Вирус для богов

Пролог

Мия Маратовна Морозова стояла у открытого окна в своем кабинете руководителя Отдела исследований мозга Научного Центра Неврологии РАМН. За окном стоял апрель, а именно двадцать второе апреля две тысячи двадцать четвертого года. Было тепло. Земля только что освободившись от снежного покрова, с жадностью поглощала лучи весеннего солнца. Природа просыпалась. В мир возвращались яркие краски и вместе с ними ожидание чего-то нового, чистого, хорошего. Зимняя хандра уступала место хорошему настроению и эти перемены чувствовались в каждом прохожем, проходящим под её окном.

По странному стечению обстоятельств, именно в день рождения Ленина, её отдел год назад начал новый научный проект по изучению устойчивости людей психотронному воздействию. Отдел, которым руководила «доктор три эм», так в шутку называли Мию Маратовну Морозову коллеги, по первым буквам её имени, отчества и фамилии, и появился то ради изучения мозга Ильича. Говорят, инициатором был сам «железный Феликс». Молодой советской республике хотелось научно подтвердить гениальность вождя революции. Впрочем, приглашённому из самой Германии Оскару Фогту, так и не удалось найти объяснения гениальности Ленина. Но как говорится, вложенный в дело рубль зря не пропадёт, хотели научно обосновать гениальность вождя мирового пролетариата, а получили новое направление в науке о мозге. Началось изучение его цитоархитектоники.

В советское время все работы института были строго засекречены, поскольку не хотелось отстать от вероятного противника за «большой лужей», который уже во всю запустил эксперименты с сознанием. Изучение крайне высокочастотного излучения – КВЧ, для военных и специальных служб являлось весьма привлекательным направлением, с прицелом на создание психотронного оружия. Это было пострашнее ядерной бомбы. Контролировать человека на расстояние – что ещё могло быть круче? Мечта всех разведок мира. К счастью, о массовом применении этого рода оружия не сообщалось, хотя ходили слухи, что во время событий августа 1991 года в Москве, эти самые психотронные генераторы могли применяться. Времена «холодной войны» давно канули в лету, но о возможности несанкционированного контроля человеческого сознания люди до сих пор продолжают мечтать.

Профессор знала о прозвище «доктор три Эм», но не обижалась – лучше так, чем «Эм-Эм-Эм», по аналогии с печально известной пирамидой девяностых. Уже двадцать лет её рабочим местом был этот кабинет в старинном здании из красного кирпича в переулке Обуха. Никто о ней ничего не знал, и наверное, и не должен был знать, ведь она являлась хранительницей очень больших секретов. Всем нужная «доктор три Эм» всегда находилась на своём рабочем месте. Она была на короткой ноге и с властью, и с военными, и с воротилами большого бизнеса. Так, что могла решить любой вопрос одним своим звонком. В этой женщине было что-то таинственное, и одновременно величественное. Являясь старожилом института, практически его олицетворением, Мия Маратовна выглядела молодо и эффектно. Был очевиден диссонанс между её внешним видом – молодой привлекательной женщины и огромным авторитетом ученного и большого босса. К слову, многие её откровенно побаивались.

Не найдя ничего достойного, за что мог бы зацепиться её взгляд, профессор закрыла окно и уселась в своё кресло за рабочим столом. Перед ней, на экране компьютера, открылась таблица с результатами работы отдела по новому проекту за год. Да, её молодые сотрудники славно поработали, исследуя воздействие пси – лучей на разные группы людей. Результаты впечатляли: оказалось, что в своей массе люди чрезвычайно восприимчивы к КВЧ излучению. Почти все участники эксперимента из различных половых и возрастных групп, принадлежащих к разным гаплогруппам, подвергаясь скрытому КВЧ излучению во время предполагаемого тестирования компьютерной игры, легко поддавались манипуляциям сознанием. Проще говоря, становились послушными роботами с дистанционным управлением. В советские времена результаты данного проекта уже давно были бы засекречены, так как явно демонстрировали эффективность пси-оружия, однако на данный момент институт не имел никакого отношения к военным разработкам. Этот проект являлся личной инициативой «доктора три Эм».

Все таблицы с ячейками, заполненными латинскими буквами и арабскими цифрами, показывали одно – человечество крайне восприимчиво к КВЧ излучению. Этот результат явно расстраивал Мию Маратовну. Она ожидала другого: ей нужно было обнаружить исключение из правил, хотя бы нескольких людей, способных противостоять пси-воздействию. Неужели весь год титанического труда оказался напрасным? Очень важно было для неё обнаружить человека, резистентного к психотронному воздействию. И вот, именно в день рождения человека, смерть которого и послужила причиной создания института, ей наконец улыбнулась удача.

Сомнений быть не могло: под одной из таблиц было выделено два номера – 4505 и 8848 – звездочкой, что свидетельствовало о техническом браке или погрешности в эксперименте. Эти два участника показали результаты со стопроцентной невосприимчивостью к КВЧ излучению, что исполнителями эксперимента было расценено как техническая погрешность. За эту выборку испытуемых отвечали двое молодых учённых – Елена Валерьевна Бабкина и Антон Борисович Рыльцов. Через десять минут оба стояли у профессора в кабинете.

– Вы уверены, Леночка, что испытуемые под номерами 4505 и 8848 отразили атаки КВЧ? – спросила Мия Маратовна, таким тоном, будто от ответа на вопрос зависела жизнь Леночки. – Может быть просто забыли проверить излучатель?

– Я проверяла излучатель, – неуверенно произнесла Елена Валерьевна. – Чтобы исключить ошибку аппаратуры я обратилась к Антону. Мы вместе проверили программу и излучатель. Всё работало штатно.

– Может быть испытуемые принимали какие-то лекарства, в составе которых имелся блокатор передачи импульса в синапсах? – продолжала отчитывать своих научных сотрудников профессор. – Ребята, ей богу, вы как дети! Почему сразу записали в брак? Есть же еще масса альтернативных методов проверки. Вы понимаете, Леночка, что прошёл уже год. У нас нет времени на перепроверку вашей работы.

– Мия Маратовна, – вступился за коллегу Антон Борисович, – я лично всё проверил. Аппаратура работала нормально, медицинские карточки испытуемых тщательно проверены. Приём блокаторов импульса исключён, – сам себя распаляя продолжал линию защиты Рыльцов. – К тому же, оба участника дополнительно подвергались другим режимам пси-воздействия. Результат один – ноль реакции!

– Кто эти испытуемые? – немного успокоившись спросила профессор. – Не позднее, чем через два дня, оба участника должны быть здесь, в институте. Я не приму никаких оправданий. Используйте все средства, хоть на аркане ведите. Идите в бухгалтерию, просите любых денег, но доставьте мне сюда эту парочку.

– Один из них, тот, который под номером 8848 – москвич, молодой компьютерщик Максим Юрьевич Гордеев, – пояснила Елена Валерьевна. – Этого хоть сегодня приведу, а вот вторая Сяомин Ян, из Харбина. Тут двумя днями не обойтись.

– Вторая, значит женщина, – уже совсем спокойно сказала Мия Маратовна. – Ладно, оставьте её в покое. Если у нас есть мужчина, да ещё москвич, молодой москвич, как я понимаю, мне больше ничего и не нужно. Давайте его сюда, Леночка, сегодня же вечером ведите его в свою лабораторию. Только меня он не должен видеть. Я понаблюдаю за вашей беседой через камеру.