Винни-Пух. Большое путешествие к южному полюсу

Глава 1-я, в которой Винни-Пух ранним утром услышал странный шум на своем крыльце, а Пятачок с утра пораньше решил сажать свои любимые деревья

Ты, наверное, помнишь, дорогой читатель, как однажды Кристофер Робин отправился вместе с Винни-Пухом в Зачарованное Место, на котором росло шестьдесят три или шестьдесят четыре дерева (а теперь их там, наверное, все шестьдесят пять или даже семьдесят шесть). В Зачарованном Месте мальчик посвятил медвежонка в рыцари и попрощался с ним (а в его лице и со Всеми-всеми-всеми) чуть ли не навсегда.

Как не помнить! Ведь это самое-самое грустное место во всей книге про Винни-Пуха. К тому же, это ещё и единственное грустное место во всей, такой веселой книге. Что и говорить, Винни-Пух и Все-все-все были очень опечалены разлукой с Кристофером Робином, о которой никто не говорил вслух, однако все только о ней и думали.

В общем, было так весело, а потом вдруг стало грустно. Совсем как во взрослой жизни... Когда Кристофер Робин ушёл (куда – никто не знал), то Винни-Пух, Пятачок, ослик Иа, Кенга, Крошка Ру и Тигра, а также Кролик, Сова и Все-все-все остальные, – словом, все они продолжали жить, как и жили прежде. Они ходили в гости друг к другу, в особенности Пятачок любил ходить в гости к Пуху, а потом вместе они отправлялись в гости к кому-нибудь ещё (чаще всего к Кролику, притом не только из-за того, что у Кролика всегда было сгущённое молоко, которое, конечно, не такое вкусное, как мёд, но всё-таки...).

После ухода Кристофера Робина прошла целая осень, потом целая зима, потом пришла весна, но и она пролетела довольно быстро. В общем, не раньше, чем в начале лета произошло то самое событие, с которого начинается наш рассказ. Можно было бы начать с зимы или с весны, но это была немного грустная зима и немного грустная весна (об осени мы и не говорим). А зачем нам с тобой рассказывать или читать грустные истории?

Итак, как и все по-настоящему неожиданные события, то событие, о котором мы хотим тебе рассказать, началось ещё утром. Конечно, бывает и так, что важные события случаются днём, вечером или даже ночью. Но всё равно, даже и в этих исключительных случаях приближение Особо Важных Событий начинает чувствоваться ещё с утра (если, конечно, тебя не отвлекает очень сильно что-нибудь другое).

О том же самом думал в то утро и Винни-Пух. Он проснулся очень рано, чего с ним давно не случалось в последнее время, и продолжал лежать в кровати, глядя в тёмный потолок, который постепенно становился всё светлее и светлее. Медвежонок чувствовал, что сегодня должно случиться что-то очень-очень важное. Причем это чувство пришло к нему ни с того ни с сего. Что бы это могло быть?

Прежде чем сделать зарядку и умыться, Пух попытался решить другой внезапно взволновавший его вопрос: «Сколько горшков мёда у меня осталось? Семь или восемь? И если горшков только семь, то хватит ли их мне до конца недели?»

Вопрос, казалось бы, был праздный, – ведь Винни-Пуху ещё никогда не приходилось голодать, за исключением тех случаев, когда он задерживался на прогулке или по каким-то прочим неотложным делам. Однако бывает и так, что какая-нибудь пустячная мысль вдруг привяжется и жужжит всё время над ухом, как назойливая оса над горшком с мёдом или с остатками мёда.

В общем, ответить на это вопрос было совсем несложно: нужно было только вылезти из-под тёплого одеяла, сделать несколько шагов к заветному шкафчику и пересчитать медовые горшки. Но тот, кому приходилось проделывать всё это ни свет ни заря, знает, каких усилий это стоит. Для того, чтобы расстаться с тёплым одеялом и окунуться в утреннюю прохладу, несомненно, нужно быть настоящим героем.

И вот пока Винни-Пух был занят решением этих двух очень важных вопросов – одного неясного и другого совершенно ясного, он вдруг услышал, как кто-то копошится прямо у самого крыльца его дома.

– Эй, кто там? – спросил Винни-Пух самым внушительным басом.

Шевеление на крыльце затихло, но тот, кто там шевелился, не подал голоса. Не то что бы Винни боялся разбойников или волков, но на всякий случай он попытался вспомнить, куда положил ружьё Кристофера Робина, которое тот перед отъездом оставил ему на хранение.

Тут уж, хочешь не хочешь, медвежонку пришлось выбраться из-под тёплого одеяла и протопать к заветному шкафчику, где, как вспомнил Пух, именно за горшками с мёдом и лежало ружьё.

– Так, хорошо, – с удовлетворением произнёс Винни-Пух. – Горшков действительно восемь. А вот, кстати, и ружьё. Ой, сколько на нём пыли! Да и не только на нём. Обязательно надо будет как-нибудь сделать генеральную уборку.

После этого медвежонок подошёл к двери и спросил ещё более внушительным басом:

– Кто там? Уважаемые господа разбойники или волки, учтите, что у меня ружьё.

Но оказалось, что это был всего лишь Пятачок. По крайней мере ранний гость говорил именно его голосом.

– Ой, Винни! Какие разбойники! Какие волки! Это всего лишь я! Просто я старался вести себя потише, чтобы тебя не разбудить, – послышался из-за двери голос поросёнка. – Зачем тебе ружьё? Надеюсь, оно хоть не заряжено?

– Ох, Пятачок, Пятачок, – проворчал Пух, открывая дверь. – С чего бы это тебе вдруг понадобилось приходить в гости так рано? Смотри, ведь даже солнце ещё не взошло. Ну заходи, раз пришёл. Только вытирай получше копытца, а то у меня и так, оказывается, грязно.

– Доброе утро, Винни, – пропищал Пятачок, заходя внутрь и с опаской косясь на ружьё, которое медвежонок всё ещё продолжал держать в своих лапках. – Положи, пожалуйста, эту штуку куда-нибудь подальше. Я имею в виду ружьё.

– Оно и так лежало подальше достаточно долго, – вздохнул Пух, – и в результате покрылось пылью и внутри, и снаружи. Боюсь, что Кристоферу Робину, когда он вернётся, совсем не понравится, что его ружьё в таком состоянии.

Но он всё-таки положил ружьё на кровать, поверх одеяла, и спросил поросёнка:

– Так чего это тебе не спится, Пятачок?

– Ты же и сам, Винни, любишь ходить в гости по утрам, – напомнил Пятачок, осмелев. – Ты ведь даже песенку сочинил про ранние визиты.

– Было дело, – согласился Винни-Пух. – Да только я имел в виду, что мудро поступает тот, кто приходит, когда хозяева садятся завтракать, а не тогда, когда они ещё даже не умывались. Присаживайся, Пятачок.

– Спасибо, Винни, – кивнул поросёнок и присел на край кровати, подальше от ружья. – Ты спрашиваешь, что мне понадобилось у тебя в такую рань? Вообще-то, я хотел сделать тебе сюрприз.

– Сюрприз?! – сразу оживился Винни-Пух. – А сколько его горшков!

– Сколько горшков чего? – удивился Пятачок.

– Сюрприза, конечно, – пояснил медвежонок, – то есть меда. Ты ведь о мёде говоришь, не так ли?

– Да нет, Винни, не совсем о меде, – ответил Пятачок, слегка замявшись.

– О чём же тогда? – спросил Пух, удивившись ещё больше, чем только что удивился Пятачок.

– Лучше я тебе его покажу, – сказал поросёнок и принялся шарить по карманам своих штанишек. В четвёртом или пятом кармане он наконец-то обнаружил очень крупный жёлудь бронзового цвета и с гордостью показал его Пуху. – Смотри, какой я тебе хотел сделать сюрприз!

– Да, действительно... – ответил после небольшой паузы Винни-Пух. – Послушай, Пятачок, а ты ничего не перепутал? Ты действительно уверен, что хотел сделать сюрприз именно мне? А не себе, к примеру?

– Конечно, уверен! – воскликнул поросёнок. – Я хотел посадить этот жёлудь прямо возле твоего дома. Из него вырастет самый настоящий дуб. Представляешь, как будет здорово! Наступает время обеда, и мне совсем необязательно бежать домой, чтобы подкрепиться. Теперь мы с тобой можем обедать вместе: ты достаёшь горшок с мёдом, а я выхожу на твоё крыльцо и срываю жёлуди с этого самого дуба. Правда, здорово я придумал?!

– Хм... Здорово, конечно... – почесал затылок Пух. – Вот только...

– Что «только»? – насторожился Пятачок. – Похоже, ты, Винни, совсем не рад, что теперь мы сможем проводить гораздо больше времени вместе?

– Да нет, не в этом дело, – замотал головой медвежонок. – Просто я подумал о том, что дубы обычно такие огромные... А вдруг твой дуб так сильно разрастётся и пустит такие большие и глубокие корни, что вдруг возьмет да и свалит мой дом? Ведь мой дом – он всё-таки тоже дерево.

– Вообще-то я об этом не подумал, – признался Пятачок. – Но ты, Винни, не переживай: к тому времени, когда наш дуб вырастет и станет могучим, мы с тобой тоже станем большими и сильными. И, может быть, будем жить в новых больших домах.

– Тогда зачем тебе сажать жёлудь возле моего нынешнего дома? – удивился Пух. – Лучше тогда было бы вырастить дуб возле моего будущего дома. А то ведь может получиться так: ты придешь ко мне в гости в новый дом, а когда наступит время обеда, то тебе придётся бежать к моему старому дому или опять же к себе домой. И снова нам с тобой придётся обедать порознь.

– Действительно, – согласился Пятачок. – А где он?

– Кто он? – не понял Пух.

– Ну, твой новый дом.

– Не знаю, – пожал плечами медвежонок. – Я как-то об этом не задумывался. К тому же, я не собирался переезжать. Мне пока что и в этом доме неплохо.

– Тогда возле твоего нового дома мы посадим другой жёлудь! – обрадовался Пятачок. – А этот – возле нынешнего. Кстати, Винни, у тебя есть большая лопата? А то у меня, как назло, не нашлось ничего больше совка для песочницы.

– Ну, не так что бы очень большая, – задумчиво протянул медвежонок, – но, думаю, чтобы посадить твой жёлудь, её будет вполне достаточно.

– Тогда неси её поскорей! – с воодушевлением воскликнул Пятачок. – Раз сюрприза не получилось, тогда мы посадим этот замечательный жёлудь вместе! Ура!

– Ура, – степенно подтвердил Винни-Пух и отправился на чердак, где, скорее всего, лежала лопата. Лопата действительно была большая – зимой медвежонок разгребал ею снег около крыльца – и потому никак не могла бы поместиться в шкафчике, позади горшков с мёдом. А другой мебели у Пуха не было – только шкаф.

Когда лопата была найдена, друзья (точнее, сам Винни-Пух) принялись копать землю неподалёку от дома медвежонка. Пятачку очень хотелось, чтобы дуб рос у самого крыльца, и он мог срывать жёлуди, стоя на этом крыльце. Пух же считал, что дубу будет совсем неплохо, если он будет расти подальше. В итоге жёлудь был посажен в землю как раз посредине между тем местом, которое наметил Пятачок, и тем, которое определил Винни-Пух.

И вот работа была закончена. Пух засыпал жёлудь землёй и хорошенько утрамбовал её, а Пятачок торжественно водрузил на этом месте прутик, чтобы не забыть, где закопан жёлудь. После этого Пух решил, что как раз настало время хорошенько подкрепиться. Из шкафчика был извлечён самый большой горшок с мёдом, и медвежонок принялся с аппетитом уплетать своё любимое лакомство. Действительно, после добросовестной работы даже самая привычная еда кажется необыкновенно вкусной.

Пятачку тоже, конечно, пора было завтракать. Однако он не торопился. Обшарив все карманы своих штанишек, поросёнок высыпал на стол ещё с десяток желудей и принялся их задумчиво рассматривать. Винни-Пух отвлёкся от наполовину опустошённого медового горшка, вытер лапкой рот и удивлённо спросил:

– Пятачок, а ты что, уже позавтракал?

– Нет, Винни, – вздохнул поросёнок, – у меня с самого утра не было во рту маковой росинки.

– Тогда почему ты не ешь свои жёлуди? – ещё больше удивился медвежонок, поглубже запуская лапу в горшок с мёдом. – Они что, ненастоящие?

– Самые, что ни на есть, настоящие, – с грустью ответил Пятачок. – Да только эти жёлуди я отобрал специально, чтобы посадить их возле домов наших друзей – Кролика, Иа, Совы, Кенги и Кристофера Робина, конечно. Это самые лучшие мои жёлуди.

– Не знаю, – пожал плечами Винни-Пух, затем стер с мордочки остатки мёда и пояснил. – Мне кажется, что лучше хорошенько подкрепиться прямо сейчас, когда ты голоден и есть еда, чем думать о том, что из этой еды может вырасти когда-то в будущем.

– Ты, Винни, совсем не думаешь о завтрашнем дне, – осуждающе заметил Пятачок. – Ты слишком беспечен даже для медведя с опилками в голове.

Но Винни-Пух совсем не обиделся.

– Ну и что? Пусть у меня голова полна опилок, зато живот полон мёда. А у тебя, Пятачок, в голове полно умных мыслей, но живот совершенно пуст. Ну и что, по-твоему, лучше?

К тому же про себя Пух подумал о том, что, вполне возможно, Кролик, Сова, Кенга или Иа будут совсем не в восторге от того, что прямо возле их домов в будущем должны будут вырасти могучие дубы. Но, чтобы заранее не расстраивать Пятачка, медвежонок решил ему об этом не говорить.

– Не знаю, Винни, – вздохнул поросёнок. – Жалко, что Кристофер Робин уехал. У него можно было бы получить любой совет, в том числе и по этому поводу. Наверное, мне придётся отправиться домой, где у меня ещё много желудей, похуже, и позавтракать ими.

– Ну, если ты не хочешь есть эти жёлуди, – развёл лапами Пух, – то, наверное, тебе так и следует поступить. Но мне кажется, что в лесу ты ещё сможешь найти много отборных желудей. Нужно только получше поискать. Если хочешь, я тебе в этом помогу.

– Правда?! – оживился Пятачок. – Тогда, так и быть, не стану я жалеть эти жёлуди. Что мы с тобой – желудей не насобираем, что ли? Только, чур, уговор – начнём собирать прямо сегодня.

– Сегодня так сегодня. Я не против, – кивнул Пух. После сытного завтрака он пребывал в самом благодушном настроении и был готов к любым подвигам, в особенности если требовалось помочь лучшему другу. К тому же ещё и не в самом трудном деле.

Отбросив последние сомнения, Пятачок принялся уплетать за обе щеки свои самые лучшие жёлуди. А Винни- Пух размышлял в это время о том, как было бы здорово, если бы можно было посадить в землю горшок (самый маленький горшок) с мёдом, а потом из него выросло бы большое-пребольшое дерево. На каждой ветке этого дерева висело бы по нескольку больших медовых горшков. Столько мёда и никаких пчел!

– Ну всё, Винни, я уже позавтракал, – прервал размышления медвежонка Пятачок. – Теперь самое время отправляться к Большому Дубу за желудями.

Пух, правда, не считал, что это и есть самое время собирать жёлуди, но так как у него не было никаких особенно срочных дел и он не догадался какое-нибудь из них наскоро придумать, то ему не оставалось ничего другого, как сдержать своё обещание.