Ветер с севера

Глава 24

Тир остановилась в дверях, рядом с Лэндиром. Он заметно нервничал. Сухие морщинистые руки старика дрожали. Тир заметила это, когда он попытался ослабить завязки на горловине своей рубашки.

— Вам нехорошо? — участливо спросила она.

— О нет, госпожа моя Серебряная. Все вышло просто чудесно. Этот высокомерный идиот даже не знал имени жениха. Его ничего не стоило обмануть. Даже не интересно…

Тир не поняла:

— Что…

Но тут старик схватил ее за руку, призывая замолчать и послушать — Эристор заговорил:

— Итак, вы все уже знаете, что принц Гимли посчитал невозможным выдать мою сестру, Куиниэ из Дома Красного дуба, за эльфа из не столь знатного и куда менее богатого Дома. И я согласился с этим.

— Брат! — с болью в голосе выговорила Куиниэ.

На это Эристор лишь улыбнулся ей и заговорщически подмигнул:

— Однако благодаря уважаемому Лэндиру вскрылись некоторые новые обстоятельства, которые позволили совсем иначе взглянуть на этот брак. Надо сказать, они стали для меня полнейшим откровением и более чем приятной неожиданностью. В результате был составлен документ. Вот он. Это брачный контракт, подписанный мною, Лндиром из Дома Зеленого остролиста и Галатилем из Дома Развесистого граба от имени его высочества принца Гимли.

И Эристор принялся читать.

Содержание брачного договора было простым и однозначным. В нем значилось, что Куиниэ, дочь Огастэнира из Дома Красного дуба и его супруги Беатринис, отдается в жены Кэлибору, сыну Ингэлиона из Дома Рыжего клена и Линиэль, которая в свою очередь приходится единственной дочерью Лэндиру, главе Дома Зеленого Остролиста…

Далее шли деловые стороны контракта, но никто их уже не слушал. Все повскакивали с мест и шумели еще больше, чем в первый раз. Но все перекрыл высокий, дрожащий от волнения голос Линиэль.

— Папа! — крикнула она, бросаясь через все святилище к напряженно замершему в дверях древнему эльфу.

— Это что, правда? Или дед выжил из ума? — злобно поинтересовался Пэрсиваль у задумчивого Даэронда.

— Не думаю.

— Значит, любимчик Кэлибор…

— Будущий глава Дома Зеленого остролиста.

— Чтоб он сдох! — в сердцах воскликнул Пэрсиваль и, расталкивая гостей, кинулся прочь.

Он приехал на эту свадьбу, гонимый почти мазохистским желанием убедиться в величине богатств Дома Красного дуба, и был совершенно сражен обширностью лесов, силой родового дерева, могучим высокомерием замка и его богатым убранством. На прелестное лицо молодой невесты он и вовсе старался не смотреть. А теперь еще и это! Единственный наследник дряхлого старца, к тому же, по всему видать, до безобразия богатого. Пэрсиваль оседлал своего коня, с трудом найдя его в переполненных конюшнях, и помчался догонять отряд посланника принца Гимли.

В церкви же все не утихало волнение. Линиэль едва удалось добраться до отца через возбужденную толпу. А пробившись, она вначале совершенно растерялась, а потом упала перед ним на колени и обхватила руками ноги.

— Встань, встань, доченька моя дорогая. Дай мне тебя поцеловать.

— Ты простил меня, папа?

— А ты, девочка? Я виноват перед тобой много больше.

— Вы заставили ее страдать, — сурово и с ноткой неприязни в голосе произнес подошедший следом Инглэон.

Лэндир поднял на него наполненные слезами глаза:

— Я был достаточно наказан за это.

— Но вы знали и могли…

— Да ничего я не знал! Старый дурак, я был так высокомерен, что не потрудился даже удержать в памяти ваше имя, эль-ро. Сколько золота я потратил, чтобы найти вас. Сколько бессонных ночей провел, терзаемый муками совести. Сколько раз шаман моего Дома выкладывался магически, пытаясь узнать хоть что-то через Духов и шепот лесов.

— Но Кэлибор…

— Я полюбил его, как родного. Что я пережил сегодня, когда перед церемонией он с галереи показал мне свою матушку! Мальчик так похож на тебя, доченька. Я все время невольно думал об этом, и вдруг оказалось…

— Я все равно не смогу простить вам те муки, которые перенесла из-за вас Линиэль… — упрямо гнул свое Инглэон, несмотря на то, что жена умоляюще смотрела на него.

Тир, уже достаточно долгое время слушавшая препирательства обретших друг друга родственников, наконец-то не выдержала:

— Все это вы сможете выяснить потом! А сейчас давайте все-таки вернем шамана и поженим их, наконец, пока Галатиль не спохватился или не произошло что-нибудь еще!

Лэндира проводили на галерею, потом послали за шаманом. Произошло это вовремя — тот только только собрался смывать с себя ритуальные рисунки. Он пришел в святилище и вскоре вновь под его сводами зазвучал его бубен. Звук нарастал, отдельные удары сливались в единый гул, тело шамана, увлеченного танцем, блестело от пота. И когда казалось, что он вот-вот упадет, не удержав в себе призванную магию, узор из священной омелы вспыхнул, скрепляя новый брачный союз.

Едва смолкли заключительные слова, как только шаман остановился, судорожно дыша и прикрыв глаза, Кэлибор ухватил только что обретенную супругу за руку и стремительно повлек ее прочь из церкви.

— Зятек, куда это ты? — изумленно вскричал Эристор.

— В спальню, — не останавливаясь ответил Кэлибор и почти выбежал вон, таща за собой совершенно растерянную Куиниэ.

Повисло секундное молчание, а потом раскатистый, полный облегчения хохот потряс святилище. Масла в огонь подлила еще и супруга старшего брата Кэлибора Катринэль, которая неосторожно громко поинтересовалась у мужа:

— А как же церемония раздевания?

— Можешь бежать и помочь ему снять штаны, — раздраженно буркнул Даэронд. — Потому что, клянусь Духом лесным, с ее-то платьем он справится сам.

Эристор смеялся до колик, до икоты, его сгибало пополам, живот уже болел, по щекам текли слезы, но остановиться он не мог. Тир тоже улыбалась, но улыбка ее была полна печали. Она любовалась веселым лицом Эристора, стараясь запомнить каждую черточку. Кэлибор и Куиниэ женаты… Скоро, уже совсем скоро она покинет этот дом. И Эристор…

«А ведь он так счастлив сейчас!» — вспыхнула незваная мысль, но Тир отогнала ее, страшась думать о том, что случится после.

«Ах если бы… Ах, если бы… Ах, если бы…» — кружилось у нее в голове, и вдруг мир перед ее взором тоже завихрился, а потом исчез… Впервые в жизни Тир потеряла сознание.

Кэлибор буквально втолкнул Куиниэ в спальню и захлопнул дверь. Оба замерли, неуверенно глядя друг на друга.

— Почему ты так поступил со мной? Они смеялись…

— Я вдруг испугался.

— Но чего? Теперь мы муж и жена…

— Не до конца.

Жаркая волна залила щеки Куиниэ.

— Неужели ты не мог подождать еще немного, чтобы не выставлять меня на всеобщее посмешище?

— Не мог. И не потому, что терпения не хватало. Я ждал достаточно долго, чтобы… Пойми, пока мы не… завершили наш брак, его все еще могут признать недействительным. Всем известны случаи, когда даже скрепленные магическим обрядом браки расторгались из-за политики или меркантильных расчетов.

Кэлибор шагнул к Куиниэ и бережно коснулся пальцами ее щеки, потом обнял и поцеловал. Прижимая ее к себе, он чувствовал, как ее сердце быстро-быстро бьется в груди. Она боялась, и Кэлибору захотелось скорее сделать этот последний шаг, преодолеть преграду девственности, а вместе с ней и страх.

Кэлибор отстранился и снял с головы Куиниэ тонкий драгоценный обруч. Темные вьющиеся волосы, по обычаю распущенные, ибо невеста была девственницей, рассыпались по плечам. Волнуясь не меньше ее, Кэлибор принялся за свадебное платье. Куиниэ не сопротивлялась, но стояла какая-то подавленная, безучастная. Кэлибор остановился.

— Ну что с тобой? Ты боишься?

— Немного. Но не это главное. Мне жаль, что все должно произойти так… По необходимости.

— Ты считаешь, что я целую тебя сейчас только потому, что так надо?

— Н-нет.

Кэлибор притянул ее руку к своей груди.

— Или мое сердце готово выпрыгнуть потому, что так ему велит долг?

— Ох, не знаю, но… все как-то не так…

— А ты вообще-то знаешь, что происходит в постели между мужчиной и женщиной?

— Да. Я даже видела это… Там, в доме Тир.

— Ты подозрительно грамотна в этом деле для новобрачной, — Кэлибор, смеясь, погрозил ей пальцем.

— Ничего подобного. Я вот, например, до сих пор не понимаю, как твой мужской орган сможет проникнуть в меня. Ведь он такой слабый и мягкий…

Кэлибор возмущенно округлил глаза, и Куиниэ, словно защищаясь, пролепетала:

— Я видела и даже прикасалась. Когда тебя ранили, я смывала с тебя кровь…

Застонав сквозь стиснутые зубы, Кэлибор подхватив Куиниэ на руки и понес к кровати, где начал торопливо раздевать дальше.

— Что ты… Что ты… — несмело отталкивая его руки, шептала та.

— Должна же быть справедливость, — бурно дыша, возражал Кэлибор. — Позволь мне тоже взглянуть и прикоснуться. Я так давно мечтал об этом!

Наконец, освобожденная от одежды, Куиниэ замерла в центре постели.

— Как ты прекрасна, — шепнул Кэлибор, отстраняясь и пожирая глазами ее тело.

Потом его пальцы, словно намагниченные, потянулись к ее светло-коричневым, по-девичьи припухшим соскам. Он нежно коснулся их, а потом сжал чуть сильнее. И когда тело Куиниэ откликнулось на его ласки, Кэлибор почувствовал, что ждать больше не в силах…

Он поднялся и торопливо сдернул с себя нарядную бархатную тунику, расшитую золотой нитью. Потом тонкую рубашку. Стянул сапоги и дрожащими пальцами принялся развязывать штаны… Но лишь затянул узлы. Тогда с нетерпеливым возгласом Кэлибор дернул их. Шнурки лопнули, и через мгновение он отбросил последний покров на пол, где уже валялась остальная одежда.

— О! — изумленно вскричала его молодая жена, и Кэлибор торжествующе усмехнулся, увидев, куда был обращен ее смятенный взор.

— Теперь он не так уж мягок и слаб, любимая.

— Ох, наоборот. Он слишком велик. Кэлибор! Мне будет очень больно, да? Великий лес, да он не сможет поместиться во мне!

— Я буду очень осторожен, маленькая моя, — шептал, вновь склоняясь над ней, Кэлибор. — И он прекрасно поместится в том твоем местечке, которое специально отведено для этого, уж поверь мне.

Кэлибор продолжал нашептывать нежности, а сам бережно ласкал ее, пока не почувствовал, что никем не тронутое лоно его жены увлажнилось. И тогда он лег поверх нее… Куиниэ резко выдохнула, почти вскрикнула. Кэлибор замер на ней, целуя, успокаивающе гладя по лицу, волосам…

— И что же, это все? Теперь я уже не девственница?

— Да, теперь ты уже не девственница, — улыбаясь, подтвердил он, — но это еще далеко не все, это только начало.

И Кэлибор начал медленно, а потом, когда страсть окончательно завладела им, все быстрее и яростнее двигаться в ней, пока со стоном не излился, наполняя своим семенем. Судорожно переводя дыхание, он замер, упершись потным лбом к подушку рядом с головой Куиниэ…

…В себя его привел ее тревожные шепот:

— О Кэлибор, с тобой все в порядке?

Невольно рассмеявшись, он обнял ее и, перекатившись на спину, потянул за собой, не желая даже теперь покидать ее узкое горячее местечко, одарившее его таким ярким наслаждением.

— А ты? Тебе не было уж очень больно? Под конец я почти не мог сдерживать себя.

— Нет, — улыбаясь, ответила она. — Все было совсем не так страшно, как мне представлялось. Скорее чуднo. Мне вдруг стало казаться, что я вот-вот взорвусь, лопну, не знаю… Но тут ты перестал, и… И все кончилось. Что это значит?

— Это значит, что торопливость нужна только при ловле блох, — недовольно проворчал Кэлибор. — Но у нас ведь еще все впереди, не так ли, жена моя?

— Как пожелаешь, муж мой, — проворковала Куиниэ и почувствовала, как внутри нее вновь растет и наливается его естество.

Она удивленно взглянула мужу в лицо и увидела в глубине карих глаз золотые искры страсти, уже знакомые ей. Отвечая на ее немой вопрос, Кэлибор кивнул.

— Да, я снова желаю тебя. И на этот раз буду терпелив…

Он заставил Куиниэ сесть на себе и начал медленно двигать ее, неспешно обучая ритмам любви. Его жадным взорам теперь открылось все великолепие ее юного разгоряченного лица, совершенство ритмично вздрагивающей в такт движениям округлой груди. Он приподнял голову, заворожено наблюдая, как соединяются их тела. Как вдруг Куиниэ ахнула, глаза Кэлибора метнулись к искаженному страстью лицу жены, и в тот же момент он почувствовал, как по ее влажному от пота телу прошла волна дрожи, начинаясь в глубине лона и разливаясь дальше.

Сцепив зубы, Кэлибор дождался последнего, самого сладкого спазма и, обхватив ладонями ягодицы Куиниэ, задвигался сам, в несколько толчков достигнув кульминации. Он застонал, выгибаясь, приподнимая над постелью бедра и легкую ношу тела своей наездницы. А потом упал на смятые простыни, с нежностью чувствуя, как Куиниэ тоже обмякла на нем и с протяжным удовлетворенным вздохом улеглась поверх его большого тела, прижавшись островерхим чутким ухом к его груди — там, где неистово колотилось сердце.

— Вот теперь ты точно стала моей женой, — сбивчиво, все еще не выровняв дыхание, проговорил он.

— Несмотря ни на что… — тихонько откликнулась она.

И вспомнив немыслимые перипетии сегодняшнего дня и все предыдущие события, Кэлибор со смехом согласился:

— Да. Несмотря ни на что.

Он подтянул ее к своим губам и нежно поцеловал.

— Нам, наверное, уже нужно идти к гостям.

Куиниэ ахнув села:

— Я даже не распорядилась насчет обеда!

— Сегодня это не твое дело, и все знают это.

— Великий лес, Кэлибор. Они же сейчас сидят там и обсуждают то, что мы делаем здесь…

— О да! С великой завистью. По крайней мере, я готов завидовать сам себе, когда гляжу на тебя.

Руки Кэлибора по-хозяйски легли на полушария ее груди, перекатывая и сминая их в ласке. А потом сам же отнял их с великим сожалением:

— Ох, нет! Надо вставать. Иначе мы не выберемся отсюда никогда. Или нам стоит поступить именно так?

— Кэлибор! — укоризненно проговорила Куиниэ, но упрек в ее голосе был столь неискренен, что тот рассмеялся и, сграбастав ее в объятия, изо всех сил прижал к своей груди.

— Неужели это ты?.. Со мной… Моя жена… Неужели это не сон, любимая?

— Нет. Разве только он снится нам обоим.

— Нужно еще повидаться с дедом, — Кэлибор с веселым удивлением задрал брови, и Куиниэ импульсивно поцеловала сначала одну, а потом другую.

Однако лицо Кэлибора внезапно омрачилось:

— Если все это правда, выходит, я своими руками убил двоюродного дядьку. Хладнокровно зарезал.

— А он так же хладнокровно перед этим похоронил тебя заживо, мучил Эристора, чуть не изнасиловал сначала Тир, а потом бедняжку Тэргона, — Куиниэ тихонько хмыкнула. — Уж не говоря о том, что он замышлял в отношении меня и как поступил с собственным дядей, твоим дедушкой. Я ни минуты не сомневаюсь в правильности того, что ты сделал, Кэлибор.

— Как настоящая преданная женушка, — между поцелуями проговорил тот. — Кстати, знаешь, что сказал этот негодяй, прежде чем отправить меня на свалку?

Куиниэ качнула головой, любуясь своим обнаженным мужем. Его крепкое сухощавое и гибкое тело так и притягивало ее взгляды… и руки. Только смущение мешало им пуститься в восхитительное путешествие по рельефу мышц к плоскому животу и дальше, вниз.

— Ты не слушаешь меня, — мягко пожурил ее Кэлибор.

Куиниэ смутилась:

— Так что сказал Фэльдрин?

— Он уверял меня, что титул супруги будущего главы Дома Зеленого остролиста тебе будет очень к лицу. Тогда я жутко разозлился, а теперь, по зрелому размышлению, должен признать — он был прав!

— Дурачок! — смеясь, ответила ему Куиниэ и, вскочив, шмыгнула за полог кровати, где в специальном алькове стояла ванна, а в кувшине была приготовлена вода.

И уже через полчаса, изрядно повозившись с порванными шнурками на штанах Кэлибора, молодожены рука об руку спустились в главный зал к пирующим. Их встретили волной шуток и поздравлений, которая поднялась еще выше, когда следом за ними к гостям вынесли белоснежную свадебную простыню, украшенную девической кровью невесты…

— А где Эристор? — смущаясь и пряча глаза спросила Куиниэ у Тэргона.

Тот ответил ей взглядом полным плутовства и намеков:

— Госпожа Тир упала в обморок. Прямо посреди святилища.

— Великий лес! Что могло случиться с ней?

— Ну, сестра! Ты уже замужняя дама и должна бы знать, с чего женщины начинают внезапно падать в обмороки.

— Уж будь любезен, просвети, братишка! — сердясь, прошипела Куиниэ.

— Да когда беременеют! — и Тэргон, сам только недавно подслушавший это на кухне, подмигнул ошеломленной сестре.