Весло Харона

ГЛАВА 6

Найти офис «Братьев Бобровых» оказалось проще пареной репы. Гораздо сложнее было проникнуть внутрь. Современник наш, точнее, человек, не следивший семь лет за событиями в стране исключительно на голубом экране, прошел бы сквозь кордон охраны, как сквозь масло. Представился бы курьером, клиентом, рекламным агентом, работником ДЭЗа и пер бы танком. Скорее всего, его даже не попытались бы остановить. В самом пиковом случае вызвали бы начальника охраны и попросили повторить легенду, после чего можно проходить, как к себе домой.

Валя такими фокусами не владела, но не сообщать, кто она на самом деле, ума ей хватило. Когда ее растерянное лицо было выхвачено из потока людей скучающим, но бдительным взглядом секьюрити, он тотчас преградил ей дорогу.

— Вы к кому?

Вопрос не застал Валю врасплох. Была у нее парочка домашних заготовок.

— Я к господину Боброву.

— К которому? — подозрительно прищурился охранник.

— К Константину Боброву. Отчества у них, насколько мне известно, одинаковые.

— А-а… — Охранник изучающе посмотрел на девушку. — Вам назначено?

— Разумеется. Мне всегда назначено. — Валя поджала губы: ни дать ни взять важная персона, начавшая терять терпение.

— А вы, простите, кто?

— Алла Валерьевна Ястребова, адвокат.

Финт был рискованным, но эффектным. Елена Валерьевна Ястребова — та самая адвокатесса, которая защищала Валю семь лет назад. Вряд ли она, специалист по уголовным делам, работает в торговой фирме бывшего мужа. Но даже если и работает, то Валя ведь представилась Аллой, а не Еленой. Никакого обмана, если не считать, что она не была ни Аллой, ни вообще Ястребовой, ни адвокатом. Да и не похожа она на адвоката, и одета не так. Однако Валя рассудила, что демократичный полухипповый стиль лучше, чем дешевый костюмчик из комиссионки, а дорого одеться Вале было не на что. Пока не на что.

Охранник тяжело вздохнул, извинившись, попросил подождать минуту и, отвернувшись, забубнил что-то в трубку радиотелефона. Валя не знала, что Елена Валерьевна давно уже носит фамилию Боброва, но, к счастью, охранник этого не знал тем более.

Валю не особенно волновал данный этап ее плана. Имя адвокатессы должно было обеспечить ей встречу с Бобровым. Даже если Ястребова не работает здесь, Константин не мог не помнить фамилию человека, оказавшего ему подобную услугу, пусть даже столько лет назад. Валя волновалась бы значительно больше, знай она о том, что маленькая коробочка под потолком здания — глазок камеры, позволяющей видеть происходящее в вестибюле прямо из кабинета самого босса.

Пока бдительный охранник уточнял что-то, Валя обернулась. Сквозь стеклянные двери за потоком идущих людей и мелькающими автомобилями ей удалось на долю секунды разглядеть знакомый силуэт: Ольга ждала ее на противоположной стороне улицы. Помочь она в любом случае не могла ничем, но морально поддержать — сколько угодно.

Охранник водрузил трубку обратно на ремень и провозгласил:

— Сейчас вас встретят.

Прошло чуть больше минуты, и из лифта вышел молодой крепкий парень в недорогом, но хорошо сидящем костюме. Стрельнув глазами по сторонам, парень уверенно подошел к Вале.

— Алла Валерьевна?

— Да, — ответила Валя и мысленно дала себе подзатыльник: ответ прозвучал не слишком уверенно.

— Я провожу вас. — Парень сделал приглашающий жест, предлагая Вале пройти первой. Глаза его буквально ощупывали посетительницу с ног до головы. Однако Вале не особенно льстило подобное внимание, она понимала, что он проверяет, не оттопыривается ли у нее карман, не сборит ли одежда. Так, значит, теперь обыскивают непрошеных гостей. Ладно, будь по-вашему. Жаль, что ее обман, кажется, уже раскрыли, но главное ведь — добраться до Константина.

Они поднялись на второй этаж. Валя подивилась тому, что на второй этаж нужно подниматься на лифте. Наверное, это новое правило этикета. Надо будет запомнить.

Коридор привел их в приемную с двумя обшитыми дорогой кожей дверями. Вывесок на дверях не было.

Валин провожатый довольно бесцеремонно, как ей показалось, открыл одну дверь и, даже не заглянув в кабинет, кивнул:

— Проходите, пожалуйста.

Валя вошла. Стильный интерьер не восхитил, а скорее разочаровал ее. Помпезность апартаментов больших начальников конца восьмидесятых сформировала у нее иное представление о том, каким должен быть кабинет большого босса. Впрочем, кабинет Валю не очень интересовал. Ей нужен был сам босс. И она увидела его, сразу узнав.

Константин сидел во главе длинного стола, в массивном кресле, между огромным, размером с хороший телевизор, монитором компьютера и непонятной конструкцией, напоминающей катафалк. Костя мало изменился. Располнел немного. Однако из шустрого сутуловатого паренька в потертой кожанке он превратился в человека солидного и степенного. Костюм, галстук, даже манера сидеть — все это было для Вали внове.

Увидев бывшую жену, Бобров не встал, даже не шелохнулся.

Дверь за Валей неслышно закрылась.

— Уже? — спокойно спросил Константин.

До Вали не сразу дошел смысл вопроса.

— Уже, — кивнула она, сообразив, о чем речь. — В мае.

Бобров продолжал сидеть неподвижно, глядя на бывшую супругу скорее с досадой, а вовсе не со страхом. Это не входило в Валины планы. Константин чувствовал себя спокойно, а вот боевой настрой Вали становился все менее боевым. Нет, она не собиралась отступать, но уверенность в быстрой победе таяла.

— Мои поздравления, — произнес Константин.

— Спасибо. — Валя почувствовала, что, если разговор будет продолжаться в том же духе еще хотя бы пару минут, она из грозного кредитора превратится в жалкую попрошайку. — А я смотрю, ты неплохо живешь. — Она сделала шаг вперед и тут заметила, что рука хозяина кабинета шевельнулась. Не суть важно, к чему он дернулся — к пистолету ли, к кнопке звонка. Главное, что нервы у Бобра были натянуты. Значит, не такой уж он непробиваемый, этот бывший мальчик Костя.

Открытие настолько обрадовало Валю, что она не смогла сдержать улыбки.

— Да ты не дергайся, Костик, — сказала она, сделав еще шаг и усевшись на один из стульев, стоявших возле стола. — Я не собираюсь бросаться на тебя и душить голыми руками.

— Не сомневаюсь, что у тебя хватит ума этого не делать, — по-прежнему невозмутимо ответил Константин.

— Ну и прекрасно. — Валя закинула ногу на ногу.

— Итак? — Хозяин кабинета наклонился вперед, этим движением демонстрируя готовность узнать о цели визита.

— Итак, — жестко ответила Валя, — ты неплохо нажился на чужой беде.

— Не буду спорить. И что из этого следует?

— Для начала я хочу напомнить тебе, чья это была беда…

— Я помню. И не собираюсь отрицать… м-м… степень своего участия…

— Степень участия? — Валя вспыхнула. — Ты засадил меня…

— Стоп! — Бобров судейским жестом вскинул руки. — Вот этого уже не нужно. Тебя никто не засаживал. Я сделал все…

— Не морочь мне голову! Откуда же в нашем доме взялась та травка? — Валя с трудом сдерживала себя. — Сначала ты отправил меня в психушку, а потом…

— С чего ты решила, что это я? — вполне искренне удивился Костя. — Мне было бы куда проще… Словом, я пытался сделать все, что мог. Нанял адвоката, поднял связи. Да, пришлось положить тебя в клинику. Для твоей же пользы, заметь!

— Для моей же пользы? — Валя сжала в кулак лежавшую на столе руку и заметила, что жест не остался без внимания собеседника. — А фирму ты забрал тоже для моей пользы?

— Ну, не забери я фирму, ее растащили бы и разворовали по частям. Верно ведь?

— Так ты, значит, спас ее от разорения?

— В общем, да. Но, — Бобров снова сделал арбитрский жест, — это все разговоры в пользу бедных. Давай лучше опустимся на землю. Чего ты хочешь?

— Мне нужны деньги. — Валя не собиралась комментировать свое требование.

— Логично. — Бобров вскинул брови. — Человек вышел из… м-м… мест лишения свободы и собирается начать новую жизнь. Что ж, я готов помочь, тем более что человек этот, как-никак, моя бывшая жена.

— Хватит паясничать! Мне не нужна милостыня. Я хочу получить свои деньги! Тогда я забуду про фокус с травкой. — Валя не сказала, что за смерть отца откупных быть не может.

— Свои-и? — Бобров откинулся на спинку кресла, и оно услужливо качнулось под ним, меняя положение. — Откуда же они взялись, эти твои деньги? И если они в самом деле существуют, то непонятно, почему ты требуешь их у меня.

Валя с трудом удержала себя от соблазна броситься через стол и разорвать мерзавца на клочки. Она сидела, белая от гнева, и буравила бывшего мужа ненавидящим взглядом.

Какое-то время Бобров тоже смотрел ей в глаза, потом перевел взгляд на экран монитора.

— Да, — усмехнулся он, — ты сильно изменилась.

— У меня была хорошая школа, — сквозь зубы процедила Валя.

— Очень хорошая. — Костя несколько раз качнулся в кресле, потом снова посмотрел на бывшую жену, теперь натянуто улыбнувшись, словно говоря: «Ничего не поделаешь». — Сколько ты хочешь?

Вопрос, как ни странно, застал Валю врасплох. Готовясь к встрече, она продумала массу мелочей, но ключевой вопрос, ради которого все и затевалось, как-то выпал. Сколько же? Валя слышала, что хороший киллер берет около десяти тысяч. Если считать самого Боброва да еще четверых Ольгиных, плюс непредвиденные расходы…

— Сто тысяч.

— Сто тысяч? — По лицу Бобра поползла было улыбка, но в следующий момент исчезла. — Сто тысяч чего?

— Долларов, — пояснила Валя с таким видом, словно всю жизнь имела дело исключительно с американской валютой.

— Сто тысяч долларов? — Константин даже позабыл о своей роли невозмутимого и непробиваемого хозяина жизни.

— Сто тысяч долларов.

— Да у тебя чердак на месте? Сто тысяч! Ни хрена себе! — Он всплеснул руками.

— А что ты ожидал услышать? Сто тысяч рублей?

— У тебя все дома?!

— Если ты забыл, то у меня никого дома нет. И самого дома тоже уже нет.

— Да, но… — Бобров быстро возвращался к прежнему своему состоянию непоколебимости. — Наверное, не стоит цифры с потолка слизывать.

— Почему же с потолка?

— А потому, что фирмочка твоего папы не стоила и десяти штук! Даже старыми.

— Тогда были другие цены.

— Да я смотрю, ты на редкость подкованная зечка. Но должен заметить, что состояние дел было не лучшее и пришлось ой как попотеть, чтобы спасти фирму и вывести на сегодняшний уровень. Знаешь, как это называется?

— Знаю. Ты шесть лет крутил мои бабки. И на них теперь набежали еще проценты. Счетчик это называется.

— Ого! Передовая терминология с самого острия современной экономической мысли! Поздравляю. Только… — Он вдруг замолчал.

Пауза затягивалась.

— Что «только»? — не выдержала наконец Валя.

— Ладно, — помрачнев, махнул рукой Бобров. — Но только давай договоримся, что, получив эти бабки, ты исчезаешь из моей жизни.

— А ты из моей, — кивнула Валя и улыбнулась своей мрачной шутке.

— Обязательно. Получаешь свою капусту, и разбегаемся. Только нужно сделать кое-что, чтобы спать нам с тобой спокойно. Ты — отдельно, я — отдельно. — Бобру, как и Вале, понравилась собственная шутка, он тоже улыбнулся.

Два человека улыбнулись друг другу. Каждый вроде бы своей шутке, а на самом деле оба ощущали у себя за пазухой припасенный камень.

— Значит, так. — Бобров извлек из ящика стола прямоугольный сверток и бережно положил его перед собой.

Валя опасливо покосилась на сверток.

— Здесь, — Костя бережно, словно котенка, погладил сверток, — почти двадцать штук. В рублях. Думаю, что, учитывая твою биографию, путаться тебе с валютой нецелесообразно. Я, честно говоря, думал, что этого хватит, но ты, как я погляжу…

— Двадцать тысяч? — Валя выхватила из его речи главное.

— Да, двадцать тысяч. Остальное я соберу и обналичу в течение недели. Тебе, кстати, тоже не с руки таскать все деньги в одном мешке.

— Я сама разберусь, — отрезала Валя.

— Верю, — с готовностью закивал Костя. — И еще. Мы напишем по бумажке.

Валя насторожилась.

— Ты напишешь, что не имеешь ко мне никаких претензий и что получила от меня… — Он щелкнул пальцами по свертку. — Я напишу расписку, что обязуюсь вернуть тебе восемьдесят штук зелени в качестве погашения долга твоему отцу. К концу недели. Потом ты забираешь первый взнос, мы меняемся бумажками и в следующий раз встречаемся здесь же в субботу. Тогда я передам тебе остальные бабки, а ты мне — расписку. И мы квиты. Идет?

Пару минут Валя думала. Бобров ей не мешал. Он извлек из коробки на столе тонкую сигару, закурил и принялся спокойно пускать в потолок колечки.

— Откуда я знаю, что в свертке деньги? — наконец спросила Валя, прищурившись.

Бобров пожал плечами, ловким движением сорвал бумагу со свертка и толкнул по глади стола запаянные в целлофан пачки стотысячных банкнот.

Валя остановила скользящий к ней увесистый кирпичик и зачарованно уставилась на уголки просвечивающих сквозь мутноватую пленку купюр. Она пыталась перевести сумму в доллары, но от волнения ничего не получалось.

— Рисуй. — Бобров тем же путем послал ей небольшую стопку писчей бумаги и бросил ручку.

Валя медленно взяла ручку и подняла глаза на человека, только что оплатившего собственное убийство.

— Что писать? — спросила она.

— Ну, пиши… как там у вас?.. маляву, что претензий ко мне лично и фирме «Братья Бобровы» не имеешь… тыры-пыры, подпись, дата.

Валя начала писать. Бобров тоже склонился над столом.

— На! — Закончив писать, Валя протянула Боброву листок.

Тот схватил его и жадно прочел. Потом взял со стола свою расписку и протянул Вале.

— Тут несколько больше, потому что курс не ровно шесть. Я округлил в твою пользу, — пояснил он.

Валя тоже прочла написанное на фирменном бланке. Расписка как расписка. Сумма, дата, подпись. Валя сложила листок пополам и хотела сложить еще раз, но Костя кашлянул, привлекая ее внимание.

— Проверь деньги, — сказал он укоризненно. — Убедись, что не кукла, чтоб потом не было проблем.

Какая же она дура! Валя взяла упаковку в руки и попыталась разорвать целлофан. Пленка покоробилась, но выдержала первый натиск.

— На, не майся. — Бобров протянул ей охотничий нож в кожаном чехле. — Разрежь аккуратно, чтобы самой же не мучиться потом.

Валя вытащила нож. Острое широкое лезвие блеснуло, отразив луч яркого летнего солнца. Настоящий нож, тяжелый и прочный, с канавкой для оттока крови, с клеймом мастера возле удобной наборной ручки. Девушка невольно залюбовалась оружием. Она видела, какие шедевры появлялись время от времени у блатных в лагере — подарки из мужских зон, передававшиеся с этапами. Но разве можно сравнить сделанную, пусть и филигранно, заточку из напильника или рессоры с настоящим кованым клинком?

Пока Валя рассматривала нож, Костя снова завел руку под стол, и через мгновение в кабинет ворвались двое в камуфляже. Валя услышала за спиной треск распахивающейся двери, но не успела даже обернуться на звук.

Четыре стальных клешни схватили ее, завели руки за спину, вцепились в только-только начавшие отрастать и виться волосы, запрокинули голову назад так, что потемнело в глазах. Щелкнули наручники, упавший на ковер нож был заботливо поднят за лезвие и упрятан в целлофановый пакет. Через несколько минут в кабинете появились люди в милицейской форме, о чем-то спрашивали, что-то говорили… Смысл слов смутно доходил до Вали, но и так было ясно, что ее взяли с поличным, с оружием в одной руке и деньгами — в другой.

Сегодня Жук нарушил свое золотое правило не марать рук в разборках с фраерами. Когда этот пижонистый ботаник в канареечном галстуке при синей рубахе, получив очередную затрещину, вдруг попер на него, на бригадира, с кулаками и какими-то глупостями о тамбовской «крыше», нервы у Жука сдали. Конечно же этот штымп до него не дотянулся — братки уложили козла на паркет и принялись пинать, прежде чем тот понял, что упал. Но разозлить Жука он успел.

Жук бросился вперед и с размаху заехал носком ботинка в обрамленную жиденькими бакенбардами физиономию. Хрустнуло. Кровь брызнула в разные стороны. Серп и Киря, флегматично пинавшие рекламщика под ребра, аж замерли от такого поворота дела. Вывел их из ступора второй удар Жука, явно сломавший фраеру ключицу.

— Жук, ты че? — Они оттеснили озверевшего ни с того ни с сего бригадира. — Убьешь ведь на хрен!

Жук сделал попытку прорваться между ними к затихшему на полу рекламщику, но, поняв, что это не удастся, сразу успокоился.

— Козел! — Жук сплюнул себе под ноги. — И убил бы! Ненавижу таких.

Серп и Киря недоуменно переглянулись, искренне удивляясь, что уж такого сделал этот несчастный парень, если огреб от их бригадира тумаков. Вслух они не сказали ничего, но каждый отложил среди своих немногочисленных извилин собственный вариант ответа на этот вопрос. Более прямолинейный Серп объяснил вспышку ярости своего бригадира просто: Жук сорвал на борзом парне злость после убийства Дятла. Киря, у которого извилин было столько же, сколько у напарника, но были они чуть длинней и слегка извилистей, выхватил из выкрика рекламщика слово «тамбовские». Ага! Уж не тамбовские ли завалили Дятла и ребят? Скверное дело! С этими отморозками, говорят, лучше не связываться…

— Поднимите его. — Жук был уже спокоен и невозмутим.

Парни подхватили распростертого на полу пижона за плечи и стали поднимать. Боль в сломанной ключице привела того в чувство, и он взвыл, запрокинув голову. Серп и Киря вопросительно посмотрели на главаря.

— Посадите его у стены, — брезгливо махнул рукой Жук.

Когда команда была выполнена, он присел на корточки возле окровавленного рекламщика. Убедившись, что тот смотрит на него, Жук пожевал губами и сказал чуть слышно:

— Запомни, козлиная морда: или ты будешь делать что тебе говорят, или мы тебе рога пообломаем и сделаем из тебя, козла, петуха. Понял меня?

Губы у парня дрогнули. Ответ, который он пытался протолкнуть сквозь кровавую пену, был очевиден, но этого мало. Фраера нужно доломать психологически, заставить его сделать все, что ты ему приказал. Это закон. Уступишь в чем-то, пожалеешь, и он не будет бояться так, как должен бояться. В нем появится червоточинка надежды, будто его могут снова пожалеть. Этого нельзя допускать. Никогда.

— Не слышу. — Крылья носа у Жука угрожающе шевельнулись.

— По… ял, — всхлипнул рекламщик.

— Молодец. — Жук поднялся. — Надеюсь, нам больше не придется встречаться, потому что в следующий раз ты уже не сможешь сказать, что понял.

Бригада покинула первый из трех офисов, навестить которые им дал команду Шала. Начались боевые действия, и, хотя трупов пока еще не было, не приходилось сомневаться, что в войне за передел столь богатого рынка, как реклама, кровь будет литься не только из носов несговорчивых рекламщиков.

Война сама по себе штука крайне неприятная и опасная, но зато любая военная кампания предоставляет ее участникам массу возможностей сделать головокружительную карьеру, заработать авторитет, нажить состояние. Можно включить в этот список также шанс получить пулю в лоб, сесть лет на пятнадцать, потерять все, что имел, но кто же из солдат фортуны думает о таких пустяках?

Для Жука начавшийся передел также имел исключительно позитивное значение. За месяц активных действий он мог чужими руками и чужой кровью заработать столько регалий, сколько за пятилетку не наживешь, просто собирая дань с подшефных фраеров.

Кроме того, должность бригадира в гангстерской войне — наименее опасная. Бригадир руководит своими боевиками. В ходе перестрелки или драки кто-то из простых солдат может быть убит. Жаль. Бригадир проследит, чтобы были организованы похороны и сбор денег для родных. С другой стороны, бригадиров почти никогда не заказывают. Убийц подсылают к ключевым фигурам, авторитетам или крупным деловым, которые финансируют войну и обеспечивают легализацию отошедших победителю территорий. Убивать бригадира, тратить на это деньги — бессмысленно. Он ничего не решает и не меняет. Бывает, однако, что пулю получает и бригадир. Но здесь почти всегда личные счеты. Скажем, невеста кастрированного барыги, не разбираясь в иерархии криминального мира, просто покупает у копателей парабеллум времен Отечественной войны и палит в руководившего операцией бригадира, пока ржавый раритет не развалится в руках. Бывает такое. Но редко. Опять-таки со стороны ментов все довольно безопасно. Прямого криминала в действиях бригадира нет — он рук не марал, а по мелочи трогать продвинутого братка никто не спешит.

Короче говоря, Жук радовался началу войны. Он не сомневался, что выйдет из нее вором со всеми прилагающимися привилегиями и благами. Был только один момент, омрачавший радость. Объявляя первых трех кандидатов на разнос, Шала назвал в их числе агентство «Макс’С» — фирму Макса Андросова.

Разумеется, услышав название фирмы, Жук и бровью не повел, словно знал об этом агентстве постольку-поскольку. Дружба дружбой, а денежки врозь, и наезд бригады Жука на «Макс’С» не имел, разумеется, никакого отношения к дружбе Женьки и Макса. Бизнес есть бизнес. И Жук не задумываясь разнес бы контору приятеля в пух и прах, но его смущало одно обстоятельство.

Когда Шала произнес название андросовской фирмы, Жук не просто не подал виду, что его это как-то касается. Странность была в том, что Жук на самом деле отнесся к необходимости нанести подобный визит к другу совершенно равнодушно. Это-то и задело за живое. За то живое, маленькое и съежившееся где-то внутри, что еще осталось, уцелело каким-то чудом.

С детства Женька Зыков мечтал быть крутым. Хотя тогда в это слово и не вкладывали того смысла, которым наделили сейчас. Женька просто любил фильмы и книги о пиратах, авантюристах, анархистах и борцах за свободу. Он хотел быть сильным и независимым. Таким, как Волк Ларсен, таким, как Монте-Кристо, Дон Хосе Морено, принц Даккар. Он раз десять перечитывал «Овода» и «Игру», а некоторые фильмы с Бронсоном и Челентано смотрел неделями, тратя на билеты в кинотеатр все карманные деньги. Он хотел быть сильнее и выше окружающего его мира, никого не бояться и поступать всегда так, как считал правильным. Он хотел принимать решения сам.

Разумеется, с такими устремлениями Женька мог реализоваться только в криминальной среде, куда и стал органично вписываться, начиная аж с седьмого класса. Сперва он шестерил, помогая фарцовщикам, потом подстраховывал кидал и домушников…

Ну да биография Жука особого значения не имеет. Главное, что он вдруг осознал: поднимаясь по служебной лестнице, ты отнюдь не обретаешь самостоятельность, напротив, тебя все глубже и глубже затягивает в огромный механизм преступного мира. Да, он становился большой шестеренкой, все более важной частью машины. Но чем глубже он увязает, чем больше другие шестерни цепляются за него, тем меньше возможность выбора. За него все решают те, кто приводит эту махину в движение. Зазевайся он или попробуй что-то изменить, его или вернут в прежний ритм другие детальки, или найдут ему замену.

Ему только что отдали приказ расправиться с другом детства, а он воспринял это с равнодушием автомата. Где же, черт возьми, его вожделенная свобода? Его право принимать решения? Его утрамбовали, подровняли, перекроили, а он даже не пикнул!

Открытие это привело Жука в ярость, которую он частично выплеснул на ни в чем не повинного с точки зрения криминальных законов рекламщика.

Жук не собирался вставать вдруг на дыбы и идти против воров, против системы. Нет, он должен был что-то изменить, двигаясь в прежнем направлении, подняться на гребень волны, но так, чтобы не потерять ни авторитета, ни головы. Что? Как? Жук не знал. Но он решил начать с малого: просто поговорить с Максом, убедить его добровольно перейти под знамена Бобра. В конце концов, это не являлось нарушением приказа Шалы. Вор приказал «привести их в чувство». Жук приведет Макса в чувство без мордобоя и погрома в конторе.

А сейчас он с двумя подручными ехал по следующему адресу. Ехал приводить в чувство рекламное агентство «Альмира-плюс». Эта работенка может оказаться посложнее предыдущей. В «Альмире» работали три девчонки, так что вариант с битьем лица здесь не проходил. В большинстве случаев дамочек достаточно было просто припугнуть, но попадались такие железные леди, что сами могли съездить в челюсть или вытянуть из какого-нибудь потрепанного тубуса помповое ружье.

Лучше бы девчонки из «Альмиры» оказались пугливыми, а то настроение у Жука было не приведи господи…

Убедившись, что Валя благополучно миновала проходную, Ольга решила, что неплохо бы выбрать более удобный наблюдательный пункт, чтобы не маячить здесь, на узком тротуаре, а заодно не топтаться среди спешащих мимо прохожих, раздраженных духотой и толчеей.

Обернувшись, она тут же обнаружила этот самый НП в виде небольшого кафе, двери которого находились прямо напротив входа в здание, где сидели «Бобры», а огромные витрины были исключительно удобны для наблюдения.

Ольга вошла в кафе. Народу немного, а столики у окон вообще пусты: кому охота сидеть на солнце?

Она присела за столик и, подперев щеку, стала ждать.

Через пару минут ее наблюдение было довольно бесцеремонно прервано окриком — иного слова не подберешь — женщины за стойкой:

— Девушка у окна, вы заказывать что-нибудь будете?

Ольга вздрогнула. Примерно таким тоном покрикивали на нее в лагере, когда она отставала от товарок. Никак не ожидала она найти такой же «теплый» прием в московском кафе во времена наступающего капитализма.

— Нет, спасибо. — Ольга натянуто улыбнулась и снова уставилась в окно.

— Тогда не занимайте столик! — рявкнула барменша.

Ольге предлагали выметаться. Оставлять такое удобное место не хотелось. Она обернулась и красноречивым, но вежливым жестом указала на пустующие вокруг столики, надеясь этим аргументом высечь из барменши искру здравого смысла. Тщетно. Тетка продолжала стоять, уперев руки в крутые бока, игнорируя двух страждущих, смиренно протягивающих ей купюры, и терпеливо ожидала восстановления порядка, то бишь выдворения не приносящей дохода посетительницы вон.

Ольга вздохнула и извлекла из кармана джинсов несколько смятых купюр. Показав их барменше, она поднялась из-за столика и направилась к стойке:

— Кофе можно мне?

Шумно втянув носом воздух, барменша поставила в кофеварку чашку и нажала кнопку.

— Это все? — презрительно спросила она, взглядом давая понять, что такое чисто формальное соблюдение правил ее не вполне устраивает.

— Все, — невозмутимо кивнула Ольга.

Получив свой кофе, она вернулась за столик и продолжила наблюдение.

Минут десять она спокойно сидела, наблюдая за дверями. Неожиданно мужская фигура заслонила ей обзор. Мужчина остановился лицом к витрине и не собирался двигаться дальше.

До этого момента Ольга старалась смотреть словно бы сквозь проходивших мимо людей, как всматриваются в телевизионный экран сквозь полосы помех. Теперь Ольга с раздражением пригляделась к помешавшему ей человеку и с удивлением обнаружила, что он смотрит именно на нее.

Первым делом она скорчила кислую мину и отвела взгляд, давая тем самым понять, что совершенно не желает играть в гляделки. Однако этот простой прием не подействовал, и все могло кончиться тем, что они с Валей разминутся.

Ольга снова повернулась к окну и жестом попросила мужчину отойти. Тот, очевидно, истолковал жест по-своему и, быстро войдя в кафе, остановился перед Олиным столиком. Лет тридцати, высокий, приятной внешности. Ольга не могла не оценить его мимоходом, но в данный момент это не имело никакого значения. Она демонстративно продолжала смотреть в окно.

Мужчина тем временем присел за столик.

— Здравствуйте, прекрасная незнакомка.

Довольно банальное вступление, так начинали еще семь лет назад. Ольгу это откровенно разочаровало, хотя все равно ей было не до кавалеров. Она не ответила.

— Меня зовут Сергей.

Ольга повернулась к нему:

— Сергей, вы меня неправильно поняли. Я просто попросила вас отойти в сторону.

— Это я как раз понял, — улыбнулся он. — Я даже понял, зачем вам это нужно.

Его реплика вновь отвлекла Ольгу от наблюдения.

— Вы следите за подъездом здания напротив. Ожидаете появления возлюбленного под руку с длинноногой коллегой…

— Вы очень наблюдательны, — с ноткой сарказма ответила Ольга.

— Спасибо за комплимент.

— Хотите еще один?

— Безусловно.

— Я согласилась бы признать, что вы очень воспитанны и добры, если бы вы оставили меня.

— Ну… — Сергей трагически сдвинул брови. — Боюсь, что получить эти два комплимента мне не удастся, но я надеюсь, что заслужу какие-нибудь другие.

— За что, например?

— Ну, например, я мог бы помочь вам в вашем расследовании и с удовольствием доказал бы, что ваш возлюбленный просто жлоб, раз заставляет вас ревновать и…

— А почему ты решил, что это возлюбленный? — Активность Сергея начинала действовать Ольге на нервы, но пара, беседующая за столиком, обращала на себя меньше внимания, чем одинокая девушка, не сводящая взгляда с дома напротив.

— Ого! Уже на «ты»! — Сергей поднял указательный палец. — Отвечу. Отличить замужнюю женщину от незамужней очень легко. Во-первых…

— Молодой человек! — Теперь барменша обрушила свой гнев на нового знакомого Ольги. — Вы что будете заказывать?

— Я? Э… — Он озадаченно огляделся по сторонам, изучая, что стоит на соседних столиках, но, не получив достаточно полного представления о меню кафе, обратился к барменше за помощью: — А что у вас есть?

— Пить или из еды?

— Извините, а вы что будете? — спросил он Ольгу.

— Ничего.

— Ага. — Сергей заглянул в ее пустую чашку и вновь обратился к барменше: — Два кофе, два мороженых и легкий «Давыдофф». Подойдет «Давыдофф»? — спросил он у Ольги.

Она посмотрела на него с недоумением. Что такое «Давыдофф», она понятия не имела. Сергей истолковал ее замешательство по-своему.

— Определить, курит ли человек, очень просто, — с легкой улыбкой пояснил он. — У вас рука все время «ищет» сигарету: вы то шевелите пальцами, то подносите руку ко рту…

— Слушай, — Ольга не выдержала этого поучительного тона, — ты, случайно, не мент?

— Нет. Я частный детектив.

— Очень романтично.

— Правда, я на самом деле частный детектив. Могу методом дедукции определить что угодно. Прошлое, настоящее и будущее…

— Попробуй тогда угадать, как меня зовут.

— Тут незачем угадывать. Такие вещи нужно определять сразу, влет.

— Ну, и…?

— Вас зовут Ольга.

— Неплохо. — Она взглянула на Сергея с интересом. — И что, это написано у меня на лбу большими буквами?

— Увы, все гораздо проще и тривиальнее.

— Как же?

— Ну… — Сергей развел руками. — Это уже профессиональные секреты.

— А поделиться ими не хочешь?

Сергей, все время слегка улыбаясь, смотрел ей в глаза. Неожиданно взгляд его как-то изменился — похоже, он следил за чем-то поверх Олиной головы. А может, просто смотрел в пустоту, погрузившись в собственные мысли.

Ольга повернулась, чтобы понять, куда же он смотрит, и обнаружила, что к столику подходят двое. Судя по реакции Сергея, он их знал.

— Позволите? — Один из мужчин — пожилой, солидный — присел за столик, второй, помоложе, остался стоять.

— А вы… — Ольга машинально убрала со стола руки и бросила тревожный взгляд в сторону дверей.

— Мы не причиним вам вреда, — сказал тот, что постарше. — Скорее всего, мы даже можем оказаться вам полезны.

— А вы кто? — Слова незнакомца не развеяли Ольгиной тревоги.

— Мы, Оля, еще не друзья, но нам есть о чем поговорить.

Девушка посмотрела на Сергея. Так этот детектив просто сторожил ее до подхода основных сил! Но что им надо?

— Давайте поговорим в машине. — Мужчина кивнул ей и поднялся. Следом за ним встал и Сергей.

— Я… — Ольга откинулась на спинку стула, приготовившись ударить того, кто попытается ее схватить. — Я не могу уйти.

— Теперь уже можете, — сказал мужчина с сожалением в голосе и покачал головой. — Вашу подругу взяли с поличным, так что сегодня вы ее уже не дождетесь.