Витязи морей

НАРОД-ГЕРОЙ Исторический очерк

Мы видим и знаем, как отстаивает от врага Родину наш народ. Героически борются наши красноармейские части, наши летчики, экипажи судов нашего Военно-Морского Флота. Честь им и слава! Родина не забудет их подвигов, так же как не забывает она подвигов их предков.

В книгу героической жизни нашего народа на наших глазах вписываются одна за другой блестящие страницы. А книга эта пишется свыше тысячи лет, и записи первых наших историков-летописцев очень коротки.

Расселившись по обширной и плодородной равнине между Белым и Черным морями, между Уральскими и Карпатскими горами, славянские племена долгое время не сливались в единое государство: была Киевская Русь, Червонная, или Югорская, Русь (с главным городом Галичем), Новгородская Русь, Суздальская Русь с городами Суздалем и Владимиром и другие.

С юга русские земли подвергались опасности от воинственных кочевников, выходцев из Азии, которых привлекали прикаспийские и причерноморские степи. Это были тюркские племена — хазары, печенеги, половцы и несколько позже татары. На северо-западе упорным и сильным врагом был так называемый Ливонский орден, или Орден крестоносцев, — прибалтийские немцы.

Положив много труда, чтобы освоить громаднейшую равнину, освободить для пашни широкие пространства, покрытые дремучим лесом, русский народ издавна умел защищать свою землю.

Летописцы Киевской Руси оставили нам память о великом русском воине Святославе, жившем тысячу лет назад. Собираясь в поход против врагов, он неизменно предупреждал об этом: «Иду на вас — приготовьтесь!» В нем не было и тени вероломства. Войско его было на копях, поэтому, по словам летописца, он ходил легко, как барс, не возил с собой никаких обозов, все труды и лишения походной жизни переносил, не требуя себе никаких преимуществ. «Таковы же и воины его были», — добавляет летописец.

Святослав всю свою жизнь провел в походах против хазар, печенегов и византийцев. Окруженный большим войском врагов, он обратился к своим воинам со словами: «Не посрамим земли Русской! Ляжем костьми! На мертвых не будет стыда!..» Воины его дрались в этом бою, как герои, и вышли из окружения.

Воинственным вождем киевлян был и сын Святослава — Владимир, ходивший походом в Крым, покоривший Херсонес (на месте Херсонеса ныне стоит Севастополь). Ко временам Владимира приурочены народные были о богатырях, защитниках русской земли: Илье Муромце, Добрыне Никитиче, Алеше Поповиче и многих других. При Владимире же русский народ, бывший до того народом языческим, принял христианство от греков и тем самым приобщился к передовой для того времени византийской, греческой культуре. Монахи Кирилл и Мефодий составили для русских азбуку и начали переводить на славянский язык греческие книги.

Лет сто спустя во главе обороны русской земли от половцев твердо стоял другой Владимир, по прозвищу Мономах, сделавший за свою жизнь несколько десятков больших походов в половецкие степи. Как при нем, так и после него южнорусские города очень часто объединяли свои силы для борьбы с кочевниками, беспокойными и многочисленными. Долгая борьба в южнорусских степях кончилась тем, что половцы были вытеснены на запад. Они осели потом в долинах нынешней Венгрии.

Очень долго тянулась и борьба древнейших русских городов Новгорода и Пскова с немцами Ливонского ордена. Если теперь Гитлер объявил свое нашествие на нашу страну «крестовым походом», то это сделано им как бы в память о походах немцев против новгородцев. Эти походы тоже назывались тогда крестовыми. И если теперь кресты чернеют на немецких самолетах, то и тогда на щитах ливонских рыцарей изображались кресты (отсюда и рыцари назывались крестоносцами).

В железной броне, в железных шлемах, на конях, тоже покрытых бронею из мелких железных колец, рыцари эти считались в те времена непобедимыми. Они шли плотным строем — как бы крепость на множестве конских ног. Тактический прием нападения, называемый клипом, применялся ими и тогда, как применяется он теперь: русские звали немецкий клин «свиньею». Этой «свиньей» немцы разрывали строй войск противника, выходили ему в тыл.

И нужно быть гениальным полководцем, каким был призванный новгородским вечем на княжество Александр, разбивший немцев на берегах Невы, за что получил прозвище Невский, и нужно быть воинами чрезвычайной стойкости, какими были воины-новгородцы, чтобы в 1240 году, несмотря на большие силы немцев, наголову разбить их на льду Чудского озера. Уничтожая разбитое войско врага, Александр гнал немецких псов-рыцарей по льду семь верст. Уцелевшие от русских мечей немецкие рыцари были загнаны в полыньи у берега, где они и потонули.

Блестящая победа эта надолго обеспечила русскую землю с запада, но как раз в это время и Киевская Русь, и Суздальское, и Владимирское, и Рязанское княжества подверглись нашествию кочевников гораздо более сильных, чем печенеги и половцы, — татар, также пришедших из степей Азии.

Внук величайшего азиатского завоевателя Чингисхана, по имени Батый, или Батыхан, привел на Русь огромное войско — триста тысяч конников. Это войско снабжено было машинами для метания камней (артиллерия того времени) и таранами — бревнами на железных цепях — для разбивания городских стен.

Разделенная тогда на сравнительно мелкие удельные княжества, к тому же часто враждовавшие между собой, Русь не могла противостоять огромному войску татар. Русские города сжигались врагом, жители истреблялись, и Русь на очень долгие годы оставалась под татарским игом, задавившим молодую нашу культуру. Ханские баскаки (чиновники) разъезжали по всей русской земле и собирали с населения непосильную дань.

Как победа татар была облегчена тем, что они громили русские удельные княжества поодиночке, так и власть татар над русскими длилась долго потому, что между князьями не было единения. Даже больше того, князья ездили в ханскую ставку на Волге жаловаться один на другого в надежде оттягать кусок чужой земли, а то и целое княжество.

В это тяжелое для русского народа время и выдвинулась Москва, бывшая вначале небольшим городком Суздальского княжества. И городок был маленький, и река, на которой он стоял, тоже не из больших, но там, в тиши, под защитой лесов, постепенно накапливались силы для борьбы с татарами.

В небольшом городе зрела великая идея освобождения от «нового порядка», заведенного халами, и, когда московский князь Димитрий, прозванный потом Донским, накопил достаточно, по его мнению, обученных ратному делу людей и заручился согласием соседних князей о помощи, он смело выступил против татарского полководца Мамая.

Встреча с татарами произошла на верховьях Дона, на так называемом Куликовом поле. С обеих сторон тут билось несколько сот тысяч людей. Бой был рукопашный, очень кровопролитный и жестокий. Сам Димитрий бился в рядах простых воинов. Татары пользовались тогда славою непобедимых, однако были побеждены русскими и бежали. Русские конные полки гнались за врагом, уничтожая его, несколько десятков километров.

Куликовское побоище так расшатало власть татар, что она вскоре рухнула. Благодаря этой славной победе русский народ вновь поверил в свои силы. Мужественное русское воинство развеяло легенду, что татар с их огромнейшими ордами нельзя победить.

Приняв на себя удар завоевателей-татар, русская земля спасла, защитила собою Западную Европу, позволила ей развивать общечеловеческую культуру, сохранила для нее свободу этого развития. Сбросив же с себя татарское иго, народ-герой навсегда избавил западноевропейские страны от самой возможности нашествия кочевников.

С тех пор над другими русскими городами поднялась Москва — собиратель земли русской. Москва положила конец очень пагубной раздробленности русского народа на мелкие удельные княжества, Москва объединила многие из них и стала столицей Московского государства.

При замечательном московском царе Иване Грозном пределы государства очень расширились. Покорив последние татарские ханства на Волге — Казанское и Астраханское, Иван Грозный присоединил к московским землям псковские и новгородские и бился за естественную государственную границу — Балтийское море. Кроме того, при нем уральские казаки под начальством Ермака Тимофеевича проникли в Западную Сибирь и «поклонились» ему этим новым обширнейшим лесным краем.

Но вскоре после смерти Ивана началось так называемое Смутное время, расшатавшее государственную жизнь до того, что пришедшие с запада иноземцы с помощью русских изменников-бояр заняли Москву и угрожали народу нашему новым игом.

Спасителями родины тогда оказались жители Нижнего Новгорода Козьма Минин и ратный воевода Димитрий Пожарский. Минин выступал перед нижегородцами с призывом постоять за русскую землю, освободить Москву, изгнать иноземцев. Все свое имущество он отдал на это дело, и воодушевленные им нижегородцы несли ему деньги и ценные вещи, а также и оружие, у кого какое было, а годные для военного дела люди собирались к нему со всей русской земли.

Начальство над полками принял Пожарский. И когда войско стало и многолюдным и обученным, Пожарский и Минин повели его выручать Москву.

И произошло нечто новое в русской истории: столицу свою отбивало у врагов и у своих же изменников войско, пришедшее из далекой провинции. И так силен был призыв патриотов, что, уступая и в числе, и в вооружении, и в знании ратного дела, русские все-таки разбили противника под Москвою, вторично разбили его в самой Москве и наконец заставили его бежать из своего священного города — собирателя Руси.

Памятник Минину и Пожарскому на Красной площади в Москве — это памятник не только им, но и всем героям-нижегородцам, настоящим гражданам своей страны.

После Смутного времени народ наш укреплял свои границы на западе, отбивался от крымских татар, нападавших с юга, и вскоре объединился в одно государственное целое с украинским народом, так что Киев снова стал русским городом, и весь Днепр, старинный славянский водный путь от Балтийского к Черному морю, вошел в русские пределы. Главным деятелем этого объединения явился гетман Украины Богдан Хмельницкий.

Русская равнина, имевшая за несколько сот лет до того много государственных центров, по числу удельных княжеств, получила теперь единый центр — Москву.

Москва стала подлинным сердцем обширнейшей страны. В Москву начали приезжать посольства государств Западной Европы, из Москвы посылались, в свою очередь, послы на Запад. Она уже входила в европейскую жизнь, но настоящее «окно в Европу» суждено было прорубить в начале следующего, XVIII века царю-герою Петру I, о котором сказал Пушкин:

До Петра народ русский был сухопутен, так как моря — Черное, Азовское, Балтийское — принадлежали другим. Но среди иностранцев-ремесленников, солившихся в Москве, были и голландцы — природные моряки. Голландцы-плотники построили русскому царю бот, ходивший на парусах. С этого бота и началось строительство военно-морского флота.

Потом пошло: азовские походы, балтийские походы, основание Петербурга на устье Невы и перенесение туда столицы, двадцатилетняя война со шведами за балтийское побережье, громкая победа младенчески юного русского флота над старым шведским при Гангуте (ныне Ханко), еще более громкая победа над шведами под Полтавой.

Петр едет за границу, чего не делал ни один из русских царей; Петр — на Кавказе, в Дербенте; Петр — в Архангельске; Петр строит Петрозаводск; Петр строит каналы на севере; Петр — на реке Пруте… везде Петр!.. При Петре Московское государство стало называться Россией.

При таком не знавшем устали реформаторе, говорившем: «промедление невозвратимой смерти подобно», преобразился и русский воин — и внутренне и внешне.

Появились офицеры и генералы, фельдмаршалы, как в иностранных армиях, — прежде не было таких названий. Чтобы стать офицерами, дворянские дети должны были учиться арифметике, навигации и прочим мало распространенным до того на Руси наукам.

Учились и в России, в основанных Петром школах, посылались учиться за границу, — все учились, всему учились, и новый русский воин, по крайней мере командный состав, стал уже не хуже врагов разбираться в военной науке.

На Западе русский народ вошел в славу, особенно при дочери Петра Елизавете, когда Россия вступила в союз западных государств — Франции и Австрии — для войны против короля Пруссии Фридриха II, считавшегося непобедимым полководцем.

Русские войска появились тогда в прусских пределах и в сражениях при Цорндорфе и Кунерсдорфе так разгромили немцев, победителей французов и австрийцев, что вся армия Фридриха рассыпалась кто куда, и он остался полководцем без солдат и рисковал остаться королем без королевства, так как и столица его, Берлин, была взята русскими войсками.

Фельдмаршал Салтыков, русский главнокомандующий, так доносил тогда Елизавете: «Что до российских гвардейцев касается, могу сказать, что противу их устоять никто не может, а сами они, подобно львам, презирают свои раны».

Фридрих же пустил крылатую фразу: «Русского солдата мало убить, его надо еще и повалить на землю». Такова была аттестация русскому воину, выданная его врагом; необычайной стойкостью его, мужеством, геройством объяснял прусский король свое неслыханное поражение. И никогда до того, даже при Петре, не пользовалась русская армия такой славой в Европе, как после этой войны.

Фридрих II до самой смерти своей не переставал удивляться отваге русских воинов и неослабно следил за их действиями в войнах при Екатерине II за овладение берегами Черного моря. Особенно поразила Фридриха победа екатерининского генерала Румянцева, имевшего под своим начальством всего семнадцать тысяч солдат, над огромной, полуторастатысячной армией турок при Кагуле. Спустя несколько лет молодой русский полковник Михаил Илларионович Кутузов приехал в Берлин долечиваться от своей тяжелой раны в голову, семилинейной круглой турецкой пулей навылет. Фридрих пригласил его к себе во дворец как участника сражения при Кагуле, где один русский воин сражался против девяти турок и победил.

Прусский король не мог понять, как русский полковник сумел обмануть смерть: у Кутузова была сквозная рана в голову — пуля вошла около левого глаза и вышла в правый глаз. Вскоре Кутузов вторично обманул смерть: через два года он был ранен под Очаковом, и тоже в голову навылет, и врачи, увидев его рану, только безнадежно пожали плечами, а он не только выжил, но еще и прослужил после того в армии лет сорок, брал при Суворове Измаил, сражался с Наполеоном как фельдмаршал и выгнал его из России.

Кутузов был любимый ученик Суворова Александра Васильевича, первого русского генералиссимуса, что считалось выше фельдмаршала.

Когда поэт времени Екатерины II Державин задумался над тем, какую бы эпитафию в стихах написать на могилу Суворова, у него вышло только три слова: «Здесь лежит Суворов». Стихи он признал излишними: Суворова все знали и без похвальных стихов.

О Суворове можно сказать, как о Святославе: «Легко ходил, как барс… таковы же и воины его были». «Суворовские переходы», «суворовские форсированные марши» вошли в обиходный язык.

У Суворова был свой язык, очень образный и вполне понятный русским воинам, которых он называл чудо-богатырями. Он сражался с ними против немцев при Елизавете, против турок при Екатерине, против французов в Италии при Павле и не проиграл ни одного сражения.

Он любил говорить о себе: «Я — солдат», и был действительно всю жизнь солдатом, очень простым в своих привычках. Он добивался и добился того, чтобы обмундировка его чудо-богатырей была наиболее простой и удобной. Он говорил: «Костюм солдата должен быть таков: встал — и готов!»

До сих пор показывают туристам в Альпах «дорогу Суворова», по которой не могли бы пройти никакие войска, кроме русских, — таково мнение всех военных специалистов. «Терпи холод, голод и все солдатские нужды», «Если тебе плохо, знай — неприятелю еще хуже», «Сам погибай, а товарища выручай» — это все заветы Суворова. При нем каждый русский воин «знал свой маневр», то есть действовал по-суворовски: «глазомер, быстрота, натиск!» Суворовской школы были не только генералы, как-то: Кутузов, Багратион, Милорадович, Раевский, Ермолов и другие, но и множество солдат во множестве полков, и они проявили себя, когда русскому народу пришлось отражать нашествие наполеоновских армий в 1812 году.

Наполеонова армия в 610 тысяч человек была для того времени невиданной. Казалось, что она вполне была способна в кратчайший срок раздавить силы России. Однако в кратчайший срок была раздавлена и уничтожена она сама.

Тогда героями были не только русские солдаты и ополченцы, но и весь народ, начавший партизанскую войну с врагом. Армия Наполеона погибла почти вся в пределах России (едва ли тридцать тысяч из нее добрались до Франции), причем погибла она не от морозов, а под непрерывными ударами русских войск и партизан. Наполеон, перейдя реку Березину вместе с армией, насчитывающей еще сто тысяч, бросил потом остатки ее и поспешно бежал во Францию 5 декабря, — значит, все нашествие кончилось еще до наступления настоящей зимы.

Бородинский бой под Москвою, в котором французы потеряли треть всех своих сил, дошедших до Москвы, остался на целый XIX век непревзойденным по своей ожесточенности. Наполеон впоследствии говорил о нем: «Из всех данных мною сражений самое ужасное то, какое я вел под Москвою».

Великое упорство русского воина в этом бою заставило его добавить: «Здесь русские приобрели право считаться непобедимыми».

Это «право непобедимости» русский солдат и русский матрос показали миру через сорок с лишним лет после Бородинского боя, защищая от натиска четырех держав Европы наспех сооруженные бастионы Севастополя в течение почти целого года.

Крымская кампания 1854–1856 годов была начата интервентами с большим размахом, но ограничилась только несколькими городами на побережье Крыма и Приазовья благодаря упорной защите Севастополя моряками Черноморского флота и пехотинцами. По словам поэта того времени,

Двадцать лет спустя, в войне 1877–1878 годов за освобождение балканских славян, русские воины стойко выносили «холод, голод и все солдатские нужды», то есть то самое, от чего будто бы погибла армия Наполеона I в России.

Если предводимые Суворовым русские войска совершили беспримерный переход зимою через Альпы, то в войну 1877–1878 годов, также зимою, русские перевалили с боями через Балканский хребет.

С особенной силой и яркостью стойкость русского воина проявилась во время гражданской войны, когда героическая Красная Армия, не имевшая еще достаточно оружия и обмундирования, разгромила прекрасно одетые, обутые и снабженные вдоволь техникой, продовольствием и боеприпасами армии белогвардейцев и интервентов четырнадцати держав!

В одной из официальных немецких газет последнего времени говорилось по поводу наших красноармейцев, что они могут вести войну, в таких условиях, которые считали бы для себя невозможными солдаты всех других европейских армий. Это сказано было, разумеется, в объяснение того, что «молниеносная» война провалилась, но вместе с тем это невольная дань признания, вырванная геройством советских бойцов у наших заклятых врагов — гитлеровцев.

Внуки суворовских чудо-богатырей оказались достойны дедов.

Откуда же все-таки эти черты геройства, присущие русскому народу?

Если какой-либо народ живет издавна на берегах моря, причем берега эти изрезаны удобными бухтами, то вполне естественно, что народ этот даст опытных и отважных моряков, привыкающих владеть изменчивой водной стихией. Степи рождают лихих конников; горы вырабатывают энергичный тип людей, так и называемых горцами; леса — охотников, метких стрелков, следопытов.

Но обширнейшая Родина наша, простирающаяся на север до полюса, на юг — до Ирана и Китая, на восток — до Тихого океана, имеет в изобилии все, перечисленное выше, и длиннейшую линию морских и океанских берегов, и степи всех видов, и леса (до миллиарда гектаров у нас лесов!), и горные хребты, местами растянувшиеся на тысячи километров, с вершинами, покрытыми вечным снегом.

Настойчивый, выносливый, упорный в достижении своих целей, всюду проник великий землепроходец — русский человек! Поморы Крайнего Севера, эти кряжистые люди, уходящие на своих иолах[2] и карбасах[3] бить морского зверя на островах Ледовитого океана, — им ли занимать у кого мужества и геройства!.. Они дали некогда родине великого русского ученого Ломоносова, а герой в пауке то же, что и герой на войне. Они открыли и освоили, как охотники, то, что до них было только «белым пятном» на картах мира.

Сибирские казаки пробивались по своим многоводным рекам через тайгу и тундру в тот же Ледовитый океан и часто оставались там на зимовье. За исключением таких, как братья Лаптевы, Семен Дежнев, и нескольких других, они не оставили нам даже и своих имен, а между тем они отважнейшие путешественники, исследователи планеты Земля.

Преодолевая бесконечные девственные леса, дикие горы, бесплодные песчаные пустыни, русские люди не то чтобы «отправлялись в экспедиции», они просто жили в тех условиях, в какие попадали, и эта «простая жизнь» из года в год, из поколения в поколение, из века в век создала того типичного русского человека, которому не страшны никакие труды и лишения войны, который привык смотреть в лицо опасности не мигая.

В этой страшной борьбе не на жизнь, а на смерть, какую ведем мы сейчас с германскими полчищами, героями ведут себя и женщины, боевые подруги бойцов и партизан, и даже дети, чего гитлеровцы не видали нигде на Западе.

Как ни молоды наши Красная Армия и Военно-Морской Флот, но они сверху донизу, от маршалов до рядовых бойцов, проникнуты идеей защиты Родины от подлых захватчиков, а эта идея мастита и величава. Она рождает героев.

Когда-то Петр I писал по поводу своей победы при Полтаве: «Непобедимые господа шведы хребет свой показали!»

Мы видим, как показали уже хребет свой и «непобедимые господа немцы».

«Доброе начало — половина дела» — говорит пословица. От мала до велика мы все уверены в том, что вторая половина нашего общего дела не за горами.

Народ-герой побежденным быть не мог и побежден не будет, а кровожадный, подлый враг не будет владеть нашей землей.

1941 г.