Виртуозы общения. Секрет успешного взаимодействия с людьми

Послесловие

Весной 1937 года владелец сети магазинов по имени Билли Грант обратился к Гарвардскому университету с предложением. Грант так и не окончил среднюю школу, зато сколотил состояние, продавая кухонные принадлежности и товары для дома в магазинах «Все по 25 центов» по всей стране. Теперь, в возрасте шестидесяти одного года, он хотел вернуть обществу долг, сделав крупное пожертвование – и, как он объяснил руководству Гарварда, также достичь второстепенной, более практической цели: торговая империя Гранта росла, и ему требовалось много новых сотрудников. Его управленческий персонал нуждался в исследованиях, информации и научных идеях, которые помогли бы набирать лучших менеджеров магазинов и наиболее способных сотрудников. Итак, Грант предложил выделить университету небольшой капитал для финансирования научных исследований при условии, что ученые рассмотрят его вопрос и дадут несколько советов.

Руководству Гарварда предложение Гранта показалось несколько вульгарным, но деньги есть деньги, и оно уже знало, куда их потратить, поэтому согласилось. Преподаватели медицинской школы задумали провести долгосрочное исследование, как они выразились, «здоровых молодых людей». Они хотели привлечь к участию сотни выпускников Гарварда и следить за ними в течение десятилетий, изучая такие вопросы, как «проблема происхождения и воспитания; связь между характером и здоровьем; можно ли предсказать психические и физические заболевания; как физиология влияет на выбор профессии». План заключался в том, чтобы взять деньги Гранта и, помимо попыток выяснить, что делает человека хорошим продавцом кухонной утвари, собрать данные о состоянии здоровья населения, семьях, учебе, работе, эмоциональных и физических особенностях. Участники должны были пройти на территории кампуса тщательные медицинские осмотры и психологические собеседования, затем до конца жизни им следовало заполнять подробные анкеты, которые исследователи будут рассылать по почте или приносить на дом. По мере сбора данных исследователи начали искать закономерности, объясняющие, почему некоторые участники стали счастливыми, хорошо зарабатывающими, здоровыми взрослыми, в то время как другие не смогли. Первоначально проект назывался «Исследование Гранта», но постепенно разросся. Со временем в него включили группу подростков из Южного Бостона, а затем, поскольку участники женились и заводили детей, в исследование также добавили и их супруг с отпрысками. В общем, более двух тысяч мужчин и женщин подвергались всесторонним обследованиям, опросам и психологическому анализу. Сегодня Гарвардское исследование развития взрослого человека – одно из крупнейших, самых продолжительных и известных в мире.

Среди опрошенных участников были двое молодых людей, поступивших в Гарвард перед Второй мировой войной. Первый студент, как в итоге определили ученые, оказался невротичным ипохондриком. По не слишком любезному замечанию одного из исследователей, Годфри Камил – «просто ходячая катастрофа». Он рос вдали от других семей и детей, потому что его родители отличались «патологической подозрительностью». Когда исследователь опросил мать Камила, он счел ее «одной из самых нервных женщин, которых я встречал в жизни», а психолог определил, что детские годы Камила выдались «необычайно мрачными». Камил поступил в Гарвард в 1938 году, и учеба давалась ему нелегко. Он регулярно посещал медпункт, жалуясь на столько загадочных недугов, что врач отметил в его карточке: «Этот юноша превращается в психоневротика». Он был худым, физически слабым и с трудом заводил друзей. Когда Америка вступила в войну, Камил, как и большинство выпускников Гарварда, ушел в армию. Многих его одноклассников произвели в офицеры, и они вернулись домой с орденами и медалями, Камил же вышел в отставку без особых достижений, о которых стоит упоминать. Затем он поступил в мединститут, но вскоре после окончания попытался покончить с собой, в результате чего стал изгоем в медицинском сообществе Бостона. Он настолько отдалился от семьи, что после смерти сестры и матери почти не упоминал об этом событии в последующих опросах. В возрасте тридцати пяти лет его на четырнадцать месяцев положили в больницу с туберкулезом легких. «Я рад, что заболел, – признался он исследователю. – Теперь я могу проваляться в постели целый год».

Второй молодой человек того же периода был другим. Джон Марсден, выдающийся студент, происходил из богатой и влиятельной семьи, владевшей компанией по производству галантерейных товаров в Кливленде. Марсден также пошел добровольцем на Вторую мировую, доблестно отслужил, а затем, вопреки желанию своего отца заняться семейным бизнесом, увлекся юриспруденцией и поступил на юридический факультет Чикагского университета, который окончил одним из лучших на своем курсе. Он стал государственным адвокатом, женился и в конце концов открыл успешную частную практику.

При разработке исследования Гранта ученые сделали ставку на объективность. Им хотелось избежать предположений о том, кто из участников добьется успеха или потерпит неудачу, чтобы предварительные суждения не сказались на результатах. Но в случае с Камилом и Марсденом удержаться от прогнозов не удалось. Всем было ясно, что в конечном итоге Камилл наверняка закончит свои дни в депрессии и одиночестве – или, возможно, наложит на себя руки. «Все предсказывали, что он станет неудачником», – написал один ученый. В то время как Марсден, по мнению ученых, возглавит свою общину, внесет достойный вклад в наследие своей влиятельной семьи. Марсден, отметил ученый, «один из наиболее успешных в профессиональном плане участников нашего исследования».

В 1954 году, шестнадцать лет спустя, финансирование прекратилось. К тому времени Билли Грант пожертвовал сумму, эквивалентную нынешним семи миллионам долларов, и разочаровался, поскольку исследование не выявило ничего особо полезного для подбора менеджеров магазинов. Хуже того, Гарвард не удосужился превознести в достаточной мере его щедрость, когда публиковал результаты исследования. С меня хватит, заявил Грант руководству. Ученые изо всех сил пытались найти альтернативные источники финансирования – на какое-то время им даже удалось получить финансирование от несколько табачных компаний, предположив, что их проект поможет выявить «пользу» курения, – но в конечном итоге и эта поддержка иссякла. Ученые написали итоговые отчеты и распрощались с участниками. Время от времени отдельные энтузиасты пытались связываться с респондентами, но по большей части исследование прекратилось, материалы сложили в коробки и снесли в подвал медицинского института.

На этом история и закончилась бы, если бы в начале 1970-х годов группа молодых профессоров психиатрии не наткнулась на коробки с опросами. Им стало интересно, и они принялись отслеживать участников проекта, рассылать им новые анкеты и назначать интервью. Они ожидали, что большинство участников продолжали двигаться по тем же траекториям, что и в момент окончания исследования. Однако, поговорив с Камилом и Марсденом, ученые обнаружили, что это предположение абсолютно не подтвердилось.

Похоже, за прошедшие десятилетия Камил стал совершенно другим человеком. Теперь ему было за пятьдесят, он женился, стал лидером церковной общины и завоевал доверие медицинских кругов Бостона, основав крупную независимую клинику по лечению аллергии. Он добился национального признания как эксперт по пациентам-астматикам, его приглашали на симпозиумы и брали у него интервью для телевидения. Когда исследователи побеседовали с его взрослыми дочерьми, те назвали Камила «образцовым отцом», человеком с «врожденной способностью отдавать себя без остатка. Он играет с детьми, как будто ему самому пять лет».

Опираясь на предыдущие протоколы исследования, ученые проводили последующие опросы каждые два года. И с каждым разом Камил казался им все более счастливым. «Я происходил из дисфункциональной семьи, хотя тогда такого понятия еще не существовало», – писал Камил в 1994 году в возрасте семидесяти пяти лет. Но ему удалось избавиться от своего наследия, продолжил он, постепенно превратившись «в другого человека: спокойного, радостного, общительного и успешного». В восемьдесят лет Камил устроил вечеринку по случаю дня рождения, на которую пришло более трехсот гостей. Чуть позже он сообщил ученым, что летит в Альпы полазать по горам с друзьями. Во время этой поездки он умер от сердечного приступа в возрасте восьмидесяти двух лет. В церкви прошла многолюдная панихида. «В этом человеке была заключена глубокая и святая искренность», – сказал в надгробной речи епископ. Сын Камила сообщил собравшимся, что «он жил очень простой, но насыщенной жизнью». Камил, как позже определили ученые из Гарварда, был одним из лучших – возможно, даже самым успешным – участником исследования по показателям счастья, здоровья и удовлетворенности жизнью и работой. «Кто бы мог предвидеть, – писал один из них, – что он умрет счастливым, щедрым и любимым всеми человеком?»

Напротив, юрист Марсден находился в ужасном состоянии, когда ученые отыскали его после перерыва в исследовании. Ему было за пятьдесят, он развелся и отдалился от своих детей и родни в Кливленде. Хотя его юридическая практика процветала, он почти ни с кем не дружил и большую часть времени проводил в одиночестве. Он сообщил, что чувствует себя озлобленным, одиноким и разочарованным жизнью. В конце концов он снова женился, но всего через пару лет признал, что в отношениях «нет любви». «Вы делитесь проблемами с женой, когда расстроены?» – поинтересовались ученые в одном опросе. «Нет, разумеется нет, – ответил Марсден. – Сочувствия я не дождусь. Мне скажут, что это признак слабости». Когда Марсдена спросили, как он справлялся с трудностями, он написал: «Держу их при себе, стиснув зубы». Один из ученых нарушил протокол и предложил Марсдену обратиться к семейному психотерапевту. Марсден с женой посетили один сеанс, но потом отказались от затеи. «Он выглядел сломленным человеком», – признался мне этот исследователь, Роберт Уолдингер. В конце концов Марсден перестал отвечать. Ученые узнали, в чем дело, когда опрос вернулся по почте нераспечатанным. Согласно примечанию на конверте, адресат умер. Новые квартиросъемщики понятия не имели, есть ли у него ближайшие родственники.

Каким образом, недоумевали исследователи, жизнь этих двух мужчин изменилась столь радикально? И так произошло не только у Камила и Марсдена. Когда ученые сравнили нынешнюю жизнь других участников с планами и надеждами, которые те описывали в подростковом возрасте, то обнаружили, что многие из них – мужчины и женщины, которых, казалось, ждет светлое будущее и которые, казалось, рождены для успеха, – стали одинокими и подавленными взрослыми, неудовлетворенными своей жизнью. В то время как другие, столкнувшиеся с серьезными препятствиями вроде психических расстройств и бедности, достигли преклонного возраста счастливыми, успешными, в окружении семьи и друзей.

За семьдесят лет наблюдений исследователи собрали огромное количество данных. Они тщательно изучили генетику и детство людей, проверили их склонность к алкоголизму и шизофрении, измерили, сколько часов проработал каждый участник и сколько детей вырастил, надеясь определить, какие переменные могут достоверно предсказать, как все сложится в дальнейшей жизни. Кое-какие корреляции ученые обнаружили: наличие любящих родителей облегчало поиск счастья во взрослом возрасте. Наличие генов, связанных с физической выносливостью и долголетием, способствовало успеху, как и достаточное количество физических упражнений и правильное питание. Образование в молодости и стремление учиться на протяжении всей жизни также давали серьезное преимущество.

И хотя эти факторы очень важны, одна вещь, похоже, имела гораздо большее значение, чем все прочее. Ученые не удивились – они наблюдали за этим на протяжении десятилетий, пока опрашивали участников. Наиболее важной переменной, определяющей, станет ли человек в конечном итоге счастливым и здоровым или несчастным и больным, было «насколько он удовлетворен своими отношениями, – написал один исследователь. – Люди, наиболее удовлетворенные своими отношениями в возрасте пятидесяти лет, оказались самыми здоровыми (умственно и физически) в возрасте восьмидесяти лет».

Другой исследователь выразился более прямо: «Безусловно, самое важное влияние на благополучную жизнь оказывает любовь». Причем не романтическая, а те глубокие связи, которые мы формируем с родными, друзьями и коллегами, соседями и людьми из своего круга общения. «Любовь в ранние годы облегчает не только обретение дальнейшей любви, но и других атрибутов успеха, таких как престиж и даже высокий доход. Также она способствует обретению конструктивных навыков преодоления трудностей, которые приводят к близости, в отличие от тех навыков, которые ей, наоборот, препятствуют».

Все участники, которые в итоге оказались счастливы, имели «теплые зрелые отношения» со многими людьми. Их браки сложились удачно, они были близки со своими детьми и обрели крепкую дружбу. Люди, «которые преуспели, нашли любовь, – заметил один исследователь, – и именно поэтому процветали».

С другой стороны, люди, которые не вкладывались в отношения – ставили карьеру выше семьи и друзей или не смогли наладить отношения по иным причинам, – были в основном несчастны. Возьмем, к примеру, Джона Марсдена. Вот что он написал, когда исследователи попросили его поделиться, о чем он постоянно думает в сорок три года – почти половина жизни оставалась впереди:

1. Я старею. Впервые осознаю реальность смерти.

2. Чувствую, что не достигну того, чего хотел.

3. Не уверен, что знаю, как воспитывать детей. А раньше мне казалось, что знаю.

4. Обстановка на работе крайне напряженная.

Марсден не упоминал других людей или отношения, разве что в негативном ключе. Когда он чувствовал себя подавленным, вместо того чтобы искать общения с близкими, он шел к себе в офис и пытался забыться в работе. Когда он спорил с женой или детьми, он хлопал дверью и замыкался в себе вместо того, чтобы обсуждать проблемы до тех пор, пока не появится решение или хотя бы понимание. «Марсден был очень самокритичным человеком, – отметил Уолдингер, который в настоящее время возглавляет Гарвардский проект. – Он старался изо всех сил и судил себя сурово, благодаря чему добился успеха в своей профессии. Но при этом он критически относился и к другим людям, что, вероятно, и отдалило от него многих». Как говорится в обзоре опросов Марсдена, «у него развилось недоверие к людям и выработались негативные способы взаимодействия с миром. Он испытывал трудности в общении и все больше отдалялся от самых близких ему людей. Он был дважды женат и никогда не чувствовал, что его по-настоящему любят».

Сравним его с Камилом, врачом. За год, проведенный в туберкулезном отделении, у Камила начали налаживаться отношения с другими пациентами. С одними он встречался для изучения Библии, со вторыми – для игры в карты, а также завязывал отношения с медсестрами и санитарами. Позже он сообщил исследователям, что в больнице словно заново родился. «В моей судьбе приняла участие некая высшая сила, – отметил он в опросе. – После года в больнице меня уже ничто не страшило». Выписавшись, Камил стал посещать церковь и с головой ушел в общественную деятельность – комитеты, пикники, воскресная школа – словом, включился во все мероприятия, где мог встречаться с другими людьми. Позже ученые установили, что до тридцати лет у Камила не было ни одного настоящего друга; десять лет спустя он стал практически самым социально активным участником исследования, и по мере расширения круга общения его карьера пошла в гору. «Моя профессиональная деятельность складывалась неплохо, даже весьма удачно, но истинную отраду принесло то, каким человеком я постепенно становился, – написал он в опросе в возрасте семидесяти пяти лет. – Связь с другими людьми – вот к чему мы должны стремиться… Какие мы прочные и гибкие создания, и какой кладезь доброй воли скрывается в общественном устройстве». Возможность разговаривать с другими людьми, налаживать взаимоотношения, делиться радостями и печалями, по словам Камила, изменила его жизнь. «Знаете, чему я научился? – спросил он ученого на собеседовании. – Я научился любить!»

В течение десятилетий похожие результаты появлялись снова и снова: самые счастливые участники регулярно звонили людям, виделись с ними на обедах и ужинах, отправляли друзьям записки, в которых говорили, что гордятся ими, или выражали сочувствие в связи с печальными событиями. Самое главное, счастливые участники вступали в многочисленные разговоры, которые сближали их с другими людьми. «На протяжении долгих лет изучения жизней участников выделяется решающий фактор, тесно связанный с физическим, психическим здоровьем и долголетием, – говорится в кратком обзоре данных за 2023 год. – Хорошие отношения делают людей здоровее и счастливее». И во многих случаях эти отношения устанавливаются и поддерживаются благодаря долгим и задушевным разговорам.

Главное открытие проекта подтвердили сотни других исследований. «Теперь у нас есть убедительные доказательства, согласно которым социальные связи оказывают мощное влияние на продолжительность жизни, например, большее количество и лучшее качество отношений обеспечивает защиту и, наоборот, меньшее количество и худшее качество отношений вызывает риски», – говорится в статье, опубликованной в 2018 году в журнале Annual Review of Psychology. Другое исследование, опубликованное в 2016 году, изучило десятки биомаркеров здоровья и показало, что «более высокая степень социальной интеграции обуславливает более низкие риски» заболеваний и смертности на всех этапах жизни. Социальная изоляция, пишут исследователи, гораздо опаснее, чем диабет и множество других хронических заболеваний.

Иными словами, общение с людьми делает нас здоровее, счастливее и более довольными жизнью. Разговоры меняют наш мозг, тело и восприятие окружающего мира.

* * *

Это возвращает меня к признанию из пролога: во многом я написал эту книгу для себя. После того как я потерпел неудачу в качестве руководителя и задался вопросом, почему не способен считывать сигналы или слышать, что говорят другие, я понял, что придется пересмотреть свою манеру общения. Итак, однажды вечером – знаю, звучит немного странно – я сел и набросал список всех эпизодов за последний год, когда сплоховал в разговоре. Я записал случаи, когда слушал жену вполуха, когда не сумел сопереживать коллегам, если они делились со мной наболевшим, когда отметал удачную идею, потому что уже решил следовать собственному плану, все те случаи за столом, когда говорил лишь о себе, вместо того чтобы расспрашивать других, те случаи (признаваться в этом стыдно), когда я говорил своим детям: хватит приставать с вопросами, я хочу немного поработать. Думаю, у всех нас есть в голове своя версия такого списка. И я воочию увидел несколько непростых вопросов: почему порой мне так трудно расслышать то, что человек пытается мне сказать? Почему я так быстро ухожу в оборону или пропускаю мимо ушей эмоции, которыми люди явно пытаются поделиться? Почему я так много говорю и так мало слушаю? Почему я не понимаю, когда другу нужно утешение, а не совет? Как я мог отстраняться от своих детей, когда им явно хотелось побыть со мной? Почему мне сложно объяснить то, что творится в моей собственной голове?

Эти вопросы показались мне значимыми, достойными изучения, и я захотел получить ответы. Тогда я начал звонить неврологам, психологам, социологам и другим экспертам, спрашивая их, как возможно, что я – человек, который общается всю свою жизнь! – способен так ошибаться. Данная книга – результат долгого пути. В конечном итоге все эти интервью, чтение чужих исследований и внимательное изучение научных данных подарило мне нечто бесценное: я научился лучше общаться, стал более внимательным, когда другие люди раскрывают что-нибудь личное, узнал, что всегда идет определенный вид разговора – практический, эмоциональный или социальный, – и усвоил, что мы не сможем наладить отношения, пока не придем к пониманию того, чего мы все хотим и в чем именно нуждаемся. Главное, я убедился в важности познавательных бесед, где моя цель – обратить внимание на то, какого вида разговор происходит; определить наши цели для разговора; спросить об эмоциях собеседников и поделиться собственными чувствами; и выяснить, влияют ли наши идентичности на то, что мы говорим и слышим.

Я старался вести познавательные беседы во всех сферах своей жизни, и это помогло мне слушать гораздо больше, чем раньше. (Я совершенствуюсь, хотя жена буквально на прошлой неделе спросила, как бессвязный монолог за ужином согласуется с советами из этой книги.) Я стараюсь задавать больше вопросов – и для того, чтобы определить, чего люди хотят от разговора, и для того, чтобы исследовать глубокие, значимые и эмоциональные стороны жизни, где возникает настоящая связь. Я стараюсь отвечать взаимностью на радость и печаль других людей, а также на их откровенные признания, если мне повезет с ними столкнуться, более свободно признаю собственные ошибки, чувства и принимаю себя таким, какой я есть. В результате я чувствую близость с окружающими, более тесную связь с семьей, друзьями, коллегами – и, самое главное, больше благодарности за эти отношения, чем когда-либо прежде. (Надеюсь, что так будет продолжаться и дальше: если вы пришлете мне электронное письмо по адресу charles@charlesduhigg.com, я непременно отвечу.)

Нет единственно правильного способа установить контакт с другими людьми. Есть навыки, которые облегчают общение и делают его менее неловким. Есть советы, которые увеличивают шансы, что вы поймете своих собеседников, и они с большей вероятностью услышат то, что вы пытаетесь сказать. Эффективность различных тактик ведения беседы возрастает или убывает в зависимости от нашего окружения, вида разговора, который мы ведем, рода отношений, которых мы надеемся достичь. Иногда у нас получается, иногда нет.

Самое важное – желание установить контакт, желание понять человека, желание провести откровенный разговор, даже если это тяжело и страшно, даже если уйти намного проще. Есть навыки и умения, которые способны помочь нам удовлетворить это стремление к общению, и их стоит изучать, использовать и совершенствовать. Потому что установление подлинной, значимой связи, будь то любовь, дружба или просто отличная беседа, – самое важное в жизни.