошла во вкус. Ей нравилось ощущать себя демиургом, решающим и кроящим судьбы смертных по своему вкусу. Это было как наркотик, как увлекательная игра, от которой невозможно оторваться. Это было сродни тому безумному азарту, какой охватывает игрока за столом рулетки, когда ему удается выиграть несколько раз подряд. А в такой игре за каждой поставленной и выигранной фишкой были человеческие судьбы. Разве могли сравниться с ней кости или карты?! Разве можно было променять на что-то иное игру в Бога?

Чтобы не забивать голову и не запутаться самому, Кирьянов теперь всем излагал легенду о некоем Хароне, чье могущество сравнимо, пожалуй, лишь с могуществом булгаковского Воланда. Появление компьютерной сети несколько упростило процесс общения: из-за отсутствия возможности работать с сетью всякая шушера отпадала сама собой, оставались только клиенты солидные и денежные.

Надо отдать Кирьянову должное: он не злоупотреблял заказами. Харитон и Хильда работали в основном на него. И работали очень успешно: Кирьянов поднимался к вершине, перемахивая сразу через несколько ступеней, а то и через целые марши. Менее чем за год он стал одной из центральных фигур в деловом мире и политической жизни страны. Его фамилия то и дело мелькала в рейтингах толстых журналов: самый богатый, самый влиятельный, самый-самый… Аналитики предсказывали, что кандидатура Кирьянова будет выставлена на президентских выборах, и оценивали его шансы как весьма значительные.

Шагая столь широко, Алексей Владимирович не мог не затрагивать интересы своих конкурентов, которые, быстро оценив опасного соперника, преподнесли ему подарок в виде бомбы, подложенной в автомобиль. Лишь лисья осторожность Кирьянова и счастливый случай помогли ему избежать смерти. Но прошло чуть больше месяца, и в него стреляли. На сей раз четко сработала служба безопасности.

Когда же Кирьянов начал потихоньку запускать руку в область энергетики, покушения участились настолько, что ему пришлось превратить свой дом в настоящую крепость, а машину — в этакий броневик, поразить который можно было разве что крылатой ракетой.

И все-таки одна пуля достигла цели, попав ему в плечо.

Лежа в переоборудованной под палату спальне, Кирьянов получил возможность спокойно обдумать сложившуюся ситуацию и понять, что зашел слишком далеко. Он решил исчезнуть. Уехать из страны под чужим именем. Денег, разбросанных по европейским банкам, хватило бы даже внукам, в России же его ничто не держало. Нужно было только проделать это так, чтобы его не искали.

Алексей Владимирович вызвал Хильду. Его исчезновение должно было стать ее последним заданием, после которого оба они могли считать себя свободными от взаимных обязательств. Кроме, разумеется, одного: Хильда должна была держать в тайне то, что Кирьянов жив, а он не должен был раскрывать ее инкогнито.

Хильда предложила несколько вариантов, из которых Алексей Владимирович выбрал «трагедию в Осетии».

Правда, Кирьянов надумал подстраховаться. Он приобрел не один, а два дома в теплых странах, подготовил не один, а два комплекта подложных документов. Он сообщил Хильде свое новое имя, которое не собирался носить, и название страны, куда не думал переселяться. Таким образом он хотел окончательно замести следы. Кроме того, он внес свои поправки в разработанный сценарий. Хильда предлагала шефу просто пропасть без вести в горах Кавказа. Кирьянов же решил действовать с размахом. Он договорился с одним из атаманов — Шалманом Эльмурзаевым по прозвищу Шала — разыграть тот кровавый спектакль, который попал потом во все газеты.

Хильде осталось бы только поверить, что ее бывший патрон нелепо погиб, а наведя справки, она смогла бы убедиться, что новый жилец в указанной ей Кирьяновым усадьбе так и не появился. Пан Штуровский мог не опасаться за свои тайны.

Но даже такой исход казался Алексею Владимировичу не вполне безопасным. Слишком сильное впечатление произвели на него способности этой женщины. Он искренне собирался выполнить условия их соглашения, но не решился оставить ее в живых. Перед отъездом в Осетию он оставил в ее кабинете подарок — новенький «ноутбук», под клавишей пробела которого находился детонатор взрывного устройства, способного разнести кабинет на элементарные частицы.

Он прочел о взрыве в газетах и мысленно поздравил себя с тем, что погиб только один человек, сотрудница института. Зачем брать на себя лишние грехи?

Однако погибла не Хильда. Погибла чересчур любопытная практикантка, не справившаяся с соблазном познакомиться с диковинной импортной машинкой. Хильда же, разгадав замысел Кирьянова, сделала для себя два важных вывода. Первый — что ее вероломный шеф не погиб, а второй — что трогать деньги, лежащие на счету в Цюрихе сейчас небезопасно. Она действительно навела справки о судьбе дома, купленного Кирьяновым, но лишь утвердилась в своем мнении, что Алексей Владимирович жив, но бытует где-то в других краях под другим именем.

Шала компьютер не признавал. То ли дело автомат Калашникова или гранатомет: машинки во всех отношения полезные, и результаты их воздействия на окружающий мир проявляются вполне наглядно и сразу. А тыкать пережившими не один перелом пальцами в клавиши, запоминать, на что жать, чтобы прочитать какую-нибудь глупость, — это не для него.

Но компьютер в кабинете на Новослободской стоял. Самый современный, мультимедийный, подключенный к сети, со встроенным модемом и всем, о чем только может мечтать какой-нибудь студент-электронщик, знающий цену всем этим достоинствам и стоимость самого агрегата. Шала же проявлял интерес только к играм-симуляторам. Если нужно было что-то напечатать, составить таблицу или еще как-то использовать компьютер по назначению, вор вызывал Лилю, секретаршу, бывшую по совместительству его любовницей и придворным поваром.

Сегодня он вызвал Лилю, чтобы она разобралась, что происходит на экране. В ожидании встречи вор решил потешиться и пострелять с вертолета по позициям вьетконговцев. Он включил компьютер и запустил игру. Вьетнамская ПВО не оказывала серьезного сопротивления, но на экране то и дело появлялась какая-то картинка с надписью по-английски. Вор позвонил Лиле и спросил, как от нее избавиться. Лиля почему-то заволновалась и сказала, что должна немедленно приехать, что эта картинка — очень важная вещь.

Она и впрямь приехала очень быстро. Оказалось, появляющийся значок информировал о том, что с Шалой кто-то хочет связаться по Интернету. Вор недовольно поморщился, но Лиля успокоила его, объяснив, что вызов пришел в режиме, позволяющем общаться через микрофон.

Вздохнув, Шала махнул рукой, показывая, что готов.

Лиля пробежалась по клавиатуре, и на экране появились висящие в пространстве собачьи головы. Одна из них приблизилась и задвигала челюстью.

— Летит ласточка. Летит ласточка, — раздалось из динамика.

— А, шайтан! — Шала восхищенно хлопнул себя по колену и повернулся к Лиле: — И что, меня тоже будет так слышно?

Секретарша кивнула.

— И я тоже буду собачья голова?

— Ну наверное, — пожала плечами Лиля.

— А, шайтан! — снова хлопнул себя по колену вор. — А что такое он говорит? Что за ласточка?

Лиля развела руками:

— Не знаю. Может, это какой-нибудь код?

— А что за код?.. Какой еще код?..

— Ну… — Лиля задумалась, — может, пароль или ключевое слово…

— Какой пароль? Э! Ласточка! — Восторг Шалы сменился раздражением. Он ненавидел то, чего не мог понять.

— Можно спросить, — неуверенно предложила Лиля и протянула руку к клавиатуре.

— Стой! — Шала вдруг схватил ее за запястье и сжал так, что секретарша вскрикнула. — Стой-стой… — повторил он, не сводя взгляда с собачьей головы. Шала ослабил хватку, и лицо его стало серьезным. — Как ему сказать что-нибудь?

Лиля щелкнула по клавишам и пододвинула вору микрофон.

— Говори.

Шала наклонился к микрофону, открыл рот, посидел немного и, так ничего и не сказав скрывающемуся за собачьей маской собеседнику, повернулся к Лиле:

— А он точно меня услышит?

— Должен, раз программа работает.

Шала вздохнул тяжело, снова наклонился вперед и произнес по слогам:

— Ле-тит над до-ли-ной.

Несколько секунд собачья голова на экране оставалась неподвижной.

— Шалман, ты?

Несмотря на то что из динамика звук выходил искаженным, дребезжащим и неживым, вор узнал этот голос.

— Я, братан.

— Как жизнь? — молвила голова.

— Все ништяк, братан, — ответил Шала в микрофон. Вор чувствовал себя неуютно: он никак не мог связать того человека, которого шесть лет назад вел через границу, и эту голову, говорившую с ним из недр железной машины.

— У меня к тебе дело.

Это было понятно. Не зря человек, заваривший кашу ради того, чтобы все считали его умершим, объявился через столько лет.

— Я слушаю… — Шала сделал знак Лиле, чтобы она вышла из кабинета.

Секретарша передернула плечами и удалилась, демонстративно виляя бедрами.

— Помнишь про Харона?

Шала покосился на дверь и уселся поудобнее. Эта тема была ему более чем интересна. Еще бы не помнить про Харона!

Кирьянов полагал, что Хильда, даже оставшись в живых, больше не занималась играми с людьми. Она и в самом деле нашла в себе силы отказаться, ответив своим клиентам высокопарной фразой: «Харон положил свое весло». Но Алексей Владимирович и представить себе не мог, какими слухами и легендами обросло имя Харона и какую известность оно приобрело. Взбудораженное событиями в стране человеческое воображение видело тень таинственного Харона за каждым нераскрытым покушением, за каждым самоубийством кого-то из влиятельных лиц, за всем, чему не было дано исчерпывающего объяснения. Никто из тех, кто успел так или иначе убедиться в возможностях кирьяновского протеже, не мог забыть, как под воздействием чьей-то злой воли люди отказывались от постов и чинов, уступали дорогу почти поверженным соперникам, пускали себе пулю в лоб. А гибель банкира Быкова в мае этого года и всплывшие подробности происшествия, указывавшие на то, что кто-то сознательно трепал президенту одного из крупнейших банков нервы, словно дала сигнал. Все бросились искать связь со злым гением, тем более что открытые покушения стали выходить из моды и спрос на подобные услуги сильно вырос.

Сам Шала заплатил бы любую сумму за информацию о Хароне.

— Помню. — Шала забыл спросить у Лили, повторяет ли голова на экране движения говорящего, но на всякий случай кивнул.

— Нужно убрать его.

— Что?! — Шала недоверчиво посмотрел на динамики: не исказила ли машина смысл произнесенных человеком слов?

— Нам с тобой угрожает серьезная опасность. — Голова заговорила быстрее, и разбирать сказанное стало сложней. — Надо опередить его. Сможешь?

— Я же не знаю, кто он.

— Я тебе скажу.

У Шалы пересохли губы. Вот так, среди бела дня, через мудреную машину звонит тебе призрак из прошлого и предлагает прикончить демона смерти.

— Кто?

— Помнишь врача? Женщину-психиатра Хильду Арвидасовну?

Шала задумался. Хильда Арвидасовна. Такое имя не то что запомнить, выговорить было невозможно.

— Не помню. Что за врач?

— Ты с Зыковым Женей общаешься?

— С Жуком?! — Разговор начинал походить на игру в кошки-мышки: такое ощущение, что Кирьянов намеренно водил Шалу за нос, причем водил очень болезненно.

— Да, с Жуком. Он должен помнить эту Хильду, она была экспертом на одном важном для него процессе.

— Жука убили несколько дней назад.

Собачья голова застыла неподвижно, потом челюсть снова задвигалась:

— Шала, нужно срочно навести справки о двоих людях. Борис Беленков и Максим Андросов. Запиши координаты.

— Это не тот Беленков, у которого контора «Белтех»?

— Тот.

— Кончился сегодня ночью. Вскрыл себе вены в камере.

— В камере?!

— Слушай, братан, что ты тут гонишь? Объясни толком! — возмутился Шала. — Андросов — это который рекламой занимался? Кудрявый?

— Кажется. Они дружили когда-то с Жуком и Борисом.

— Погиб на днях. Врезался в столб.

Теперь голова замерла надолго.

— Ну что, будешь говорить, а, братан? — Шалу не на шутку взволновал этот разговор. То, что Кирьянов предупредил об опасности и начал отсылать его к людям, которые только что дали дуба один за другим, в сочетании с именем Харона не могло не беспокоить.

— Шала, узнай точно, как умерли Андросов и Беленков. А самое главное, попытайся найти эту женщину. Как только найдешь, ее нужно сразу убрать. Сразу, понимаешь?

— Понимаю. А зачем?

— Шала, она и есть Харон. И у нее заказ на нас с тобой. Записывай ее старый адрес и место работы. Хильда Арвидасовна…

Шала записал. Кирьянов пообещал скоро связаться с ним и отключился.

Вор задумался, крутя в руке бумажку. Что за Хильда? Он не мог вспомнить. А дело было нешуточное. Сам Харон собирается его… убить? Интересно, как он это сделает, как подберется к нему?

Шала припомнил необъяснимое убийство Жука, непонятные маневры Насоныча, донесение Сергея о предательстве Серпа. Если бы Гуза не был таким идиотом и привез Серпа живым! Теперь еще эти двое. Беленков, почивший в Бозе вместе с деньгами, и Андросов… Шала понял наконец, откуда растут ноги в истории с засадой в рекламном агентстве: Андросов дружил с Жуком. Тот или проболтался, или предупредил старого кореша. А Беленков?! Ведь и его рекомендовал Жук!

И что? Трупы сплетались в логическую цепь, но эта цепь никуда больше не вела. Что затевал Насоныч? Почему в Бобра стреляла какая-то ментовка? О какой девице говорил Сергей? Кто она? И зачем общалась с Хароном?

Вор, как обложенный на охоте зверь, чуял опасность. Он видел разрозненные факты, как хищник видит флажки. Звериное сердце колотилось, гоня кровь, требуя, чтобы мозг нашел выход. Вокруг него гибли люди и происходили необъяснимые вещи, и кольцо сжималось. Времени оставалось все меньше.

Нужно вызвать Сергея. Что с той девчонкой, которую прятал Насоныч? Заодно надо поручить ему навести справки об Андросове и подключить к поискам этой Хильды-Харона.

Но прежде чем позвонить Сергею, Шала набрал другой номер:

— Кудрявый? Здорово, братан. Слушай, наблюдаете за нашим сыщиком? Да? И что там слышно? Как? Две бабы?! Что за бабы? А! Понял я. А! Ждите меня, да? Я сейчас пришлю ребят, привезете всех троих ко мне. Слышишь, да, братан? Ну все. — Он повесил трубку и крикнул, развернувшись к двери: — Лиля! Пойди сюда!

После того как Сергей сообщил ему, что Серп странно себя ведет и получает в камере хранения какие-то деньги, а Гуза доложил, что боевик взялся прикончить Андросова сам, Шала заподозрил неладное. Он решил проверить Серпа, и если бы не этот тугодум Гуза, пришивший падлу безо всяких разборов, то, возможно, узнал бы теперь много интересного. Но вору показалось странным и то, что этот сыскарь Сергей, брезговавший участвовать не только в «мокрых» делах, но и в любых конкретных разборах между братвой, взялся вдруг шакалить за обычными боевиками.

Кудрявый же успел собаку съесть, шпионя за своими, и Шала даже не раздумывал, кому поручить слежку за Сергеем.