Вино лилось рекой, и до глубокой ночи не утихало веселье в большом зале. Тир же с каждой минутой чувствовала себя все более одинокой, все больше отдалялась, будто ветер уже нес ее корабль от берега. Она потихоньку встала и ушла в комнату, которую заботливая Куиниэ распорядилась приготовить для нее.
Тир казалось, что она покинула главный зал незамеченной, но не прошло и пяти минут, как в дверь отчетливо стукнули. Это Кэлибор.
— Что скажешь? — Тир мягко улыбнулась, склонив голову к плечу и любуясь красивым смущенным лицом новоиспеченного жениха.
Кэлибор медлил, не зная с чего начать.
— Ты хочешь о чем-то попросить?
— Да, — с благодарностью выдохнул тот. — Тир, ты сделала для нас с Куиниэ очень многое, я знаю. Но… Хочу попросить еще об одной услуге.
— Какой же?
Кэлибор прошелся по комнате.
— Эристор эль-до перед свадьбой хочет познакомиться с моими родителями…
— Разумно.
— Да. Но это значит, что вскоре мы оба должны будем покинуть замок и уехать на довольно длительное время. Куиниэ и Тэргон опять останутся одни…
— Я догадываюсь, в чем будет состоять твоя просьба, — почти печально вымолвила Тир. — Это невозможно, Кэлибор.
— Но почему? Если здесь останешься ты, они будут защищены, и мы с Эристором с легким сердцем сможем пуститься в путь. Дела с соседом, столько времени осаждавшим Дом Красного дуба, еще, быть может, не закончены. Что как он снова нападет, едва мы покинем земли рода? Или объявится новый гонец от Гимли с еще более лестным предложением для Куиниэ? Тэргон ранен… Замок обескровлен долгой осадой… Эристор говорил о том, что подумывает пригласить наемников, чтобы охранять его. В конце концов, почему бы этим не заняться твоим людям? И потом… Куиниэ так хочет, чтобы ты осталась, Тир.
Та беспомощно смотрела на Кэлибора и чувствовала, как рушатся один за другим все бастионы, которые она воздвигла в своей душе, убеждая себя, что необходимо срочно уезжать. Теперь даже то, что дружина будет сидеть на берегу, оправдано — им заплатят за это.
— Ну что ж… Я поговорю со своими эльфами. Наверно, это будет правильное решение…
— Так ты остаешься? — перебил ее Кэлибор, стремясь во что бы то ни стало заполучить точный ответ. Ее слово.
— Да, — вздохнув, ответила Тир и вдруг поняла, что счастлива. Вот только…
Волнуясь, она подняла свои серебристые глаза к лицу Кэлибора.
— Эристор… Он…
— Это он просил меня уговорить тебя остаться, — сияя, выпалил Кэлибор и, пятясь, выбрался за дверь, потому что теперь Тир смотрела на него с возмущением.
Кэлибору тоже казалось, что никто не обратил внимания на его несколько поспешный уход следом за Тир. Но едва он оказался в коридоре, чья-то рука ухватила его за плечо и затащила в дверь соседней комнаты.
— Ну что, удалось? — с надеждой заглядывая ему в лицо, спросил Эристор.
Наутро Тир, как и обещала, переговорила с дружиной — они были не против задержки. Сытная вкусная еда, удобные помещения, отведенные им, любвеобильные молодые служанки и деревенские молодухи из соседнего людского поселения, приносившие в замок разную снедь, да к тому же обещанная плата за их услуги — все это не оставляло места сомнениям.
Проходя через громадный двор замка, Тир услышала звон мечей и, влекомая любопытством, двинулась туда. Это был Кэлибор и вчерашний молодой нахал Мэглин. Кэлибор фехтовал с ленцой — противник был явно слабее его. Завидев Тир, он и вовсе остановился.
— И не надоело тебе, Кэл, железкой махать?
— Что делать? Я привык. Если каждое утро неделю за неделей, месяц за месяцем…
Тир рассмеялась:
— Я присоединюсь к вам через минуту.
— Что она имела в виду? — недоуменно спросил Мэглин, проводив взглядом высокую стройную фигуру снежной эльфийки.
— Только то, что сказала.
— Вы будете учить ее фехтовать?
— Она будет учить меня, если быть точным. Мэглин эль-до, я чувствую, что должен пояснить вам кое-что. Вы так и не поняли, что снежный эльф, который привел свою дружину в замок с тем, чтобы помочь освободить его, и прелестная женщина в голубом, к которой вы вчера имели глупость приставать — одно и то же лицо. Именно это имел в виду Эристор, когда говорил, что вы играете со смертью, навязываясь ей.
— Лесной Дух! — вскричал юноша. — Но как получилось, что снежные терпят ее над собой?
— Более того, принесли ей клятву верности, Мэглин эль-до, и погибнут за нее, если потребуется. А что до остального… Почему вы терпите над собой Эристора? Не считая того, что многое ему было дано просто от рождения.
— Ну как… Он сильный, смелый, умный, добрый…
— И она — сильная, смелая, умная и… Нет, не добрая, этого она себе позволить не может, но справедливая. К тому же в сражении ей нет равных. Женщина по природе своей слабее мужчины, и это приходится компенсировать мастерством и… — Кэлибор рассмеялся, — полной беспринципностью. Так что, на будущее, Мэглин, имей в виду — она опаснее обнаженного лезвия.
— Что-то я не заметил, чтобы вы сильно боялись ее.
— Мы слишком хорошо знаем друг друга… Да и не пристало эльфу показывать свои истинные чувства в таком деле, — Кэлибор развеселился еще больше.
— А вот и она, — Мэглин заметил Тир.
Та переоделась в свою обычную одежду — высокие сапоги, штаны, туника без рукавов, и теперь шла к ристалищу, попутно застегивая на груди последние пряжки перевязи с мечами.
— Пожалуй, я останусь посмотреть.
— Госпожа Тир, — Кэлибор отсалютовал своим оружием.
— Кэлибор, — не менее церемонно ответила она, улыбаясь одними глазами.
Потом обе ее руки крест накрест взметнулись к плечам, и клинки, хищно блеснув в лучах утреннего солнца, выскользнули из тесных ножен. Мэглин только успел разинуть рот, как эти двое уже сцепились в яростном поединке. Постепенно он расслабился, поняв и оценив умение сражающихся. Мэглин так увлекся наблюдением за мастерскими приемами, которыми пользовались бойцы, что был удивлен, на мгновение оторвав глаза и обнаружив, что ристалище уже окружено плотной толпой зрителей.
— Снежный побеждает! — кричали одни.
— Руби ее! Ты же лесной эльф, а не девка снежная! — подбадривали другие.
Поединок завершился к унынию хозяев — Тир победила.
Ей удалось обезоружить Кэлибора, зажав его меч между своими. Одно быстрое движение, и клинок словно живой вывернулся из его напряженных пальцев.
— Этого приема я еще не знаю, Тир, — вскричал воодушевленный Кэлибор. — Научи!
— Э нет! Погоди, эль-до, — раздался веселый голос, и в круг ступил Эристор.
Его свободной рубахой из тонкого полотна играл теплый ветерок, то прижимая ее к рельефному торсу, что позволяло любоваться мощью его плечей и перевитых мышцами рук, то надувая парусом и распахивая свободный ворот. Штаны плотно облегали крепкие ноги и узкие бедра. Тир невольно вздохнула и подняла глаза к загорелому лицу Эристора.
— Похоже, теперь моя очередь постоять за честь лесных земель, — промолвил тот.
По рядам зрителей пронеслись смешки и быстрый говор. Кэлибор подхватил свой меч, отступая в сторону. Эристор занял исходную позицию и подмигнул Тир. Ее серебристая бровь иронично выгнулась, а мечи начали медленно, но потом все быстрее вращаться, создавая между ней и противником стену сверкающего и гудящего металла. Первые несколько выпадов были явно пробными. Противники знакомились друг с другом, определяя силу и мастерство.
— Ты уже, должно быть, устала, госпожа Тир?
— Если только самую малость, эль-до.
— Ну, тогда погнали!
Первый настоящий удар Эристора потряс Тир. Ей даже показалось, что ноги ее, как в сказаниях о древних магических битвах, по щиколотку погрузились в землю, но она выдержала, хотя и поняла, что ее единственный шанс в быстроте и ловкости. Больше Эристор ни разу не смог нанести свой убийственный рубящий удар — каждый раз его меч лишь со свистом рассекал воздух в том месте, где только что была Тир. Но и ей не удавалось перейти к нападению.
Поединок затягивался, и тогда Тир сменила тактику. Мгновение — и ее сосредоточенное лицо, разгоряченное боем, осветилось совершенно немыслимой сияющей, обещающей, зовущей и дарящей улыбкой. Эристор ошеломленно замер. И хотя это продолжалось какую-то долю секунды, Тир хватило времени, чтобы оказаться рядом. Лезвие ее более длинного меча затрепетало у груди соперника. Глаза его округлились в веселом изумлении:
— Это был удар ниже пояса, госпожа Тир.
Зрители загоготали — начавшие оттопыриваться в паху брюки подтверждали, что Эристор не врал.
— Я просто обязан ответить на него достойно, — с расстановкой сказал он, убирая меч в ножны.
А потом… Тир и ахнуть не успела, как оказалась в крепких объятиях, а жадные губы Эристора нашли и захватили ее рот… И все повторилось — в голове поплыло, предательская слабость разлилась по телу. Своим животом Тир почувствовала напряженную плоть Эристора, которая, казалось, прожигала одежду, такой горячей и огромной показалась ей. Тир задрожала, пальцы разжались, и мечи с глухим стуком упали на плотный песок ристалища…
В себя ее привел смех.
Тир уперлась руками в плечи Эристора и, оттолкнув его, отскочила сама. Взгляд ее заметался по веселым лицам лесных эльфов, остановившись на довольной улыбке, которая просто распирала их предводителя. Краска обиды и ярости бросилась ей в лицо. Рука сама собой сжалась в кулак. В тот же миг мир перед глазами Эристора расцвел каскадом цветных искр. Когда же он проморгался и смог оглядеться вокруг, Тир уже подобрала свое оружие и теперь, гордо расправив плечи, шла к замку. Ей вслед продолжали нестись насмешки и улюлюканье. И только тогда Эристор понял, что натворил…
— Перестаньте, — устало произнес он, но почему-то его услышали и подчинились.
— Куда вы, эль-до? — обеспокоено крикнул Кэлибор, когда Эристор принялся прокладывать себе путь сквозь толпу.
Тот обернулся:
— Извиняться. Я вел себя недостойно.
Он уже скрылся в дверях, а толпа все еще не расходилась. Сначала оживленно обсуждали последнюю сцену, потом разговор перекинулся на сам поединок. Многие пытались повторить увиденные приемы, а кто-то даже подошел к задумчивому Кэлибору с просьбой показать их…
Эристор нашел Тир в ее комнате. Она сидела на кровати, перевязь с мечами валялась на полу перед ней. Тир не обернулась на звук открывшейся двери, а Эристор, не зная с чего начать, нервно дергая островерхими ушами, подошел к открытому окну.
— Там все еще смеются? — внезапно спросила Тир.
Эристор вздрогнул и покачал головой, забывая, что она не смотрит на него.
— По-моему, теперь они пытаются отработать один из твоих приемов… Тир, — нерешительно позвал он, но она не шевельнулась.
Эристор шагнул к ней и, опустившись на колени, сжал руками ее плечи:
— Тир. Я обидел тебя…
— Нет, эль-до. Ты лишь указал мне на мое место.
— Но и я узнал свое, госпожа. Сегодня, когда ты улыбнулась мне так, я окончательно понял, что мое место здесь, рядом с тобой. Я жажду тебя, и ты хочешь меня — твое тело не умеет лгать.
— Ты ошибаешься, эль-до, — глаза Тир метались, уворачиваясь от чужого взгляда. — Мне не знакомо плотское влечение.
— Ты девственна? — удивленно спросил Эристор.
И эта недоверчивость, показавшаяся Тир циничной, еще глубже ранила ее. Эристор почувствовал, как плечи под его пальцами напряглись и распрямились. Серебристо-серые глаза в первый раз с начала их беседы встретились с его ищущим взглядом. В них он прочитал гордость и… издевку.
— Нет, Эристор Дориат. Это осталось далеко позади. Меньше хлопот, не правда ли?
— Я не это хотел сказать…
— А что же? Так вот знай. Последний мужчина был у меня много лет назад, и с тех пор ни один не приближался ко мне и на метр.
— Но…
— Ты хочешь услышать, что же стало с тем… последним? Я убила его. Хотя, пожалуй, теперь даже благодарна ему. Ведь именно его жестокость изменила все. Я была рабыней… Убив его, я обрекла и себя. Мне оставалось либо умереть, либо бороться… Именно в тот день я убежала, взяв оружие убитого мной воина и впервые переодевшись в мужское платье. Именно с этого момента беглая рабыня вне закона, которую имел право убить каждый, начала свой долгий путь к госпоже по имени Тир Серебряная…
…Внезапно Тир испытала мгновенный шок, словно от погружения в темную ледяную воду. Дыхание перехватило, она зажмурилась, а когда осмелилась открыть глаза, то увидела вокруг себя просторный, задымленный испарениями расположенной здесь же кухни зал большого дома, в котором она выросла и который, повзрослев, купила и велела разрушить до основания… За грубым неструганным столом сидел ее хозяин и ел что-то, обильно запивая кушанье брагой из большой глиняной кружки.
От страха Тир зажмурилась вновь, потом, чуть приоткрыв веки, взглянула — перед ее внутренним взором уже стояла другая картина. Она в спальне господина, он ухмыляется и манит ее к себе, держа в громадной волосатой руке сморщенное яблоко. Тир чувствует, как ее рот наполняется слюной, и ноги сами собой несут ее к широкой неопрятной постели…
Потом темнота, из которой она выплывает медленно, мучительно медленно. Сначала глаза фокусируются на потолке. Тир слышит стон и не сразу понимает, что он ее. Тир чувствует рядом с собой движение. Это он! Опять он! Исполненное похоти лицо ухмыляется.
— Ну что, выспалась?
Залитые слезами глаза снова зажмурены. Взмах ресниц и новая картина. Она в зале, наполненном пьяными эльфами. Чьи-то жадные руки шарят по ее телу, забираясь под юбку.
— Ты, ведь, уже знаешь, что это такое?
Тир опять быстро зажмурилась, спасаясь от очередного мучительного видения, и течение унесло ее в отдельную ярко освещенную комнату.
— Раздевайся.
Перед ней трое.
— Не надо…
Хлесткий удар, одежда с треском сорвана с нее.
— Открой рот. Рот открой! Зубы здоровые?
— Смотри.
— Целка?
— Не-ет. Цветок я сорвал сам, уж извини, Олаф! Зато и кое-чему обучил. Вот только строптива и своенравна…
— Это хорошо… Сколько хочешь за нее?
И опять веки сомкнулись, обрывая мучения.
Теперь она в лесу. Едет на лошади впереди купившего ее снежного эльфа. Вокруг скачут еще несколько. Ее новый владыка, ничуть не смущенный этим, задирает Тир подол и начинает мять нежное местечко между ног. Тир больно и хочется плакать, но она сдерживается, до крови прикусывая губу. Внезапно лошадь остановлена.
— Езжайте вперед. Подождете меня на опушке. Девчонка завела меня…
Эльфы отъезжают, негромко переговариваясь и смеясь. До Тир долетают их слова:
— Интересно, сколько эта протянет? Предыдущая шлюшка, по-моему, даже не выбралась из этого леска.
Ужас охватывает Тир. Она кричит, лошадь шарахается. Хозяин, яростно бранясь вынужден заняться усмирением животного. Тир чувствует, как что-то больно упирается ей в бок. Рука, словно обладающая собственным разумом, тянется к докучливому предмету. Рукоять… Нож зажат во влажной от страха и боли ладони, спрятан в складках скомканной юбки.
Купивший ее эльф спешивается и грубо стаскивает Тир за собой. На снег небрежно брошен плащ, и уже на него без дальнейших разговоров хозяин валит свою добычу. Возня, сопение, острая боль. Тир терпит. Она уже знает, когда любой, даже самый сильный мужчина становится почти беспомощным, и ждет… Сладкие судороги начинают сотрясать снежного эльфа, он стонет, закинув голову, и в момент наивысшей страсти сталь его собственного ножа резко погружается в незащищенное горло… Что пришло раньше — наслаждение или смерть?
Тир выбирается из-под обмякшего тела. Она вся в крови мертвого господина и неостановимо дрожит, но глаза ее сухи, и любой, кто заглянул бы в них сейчас, ужаснулся бы — столько ненависти и целеустремленности в этих серых озерах. Она с трудом, используя вместо подставки труп своего мучителя, забирается на его же лошадь и, подобрав поводья, пускает животное прочь от страшной поляны, стремясь достичь скалистой гряды, замеченной еще раньше, где ее следы не обнаружит и самый лучший следопыт…
Потом в тюках, притороченных к седлу, она найдет еду, немного золота, а главное одежду для мальчика ее роста, которую Олаф, наверно, купил своему сыну… Пожалуй, именно эти незамысловатые тряпки и спасли тогда Тир жизнь, в корне изменив ее.
Воздуха в груди почти не осталось и, когда она уже задыхалась, ее вытолкнуло вверх. Тир вынырнула из водоворота своего прошлого, шумно дыша и, словно зверь, попавший в западню, оглядываясь вокруг.
Олаф! Нет! Дух снегов, спаси и сохрани! Это Эристор! Эристор. Эристор…
— Тир… — почти прошептал тот. В его глазах застыла боль. — Позволь мне доказать тебе, что не все эльфы такие, как те, с которыми тебе пришлось иметь дело.
Эристор придвинулся еще ближе. Его мягкие губы нежно коснулись ее сплетенных на коленях рук, потом он поднял голову и приник поцелуем к приоткрытым устам Тир.
— Что ты делаешь со мной? — смятенно шептала она, когда Эристор принялся ласкать ртом мочку ее островерхого уха, украшенного чередой маленьких сережека потом спустился вдоль шеи к нежной ямочке между ключицами.
— То же, что и ты со мной, — хрипло вздохнул Эристор, осторожно касаясь ее груди.
— А-ах!
Когда из горла Тир вырвался этот тихий звук — полувздох, полустон, Эристор осмелел и торопливо рванул вверх ее тунику.
Обнаженная по пояс, она скованно застыла под его жадным взглядом. И оказалось, что Тир была еще красивее, чем помнилось. Молочно-белая кожа северянки, нежные розовые соски, поднявшиеся от возбуждения, совершенные полушария груди. Руки Эристора сами собой потянулись и накрыли упругую плоть. Тир невольно выгнулась навстречу ласке, часто прерывисто дыша… И тут Эристор окончательно потерял голову. Он подхватил ее на руки и уложил на середину большой кровати. Отстранившись, дрожащими пальцами расстегнул на себе пояс с мечом, уронил его на пол. За ним последовала рубаха, потом он взялся за завязки своих штанов, и когда минутой позже вновь склонился над Тир, одежда, съехав, открыла ей основание налитого страстью члена…
Тир словно ударило.
— Нет! — почти истерически выкрикнула она и закрыла ладонями лицо, локтями согнутых рук пряча обнаженные груди.
Эристора будто подрубили. Он грузно опустился на край кровати и, упершись лбом в ее трепещущее бедро, глухо застонал сквозь зубы.
— Прости меня, я оказался слишком нетерпелив, — минутой позже проговорил он, а потом, поднявшись, принялся одеваться. — Пойду, прикажу приготовить тебе горячую ванну.
Эристор нагнулся и, отведя ладони от лица Тир, ласково поцеловал сомкнутые веки, из-под которых мгновенно скатилось по слезинке.
Помялся, а потом, так ни на что и не решившись, вышел, тихонько притворив за собой дверь. Еще постоял, вздыхая, и побрел по коридору, бормоча, что ему сейчас тоже не помешала бы ванна. Только холоднее, значительно холоднее…