Ветер с севера

Глава 15

Эристор, Кэлибор, Мэглин и уже немолодой слуга-человек, которого Эристор приблизил к себе еще в ту пору, когда тот был подростком, и который с тех самых пор служил ему верой и правдой, ехали неспеша, все еще переполненные вчерашним хмелем и благодушием гостеприимного родительского дома Кэлибора. Это настроение не покинуло их и к вечеру, когда они решили устроиться на привал. Вскоре костерок уже весело трещал, а на углях разогревалась тушеная со специями и овощи оленина, упакованная путешественникам с собой в дорогу. Они плотно поужинали, щедро запивая еду забористым домашним пивом, и не заметили, как заснули. Все. Даже Мэглин, которого беспечные путники назначили дежурить на первую треть ночи…

Пробуждение было не самым приятным. Первым проснулся горе-караульный — видимо, совесть все-таки мучила его. Однако едва он разлепил глаза и приподнялся, как страшной силы удар обрушился на его и без того смурную голову. Остальные хлопот доставили больше, а главное, пока вдесятером крутили двоих эльфов, слуга-человек, которого ошибочно не приняли всерьез, вывернулся и исчез в чаще. Сколько его потом не искали, найти так и не смогли.

Еще одна накладка вышла с лошадьми. Конь Эристора, храпя и бешено вращая глазами, не желал идти в руки чужих эльфов. Его мощные копыта, которые хорошо выдрессированные и свирепые лошади этой породы были обучены использовать в бою, грозили смертью каждому, кто смел приблизиться. Дело кончилось тем, что жеребец вырвался и тоже умчался прочь. Ему в след выпустили несколько стрел, но, похоже, впустую.

Пленников, оглушенных, со связанными за спиной руками усадили на оставшихся лошадей и намертво привязали к седлам. Потом торопливо засыпали землей кострище, укрыли ветками следы лагеря и, повинуясь настойчивым требованиям командира, двинулись в путь — все больше узкими лесными тропами, избегая торных дорог, обходя стороной людские поселения и родовые замки эльфийской знати…

Через какое-то время Эристор пришел в себя и, отбросив упавшие на лицо пряди волос, огляделся.

— Ансэдил эль-до, один очухался, — тут же возвестил ехавший сбоку охранник.

— Который? — раздалось из головы колонны.

— Самый здоровый! Может, опять его по башке треснуть?

— Пока ведет себя тихо — не трогать.

— Кто вы? — неприязненно поинтересовался Эристор.

В голове гудело, шишка на затылке саднила и дергала, как больной зуб. Руки и ноги, немилосердно стянутые веревками, начали затекать.

— Скоро узнаешь, а может, и нет. Но в любом случае не от меня. Заткнись, пока снова не получил.

— Спасибо на добром слове, — угрюмо процедил Эристор и уставился перед собой.

Вскоре пришел в себя Кэлибор, а потом и Мэглин, но переговариваться им не дали. Они ехали молча, внимательно оглядываясь по сторонам в тщетной попытке узнать места, по которым их провозили. На привал остановились только когда стемнело. Пленных стащили с лошадей и тут же привязали к толстому дубу в центре поляны, на которой остановился отряд.

— Дайте попить-то хоть, сволочи, — проворчал Эристор и тут же получил увесистым кулаком по лицу.

Сплюнул кровь и, усмехаясь разбитым ртом, продолжил:

— Да ты, я вижу, настоящий смельчак! Это же надо было решиться! А вдруг я бы укусил?

— Вот высажу тебе все зубы, так и кусаться нечем будет! — страж вновь занес руку.

На этот раз Эристору удалось вовремя отдернуть голову, и кулак негодяя с хрустом врезался в кору дуба. Он взвыл и, укачивая больную руку, принялся бить связанного пленника ногами. «Милое» развлечение так захватило его, что он не заметил, как слишком приблизился к неподвижному до сих пор Кэлибору, который не замедлил воспользоваться этим. Подтянув к себе колени, он резко распрямил ноги, ударив стража под зад так сильно, что тот кубарем выкатился к костру, вокруг которого расселись остальные похитители. Раздались смешки.

— Что, Дильдэн, дружище, несладко тебе пришлось?

— Сейчас будет солоно им, — огрызнулся тот, поднялся и, захватив увесистую дубину, направился к пленным.

— Хватит! — резко бросил один из похитителей.

Эристор и Кэлибор тут же уставились на него, справедливо принимая за предводителя.

— Ты что-нибудь понимаешь, Кэлибор? — тихо проговорил Эристор.

Кольчуга уберегла его от большинства ударов, но голова гудела, а во рту стоял солоноватый вкус крови. Он потрогал языком ранку на нижней губе и поморщился.

— Я думал об этом всю дорогу. Мы оба, вы, эль-до, и я, — меньше месяца, как вернулись в родные леса. Не было нас достаточно долго, а по новой никому дорогу перейти не успели. Так что у меня есть только одно объяснение… Если, конечно, Меглин не обрюхатил какую-нибудь красотку, и это не ее разъяренные родственники.

— Не было такого, — незамедлительно раздалось с той стороны дуба.

Эристор улыбнулся одним уголком рта, стараясь уберечь разбитую губу:

— Тогда кто они, по-твоему, Кэлибор?

— Эльфы того самого типа, что осаждал ваш замок, эль-до.

— Вот ведь какая ерунда-а-а! — задумчиво протянул Эр, по привычке дернувшись, чтобы дернуть себя за косу, но связанные руки остались за спиной, и он еще раз выругался. — А ведь ты, должно быть, прав. Сейчас проверим.

Скорый на действия, Эристор обернулся в сторону костра, нашел глазами предводителя и крикнул:

— Ансэдил, когда рассчитываешь добраться до Дома Зеленого остролиста?

Эльф вздрогнул, дернув чуткими ушами, резко вскинул голову, с минуту злобно изучал пленников, но потом расслабился и усмехнулся:

— Через пару дней. И я, на твоем месте, Эристор, вел бы себя потише, если хотел бы добраться туда более или менее целым.

— В этом есть смысл?

— Не мне судить.

— А кому? Говорят, Лэндир эль-до умер…

— Замолчите, или мне придется заткнуть вам всем рты кляпом, — миролюбиво пообещал предводитель и принялся за еду.

Пленники, у которых не было маковой росинки во рту со вчерашнего вечера, отвели глаза. Впрочем, на ночь их все-таки напоили.

К концу третьего дня отряд добрался до замка Дома Зеленого остролиста. Пленников спешили и, подгоняя, провели, нет, не в зал, а сразу в подземелье — судя по всему все в родовом гнезде соседа было тоже отстроено гномами, которые, похоже, просто не могли представить себе жилище без разветвленных подземных ходов под ним. С невольным содроганием Эристор осматривал страшные орудия палаческого искусства, словно нарочно выстроившиеся по пути следования. Наконец, их дотащили до комнаты, освещенной чадящими факелами. У дальней стены стояли стол и кресло, а в нем расселся богато одетый эльф, высокий и, пожалуй, даже красивый, если бы не печать порочности на бледном лице. Он отпил из золотого кубка, отставил его в сторону и, уперев руки в столешницу, принялся пристально изучать вновь прибывших:

— Отличная работа, друзья!

Эристор отметил, что Ансэльдин не спешит сообщить хозяину о бегстве слуги-человека, как видно, из боязни наказания.

«И не мудрено», — подумал он, оглядываясь вокруг.

— Все это вы еще сможете рассмотреть поближе, Эристор эль-до, — гадко улыбаясь, вновь заговорил сидевший за столом.

— Мне казалось, мы с вами не знакомы, — откликнулся Эристор и легко поклонился.

— Это поправимо. Тем более что я собираюсь стать вашим ближайшим родственником.

— Каким же это образом?

— Я просто уверен, что такой знатной эльфийке, как ваша сестра, не пристало выходить замуж за какого-то никому не известного третьего сына из никому не известного провинциального Дома. Титул супруги главы Дома Зеленого остролиста ей будет больше к лицу.

— Вы тот самый глава? — игнорируя все остальное, подчеркнуто светски поинтересовался Эристор.

И неожиданно увидел, что этот вроде бы простой вопрос задел собеседника.

— Похоже, что нет, а Кэлибор? — издевательская улыбка тут же появилась на лице Эристора.

— Да и шансы, по всему видать, невелики, — с ненавистью меряя глазами фигуру за столом, сквозь стиснутые зубы откликнулся тот.

— Стало быть, Лэндир жив… — Эристор задумчиво выпятил нижнюю губу. — А ведь я его помню. Он был хорошим приятелем моего отца. И знаете что? Просто-таки славился своим упрямством… — Эристор поцокал языком и с показным сочувствием глянул на их похитителя. — Бедняжка.

— Хватит! — рявкнул тот, став почти зеленым от бешенства. — Этого, — он ткнул пальцем в Мэглина, — отдайте Эльвирэль. Она любит таких молодых да гладких, — так и оставшийся анонимом эльф гаденько усмехнулся. — Этого, — палец переместился на Кэлибора, — на корм крысам в колодец. — А этого, — и незнакомец с каким-то маниакальным нетерпением уставился на Эристора, — раздеть и привязать. С ним разговор у нас будет особый.

Однако с последней частью его указаний возникли сложности. Для того чтобы снять с Эристора кольчугу, нужно было развязать ему руки, а тот, похоже, только этого и ждал. Два трупа со свернутыми шеями уже лежали на полу к тому моменту, когда кто-то изловчился и, подкравшись сзади, опустил тяжелую дубину ему на голову. Эристор, не выпуская из рук свою последнюю жертву, свалился на пол. Только теперь его смогли раздеть, а потом, прикрутив намертво за руки и за ноги, распять на пыточном колесе. Впрочем, толку от пленника все равно теперь не было. Удар по голове поверг его в глубокий обморок, из которого Эристора не смогли вывести ни холодная вода, ни раскаленная сталь. Повозившись с ним немного, мучители решили плюнуть и вернуться к начатому несколько позже, после чего, ругаясь, покинули подземелье.

Едва тяжелая дверь со скрежетом захлопнулась за ними, Эристор раскрыл глаза и с тоской уставился в серые плиты сводчатого потолка. Думы его были невеселыми. Нелегко было вытерпеть и никак не показать того, что он пришел в себя, зато теперь дальнейшие пытки отсрочились. Вот только надолго ли? Сможет ли он вынести их? Эристор не сомневался, что его будут мучить до тех пор, пока он не согласится отдать Куиниэ в жены этому монстру. Потом, конечно, через достаточно долгое время, как-то случайно, быть может, на охоте, погибнет Тэргон… А после и самого Эристора найдут в его спальне мертвым. Отравили? Кто станет разбираться?

Кэлибор уже сгинул в сырых подземельях Дома Зеленого остролиста…

Нет! Он будет бороться! Слишком многое зависит от того, хватит ли у него сил устоять… Быть может, удастся что-то придумать… Вдруг им смогут помочь… Надежда, слабая, но была. Слуге удалось бежать. Это был надежный человек, выросший в этих лесах, для которого они были, что дом родной. Эристор верил — Питер не бросил своего господина, а проследил его путь, и теперь спешит в замок Дома Красного дуба с сообщением. Но успеет ли? Да и что смогут сделать там? Тир! Что почувствует она, узнав о его пленении? Будет ли переживать? Быть может, плакать? Эристор оборвал самого себя.

«Какие слезы! Уж пусть лучше отчаянная снежная нацепит мечи, пораскинет хитрыми изворотливыми мозгами и придумает что-нибудь, чтобы освободить своего бездарно попавшегося… Кого? Ведь мы даже не стали любовниками».

Эристор вспомнил стройное белокожее тело Тир, нежные розовые соски, которых он касался, но так и не рискнул поцеловать… Лесной дух! Ему сейчас нужно было думать о смертоносности предводительницы дружины северных варваров, а он не мог остановиться, и придумывал все новые нежные слова, которые хотел бы шептать ей в их первую ночь и после, когда он будет любить ее снова и снова, ласкать ее, заставляя забыть все те ужасы, что довелось пережить ей в юности. В ушах Эристорадо сих пор стояло ее истошное «Нет!», такое странное, а потому особенно болезненное в устах воина, сильной и презирающей страх эльфийки… Он будет целовать и ласкать ее до тех пор, пока не услышит «Да!», если… Если только выберется отсюда. Если только она поможет ему в этом. Если только… Эристор закрыл глаза и принялся молиться.

Фэльдрин из Дома Зеленого остролиста, крайне раздосадованный тем, что пришлось прервать общение с пленником, сидел за господским столом в огромном зале замка, которым по-прежнему владел его дядька.

«Старый гриб, который, кажется, собрался жить вечно!»

Эристор был прав, Лэндир всю жизнь отличался невероятным упрямством, которое еще больше усугублялось тем, что в отношениях с племянником ему терять было нечего. Завещание, как оказалось, он составил уже давно и отдал на хранение настоятельнице ближайшей Лесной обители. Фэльдрину не удалось добиться от мерзкого строптивца сути этого документа, но то, что там не был упомянут он сам, сомневаться не приходилось. А значит, просто убить дядьку он не мог — завещание вступит в силу, и его, Фэльдрина, вышибут из Дома Зеленого остролиста, как пробку из бутылки.

Лэндир был одинок и мог отписать свое добро лишь двум наследникам — той самой обители или прямиком Лесному королевству. Ни с первым, ни тем более со вторым претендентом Фэльдрину было не справиться… Приходилось тянуть время, мучая Лэндира заключением, полуголодным пайком и время от времени придумывая какие-нибудь хитрости в надежде принудить дядю изменить свою последнюю волю. Положение более чем шаткое. Поэтому идея жениться на юной Куиниэ из Дома Красного дуба, которая, как донесли шпионы, вернулась недавно домой, показалась просто великолепной.

Фэльдрин облизнулся. Говорили, что юная эльфиечка чертовски хороша, а, пройдя через руки северных варваров, наверняка научилась послушанию и множеству более чем полезных вещей. Фэльдрин откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, представляя себе хорошенькую Куиниэ распростертой между двух обнаженных мужских тел, чья возбужденная плоть ритмично двигается в ней, заставляя маленькую дрянь кричать от боли и наслаждения. В ущербном сознании Фэльдрина эти вещи были неразрывно связаны. Он любил причинять боль и получал от этого наслаждение. Ему нравилось унижать.

«Что может быть приятнее губ еще недавно сильного и гордого эльфа на твоем члене? Только вид его сестры или жены, привязанной лицом вниз на кровати…»

Фэльдрину нравилось овладевать эльфийками или человеческими женщинами именно так — тогда были видны следы, оставленные его плеткой на нежной коже их спин и ягодиц. Хотя переполненные страхом и болью глаза возбуждали его не меньше… Всегда так трудно решить…

«Да! Это была отличная идея! — отрываясь от фантазий, в очередной раз думал он. — Я женюсь, и тогда дядюшкино наследство для меня уже будет не столь важно. Дом Красного дуба не менее богат и знатен… К тому же и правда пора обзавестись наследниками».

Слуги накрыли столы. Еда была как обычно невкусной.

«Давно пора выгнать эту чертову повариху, пока она не отравила меня!» — решил Фэльдрин.

Челядь в замке осталась еще с дядиных времен. Чему удивляться, что Фэльдрина не любили? Вчера вот кто-то из прислуги на конюшне засунул между седлом и спиной лошади, на которой он собирался ехать, горсть колючек. Фэльдрин едва не сломал себе шею, когда конь понес. Толстый сук, низко нависавший над дорогой, даже коснулся волос на его макушке. Просто чудо, что он остался жив. Пришлось наказать этих людишек конюших. Кажется, двое уже умерли…

— Проклятый замок, проклятый старый гриб, его хозяин, проклятые все его приспешники, — тихонько ворчал Фэльдрин, с отвращением заталкивая в рот ложку какой-то жратвы, внешне более всего похожей на чью-то рвоту.

«Скажи спасибо, что не понос!» — буквально дословно читалось на лице молодого слуги, который поднес хозяину вино.

Фэльдрин хлебнул и даже передернулся. Кислятина!

«Хоть убей их всех. Ничего не добьешься, так и будут пакостить».

К Фэльдрину подобострастно подобрался его верный Берт.

— Господин мой, Эристор вроде оклемался.

— Отлично. Скажи Кроу и его парням. Я сейчас приду. И еще… Передай им, пусть не перегнут палку. Мне нужно, чтобы он пришел на свадебную церемонию своими ногами и смог держать в руке перо, чтобы подписать брачный контракт.

— Все будет сделано в лучшем виде.

— Ступай.

Когда Фэльдрин спустился в подвал, трое его подручных людей уже были готовы. На них была только обувь и большие кожаные фартуки, заскорузлые от крови предыдущих жертв. Поначалу Фэльдрина, который во всем любил доведенную до утонченности, граничившей с сумасшествием эстетику, бесили их мерзкие волосатые задницы, но потом он привык. А и правда, зачем пачкать хорошую одежду? Не напасешься. Фэльдрин занял место в сторонке и кивнул палачам:

— Эль-до, они уж помучат тебя немножко. Так, для разминки. А потом мы поговорим о нашем деле.

— Нам не о чем говорить. Ни тогда, ни сейчас, — голос Эристора, который даже не повернул головы в сторону вошедших, был холоден и сдержан.

— Говорят, попытка не пытка. Сейчас тебе представится случай проверить это на собственной шкуре. Буквально.

— Тебе не видать Куиниэ, как своих лопоухих ушей, сволочь!

— Смотри, а то можно устроить, чтобы ты полюбовался на свои, голубчик. Чик! И вот они перед тобой. Ничего. Волосы у тебя красивые, будешь носить их распущенными, как девка, никто и не заметит, что чего-то не хватает… Но это потом. А сейчас… Начинайте, ребятки.

К несчастью для Эристора, у него был сильный выносливый организм. Спасительное забытье никак не приходило к нему… Это продолжалось так долго, что утомился даже Фэльдрин. От криков и запаха жженой плоти у него разболелась голова, а глаза стали слезиться от дыма, который заполнял подземелье, исходя от факелов и жаровен, на которых палачи раскаляли свои орудия.

— На сегодня хватит, — буркнул он. — Спокойной ночи, эль-до, хороших сновидений. Завтра мы обязательно встретимся вновь. Вы подумаете об этом, не так ли?

Эристор ответил длинным ругательством.

— Фи, как грубо!

— Тебе всерьез стоит задуматься о том, чтобы начать пытать не каленым железом, а своими остротами, дружок! Не многие смогут выдержать твое чувство юмора долго.

Фэльдрин в бешенстве топнул ногой и, залепив связанному пленнику пощечину, двинулся вон.

— Кстати, передай привет Лэндиру и пожелай ему от меня долгих лет жизни, — долетело до него уже в коридоре, и только боязнь показать, что выпад опять достиг своей цели, не позволила негодяю вернуться.

— Крепкий орешек, — проговорил один из палачей, переглядываясь с товарищами.

— Ничего, и не такие раскалывались, — прошипел Фэльдрин, удаляясь в свои покои.

Наутро он предпринял новый штурм:

— Ты знаешь, что твой приятель Кэлибор уже оч-чень давно сидит в яме без еды и воды?

Эристор метнул на мучителя тяжелый взгляд.

— Согласись на брак сестры со мной, и я обещаю регулярно кормить ее бывшего женишка.

— Не думаю, что сам Кэлибор согласился бы на подобный обмен, а значит, мой ответ — нет.

— Он скоро умрет одной из самых мучительных смертей.

— Все мы во власти Духа лесного. Ты, кстати, тоже. За меня будет кому отомстить.

— И кто бы это мог быть? — издевательски проговорил Фэльдрин.

«Тир», — подумалось Эристору, но сказал он другое.

— Рано или поздно из плена вернется король Ангрод…

— Ты не в курсе последних сплетен. Говорят, что его братец Гимли посулил нагам сундук родовых драгоценностей Дома Древнего кедра, лишь бы он никуда не отпускал нашего… гм, монарха.

— Ничто не сравнится с родственной любовью, — пробормотал Эристор. — Твой дядюшка, наверно, тоже искренне привязан к тебе. А? Что, я не угадал? — усмешка искривила осунувшееся, почерневшее лицо пленника.

— Беритесь за дело, — бросил Фэльдрин палачам и вышел, хлопнув дверью.

— Какой-то он нервный. Вы не замечали, ребята? — поинтересовался Эристор у мрачной троицы.

— Шутник, — пробормотал один из них и одобрительно похлопал распятого эльфа по животу.

Эристор слышал, как его называли Кроу.

— Редко у кого есть охота шутить в этих стенах. Так работать скучно!

Он отошел и уселся на скамью, а потом неожиданно посоветовал:

— Ты вот что, эль-до, кричи погромче, что ли? А ты, Гарри, иди постой на стреме.

И отвечая на изумленный взгляд пленника, пояснил:

— Что мы — изверги, что ли?

Однако передышка оказалась не очень долгой. Фэльдрин вернулся. За ним шел слуга, неся поднос, уставленный всевозможными яствами.

— Вот решил поесть в компании с тобой, эль-до.

Эристор мучительно сглотнул. Его не кормили с того самого момента, как он попал в замок, да и дорoгой перепадали лишь жалкие крохи.

— Посмотрим, что тут у нас. Кролик, запеченый в сметане с овощами и травами… Неплохо.

Эристор принюхался, запах был одуряюще вкусным, но он нашел в себе силы сказать:

— По-моему, подгорело. А знаешь, мне говорила одна прекрасная и очень богатая эльфийка, которая выходила замуж уже шесть раз, что пригоревшая корочка отлично отбивает вкус яда. Ты доверяешь своей поварихе?

Фэльдрин побелел и ухватился рукой за горло. Эристор развеселился:

— Гляжу я, совсем ты шуток не понимаешь. Или повариха действительно так не любит тебя?

— Ах ты ублюдок!

Фэльдрин шагнул к распростертому телу Эристора и, с жесткой усмешкой вытащив из огня раскаленный добела прут, приложил его к бедру пленника.

Эристор выгнулся, скрипя зубами. Но когда боль схлынула, кривая усмешка вновь появилась на его лице:

— Пахнет не хуже твоей крольчатины, ты не находишь?

Молоденького слугу, который принес поднос с едой, мучительно вырвало, и он опрометью бросился вон. Эристор поцокал языком:

— Неужели твой кролик так уж плох?

Сдержанные смешки палачей послужили ему своеобразной наградой.