Ветер странствий (СИ)

Глава 2

Глава вторая.

Квирина, Сантэя.

1

В чём отличие гладкой, лощеной сволочи от грязной и оборванной? Правильно — в гладкой и лощеной морде. Значит — надо эту морду набить. Чтобы внешняя суть соответствовала внутренней.

Учителя Элгэ лишились бы дара речи от такой трактовки. А Кармэн рассмеялась бы. Как и Алексис. И Виктор.

Рассмеялся бы, расцеловал и поволок на ближайшую горизонтальную поверхность. Или даже не обязательно горизонтальную.

Вдовая виконтесса Эрдэн, урожденная герцогиня Илладийская усмехнулась. На ней самой — цветастые (и довольно вульгарные) банджаронские тряпки. Волосы — беспорядочной гривой по плечам. На загорелых ногах — стоптанные квиринские сандалии для простонародья.

Это — ее внутренняя суть? Дикарка-кочевница? А Элгэ-то всю жизнь полагала себя знатной дамой, чей удел — балы, приемы, книги и беседы с образованными людьми. За бокалом вина.

А еще — картины, поэзия и музыка.

Так оно и будет! Как только покончим с путешествием в Кривину. Хватит, насмотрелась на памятники старины седой! А заодно — на сволочей и хамов. И на грязных, и на благоухающих дорогой розовой водой. Впору мемуары писать.

Хотелось бы сказать — насмотрелась и в Эвитане, и в Квирине. Но, увы — если на родине кардинала Александра водятся просто шакалы, то здесь — ядовитые. И лучше не представлять, каковы они, — если Диего едва не принесли в жертву в «безопасном» Эвитане. И Элгэ до сих пор предпочитает не задумываться, кому.

Увы, раз уж дотащилась до Сантэи — самое время побыть гонцом. Неизвестно, добралась ли сюда Эста. Если да — отлично. Нет — хорошо, что добралась Элгэ.

А потом — обратно в Эвитан. Как можно скорее. Устраивать Диего новый побег. Только на сей раз — подготовленный, как следует. Нужна фора во времени. И место, где укрыться.

На худой конец, подойдет даже Мидантия. Еще лучше сгодился бы Мэнд… но вот туда почему-то не тянет. Совсем. А в предчувствия Элгэ с некоторых пор верит. С тех самых, как не увидела теней, прекрасно различимых Мирабеллой и Диего…

Нет. Еще когда мерзла в жарко натопленной комнате заснеженной таверны. И обреченно смотрела на метель — невольного вражеского союзника. Зная, что именно сейчас недоброе кольцо смыкается вокруг их теплой, уютной ловушки.

Как всё было бы хорошо — догадайся Элгэ пораньше! Счастливая Алекса, счастливый Вит, их благополучно родившийся ребенок! И Диего, которого дядя и не подумал бы убивать. Без запасной-то наследницы.

И Элгэ никогда не узнала бы о подлости родственника.

Ну и змеи с ним, с этим знанием! Лучше остаться наивной дурой, чем прозреть ценой страданий самых близких людей.

Она так устала. И уже сложно сказать, от чего сильнее. Пусто. Холодно. Тревожно. Не той тревогой, что кричит о немедленной опасности, а иной — холодящей подводными ключами. Той, что постепенно лишает сил. А потом тянет на дно.

Шаги. И это не местные делают вид, что крадутся. Так уверенно топает лишь облеченный властью мужчина. Воистину — чем мельче трон, тем наглее владыка. Валериан Мальзери при всей его подлости изъявлял хоть какие-то потуги на вежливость. Пусть даже утонченно-издевательскую.

— Кармэн! — рявкнул баро, откидывая полог. Один из самых приличных и необтрепанных в таборе. И чистых.

Иногда и от дурной славы прок есть.

Судя по масленой роже сволочи категории «оборванная» — новости принес плохие. Для той, к кому приперся.

— Я за нее, — насмешливо изрекла Элгэ. Со всем возможным ехидством.

Он давно уже потерял надежду на благосклонность чужачки. И всё еще не прогнал — лишь благодаря слухам о ее дурном глазе. А вот почему не ушла она сама? Добралась бы до Сантэи и одна. Неужели даже кочевые дикари лучше одиночества? Даже ненавидящие тебя дикари?

— Ты стала еще более дерзкой! — вождь пока еще не бывшего племени Элгэ недовольно оглядел внешнее проявление ее внутренней сути.

От такой пародии на Валериана Мальзери впору расхохотаться.

— Какая есть! — фыркнула Элгэ. Сейчас не время размышлять, что превратило ее в столь озлобленную стерву. Слишком долго перечислять. — Чего ты хочешь?

— Отработать твое проживание здесь!

Во обнаглел, а?

— И во сколько вы его оцениваете, сударь? — с насмешливой вежливостью уточнила «ведьма с дурным глазом».

— В одно приготовленное зелье! — прорычал господин и повелитель всея табора.

Надо же — еще и ответить сумел довольно гладко. Его сынок способен только слюной злобно брызгать. И топать ногами в краденых сапогах.

И всё же встань перед Элгэ выбор — и повезло бы сынку. Им легче вертеть.

— У тебя мало своих ворожей? — набила цену илладийка.

Глядишь, и удастся выгадать чего полезного. В пути пригодится.

— Он хочет, чтобы зелье принесла аристократка.

Змеи! Воистину — змеи. Потому что теперь уходить нужно немедленно. Кто сдал — выясним потом. Или — сейчас. Или…

Только именно сейчас никто не выпустит. Полбеды — что баро вдруг нашел способ и отомстить, и загрести с дерзкой гостью выгоду. Хоть шерсти клок. И, возможно — весьма густой и пушистой.

Хуже — что существует «он», требующий именно аристократку. Хорошо, если просто разжиревший патриций, у кого зуд где не надо завелся. А если что попаршивее?

Нет уж, раз всё равно прорываться с боем — сначала попробуем «раскрутить противника на информацию», как говорил Виктор. Когда они безобидно расспрашивали безобидных крестьянок Вальданэ. О безобидных легендах очередного ручья или деревни. Как всё было тогда хорошо…

Почему мы по-настоящему ценим лишь утраченное? И ирония судьбы, если впереди такое будущее, что и нынешнее настоящее добром вспомнится.

— Он — это кто? — с ленцой протянула илладийка. — Его Величество… который там сейчас? Аврелиан или уже новый?

Элгэ, очнись и прикуси язык! Ты сейчас в присутствии врага оскорбляешь правителя страны, где находишься! И ты здесь — не герцогиня с жирным куском наследства.

— Больно жирно для тебя — император! — фыркнул дикарский вождь опостылевшего илладийке племени. Впрочем, она ему — не меньше. — Генерал Поппей Август, слыхала о таком?

О Кровавом Псе? О нем только в самой замшелой деревне глухие бабки не слышали. Но уж никак не шатавшаяся по городам и селам с «погадаю, красавец» Элгэ.

Поппеем матери пугают непослушных детей. Причем, не только вражеские.

И зачем же холую нынешнего императора понадобилась еще одна аристократка? Их при дворе мало?

— Ему сойдет в качестве носильщицы любая нетитулованная дворянка или нужна именно я? — зачем-то уточнила девушка.

— Ему нужна герцогиня Элгэ Илладэн, — втрое наглее прежнего усмехнулся баро. — Его люди уже здесь. Ты приготовишь зелье и поедешь с ними. Я сказал — ты услышала. Ясно?

— Мне нужна помощница…

— Бери Ристу.

Совсем плохо. С «гостьей» отправляют самую презираемую в таборе. Кого жалеть уж точно некому.

— … и советы Азы, — добавила Элгэ. Как можно тверже. — Обязательно.

Бежать нужно немедленно, и именно это — нельзя. Лучше даже не думать, что грозит в случае неудачи. Хуже того мерзкого алтаря — уже некуда. Но и в смерти у столба под бичами — приятного мало.

Что делать? Делать-то — что⁈ Кроме этого змеева зелья…

Время тянуть.

— Я иду готовить зелье, или будем трепаться дальше? — усмехнулась девушка.

Какое лицо он умеет делать — приятно полюбоваться! Для поднятия настроения, что рухнуло ниже всех подземных катакомб Эвитана и Квирины вместе взятых.

— Если иду — полог палатки вон там, баро. Мне нужно переодеться.

— Я не выйду. Или ты сбежишь.

— Мне некуда бежать из окруженного табора. Он ведь окружен, верно?

— Переодевайся при мне! Я не хочу, чтобы ты взяла с собой оружие!

— Оружие — и сейчас со мной, баро, — пожала плечами Элгэ. — Не говоря уже о моих кулаках — их силу ты уже видел. А видеть женщину обнаженной может лишь ее муж, отец или близкий родич. А ты — не то, не другое и не третье.

Так бы и умилилась собственной стыдливости и целомудрию! К счастью, не дикарю понять, что стыдятся лишь старого и дряблого тела. Так говорила еще Кармэн. И часто твердила Эстела. А Элгэ смеялась. Над требовавшей свободы Эстой, над признаниями Виктора, над ухаживаниями других кавалеров. Над всеми, кроме Лоренцо.

А теперь жизнь хохочет над ней самой. От души.

Вышел. Бурчит под нос о распоясавшихся бабах, которых некому проучить.

Илладийка едва не рассмеялась вслед. Желающих заняться ее образованием уже можно ставить в очередь. Ни один не достиг цели. Даже Валериан Мальзери.

Но при этом — все еще живы. Непорядок! Решительно, ученица Кармэн и Алексиса совсем обленилась.

А теперь в список заслуживших жуткую кару добавился еще и баро. В компанию к графу Адору, свинопринцу Гуго, любимому дядюшке Валериану и целой армии жрецов в черных сутанах. И туда же — «барского» сыночка в краденых шмотках.

А Элгэ пока израсходовала всего две из девяти кошачьих жизней.

Принц Гуго, конечно, в огне не горит. А яд слопает вместо десерта. Но на какого-то несчастного дикаря хватит и кинжала.

Приобретенные за эти дни драгоценности зашиты под платьем. Три кинжала и метательные стилеты рассредоточены по телу.

Позарез не хватает парочки пистолетов. Но их, увы, нет. Потому как в Квирине банджарон запрещено носить огнестрельное оружие. А ходить по улице без толпы шпионящих баб «гостье табора» никто не позволял.

Зато теперь можно будет всё. С сегодняшнего дня и всегда. Как выскользнуть из лап слишком разборчивого патриция — вопрос сложный. Но в опостылевший табор Элгэ больше не вернется. Разве только мести ради. Когда-нибудь. Когда очередь дойдет.

— Кармэн.

Хвала Творцу, Аза. Спасительница. Уже наверняка получила за это кучу проблем. И справедливо ожидает новых в будущем.

— Я — снова Элгэ.

— Подожди… Элгэ. Я не зря назвала тебя именно Кармэн. Это — имя судьбы.

— Я — чья-то судьба? Мило. Меня где-то ждет принц на вороном аравинтце?

А что? Виктор предпочитает именно черных лошадей. И черную одежду.

— Ты — судьба, — глухо ответила старуха. И от ее голоса вдруг стало страшно. Хоть и вполовину не так, как в катакомбах. — Лишняя карта в колоде. Ты появляешься — и всё меняется.

Бред! Хорошо бы так — Элгэ проблем бы не ведала.

— Знала бы ты, как я устала «где-то появляться»! — вздохнула девушка. — Я просто хочу домой. Вытащить из змеиного гнезда брата и…

— А у тебя есть дом?

— Найду. Есть я — значит, будет и дом.

Можно без фонтанов и сада. Лишь бы с теплым очагом. Где тебя ждут.

— Ты права. Только знай, — усмехнулась Мудрая Племени. — Не будет дома у того, кто разрушит чужой. Или у той.

— А я-то наивно решила: ты мне — если не друг, то хоть не враг. А ты тоже обвиняешь меня во всех грехах. Мой дядя свой дом разрушил сам. И поверь — не до основания. Он еще всех нас переживет.

— Не переживет! — усмехнулась Аза. — Ты еще полюбуешься его могилой. А я — твоей.

— Твой дом я тоже не разрушала, ведунья. — Хоть и позарез охота. — Или я не должна была вмешаться в судьбу Ристы?

— И Риста здесь ни при чём. Не о ней речь.

— Ты говоришь загадками, а я от них устала. Очень. Я хочу просто жить.

И подальше отсюда.

— Ты и не виновата. Ты — судьба. У судьбы нет выбора — она просто есть. Да и карты с рунами — тоже невиновны.

— Лучше благослови меня, — вдруг попросила Элгэ. — Тебя ведь можно считать моей третьей матерью?

А странного спасителя из снов — еще одним отцом?

— Благословляю, — смуглая рука черкнула в воздухе солнечный знак. — Ибо проклясть не в силах.

— Жалеешь, что спасла?

— У меня не было выбора. Если боги послали судьбу — ей нельзя мешать. Как и им.

— Поверь, я не хочу тебе зла! — Элгэ порывисто сжала руки Азы. — Не скажу, что люблю твой табор, но и зла ему не причиню. — Вот так и даются дурацкие обещания! И ведь держать придется… — Ради тебя.

— Я верю тебе, — голос старухи не повеселел ни на миг. — Волчица лжет лишь ради спасения волчат. Твои — далеко, и не в моем таборе их враги.

— Тогда почему ты так встревожена? Скажи, меня действительно не убьют сегодня? Раз я увижу могилу Валериана Мальзери?

— Нет, не убьют. И ты не из тех, кто сам лишает себя жизни. Волчица живет ради волчат… но еще и ради своего волка. Твой — ждет тебя. И будет ждать.

— Хорошо бы!

Кто бы ни был ее судьбой — Виктор, Лоренцо или Октавиан — пусть ее где-нибудь ждут! Так легче выжить. Судьба не дала Элгэ безоглядно любить. Единственный, кто стал исключением, погиб раньше, чем она повзрослела. А другим не стать больше, чем его тенью, — и хватит лгать себе.

Но и в одиночестве Элгэ делать нечего. Многие мужчины гордятся, что не привязаны к одной-единственной юбке. Так почему бы не гордиться и женщине — тем, что не служанка ничьих штанов?

Кармэн ошибалась, считая, что можно изменить этот мир. Но права, что свобода — в нас самих. Как бы ни был жесток подлунный мир — мы не обязаны жить по его правилам. Выбор есть всегда.

2

Цветасто-кричащие палатки. Даже орущие.

Еще пестрее — юбки и шали. Острый запах редко моющихся тел. И раз в полгода стиранной одежды.

Хмурые лица еще реже бреющихся мужчин.

И злоба, злоба, злоба! Как же они все ненавидят чужачку!

Дикари Севера ничем не отличаются от дикарей Юга. Раньше Элгэ этого не понимала. А столько ненависти видела лишь в заплывших глазах гуговцев. Но там она хоть покушалась на жизнь их вожака. Владельца сытной и жирной кормушки.

К сожалению, Юг — это не только Алексис и Кармэн, но и Валериан Мальзери. А банджарон — не только Эста и Крис, но и эти.

Сколько яда — в глазах даже самых маленьких детей! Еще не понимают, но уже ненавидят. И готовы бездумно рвать в клочья. Перемежая удары злобным визгом и яростными выкриками.

Если б ненависть могла убивать — Элгэ уже пережила бы тысячу мучительных казней. Неужели так много тех, кто стократ не столь яростно ненавидит врагов, сколь непохожих на себя?

Патриций ждет «аристократку» в центре табора. У палатки самого баро.

Впрочем, где же еще? Хотя ее собственная — чище.

Ждет. И не один, а с тремя откормленными (и, увы — не перекормленными) гвардейцами. Кто бы сомневался?

Гладкий, подтянутый, чисто выбритый. Снаружи — лоск (в меру, в меру!), внутри — гниль.

— Здравствуйте, герцогиня.

— Здравствуйте, патриций.

Элгэ, может, и поверила бы в добрые намерения незваного гостя. Если бы не видела его глаз. А еще раньше — глаз Валериана Мальзери и графа Веги.

— Простите мои манеры. Генерал от кавалерии Поппей Август.

Он же Кровавый Пес Квиринской империи. Будем знакомы.

— Генерал Август, так чем я обязана чести личной встречи с вами?

Грубить — пока не время. Явно.

— Приглашению переехать в мой особняк, как в более достойное вашего положения место.

Он что, совсем дурак? Гуго хоть крал ее тайно. А этот придурок — в открытую. Именуя полным титулом. Как будет объясняться — если куда-то денет?

А толпа вокруг злобно зыркает. Ждет приказа сцапать. И с радостью поможет. Или хоть полюбуется.

— А разве не для того, чтобы я приготовила некое банджаронское зелье?

— Не мог же квиринский патриций приехать в такое место как представитель закона, — пожал он плечами. — Дикари могли испугаться.

Надо придумать для банджарон лучшего в подлунном мире табора другое название. Общее с этим — не хочется. Совсем.

— Вы не возражаете, если я возьму с собой служанок?

— Разумеется, вы в своем праве.

Королевским тоном отдать приказ баро — ради такого можно даже потерпеть рядом малоприятную рожу патриция. Жаль, что терпеть придется не только сейчас. И запросто — даже ближе, чем «рядом».

Зато Ристу и ее узел притащили чуть не сразу. Хоть вещи-то нормально собрать дали?

Аза пришла сама. Величавая — куда там королевам.

Кстати, про «закон» — это уж совсем весело. Разве герцогиня Илладэн — не эвитанская государственная преступница? Или ее уже есть за что арестовывать еще и в Квирине?

Хотя — вышеозначенную страну ведь разгромил Эвитан. Не так уж давно. И она наобещала вернуть всех его граждан. Любого пола.

А Элгэ — не в числе подчиненных Анри Тенмара. В гладиаторах пока не числится.

Или Кровавый Пес тащит ее в особняк как раз, чтобы предложить нечто подобное? Вдруг у них и женские казармы есть?

Едва не расхохотавшись, илладийка приняла галантно предложенную руку. Жесткую и мускулистую, но увешанную перстнями. По паре штук на каждом пальце. С неслабыми каменьями.

Забавно. Поппей Август — почти одного возраста с Алексисом в день его первой встречи с Элгэ. Только в Кровавого Пса вряд ли влюбится хоть одна юная дева — если не совсем идиотка. Даже если он останется последним мужчиной подзвездного мира.

Карета мерно трясется на камнях сантэйской мостовой. Интересно, Элгэ еще хоть раз в жизни дадут сесть в седло? Ощутить, как ветер треплет волосы? Коснуться пышной гривы? Заглянуть в умные лиловые глаза?

И уже привычно ощущение ловушки. Очередной. Еще одна кошачья жизнь. Удастся ли вновь приземлиться на все четыре лапы? Или шерсть скроет следы крови?

«Ты — судьба».

Судьба хоть что-то решает сама. Ее не тащит по течению, как усталое бревно.

3

Изгородь. Резная. Железная. В два роста Элгэ. Забраться на такую нетрудно — столько удобных завитушек. Еще бы куда-нибудь убрать неудобных охранников. И яростных волкодавов. Как раз сейчас рвутся с цепей.

Впрочем, кому еще служить Кровавому Псу, как не собакам?

Два поджарых леопарда подскочили к хозяину, стремясь потереться о ноги в жестких сандалиях. И Элгэ поняла, как ошиблась. Кровавому Псу могут служить любые звери. В том числе и ее дальняя родня по количеству жизней. Им плевать, что кошки должны объединяться против исконных врагов. А не заодно с псами — против своих.

— Проходите, герцогиня, — вновь галантно тянется жесткая лапа в перстнях. Безупречно мозолистая, чтоб ей.

Странно, что правила этикета распространяются и на такие случаи. И еще более странно, что не распространяются тогда уж и на другие. Почему бы палачу столь же галантно не поддерживать жертву — по дороге к плахе? Или на дыбу.

Красивый сад. И кругом статуи — как на гравюрах. А вся Сантэя — как пародия на учебник истории.

А вот и дом. Не хуже виллы некоего свинопринца. Забавно, что заплывший жиром хряк порой ничуть не противнее хряка поджарого и мускулистого.

Ну, более-менее поджарого. Вдобавок — безупречно выбритого, в отличие от баро и его отпрыска. А если и надушенного — то в допустимых этикетом пределах.

Что нужно в очередном свинарнике от Элгэ? И почему она, по имя всех агнцев и голубей Творца, не сбежала из табора еще вчера⁈ Зачем ждала так долго? И чего? Встречи с эвитанскими гладиаторами? За какими змеями? Чем она может им помочь, чем они ей? Особенно теперь.

А в Эвитане остался Диего… и Октавиан. И с ними обоими невесть что может сотворить Валериан Мальзери!

Башенки, фонтаны, беседки. Как же их здесь много! Грубая пародия на солнечное поместье Вальданэ. Насколько там было веселее… И насколько же благороднее суровая красота Арганди!

Не только Юг порой ничем не лучше Севера. Фонтаны и сады тоже бывают омерзительнее мрачного замка Адор. А изящество — банджаронской грязи.

Двери распахнулись, пропустили, вновь захлопнулись. Страх Ристы — почти осязаем. Всё, Элгэ, добро пожаловать в очередной медвежий капкан. Удастся ли отспорить дурную голову ценой очередной шерсти на кольях?

Бежать! Если не хватит денег — соблазнить и обчистить какого-нибудь жирного патриция. Или тощего — без разницы.

Или даже не обчистить, а просто и пошло продаться.

Отец, будь он жив, не скоро простил бы Элгэ. И определенно не заслужил дочери-шлюхи. Но иногда выбора нет. Как и отца.

— Вашим служанкам тоже лучше отдохнуть после пребывания у дикарей.

Ага, с учетом, что служанки — сами дикарки. Чтобы разделить пленниц — предлог не хуже других.

Поспорить? А смысл?

— Я привыкла к их услугам.

— О вас найдется, кому позаботиться, герцогиня. В моем доме много расторопных слуг.

Наверняка не меньше, чем в доме Мальзери. Или у Оскара Адора.

— Позвольте проводить вас до вашей комнаты?

И там и задержаться?

Три ступеньки довольно крутой лестницы — позади. Еще штук тридцать ждут. В прямой пропорции к неприятностям. Если не хуже.

Только бы Азу и Ристу вообще оставили в живых. И в здоровых.

— Вы ведь уже поняли свое положение в моем доме, герцогиня? — мягкий, вкрадчивый тон.

Пять ступеней. Сбросить бы кое-кого со всех тридцати пяти! Или выше.

— Вы сказали, я — ваша гостья? — Ломать комедию — так ломать. — Вы поможете мне вернуться домой?

— Ваш дом отныне здесь, герцогиня, — медово улыбнулся Кровавый Пес. — В моем… замке. Впрочем, если вы предпочитаете общество Творца…

Предпочитает. Но для себя, а не для брата с сестрой.

— Вы пугаете меня, генерал.

К Творцу, равно как и к Темному, Элгэ определенно рано. Диего — всё еще в лапах Мальзери.

— Это хорошо, — опостылевшая колючая лапа впилась в плечо, развернула к себе. Еще более колючие глаза прошили насквозь.

Ристе всё равно в таборе не жить. Но зачем было брать с собой Азу?

Галантность кончилась — резко и без переходов. Дальше будет сюжет фрески «варвар и девственница»? Прямо на ступенях?

— Вы должны бояться, герцогиня, — пропел Поппей.

Перебьешься.

— А если мне лень?

Глупый вопрос и глупо злить очередного свина-самодура. Но как же они все надоели! Принцы Гуго, графы Адоры, графы Мальзери, баро табора…

— Вы не хотите жить, герцогиня? — уточнил свин. Владелец очередного… замка.

— А вы? — усмехнулась илладийка. — Вы случайно еще не забыли, кто я?

— А кто вы? — Чужие похабные ухмылки тоже уже впору коллекционировать. — Элгэ Мальзери, виконтесса Эрдэн, урожденная Илладэн — мертва и похоронена в Эвитане. В семейной усыпальнице семьи своего супруга, тоже покойного. Я разоблачил самозванку. И, чтобы заманить наглую девку в свой дом, назвал присвоенным ею именем. Но теперь вам отсюда не выбраться, и мы можем отбросить формальности. Ты — моя рабыня и сделаешь всё, что я захочу. В Квирине у банджарон прав нет, но у тебя их еще меньше. Ты ведь даже не банджарон. Ты — лживая бродяжка. Обманом прибилась к табору. Вдобавок присвоила не только дворянство — еще и герцогский титул! Палач, дыба, многоступенчатая казнь на Центральной Площади?

Нет. Яд или шпилька ему в ухо, но для этого нужно выжить. А еще — ради брата и сестры. Ради новых пьес и картин.

И просто — чтобы каждый день видеть солнце… А когда-нибудь — вишни в цвету и спелые гранаты. Целые гранатовые рощи…

Нельзя умереть на потеху очередной мрази — без шанса отомстить.

А чтобы выжить — сейчас нельзя сломаться легко.

— Вы спятили, генерал? — Так презрительно не скривит губы даже аравинтская родня баронессы Керли. — Не знаю, кто там лежит в усыпальнице Мальзери и лежит ли вообще. Скорее всего, вы сочинили эту сказочку только что…

Собирайся он и в самом деле ее прикончить — нет смысла читать столь длинную и выспреннюю речь. Значит — и сейчас побоится портить новое приобретение раньше времени. Всерьез портить. Пригодится ведь еще.

— Побудьте пока на женской половине, прекрасная банджарон. Вы еще успеете убедиться, что я не шучу. Не волнуйтесь! — лапа скользнула по ее подбородку. Элгэ с отвращением рывком высвободилась. — Вы — самая ценная из моих вещей. Пока. И обращаться я с вами буду соответственно… герцогиня.

Да он же сейчас лопнет от гордости! Как те пираты, что воруют с Черной Земли туземных принцесс. Для рядового дворянина Поппея Августа герцогский титул — предел мечтаний. И вдруг в его загребущие лапы попадает настоящая герцогиня! Из древнейшего рода, чьи предки еще полвека назад суверенно правили.

Причем, законный брак генерала не интересует — ему подавай рабынь. Они тут в Квирине со свободными женщинами (когда дозволено не всё) уже и обращаться-то разучились.

Впрочем, капитаны пиратских кораблей тоже никогда не женились на пленницах. Какая-то царевна с острова ведь никак не равна аж целому атаману разбойничьей шайки. Зато ломать ее приятнее. Ведь была такой гордой…

— Меня нельзя назвать плохим любовником, Элгэ. А ты знаешь толк в мужчинах…

И именно потому никогда не выбрала бы тебя.

— … жаль лишь, что у меня нет брата или сына. А отец — далеко. И слишком стар для таких игр.

— Вам следует меньше слушать сплетни, — прищурилась илладийка.

К сожалению, сейчас его вниз не столкнешь. Низко. Да и встал не слишком удобно.

Да это и не поможет. Слишком много здесь псов. Собачьего, кошачьего и человечьего рода.

— Сплетни — дважды подряд? — усмехнулся Кровавый Пес. — Я не верю в две вещи — призраков и совпадения. Сначала — отец и сын Вальданэ. Потом — братья Мальзери. Для знатной дамы у вас странные вкусы, Элгэ.

— Вы же сами заявили, что я — самозванка, — пожала плечами обладательница «странных вкусов».

На большее сейчас нет сил. Слишком занята сочинением подходящей казни. За одно упоминание имени Алексиса!

Подарить пиратам с Элевтериса? Вдруг они мечтают о рабах — квиринских аристократах? Их ведь тоже ломать приятнее. И среди пиратов ведь тоже не все предпочитают женщин.

— Я отличу бриллиант от стекляшки, герцогиня.

Герцоги Илладэн предпочитали чистую смерть — даже для врагов. В отличие от предков Валериана Мальзери. По всем линиям.

Впрочем, Кровавый Пес ведь сам назвал Элгэ именно этой фамилией.