Весло Харона

ГЛАВА 21

Сначала Хильда не спешила уезжать, опасаясь, что после взрыва в ее кабинете за ней могут пристально наблюдать. К тому же, не выяснив ситуацию со счетами в Цюрихе, она не совсем представляла себе, куда и зачем ехать. И, кстати, с чем. Нет, Кирьянов не скупился и выдавал ей наличными любую часть гонораров. Хильда привыкла жить на широкую ногу, потакая всем своим капризам, и ей даже в голову не приходило откладывать деньги. Зачем? Чтобы потом тащить их через границу вместе с вырученным за проданную квартиру? И вот теперь ей осталась только со вкусом обставленная квартира в «сталинке» на Ленинском проспекте.

Позже она не уехала потому… Она не знала точно, почему не уехала. Вернее, не хотела знать, если подобное объяснение применимо к собственным желаниям. Она не хотела задаваться этим вопросом. Просто была масса всяких мелочей, ниточек, которые, словно грибница, держали ее на месте.

А после все обернулось к лучшему. Хильда продолжала работать в институте, направив гейзер своих талантов на плановую работу. Таланты ее быстро обратили на себя внимание. Появились клиенты, пришедшие «по рекомендации от…». Частная практика снова позволила ей жить как прежде, не стесняя себя ни в чем. Теперь, правда, Хильда завела черную кассу, хотя в этом и не было большой нужды: выяснилось, что счет ее в Цюрихе, составлявший почти четыреста пятьдесят тысяч долларов, не тронут. Она даже пару раз давала поручение банку перевести небольшие суммы на счета благотворительных организаций. Просто чтобы убедиться, что с управлением деньгами не возникает проблем. Проблем и в самом деле не возникало.

Хильде не приходилось больше разрываться между институтом и конторой Кирьянова. У нее появилось свободное время, и она стала выезжать в свет. Она обнаружила, что имеет успех у мужчин. Сначала это смутило ее. Потом она нашла, что играть с поклонниками не менее увлекательно, чем переставлять фигурки чиновников и бизнесменов. Новые игры казались ей гораздо более безобидными. Интриги здесь были тоньше, изящнее и имели то преимущество, что их финал почти всегда можно было наблюдать лично, а не выискивать в газетах. Время от времени она позволяла кому-либо из ухажеров, с которым играть было особенно интересно, зайти чуть дальше простого флирта, но уже наутро игра начинала терять свою остроту, и вскоре Хильда избавлялась от очередного любовника, как избавляются от не принесшего выигрыша лотерейного билета, чтобы вскоре приобрести новый.

Жизнь Хильды вошла в определенную колею, выбираться из которой не было смысла. Из любопытства Хильда посетила и Германию, и Австрию, и Францию. Странно, но Париж ее разочаровал. Словом, она решила отложить отъезд на пару лет. Потом еще на пару лет…

В один весенний день к ней пришел очередной посетитель «по рекомендации от…».

Это было накануне Восьмого марта, и он приволок огромный букет роз и коробку конфет размером, наверное, с махровое полотенце, висевшее у Хильды в ванной комнате.

Одет человек был небедно, скорее наоборот. Лицо его показалось Хильде знакомым. Но она настолько привыкла видеть в своем кабинете людей, чьи портреты мелькают в газетах или по телевизору, что уже давно перестала обращать внимание на это дежа-вю. Хотя имя нового клиента тоже показалось знакомым — Анатолий Быков.

Анатолий Быков… Быков. В уме промелькнули обкатанные сочетания Ролан Быков и Анатолий Папанов. Нет, не то…

Впрочем, вспоминать было особенно некогда. Да и какая разница? Человеку нужна помощь, а сама Хильда Арвидасовна в тот момент испытывала страстное желание отправиться побыстрее домой.

Проблема у Анатолия была чуть серьезнее, чем у большинства приходивших к Хильде. Он страдал клаустрофобией. Даже в достаточно просторном кабинете он чувствовал себя неуютно.

В общем, все было ясно с первых минут. Органикой тут не пахло. Вне всякого сомнения, речь шла о неврозе навязчивых состояний. Хильда решила, что ограничится сегодня знакомством с пациентом и предложит ему прийти после праздника. Нужно было задать несколько стандартных вопросов: давно ли это началось, с чего, какова динамика, лечились ли раньше?

Анатолий кивнул в ответ на первый вопрос. Да, началось это еще в детстве. Отец, офицер военно-морского флота, взял маленького сына на корабль. Толик решил поиграть, спрятаться, забрался в какой-то люк и хотел опустить крышку. Она оказалась слишком тяжелой и с лязгом упала. Мальчик оказался в кромешной темноте в железной трубе, жутковатым гулким эхом отвечавшей на каждый шорох. Он попытался выбраться, но не смог даже сдвинуть массивную крышку. Он очень испугался и стал кричать. Потом, наверное, потерял сознание, и, когда спустя два часа Толика наконец нашли, его колотило, словно в лихорадке. С тех пор все и началось. Да, он лечился. Отец использовал свои связи в штабе ЗГВ. Состояние улучшалось, пока не произошло еще одно событие, поставившее крест на усилиях врачей…

— Что за событие? — Хильда задала этот вопрос скорее машинально, но Анатолий так напрягся, что ее разобрало любопытство.

— Видите ли, я никому не рассказывал об этом… никогда. — Он как-то весь съежился, ссутулился.

— Ну, может быть, потому вам и не смогли помочь?

— Возможно, возможно… — Видно было, что Анатолий колеблется.

— Если вас беспокоит вопрос сохранения тайны, то врачебная этика предусматривает и гарантирует это…

— Нет-нет. Я все понимаю. Дело не в этом. Я, видите ли, так привык носить это в себе… — Он задумался.

Хильда его не торопила. Она знала, что время работает на нее. Так и было.

— Хорошо, — произнес Анатолий с той обреченностью, с какой говорят своему стоматологу «рвите!», прежде чем открыть рот. — Я расскажу.

— Постарайтесь, — подбодрила Хильда.

— Мы жили с родителями в Прибалтике. В городе был гарнизон, и они работали там. Отец служил, а мать… — Он передернул плечами. — В общем, я ходил в школу. Там была одна девочка. Училась в нашем классе. Мы с ней дружили…

Как зачарованная, Хильда слушала сбивчивый, лишенный имен и дат рассказ этого человека. Историю о том, как погибла в далеком семьдесят первом девочка Инга. Историю, не дававшую Хильде покоя многие годы и приведшую в итоге в этот кабинет. Историю, которая предопределила ее судьбу. Историю, которая уже начала стираться из памяти, а теперь ворвалась в ее новую жизнь, чтобы поставить последнюю точку, столкнув лицом к лицу с Толиком Быковым.

Анатолий прервал рассказ на том моменте, когда он убежал из развалин, решив никому не рассказывать о случившемся. Он не стал описывать поиски девочки, допросы, толки, бродившие по городу. Он так и не назвал ни одного имени, ни словом не обмолвился о том, где и когда все это происходило. По его мнению, такие подробности врача не могли заинтересовать.

— А вы не подумали о том, что девочка могла быть еще жива? — чуть слышно спросила Хильда.

— Тогда — нет. Я сам очень испугался, — честно ответил Анатолий.

— А вы не думали, что она, может быть, пролежала в этом колодце несколько дней, прежде чем умерла? Ведь она упала в шахту, наполовину залитую водой. Возможно, она потеряла сознание в момент удара, возможно, сломала что-то и лежала там, истекая кровью. Что, если она лежала там, в холодной воде, и испытывала боль и такой же детский страх?..

— Простите, — Быков выпрямился, — я не совсем понимаю…

Хильда быстро взяла себя в руки.

— Я вынуждена задавать вам такие вопросы, — объяснила она бесстрастным тоном, — чтобы понять, насколько повлияло пережитое вами…

Хильда назначила Анатолию дату следующего приема и обещала помочь. Про себя она решила, что этот человек должен быть наказан. И она покарает его, употребив для этого все, чему научилась за последние годы.

Она давно так не спешила домой, как в тот день. Влетев в квартиру, бросилась к книжным полкам, сметая прямо на пол альбомы с фотографиями, старые справочники и записные книжки. План почти созрел в ее голове. Не доставало одной маленькой детали. Одной вещи, случайно попавшей ей в руки много лет назад. Хильда хорошо помнила, как выглядела эта вещь, и могла довольно точно воспроизвести ее по памяти, но от ее подлинности слишком многое зависело.

Хильда знала, что где-то хранит эту вещь, что выбросить или избавиться от нее она не могла ни при каких обстоятельствах. Она продолжала встряхивать книги и перелистывать альбомы, пока не нашла то, что искала.

Это была открытка. В начале семидесятых такие продавались в любом газетном киоске: головы пехотинца, матроса и летчика, насаженные на частокол острых бордовых, с золотым кантом букв. Открытка ко Дню Советской Армии. Открытка, датированная 23 февраля 1974 года, с тремя строчками, старательно выведенными хрупкой рукой маленькой девочки. Маленькой девочки, необъяснимая тяга которой к убогим и ущербным привела ее в конце концов на дно колодца, затерянного в руинах старой латвийской цитадели.

Хильда аккуратно вытащила открытку из-за выпускной фотографии их класса и развернула.

Толя, поздравляю тебя с праздником, желаю быть сильным, мужественным и добрым. Инга. 23.02.74

Что же ты, Толя, наделал… Хильда медленно поднялась, продолжая вглядываться в ровные строчки, словно видела в них нечто большее, чем просто буквы.

Сообщение о том, что Беленков покончил с собой, пришло, когда Сергей и Валя отправились в магазин за продуктами. Детектив взял Валю с собой, уступив натиску девушек, которые, не объясняя причин, убеждали его, что это необходимо. То ли Сергей не сообразил сразу, что необходимость эта связана с особенностями женской физиологии, то ли был излишне закомплексован на этот счет. Так или иначе, он ничего не спросил, просто проводил Валю до аптеки и остался ждать ее на улице.

Словом, Ольга сидела в одиночестве за компьютером, когда пришло очередное сообщение от Харона:

«Беленков вскрыл себе вены. Новости о Кирьянове будут чуть позже. Срочно перешлите оставшиеся деньги на счет…» Дальше шел номер счета.

Торопясь и ошибаясь, Ольга поспешила ответить, пока киллер не отключился:

«Разве Кирьянов жив?»

«Жив. Пока что».

«Я читала некрологи».

«Это утка. Не бери в голову. Прощай. Мы в расчете».

«Подожди, мне нужно тебя спросить!»

Ответа не было.

«Мне очень нужно!»

«Харон положил свое весло. Прощай».

Ольга отправила еще несколько сообщений, но ответа так и не получила.

Вернулись Сергей и Валя.

Увидев номер счета, оставленный Хароном, детектив побледнел и полез в стол за книжкой. Открыв ее, нашел нужную страницу и сравнил с тем, что уже был там записан.

— Плохо дело, — сообщил он девушкам.

— Почему плохо?

— Пока не знаю, но счет, который тебе дали, принадлежит… — Сергей поморщился, — нехорошему человеку.

— Он и есть Харон?

— Не думаю. Но сам Харон явно играет с нами в какие-то игры.

— Какие? — Валин голос дрогнул.

— Не знаю, — честно ответил детектив. — Надо подумать.

— А нам что делать? — Ольга поднялась из-за компьютера.

— Пока ничего. Вернее, пока нужно положить деньги на счет. Работу-то свою Харон выполнил. А раз он просит сделать это срочно, то не вижу причин задерживаться.

Девушки переглянулись.

— Я съезжу, — сказала Валя.

— Тебя проводить? — предложил Сергей.

— Сама справлюсь.

— Поезжай, — кивнул детектив. — Постарайся не задерживаться. И еще. Там у метро есть таксофоны. Вот карта. Прежде чем возвращаться сюда, позвони. Если услышишь фразу: «У нас все нормально», то не суйся сюда. Поняла?

— Кажется… — Но в Валином голосе больше не было уверенности.

Алексей Владимирович обнаружил, что несколько отвык говорить на родном языке. Пару раз, разговаривая с Шалой, он даже сбивался, вспоминая то или иное слово. Вот и значение слова «жук» не сразу вспомнил. А вспомнил, лишь переведя на английский. Битл. Да, Женю Зыкова уже в те годы так называли…

Шала сообщил, что Жук убит на днях. Пути Господни неисповедимы. Пока он тут играл в шахматы, борясь за никому не нужный титул и какие-то дурацкие призы…

Какая-то мысль уже с минуту крутилась в голове. Кирьянов ухватился за нее и вытащил на свет. Битл означает Жук. Ну конечно же! Ведь он играл с господином Битлом в шахматы в турнире, в который его втянул Харон! И господин Битл проиграл. Что там сказал о нем Рон? Что пан заставил его исчезнуть?

А еще он играл с Максимилианом и Уайтом. Максимилиан, к счастью, не переводится. По крайней мере, с английского. А вот Уайт — это «белый». Тропинка умозаключений привела Кирьянова к открытию, от которого ему стало нехорошо. И в тот же миг Шала сообщил ему о смерти Андросова и Беленкова.

Итак, Битл, Максимилиан и Уайт — это Зыков, Макс Андросов и Борис Беленков, вполне возможно получивший, благодаря своей фамилии, прозвище «Белый». Все трое проиграли, выбыв из турнира. В действительности они умерли. Причем умерли именно в той последовательности, в которой их прототипы проиграли свои партии.

Выходит, что Харон, устраивая турнир, уже знал, что они умрут. Он собирался их убить. Убивать не так уж сложно, но то, что Макс, по словам Шалмана, «погиб», а Беленков «вскрыл себе вены», выглядело гораздо неприятней.

Это нужно было уточнить. Попросив вора попытаться найти и уничтожить Хильду, а заодно навести справки об обстоятельствах смерти Беленкова и Макса, Кирьянов отключился.

Необходимо хорошенько все обдумать и взвесить.

Прежде всего, было ясно, что Хильда Арвидасовна Ронкшинас осталась в живых. Она не просто избежала смерти, заботливо подготовленной для нее большим специалистом своего дела, не просто оставила Кирьянова с носом, сравняв счет тем, что нашла себе замену на момент взрыва.

Эта девчонка пошла дальше. Она перешла в наступление. Вычислила, что ее бывший шеф не погиб в Чечне, нашла его и морочит теперь голову. Что ей нужно? Жаждет мести?

Алексею Владимировичу было не привыкать бороться за свою жизнь, он не поддавался панике.

Во-первых, надо определить слабые места в своих позициях и попытаться предугадать, откуда может быть нанесен удар.

Проникновение в усадьбу наемного убийцы крайне маловероятно — система безопасности достаточно надежна. Даже подкуп кого-либо из охранников ничего не менял. Варианты штурма усадьбы группой спецназа или атаки с вертолета Алексей Владимирович не рассматривал как нереальные. Да и Хильда не того калибра человек, чтобы организовать нечто подобное.

Девушки, посещавшие его время от времени, тщательно проверялись, и потом, трудно было ждать от аборигенки какого-нибудь подвоха. Не тот случай. И что она сделает? Она ведь не сможет выйти из усадьбы. Да и перебьется он некоторое время без шлюх. В конце концов, не так уж это и актуально — возраст дает о себе знать.

Пища. Вот отравить его в принципе могли. Но он давно прокручивал такой вариант, и в усадьбе была целая лаборатория, позволяющая проверить большую часть доставляемых продуктов. Придется, конечно, тратить на это определенное количество времени, но жизнь дороже. Тем более что все меры — временные. Его задача — продержаться до той поры, пока ситуация не разрешится. А разрешиться она может двумя способами: или Шала быстро найдет и уничтожит Хильду, или придется переезжать на новое место.

По большому счету, опасности не было. Несмотря на то что сама Хильда участвовала в разработке комплекса мер безопасности и может знать какое-либо слабое место. Но это если брать в расчет обычного убийцу-душегуба, вооруженного топором, автоматом или шприцем с ядом. От Хильды же можно было ожидать чего-то более оригинального. Самое скверное, что Алексей Владимирович даже не представлял себе, насколько оригинальным может оказаться способ, при помощи которого Хильда попытается его достать. Как ни пытался Харитон вытянуть из Хильды, каким образом она расправилась с тем генералом, ничего не вышло. И эта история с генералом беспокоила Кирьянова больше всего. Хильда нашла какую-то кнопку, при помощи которой легко управилась с боевым офицером. Есть ли такая кнопка у него самого? Знает ли о ней Хильда?

Алексей Владимирович был готов к обороне ровно настолько, насколько мог представить себе грозящую ему опасность. Охрану предупредили о возможных сюрпризах, и телохранители пана Штуровского ходили теперь с автоматами наперевес. Кирьянов даже вытащил из сейфа «смит-и-вессон» и носил его с собой. Но он по-прежнему совершенно не мог представить себе, на что способна Хильда. Чего она достигла за эти годы? Думать об этом было если не страшно, то неприятно.

Тогда Кирьянов решил поразмыслить о другом. Хильда расправилась с Зыковым, Беленковым и Андросовым. Расправилась она с ними, подбираясь к нему, плетя какую-то интригу, финал которой должен был затронуть усадьбу в Далекой Теплой Стране.

Что же это за интрига? Разгадать ее было бы даже полезнее, чем поставить вокруг усадьбы пулеметные вышки.

Ясно, что связь между этими троими и им самим — история с той девчонкой. Только вот вопрос: Хильда убрала их потому, что они знали ее в лицо благодаря участию в следствии, или почему-либо еще? Не исключено, что мисс Харон, почувствовав свою силу, сводит старые счеты. Может быть, даже пытается восстановить попранную ее руками справедливость, грехи замаливает… С нее станется. Она с самого начала надувала губы и морщила нос по любому поводу. Чистоплюйка.

А может быть, есть какая-то логика в той последовательности, в которой она прикончила эту троицу? Зыков, Андросов, Беленков. Битл, Максимилиан, Уайт. Самое очевидное, что, если взять их псевдонимы, Женька, Макс и Борис погибли в алфавитном порядке. Но, следуя такой логике, Штуровский должен был оказаться в этом списке впереди Беленкова, а Кирьянов еще ближе.

Алексей Владимирович несколько раз начинал строить в уме графики и зависимости, несколько раз, чувствуя бесполезность этого занятия, бросал, но затем ловил себя на том, что опять занимается тем же. Ночью он скверно спал. Сначала долго не мог заснуть, а потом постоянно просыпался в холодном поту и выхватывал из-под подушки пистолет.

Под утро ему приснился кошмар. Ему снилось, что он — Буратино, а исполинского роста Хильда-Карабас несет его к очагу, чтобы, спалив там, доварить свою похлебку.

Уже незадолго до пробуждения его вдруг осенило, что у него есть возможность просто связаться с Роном-Хароном-Хильдой по Интернету и выяснить отношения.

Кирьянов поднялся и включил машину. Дожидаясь, пока загрузится программа, он машинально теребил бородку, которую отпустил, вживаясь в образ польского профессора. Бородка и усы существенно изменили его облик, и он решил оставить их, несмотря на то что растительность на лице раздражала чрезвычайно. Больше нужды в маскараде не было. Набрав пароль, Алексей Владимирович отправился в ванную и быстро побрился. Вернувшись к столу, он, с наслаждением втирая одной рукой в освобожденную кожу гель, набрал электронный адрес.

«Хильда, давай поговорим», — отправил он сообщение по адресу организатора турнира.

Хильда ответила довольно быстро — видимо, ждала звонка.

«Я больше не Хильда. Я — Харон».

«А что это меняет?»

«Это все меняет. Я собираюсь покарать тебя. Ты умрешь».

Кирьянову стало не по себе от такого стиля — раньше у Хильды не было задатков диктатора. Но в пределах усадьбы он чувствовал себя еще достаточно уверенно.

«Я не спрашиваю, за что. Грехов за мной немало. Но, может, договоримся о размерах моральной компенсации? Скажем, еще столько же, сколько лежит у тебя в Цюрихе».

«Ты умрешь. Это решено».

Алексей Владимирович не любил, когда ему угрожали.

«Вот как? Когда же это случится?»

«Мы сыграем последнюю партию. Финал. Ты умрешь, когда проиграешь».

«А если выиграю?»

Эти разборки в стиле старославянских сказок выглядели смешно и нелепо. Они больше походили на мистификацию, фарс, чем на реальную угрозу, и Алексей Владимирович приободрился. Взрослые люди не тратят время на подобные ритуалы. Тоже мне, приключения Тома Сойера!

«Если выиграешь — останешься в живых».

«Забавно. Но я не боюсь. Можем и сыграть».

«Ты умрешь, когда проиграешь».

Что за бредни? Кирьянов начал даже подозревать, что его разыгрывают. Что на связи не Хильда. Что и Зыков и остальные живы. Но что это за розыгрыш?

«А если я откажусь играть?»

«Ты умрешь. Будет засчитано поражение. Время на раздумье также ограничено».

Кирьянов рассмеялся. Его просто брали на понт! В этом не было сомнений.

Он откинулся на спинку стула и закинул ногу на ногу. Пистолет уперся ему в бедро, он вытащил его, проверил предохранитель и положил на стол рядом с клавиатурой.

«Можем начать прямо сейчас?» — бросил он вызов шутнику.

«Можем. Какими фигурами будешь играть?»

«Предпочел бы белых. Если вы не против».

«Не против».

На экране появилась доска. Интерфейс игры был таким же, как и во всех предыдущих играх турнира.

Алексей Владимирович размышлял какое-то время, глядя на доску, потом сделал первый ход. Он решил, что не составит труда свести партию к ничьей, варианту не оговоренному и достаточно спорному.

Партия началась довольно спокойно, в строгом соответствии с теорией. Он уже дважды разыгрывал этот вариант за время турнира, правда, на начальных стадиях. Кстати, о ничьей. Алексей Владимирович обратил внимание, что за весь турнир у него не было ни одной ничьей. Даже та чудом спасенная партия завершилась победой, хотя Максимилиан имел все шансы если не выиграть, то свести к ничьей. Уж не поддавался ли ему противник? Нужно играть повнимательнее, ни к чему рисковать, когда на кону собственная жизнь. Пусть даже все это и глупый розыгрыш.